Исключительный аромат

            Мне нужно что-то сказать, что-то сделать прямо сейчас. Срочно, как можно быстрее, оторваться взглядом от дубовой столешницы.       Родители сошли с ума раньше, чем смогла это сделать я. Может, послышалось? — Милая, если тебе будет некомфортно, — произносит мать, — то я отменю запланированную встречу.       Выражение растерянности на моем лице уступает место фальшивой улыбке. — Все в порядке, — произношу я, не веря в свои же слова.       Ничего не в порядке уже давно, с тех пор, как я узнала, что являюсь доминантной омегой, будучи рождённой в семье беты и доминантного альфы.       Про таких как я говорят: «Ошибка природы». Потому что ДНК-тест подтвердил родственную связь с обоими из родителей, а тот факт, что я омега - никуда не делся. — Дорогая, не переживай по этому поводу так сильно, — отец звучит громко и властно, обращаясь к матери, да так, что у меня коленки задрожали, — Уверен, с Бет все будет хорошо.       Я осмелилась бросить на него секундный взгляд, пытаясь разобраться в своих эмоциях. Мне было страшно и тревожно, потому что если завтра в этот дом придут семьи отцовских друзей, никакие подавители мне не помогут. Ведь все папины друзья без исключения — доминантные альфы, и их дети, соответственно, тоже. Я не уверена — я знаю это.       И мне приходится соглашаться. Мамино предложение «отменить встречу» — лишь клише. Она должна была озвучить это также, как и «Спокойной ночи» вчера вечером, только из вежливости.       И даже если бы я захотела, светский раунд не был бы отменён, уж поверьте, за семнадцать лет я это уяснила.       Уж так получилось, несмотря на то, что уродилась омегой, что я являюсь представителем рода Уайтов, бывшим когда-то самым чистым и самым влиятельным родом в стране, до моего появления. Рождались альфы и беты, женились и выходили замуж за альф и бет, до моего рождения… Хотя, родители и сейчас не теряют надежды оправдать фамилию Уайт, пользуясь моей уникальностью — абсолютно редким, как говорят, исключительным запахом. Он, по словам врачей, удивительно сильный, и, что ещё более удивительно, пахнет для каждого альфы по-своему. Нет ничего конкретного, с чем бы ассоциировался мой запах, он просто всегда разный, и одинаково вкусный для всех. И это самое опасное.       Я пью подавители три раза в день с моей первой течки. Это было обязательным условием для посещения частной школы, в которую меня отправили родители, и которую, к счастью, я закончу через пару месяцев.       Об институте речи и не идёт — отец думает выгодно выдать меня замуж. И прямо об этом говорит. — Элизабет, дочка, принеси графин с водой, пожалуйста, — только мама называет меня «дочкой». От отца же всегда веет холодом. А будь я альфой, да хотя бы бетой, была бы самой любимой им. — Конечно, — я послушно киваю и встаю из-за стола.       Хочу сбежать. Сбежать от этого лицемерия и всепоглощающего, удушающего, почтения. Мир, в котором у омег нет прав — не может быть «миром». Я устаю от тех условий, что диктует мне отец и та элита, которая меня окружает.       Я не хочу замуж так рано. Не хочу даже общаться с альфами. Достаточно взглянуть на отца — они все такие. Холодные и грубые, думают, весь мир вертится вокруг их пола.       Стоит ли надеяться на завтрашний день, если я не могу быть уверена даже в сегодняшнем?