Последний день Руннетеры

Тьма. Рука тянется вперед, пытаясь нащупать незримое, что-нибудь, что разобьет гнетущее ощущение одиночества и пустоты вокруг. Но пальцы безнадежно хватают ничто, судорожно, словно в предсмертной агонии умирающего. Осторожно, боясь оступится, она делает шаг, а за ним и еще несколько, срываясь в бег. Быстрый, родившийся из странного, почти неконтролируемого желания уйти прочь. Надежда наткнуться хоть на что-либо угасает с каждой секундой, уступая место гневу и унынию. Злоба, страх. Где-то в уголках сознания проблескивает мысль, что это сон. Но он слишком явен. Слишком затрагивает все чувства. Оступившись, женщина падает на пол, который она не видит, но ощущала своими ногами. Перекат, и она становится на колено, вновь твердо опираясь на незримую поверхность. Вновь пытается рассмотреть хоть что-нибудь во мраке. Видение себя. Изодранной. Уставшей. Левая рука вывернутая под неестественным углом. Из неё торчит окровавленная кость, с которой свисают лоскутки мяса. Порезы, кровоподтеки. И вместе с этим мгновенное ощущение сильной боли. Сжав зубы, она терпит её, не желая издавать какого-либо звука. Попытки подняться вновь безуспешны, каждая попытка приводит к маленькому поражению, и падению на колени. Боль подобно волнам приближающегося шторма усиливается, и она окончательно падает на землю, не в силах больше стоять на ногах. Тихий стон раздается в полумраке. Чей-то идиотский смех, смешанный с рыком и непонятной речью, раздается позади неё. Шаги. Она пытается повернуться, но, безуспешно. Во мраке появляется силуэт тигра, идущего к ней. Женщина пытается узнать его, но не может. Можно видеть лишь его движения, позволяющие понять его поведение и настроение. Он обеспокоен. Его нос нервно дергается, а сам озирается по сторонам, словно выглядывает кого-то. Хвост нервно бьет по сторонам, зубы оскалены, а тело напряжено. Он посмотрел на лежащую перед ним. Слеза? Тигр, пускающий слезу? Колени зверя подогнулись, и он прыгает за спину женщины с рыком. Звук разрываемой плоти и чей-то визг. Перевернувшись, она не видит следов прошедшей драки. Зато незримый пол раскалывается белыми трещинами, из которых выползают, разрушая его, фиолетовые кристаллы. Тряска, как при землетрясении, заставляющая её сжаться и закрыть глаза. И лишь тогда, когда все оканчивается, открыть их вновь. Кристаллов, мерцающих пурпурными и фиолетовыми оттенками, вылезло из под земли тысячи, если не больше. Они словно вековые сталагмиты в какой-либо древней пещере Ионийских гор. Между ними через пару мгновений появились деревья. Страшные, искореженные, изогнутые пляской древних иероглифов, которые читают только старцы на свитках, которым тысячи лет. Превозмогая боль, все еще терзающую её руку, она озирается вокруг в поиске тигра. Его нет. Лишь кошачий след уходит в глубины кристальных ущелий по странной, отдаленно знакомой своими изгибами тропой. За следами тигра идут еще одни следы. Большие, трехпалые. С когтем они, или нет, трудно было различить. В голове женщины пока была лишь одна мысль – встать. Встать и идти по ним, чтобы выяснить и понять, к чему это все. Найти и узнать того тигра, что сохранил её бренное тело, иль дух, во сне. Издав стон, она поднимается на ноги, и медленно идет по песку босыми ногами. Который тоже постепенно менялся. Как и пейзаж вокруг. Она все более и более узнает окружающее её место. То, во что превращается ландшафт этого сна. Но в её голову ничего не может прийти путного. Боль. Головная боль окутывает её разум, а память, словно силы, закрывается пеленой усталости. Что-то призывает её лечь, и уснуть. Но ей не престало останавливаться на пол пути, ни в коем разе, ведь смутно, но помнит она, к чему это может привести в столь слишком явном сне. Ноги передвигаются так, как могут, плетясь одна за другой и иногда подводя свою хозяйку, из-за чего она падала вниз. И вновь подымалась. Интуитивно она возвела щит душ вокруг себя, когда сбоку раздался свист приближающегося снаряда. Не магического. Что-то метательное, словно запущенно из баллисты. Сил не было даже на то, чтобы уклонится от приближающейся смерти. Она лишь рухнула на колени, надеясь на свою защиту, которая столь редко её подводила. Но щит слабой из-за её ран, из-за боли, из-за невозможности окончательно сосредоточится. То ли клинок, то ли коготь, то ли просто обработанная кость пробила его, и прошла мимо. Практически перед самым носом, обуяв ветерком и всколошматив волосы. Несколько минут она просидела так, не в силах двинуться. Попыталась и осмыслить происходящее, но, практически безуспешно. И вновь боль, пронзающая все тело, словно сотни молний, точно так же разрушающих тьму ночного неба, заставляет её пасть. Рык позади, и она, стиснув зубы, делает усилие, чтобы попытаться посмотреть на источник потревожившего её звука. Тигр грациозно пролетел над ней, вытягиваясь в прыжке и приземляясь на кого-то. Звук драки, завершающиеся хрипом. Переворачиваясь, она попыталась посмотреть на то место, где по идее только что сейчас тигр рвал добычу. Ничего. Ни её спасителя, ни монстра, которого он убил. Ни даже следов на песке, словно ничего этого сейчас и не происходило. Пепел лежал ровно, и даже следы, по которым она брела, исчезли. Смех, да и только. Встать вновь с первой попытки не удалось. Но она повторяла их с большим упорством. Так, как обычно упираются в своей вере фанатики. Так, как выполняют свои помыслы самые сильные и жуткие идеалисты, которыми столь бедна Руннетера. Она повторяла эти попытки до тех пор, пока все же у неё не вышло. Только боль прошла как-то сама, словно её не существовало. Вместе с тем, что она больше не может двинуть пальцами левой руки. Она их не ощущает. Как и ладонь. Как и все, что находится ниже локтя. Она медленно переводит взгляд на землю рядом с собой. Её рука, точнее, то, что можно назвать частью человека с большой натяжкой, окровавленное, избитое, помятое, лежала в пепле. Она даже не сочилась кровью – словно кусок мяса, вытащенный поваром на праздник из прохладного погреба. Женщина приподнимает плечо, чтобы рассмотреть то, что оставалось от её руки. Теперь это обрубок. По локоть. И из которого медленно, но с уверенным постоянством капает алая кровь, каждой падающей каплей вздымая пепел, словно пыль, вверх. Она попыталась прекратить этот кошмар. Силой воли изгнать из своего разума, как самый презренный и жалкий сон из всех, что она видела. Но он не отпускал её. Словно демон из легенд, похищающий тела людей во сне и навсегда оставляющих их там, завладевая и управляя их телесной оболочкой ради своих, черных и корыстных целей. Женщине не особо хотелось становиться участником подобной легенды, особенно в такие, совсем не подходящие для подобного времена. Устало она продолжает брести по тропе, усыпанной уродливыми, червивыми листьями и пеплом, так и не сумев вырвать себя за грань того кошмара, что овладел её сознанием. Земля, где пепла все же не было, потрескалась, и из белых трещин выходил туман серого цвета, окутывающий окрестности. Кроны мрачных, больных и светящихся множеством фиолетовых точек, будто бы светлячки расположились на них на ночь, деревьев, шумят на легком ветерке, неприятно задувающих в её рану. Иногда и сам ветер срывался сильными порывами, безжалостно кидая ослабевшую на землю, и не давая ей, словно уличный хулиган, подняться вновь. Когда ей вновь удалось встать на ноги, под ними раздался хруст, словно бы ноги шагают не по земле, а по костям. Старым, высохшим костям. Сомнения всплыли сами, а желание, возникшее интуитивно, остановить не удалось. Она пригнулась, а затем самостоятельно пала на землю и пальцами оставшейся руки начать разрывать грунт, смешанный со странной, жгущейся грязью. Рыть было утомительно. Но она не останавливалась. Сколько проведено было времени столь бездарным образом – не вспомнить. Иногда было слышно, как тигр рычит. Как кто-то, чья плоть разрывается на части, громко оскверняет лес своими неземными, ужасающими воплями. Под конец рука горела, словно бы она не копала землю, а работала ей, оголенной, в прямом огне. Даже кожа стала отходить с неё, свешиваясь лоскутками. Заскрипев зубами и зажмурив глаза, она прекратила, попытавшись помахать рукой, чтобы хоть как-то сбить боль. Результата не было. Ничего, кроме пепла и истощенной земли там не было, а её рука лишь только больше пострадала из-за странного, порывистого желания, которое не иначе, как тупостью и назвать было нельзя. Она поднялась, и вновь сделала шаг, убеждаясь, ничего не изменится ли. Звук остался таким, каким он и был, и женщине ничего уже не оставалось, как неловко, сокрушающее пожать плечами и вздохнуть. Мол, так и должно быть, и ничего с этим не поделать. Где-то наверху раздался еще один рык тигра. Вместе с ним была сделана попытка в последний раз сбить наваждение сна. Она подняла голову, и увидела, как освещаясь зеленым светом, вверху появляются ступеньки. Выходит, получилось? Каждая из них появляется ниже другой, и эта странная, магическая конструкция с каждым сегментом приближается к ней. Силы, словно бы ушедшие, стали возвращаться. То, что обычно называют вторым дыханием, пришло и к ней. Стоило ступеням оказаться у её ног, как она быстро побежала наверх пригорка. Прямо в тучи, что грозной стаей кружились вокруг него. Фиолетовый туман, словно стая саранчи стал подыматься из леса, а из мрачных облаков забили разряды молний, поджигая деревья вокруг в низине. Вмиг пламя стало охватывать, казалось бы, бесконечную равнину. А женщина все бежала, не обратив даже внимания на то, что утерянная рука вернулась к ней. Уже входя в облака, она сделала последнее ментальное усилие. Темная фигура, чей след запутан сотней нитей, была незнакома ей. Но отступила, моментально, как только Карма попыталась приблизится к ней. Скрылся... Глаза медленно открылись. В окне, словно безмолвный скиталец, была луна, как всегда бледная, но этим и прекрасная. Карма встала, но неловко, ибо сильная головная боль, доставшаяся ей во сне, этом кошмаре, не желала прекращаться. Она чуть приподняла подол – нет, её тело было в порядке, а руки, обе руки были на месте. Значит, это все же был сон. Но явно необычный. Встав с футона, она протерла глаза и подошла к окну, смотря на город. Столица Ионии готовилась к празднику. Хотя, это были больше поминки по тем, кто не сумел пережить войну с Ноксусом несколько лет назад, погибнув на поле сражения или будучи просто убитым во время последовавшей оккупации. Но, конечно же, сейчас все спали. Лишь предметы и принадлежности ожидали под навесами своих работников. Не позаботившись об уличной одежде, посчитав, что все равно никого не встретит сегодня под луной, она вышла из своей комнаты, и небольшими, узкими коридорами проследовала до заднего дворика, встретившего её ночным, свежим воздухом и шелестом листьев её сада. Со временем Карма все же перебралась из старого дома в новый, на возвышенность столицы, где раскинул свои особняки знатный люд Ионии. Конечно, тут она бывала реже, чем в старом – большую часть времени она проводила в храме, неподалеку, предаваясь медитациям в перерывах между боями на полях справедливости. Она медленно пошла по тропе среди листвы. Пусть и лето, но камни, уложенные в дорожки, уже были холодные. Для обычного человека это могло быть неприятно. Но Карма и не свернула. Холодок будил её, своего рода помогал проснуться ото сна. Света от луны было немного, но его было предостаточно, чтобы видеть все, что нужно. Тропу, деревья, небольшие деревянные постройки под сенью листвы спящей. Куда она держала свой путь? Никуда. В доме не избавится от головной боли, это она уж точно знала, а пытаться вновь заснуть с ней не слишком приятно. Лучшим выбором было позволить ей пройти, прежде чем вновь уснуть. Попутно Карма пыталась перебрать детали сна, чтобы не утерять их утром, когда вновь проснется. Тигр. Кристаллы. Мрак. Темный силуэт, явно приложивший руку к её сознанию. Разум неохотно соединял все это, постепенно начиная ей указывать на дорогу к тому самому храму, где чаще всего можно было встретить Удира. Этот монах и воин уже много лет охраняет его от потусторонних созданий, стремящихся взять его под свой контроль. Они появляются из тьмы редко. Но если и появляются, то, бывает, всю ночь неустанно пытаются сломить сопротивление повелителя духов. Их не пугает ничто. Ни потери, ни смерть. Они рвутся, словно взбешенная волчья стая, озверевшая от голода и мороза. Они рвут и мечут, воют и рычат, скребясь когтями, щелкая челюстями и хлопая своими крыльями, которым никогда не суждено поднять их в воздух. И умирают, но не сдаются. Ибо им пощада неизвестна. А сами они её и не ждут. Вторжение Ноксуса слишком дорого обошлось Ионии. Возможно, сон и правду говорит ей. Мальхазар слишком много смотрит в сторону Шуримы, а речи этого сумасшедшего сулят с каждым разом все больше и больше несчастий всей Руннетере. Варус, проклятый, сам того не зная высвободил древнее зло в том храме, в котором столь долго и прилежно служил. Синдра, девочка, на которую сколь высок был расчет правителей Ионии, сколь они желали, чтобы её безусловно великий дар послужил на благо всеобщее и сумел вновь запечатать все то зло, что пробудила война, боль и разрушение – ушла от них, сама став злом, на чьих устах даже не слово мести. Обида, детская обида, вот что ведет её вперед и не позволяет сблизиться с теми, кто хотел ей лишь помочь освоится с собственным талантом, теперь явно затормозившимся в развитии, уступив место слепому довольству. Спокойствие обманывало. Оно обманывало их, ионийцев, оно обманывало каждого жителя этого мира. Если это дорога действительно к храму, а если Тигр – и есть Удир, то что же скрыл сон от неё, заставив пробудится и в ясном уме размыслить над тем, что она увидела? Если эти кристаллы – это кристаллы бездны, это её суть, запечатанная в материальной форме и ждущая пробуждения, чтобы осквернять и изменять. Если пепел укрывает землю словно снег, а деревья покрываются фиолетово-пурпурным цветом, таким, которым она видела лишь только в глазах двух людей – Кассадина и Мальхазара, то что есть её сон? Предупреждение? Призыв к действию? Просто сухое явление будущих событий в её разуме? С какой целью тот, кто нарушил её покой, показал ей всю эту картину? Карма не могла ответить на этот вопрос. Возможно, утренние думы помогут направить свои действия так, чтобы разобраться в кошмаре, которые уж так давно покинули сознание Кармы… Смех, пробирающий до костей. Он раздается сверху, из комнат на вершине её замка, парящего над землей и окруженного аурой злобы. Но он ли это? Здания словно пресыщены силой. Она льется ручейками по канавкам между обработанных камней, из которых он сложен, иногда мерцая белыми бликами там, где их никогда не бывало. Трава была выше, чем обычно, а между ней, из земли, словно рассыпанные горошины, росли где фиолетовые, а где и пурпурные точки. Она наклонилась, чтобы потрогать их. Гладкие, обработанные, словно прекрасный изумруд или рубин, но с острым наконечником. Откуда они здесь? Её рука копнула вглубь земли, забирая пригоршню почвы и кристаллов, чтобы рассмотреть поближе. Поднимаясь, она вытянула руку вверх, посмотреть, как они себя поведут. Ослепительный блеск заставил отвернуть взор и зажмурить очи. Лицо исказилось гримасой боли. Когда девушка посмотрела вновь – их уже не было. А кожа на её руке слегка пригорела. Солнце сожгло их. Позади неё, как оказалось, под светом, их и не было вовсе. А там, где замок отбрасывал тень – их было множество. Девушка попыталась наступить на них. Колются, словно иголки, раскиданные баловным ребенком на полу. Но они не протыкают её кожу, и не царапают. До ворот можно было дойти только через них. Это не совсем нравилось, но ей пришлось зашагать в ту сторону, морщась от покалываний в ногах. Громкий, гомерический хохот раздался вновь с вершины. Он смеется над ней? Мерзавец. Девушка знает, что может поднять себя над поверхностью. Но попытка проваливается с треском. Это было нечто вроде прыжка, окончившегося обидным и жутко больным падением на землю, с последовавшим повторением безумного, надрывного хохота. - Да чтобы тебе голову в шею вкрутили,- злобно проронила упавшая, поднимаясь и продолжая свой путь, не пытаясь больше пока вернуть себя в левитирующее состояние. Сила её не слушалась. Она поняла это. Как и тогда, словно что-то наложило на неё печать, закрывая её мощь. Старое, позабытое чувство нестерпимого гнева и желания убить, жестоко и беспощадно убить. Развеять по ветру, выкинуть к черту, что угодно сделать, лишь бы тот несчастный, который посмел покусится на все то дорогое, что у неё было – силу, умер в мучениях, сожалея о своей ошибке. Которую ему уже никогда, никогда не будет дано шанса исправить. Ладонями она ударила по воротам. Распахнувшись в стороны, она увидела двор, из которого росли уже более большие, крупные кристаллы. Она помнит, что здесь должно быть лишь одно дерево. Сакура, что осталась одна расти из всего сада, слышавшая, наверное, самые искренние откровения нынешней хозяйки крепости. Для неё это дерево было… единственным другом. Тем, под чьими ветвями можно всегда было нажаловаться и на жизнь свою, и уснуть, наплевав на все увещевания злого старикана, столь долго и подло обманывающего её. Разве так сложно было признаться, что ты ограничиваешь силу? Воспоминания ненадолго захлестнули её память, а когда она опомнилась, ей оставалось лишь только удивляться. Или улыбнуться? Кристаллы, то по одиночке, то парой, пытались подлететь к дереву. Но оно лишь охватывало их корнями, выходящими из-под земли, и с силой сжимало, раскалывая на мелкие куски. Взору девушки показалось, что в стволе она видит чей-то силуэт. Но это уж скорее ей просто привиделось, чем есть на самом деле. А возможно, то, что происходит вокруг, заставляет её воображение порождать зримые галлюцинации, которые она и воспринимает в данный момент. Убедившись, что ей самой пока ничего и не грозит, она продолжила свой путь. Но уже – по дорожке, знакомой с очень давнего детства. И хотя она бы с удовольствием бы о нем пожелала забыть, но память – не выкинешь. Только память о том, ради чего она добилась своей свободы, ради чего она пошла на убийства и то, чего она натерпелась давным-давно делала её той, кто она есть. Люди боятся её. По настоящему свободной, которая не управляет магией. Магия, энергия мира – это и есть её часть. И если остальные закрывают на это глаза, поклоняясь балансу, то она, Синдра, будет поклонятся лишь себе. Правда, попытки проявить сферу в мир вновь оказывались провальными. Да еще и этот, чуть ли не разрывающийся от хохота, который уже порядком осточертел и создавал искреннее желание заткнуть рот чем-нибудь большим. Предварительно выбив зубы и изрубив язык на мелкие, маленькие, но очень красивые мясные квадратики. Или что там у него вообще есть. Рыбкой она прыгнула вниз, уклоняясь от кристалла, метившего в неё. Но он даже не пролетел над ней. Он резко сменил направление и попытался ударить в ствол садового дерева. Землю тряхнуло, а из под земли вылезли корни, поймавшие граненный камень и сжавшие железными тисками. Сотни мелких трещинок прошли по его поверхности, прежде чем он осколками разлетелся по всему двору. Они вонзались в землю, стены, один даже почти попал девушке в голову. Звонкий, словно разбивающееся стекло, шум вокруг только усиливался, и она не решилась впадать в любопытство и выяснить его источник. Со всех ног она устремилась вперед. К двери, которая была входом в её дом. Открыв лишь одну створку, она даже не успела её закрыть и нормально войти внутрь. Неловким прыжком вперед, только услышав малейший, но приближающийся звук, она избежала встречи с еще одним кристаллом, избравшим её как свою цель. Он застрял в проходе, а сама девушка приземлилась на спину, оступившись. Без своей силы появилась и одышка, покинувшая её с тех самых пор, когда она убила своего «учителя». Внутри дома звуки исчезли, уступив место тишине. Даже уродливый гогот, терзавший её снаружи, больше не давал о себе знать. Неизвестный, кто изуродовал её дом, испугался? Или наоборот, решил устроить пытку тишиной? Ей было уже давно наплевать, учитывая, что она и так большую часть своей жизни проводит безмолвно, предоставленная сама себе и своим собственным мыслям, в которых утешения куда больше, чем в людях и прочих радостях жизни. Вставала медленно, убеждаясь, что ничего не было сломано. Не столь важно на полях справедливости, и может быть ужасно, если она получит травму в подобном бессилии. Умирать не хотелось совершенно, как и оставаться столь жалкой и ничтожной. Медленным шагом она продвигалась по одной ей знакомым коридорам. Воспоминания всплывали так, что она видела силуэты. Не просто в своем сознании, воображении, а могла даже потрогать их. Картины её жизни. Как бы она сейчас хотела их прогнать. Что-то играло с ней, наверняка с кривой и самодовольной ухмылкой наслаждаясь тем, как злоба вскипает в той, что видит свое прошлое. Низкое, ужасное, позорное прошлое, где ей понукали, где ей все запрещали якобы из лучших для неё же побуждений. Девушка сжала кулаки, и напрочь позабыла о былой осторожности, с которой шла до этого, ожидая новых сюрпризов. Этот её довел окончательно. Бесповоротно. Она не собиралась давать пощады тому, кто посмел прикоснуться к забытому. Старалась не слышать тех голосов, похожих на загробные вопли призраков, хоть и со знакомыми до боли интонациями. Фантазм, возникший сейчас, и пытающийся сделать из неё агрессивное, бездумное существо, жаждущее мести, не достигнет ни того, ни другого. Она убьет виновного. И вернет себе покой на то время, на которое у неё получится это сделать. Вершина. То место, где она часто проводила время, смотря на окружающие храм окрестности. Двери сами медленно открылись перед ней, скрипя и еще больше раздражая слух. На появившемся кресле, которого тут уж точно не было, и представлявшего из себя обработанный кристалл, точно такой же, какие были во дворе, сидел и виновник этого события. Ног у него не было, но нижняя часть тела, свернутая в казалось бы, не распутываемый узел, на окончании напоминала улитку. Верхняя часть своими очертаниями больше напоминала гуманоида. Рук у существа было четыре, все были трехпалые, с ярко выраженными суставами. Тонкие, хрупкие, покрытые фиолетовыми, даже светящимися волосами. Само оно было худо, с выступающими ребрами. Чешуя бледно-оранжевого цвета чередовалась с красной, сверкающей от немалого количества слизи коже. Из спины у него торчали шипы, что и позволяло понять, почему его кресло совершенно без спинки. Лицо было словно лишено нижней части – рта видно не было, вместо него лишь гладкая, кожистая поверхность. Вместо носа - лишь две ноздри , которые можно было заметить чуть ниже пустых глазниц. Из них, как у какой-либо нежити, шла пурпурная дымка. На голове его были не то очень толстые волосы, не то щупальца. А возможно, и просто кожаные, длинные отростки. В лиге, помнится, были всякие уроды. Но этот казался просто сборником всевозможных уродств и ходячей энциклопедией. Бороды только недоставало. Хотя нет, была и она, некрасивым пучком свешивающаяся с подбородка. Оно перебирало пальцами ладоней по подлокотникам кресла. Настроение многих можно было понять по взгляду, но у этого существа он был мертв, если вообще увиденное можно было сравнивать с человеком. Девушка лишь могла видеть, что он повернул голову точно в её сторону, и чуть наклонил вбок, подставив руку под голову, словно весила пуд. Бесплодная попытка призвать свои силы к себе лишь вызвала у этого существа смех. Теперь уже явно было понятно, где он раздается. В её голове. - Издеваешься,- сухо процедила девушка, которая не могла придумать ничего лучше, чем изречь свое мнение. Все равно голыми руками она вряд ли что ему сделает. А если уж он заблокировал её силы – то уж точно не умрет от её рук, пытающихся его задушить. - Возможно,- пронеслось в её мыслях. Первоначально, она не совсем поняла, откуда они. Но потом, догадалась. Было прекрасно видно отсутствие чего-либо, чем можно было говорить. А значит, он вполне мог говорить исключительно при помощи мыслей. Существо подтвердило её догадки, громко и с сарказмом поаплодировав. За которым медленно, монотонно стали звучать и его слова. - Ты догадлива, как никогда. А как повзрослела. - Ты меня знаешь?- мысленно спросила девушка. - Синдра, о тебе я знаю даже больше, чем ты о себе. - Вот как,- вздохнула она, резко вскрикивая от того, что её колени резко согнулись от удара сзади. Через мгновение, когда краткий испуг отступил, она поняла, что сидит на таком же «кресле», как и у её собеседника. Правда, со спинкой. - Не люблю, когда передо мной стоят, а я сижу. - Тебе не комфортно?- попыталась съязвить Синдра. - Возможно. - Это не ответ. - Возможно. - Все же, ты издеваешься,- сокрушенно вздохнула девушка. Она вновь попыталась призвать свои силы. Но лишь ощутила прикосновения к своему горлу. При том, что визуально не появилось ничего, а существо, с ней разговаривавшее – даже не шелохнулось. - Не стоит пытаться делать это, пока я тебе не позволяю,- прозвучал ответ холодной, словно ледяной поток, речью. - Я подумаю,- отмахнулась Синдра, не собирающаяся сдаваться. Помнит она, когда-то уже было подобное. Когда ей пытались полностью закрыть все силы. Второго шанса госпожа и не дала учителю… - Второго шанса и не будет, однако твое нежелание сдаваться мне нравится,- с этими словами незримая «рука» бросила её шею, и Си потерла, удостоверяясь, что с ней все в порядке,- так что для начала я дам тебе возможность подумать. Это ведь и делает нас свободными, верно? - Верно,- согласилась она, устраиваясь поудобней. Воцарилось молчание. В голове девушки был ворох вопросов, но существо, тем не менее, совершенно на них не отвечало. Оно словно бы заледенело, превратилось в ледышку, лишь только струйки дымки из глаз давали знать, что смерти не было, и наверняка в случае самовольства пойдет наказание. - Может быть, скажешь ответ?- нарушила она тишину, сказав это достаточно громко. Кто его знает, может быть он заснул, или отключился от её сознания. Синдра не обладала ни подобными умениями, ни знаниями о телепатах. - На то, для чего все это?- моментально прозвучал ответ. С той же интонацией, что и в первый раз. - Возможно,- решила повторить его фразу Си. - Издеваешься,- укоризненно ответило существо. - У тебя учусь. - Самая лучшая ученица за долгие годы. - Отвечай уже, сенсей,- сложив руки на груди, Синдра облокотилась на свое кресло и стала ждать рассказа. Все же, что-то ей казалось уже знакомым в нём. Что-то в нем было… из прошлой жизни. - Для того, что пришло время немного приоткрыть тебе правды. Истины, фактов, можешь называть это так, как тебе захочется. - Для начала,- резко отрезала она,- кто ты? - Бельдор,- и на этом вновь молчание. Фантазия Синдры сейчас упорно дорисовывало на нижнюю часть этого гладкого лица ехидную острозубую улыбку. - Я много узнала, спасибо,- с нескрываемым сарказмом произнесла Си, поняв, что оно ждет его ответа. - Весьма рад помочь. Кстати, у тебя неплохой вкус. Зубы были весьма хороши. - Давай ты вернешь мне силы, и я тебе подрисую улыбочку наяву?- хмыкнула девушка, хоть и понимала, что ей откажут. - Ой-ой, как грубо с твоей стороны наезжать на старика. - Стари… стоп,- сознание Синдры, совершенно случайно, а может быть, и с помощью этого существа, подкинуло ей очень, очень нерадостную картину человека, который очень любил говорить эти слова,- хочешь сказать, что это ты? Ехидный, как в первый раз, смех, раздался во всех гранях её сознания, усиливающийся с каждым содроганием того, кто сидел перед ней. А презрение и ненависть взрастали в Синдре уже не то что цветком или рассветом, а всей целой пышной весной. Она в ярости попыталась вскочить, но что-то ударило её в грудь и вернуло обратно. Когда Бельдор закончил смеяться, он изрек. - Да, это я, моя маленькая прекрасная девочка. Рад тебя видеть. - Уж а я как тебя рада,- проскрипела Синдра, в бессилии сжимающая кулаки. - Не кипятись, дорогая. У меня нет желания говорить с тобой, как с нетерпеливой ученицей. Повзрослей уже. - Ты опять у меня отнимаешь силы, мерзавец, и просишь еще и не кипятится,- девушка пыталась призвать свои силы. Но встречала лишь тьму. Молчание, перерастающее в самое настоящее отчаянье. - Я тебе их могу вернуть. Прямо сейчас. Навсегда. Но откуда мне знать, что ты будешь меня слушать? Где ты дашь гарантию своим словам. - А где твоя гарантия? Ответа не последовала. Кроме того, что попытки девушки увенчались успехом. Она приподняла руку, готовясь направить появившиеся сферы в Бельдора, сидевшего перед ней. Тот даже не шелохнулся, лишь пустыми глазницами в очи Синдры. Девушка ожидала, что он начнет сопротивляться. Как и в тот раз. Но в этот… Бельдор даже не обратил на это внимание. Сидел, словно перед ним ничего не было. - Я сдержал слово. Быть может, присядешь и ты?- сложил руки её бывший сенсей, шевельнув всеми «щупальцами» на своей голове. Можно было конечно разорвать его. Убить. Но что если он скажет ей еще что-нибудь полезное. Да и тот факт, что её все это время старался выучить вовсе не человек, породил в ней интерес. Если её обучал монстр, демон, то ей бы хотелось знать, откуда он и зачем он приковал к ней интерес. Поэтому она и села обратно. Теперь уже куда более спокойно, когда все её умения к ней вернулись. - Отлично,- увидев удовлетворяющую его картину, он начал отвечать и на вопросы.- Начнем мы с простого. Я и есть твой учитель, который развивал тебя и твои навыки с детского возраста. Твои действия меня не убили. Напротив, они лишь вернули меня к первородному состоянию. Моя мнимая смерть хоть и сняла с тебя чары, но сохранила мой контроль за тобой. - Я еще и самообманывалась свободой. Прекрасно, что я могу сказать,- издав тяжелый вздох, Синдра решила отложить мысли и поиски идеи, как же сбросить с себя этого демона на потом. - Если бы я тебя обучал, как полагается, то вряд ли бы ты знала вкус свободы сейчас, - девушка сделала удивленный взгляд. Бельдору этого было достаточно, и он продолжил,- то, что твои силы при тебе, но закрыты заклинанием, которое тебе их будет открывать по мере твоего обучения самообладанию, я знал и скрыл по своей воле. Об этом я тебе должен был сообщить еще тогда, когда этот вопрос был задан тобой впервые,- он вновь застучал костяшками пальцев по подлокотникам. Его нижняя часть тела немного выпрямилась, и её кончик стал легонько выстукивать что-то на полу. - То есть ты провоцировал. - Правильно, все верно. Вместе с этим я тебе показывал и суть того, что тебя ждет. Ионийские старцы вряд ли заботились бы о том, чтобы ты знала правду. Ты угроза их власти. И жила бы в обмане. Впрочем, то суть всего человеческого общества. - Люди боятся того, чего не понимают,- она даже вспомнила, что произнесла их, стоя над его трупом. Тогда, когда он еще был учителем,- и у меня нет особенного желания власти. - Где-то я уже слышал это. Но, не важно. Важно то, что чертового времени у меня очень мало. - Спешишь, милый учитель?- вновь ехидство с широко открытой улыбкой. - Сетую на то, что пока я могу лишь ненадолго посещать тебя во снах. Ладно, у меня есть время ответить на еще один твой вопрос. - Так это сон,- ладонь Синдры скользнула к лицу. Она и не догадалась, что все вокруг – сон. Всего лишь чертовый, глупый сон,- и на абсолютно любой вопрос дашь ответ? - На вопрос «где я спрятал свое левое ухо» и «как найти то, не знаю что» отвечать не буду, знаешь ли. - Не беспокойся, столь тонкие грани твоей жизни меня не волнуют. Хотя я бы хотела узнать,- она вытянула ладонь, показывая на него пальцем. Сфера оказалась перед ним, а затем прошлась вверх по руке, дойдя до вершины её «рогов» на своеобразном шлеме»,- кто есть ты. - Бельдор. Скромный предвестник. - Предвестник чего? - Это такая особенность вашей расы из мира в мир, спрашивать то, на что вы и так можете дать ответ? - Я просила ведь ответить на вопрос, а не поиграть со мной в загадки,- с легким возмущением ответила ему Синдра, положив голову на ладонь руки. Почти скопировав позу бывшего, а быть может, теперь и настоящего учителя? - Бельдор-Аленхазар-Вифрем, а дальше уж тебе и не выговорить. Предвестник бездны. Ну и теперь уж, так вышло, твой личный проводник к жизни в ней. - Это,- Синдра замолкла. Он ей предлагал жить в бездне… но. Страх. Боязнь. Они всплыли в ней, когда её фантазия стала ей представлять ужасающие картины. Всех с детства приучали, что за той гранью нет ничего хорошего, а человеческое сознание просто сгорит, бесследно рассеется пеплом. Или чем там еще может быть. - Это не приглашение. Эта та судьба, которую мы избрали для тебя. Твоя сила – наш подарок. Изволь его сначала отработать, отплатить нам монетой, а после получишь ту свободу, которой желаешь. - Вот откуда этот абсолютный контроль с твоей стороны, ты хочешь сказать? - Верно… Синдра проснулась в холодном поту. Её тело моментально поднялось, приняв сидячее положение. Нервно дыша, она огляделась. Ничего не было вокруг. Эта комната на вершине, да, но ни кресел, ни кристаллов, ни этого… Бельдора. Ничего не было вокруг. Ладонь скользнула к лицу, и прошла по нему, словно пытаясь смыть те ощущения, что породил сон. Темная госпожа встала, и подошла к окну, чтобы проверить состояния двора. Но ничего необычного там не было. Одинокая сакура мирно стояла в саду среди пеньков старых, погибших деревьев и травы, растущей по всем склонам замка-в-небе. Стены храма были такими, какими и всегда. И никаких признаков того, что она видела. Значит все же, это был сон. И наверное, стоит забыть о нем. Просто обычный кошмар.