***
Удивительно, но по другую сторону портала оказалось не то место, где много дней назад они трое провалились в коварный мир Нараки, не Гусу, не Юньмэн, а что-то напоминающее старый заброшенный горный храм. К счастью, флакон с противоядием действительно оказался на месте, и Мобэй-цзюнь тут же принялся молча смешивать находящуюся в нём синеватую жидкость со своей кровью. Пока Вэй Усянь пытался ему помочь, поддерживая голову бледному до зелени Шан Цинхуа, Се Лянь с Хуа Чэном осматривали храм и о чём-то тихо совещались между собой. — Кто это был? — чтобы как-то заполнить напряжённую тишину спросил Вэй Усянь. На самом деле его мало тревожил государственный переворот в демоническом царстве: куда больше ему было интересно, как там Лань Чжань и Цзян Чэн, но весь жизненный опыт (и посмертный тоже, ха) настойчиво советовал ему пока затаиться и не гнать коней. В самом деле, прожили же они без него всё это время? Протянут и ещё несколько часов. А дать понять Пожирателю Богов, что его враги вернулись из ссылки было бы очень нехорошо. — Линьгуан-цзюнь. Дядя, — кратко отозвался Мобэй. «Дядя?», — подумал Вэй Усянь. — «А Цинхуа говорил, что кроме него у Мобэя больше никого нет». — Сочувствую. Когда предают близкие, это тяжело. Мобэй-цзюнь лишь раздражённо махнул головой. — Мы не близки. Он давно меня предал. — И вы после этого оставили его в живых? Даже не сослали куда-нибудь далеко, не заперли понадёжнее? — удивился Вэй Усянь. — Он — член семьи, — нахмурил свои точёные брови бывший Король Севера так, точно эта фраза всё объясняла. Вэй Усянь только головой покачал. Воистину, логику клана Мобэй было не понять. Лань Чжань явно весь в них, подумалось ему со светлой тоской. Спустя какое-то время противоядие, кажется, начало действовать. Кожа Шан Цинхуа перестала быть такой бледной, дыхание выровнялось. Но Мобей-цзюнь по-прежнему выглядел встревоженным, будто в любую минуту ожидал удара. — Что вас так тревожит, Ваше Величество? — заговорил с ним подошедший, наконец, ближе Се Лянь. — Потеря власти? Тот молча мотнул головой, ещё сильнее нахмурив брови. — Боюсь за Цинхуа. Я совсем не смогу его тут защитить. — Разве ему тут что-то угрожает? — удивился Его Высочество. — Вэй Усянь говорил, вы искали Пожирателя Богов? Цинхуа — Бог. Вы сами это сказали. — Пожиратель выбирает лишь тех, кто одинок и слаб. Пока мы все вместе, ему ничего не угрожает. Мобей-цзюнь убеждённым не выглядел. Промолчав ещё немного, он вдруг начал говорить нараспев, будто цитировал по памяти: — Медведица обернулась ненасытным волком и Небосвод склонился к ней ближе, а Звезда Служения отдала дарованную прежде жизнь. Бог стал человеком, чтобы богом был зверь. Небесная ось накренилась, и проклятие пало на Шан Цинхуа. Он всё ещё платит. Здесь я не смогу его защитить. Вэй Усянь в удивлении распахнул глаза, переводя взгляд с хмурого демона на невозмутимого Се Ляня. — Это?.. — Когда этот король хотел заключить брак с Шан Цинхуа, пошёл узнать у пророчицы клана, когда лучшая дата. Пророчица сказала, пока Шан Цинхуа не признает вину в грехе, что совершил две жизни назад, он не может быть счастливым. Там я мог защитить его от плохого. Здесь я не смогу. — Понятно. Не так ли, гэгэ? — встрял вдруг Хуа Чэн. — Что именно? — Вэй Ин всё ещё не понимал, тогда как Се Лянь, напротив, согласно кивнул. — Всё понятно. Почему Пожиратель Богов инсценировал нападение на шисюна Вэй Ина, а затем заманил нас сюда. Почему Шан Цинхуа смог создать Нараку и отчего в ней застрял. И, наконец, почему мы вышли из портала именно здесь, в одном из тех старых храмов, в которых нас не заметить даже всевидящим глазам Господина Бэйдоу. — Шан Цинхуа — это Лян Син, сын нашей звездной четы, — пояснил Се Лянь. — Он не просто бог, а бог урожденный. Такие не теряют свои силы совсем даже пройдя сквозь круг перерождений. — А Пожиратель Богов, — начал понимать, к чему они клонят, Вэй Усянь. — Это… — Кто-то из четы Бэйдоу. Вернее, я думаю, они оба замешаны, — задумчиво подпер подбородок Его Высочество. — Эликсир Семи Звёзд, что избавил тебя ото льда. Они делают его из жизненных сил молодых небожителей. — И судя по пророчеству, которое зачитал нам Мобей-цзюнь, Лян Син об этом знал. Только я никак не могу понять, зачем всё это? — Она медведь! — понял вдруг Вэй Усянь. — Медведица молилась, чтобы стать человеком и Бог Неба исполнил ее желание, а потом взял в жены и у них родился сын. Я рассказывал эту сказку Цзинь Лину, когда он был совсем маленьким. — Это имеет смысл. «Никакая ложь не вечна. Правда подобно воде найдёт выход». Это касается и таких сильных внешних преобразований. Тогда становится понятно и то, почему убийства на одно время прекратились. — Культ богини Неба в Когурё, — подвёл итог Хуа Чэн. — Пока ей поклонялись, она была богиней, но чуть только поклонение гасло… — У красавицы тут же пробивалась медвежья шерсть на лице, — сострил Вэй Усянь, покручивая в пальцах флейту. — Мда, вот тебе и вечная любовь. Но что мы теперь будем делать? Ведь, я правильно понимаю, господин Бэйдоу находил своих жертв, предсказывая появление новых небожителей звёздным гаданием? Почему же он всё ещё нас не нашёл? — Потому что мы в руинах храма Лян Сина, Плетущего Судьбы, — как всегда поделился неизвестно откуда имеющимися знаниями Хуа Чэн. — Полагаю, его остаточная божественная энергия всё ещё окутывает это место и, резонируя с нынешним воплощением своего исконного владельца, укрывает нас от всесильного взора его отца. Но стоит нам только шагнуть за порог, мы будем обнаружены. — То есть мы сейчас просто подождём, пока Шан Цинхуа придёт в себя, а потом попросим его облегчить душу? — не то чтобы Вэй Усянь был нетерпелив, но сейчас он искренне не понимал: чего им ждать? Если всем ясно, кто злодей, не пора ли приступать к более решительным действиям, не надеясь на призрачную защиту старых руин? — Нет, не уверен, что господин Шан что-то помнит, — несколько задумчиво отозвался Его Высочество. — Мне кажется, он действительно ничего не знал о своём прошлом и вряд ли воспоминания сумеют вернуться так просто. Думаю, надёжней будет подождать, пока к Небесам не попытается устремиться новый небожитель. Думаю, это произойдёт довольно скоро, отвлечёт нашего врага и позволит нам прояснить всё в один момент. Спорить с Небесным Владыкой никто не стал. Вновь потянулись тоскливые дни ожидания. Его Высочество и Собирающий Цветы под Кровавым Дождём подолгу общались с кем-то по Духовной Сети, напоминая двух генералов на военном совете, Мобэй-цзюнь как мог заботился о пришедшем в себя, но сильно ослабевшем Шан Цинхуа, который, как и предсказывал Се Лянь, ничего так и не смог вспомнить. Глядя на их неловкие нежности, Вэй Усянь вчетверо сильней тосковал по своему Лань Чжаню, вновь, как и в первые недели заключения в Нараке изводя себя тысячами страшных вариантов будущего. Наконец, ранним утром семнадцатого дня, когда не погасли ещё первые звёзды, а небо казалось особенно далёким и звенящим, Его Высочество вдруг резко поднялся с голого каменного пола, на котором дремал в объятиях своего любовника, и отрывисто скомандовал: — Пора! Хуа Чэн, поднявшийся следом за ним, начертал на чудом сохранившейся оббитой храмовой двери заклинание сокращения расстояния и шагнул внутрь, на ходу доставая Эмин. Се Лянь чуть замешкался, пропуская вперёд Короля Севера с Шан Цинхуа на руках и самого Вэй Усяня, а сам уже пошёл следом. Ощущение искажения пространства и перепад освещения — по ту сторону двери отчего-то оказалось светлей — Вэй Усянь не сразу осознал, где находится. И лишь вдохнув звенящий морозный воздух вперемешку со знакомой до мелочей выхолощено-чистой аурой Облачных Глубин, оступился, ощущая знакомый уже приступ паники. ЛаньЧжаньЛаньЧжаньЛаньЧжань!.. Где он? Что с ним? Почему они все здесь? Взгляд метался по сияющим до рези в глазах заснеженным крышам, выхватывая пятна незнакомых встревоженных лиц на фоне. Белый снег, белые стены, белые одежды и белые лица… тягучий запах свежей крови, рёв лютых мертвецов, безумное бормотание призраков и отзвуки зова Стигийской Тигриной Печати… белые яблони, пробивающиеся сквозь истоптанную белыми сапогами землю… Белое. Красное. Чёрное. В себя его привёл резкий удар от Его Высочества. — Вэй Ин, соберись! — строго сказал он, встряхивая за плечи, точно котёнка. — Все живы и здоровы, не смей терять контроль! Мне нужно, чтобы ты занялся мертвецами. С трудом справившись с приступом дурноты, Вэй Усянь сумел кивнуть, и Се Лянь тут же отпустил его, направляясь к замершему чуть поодаль господину Бэйдоу. Старик уже успел опустить свой испускающий яркое сияние меч Семи Звёзд и теперь покорно стоял перед направившим на него саблю Хуа Чэном. — Славы и процветания Небесному Владыке, — с отчётливо слышной печалью поприветствовал он Се Ляня, с глубоким поклоном опуская свой клинок перед его ногами. Казалось, одного лишь их появления для бога небес стало ясно: он проиграл. Но не это тут же завладело всем вниманием Вэй Усяня — взгляд его только скользнув по коленопреклоненному старику, тут же метнулся дальше, к почти сливающемуся со снежным пейзажем вокруг Лань Ванцзы. Практически не отдавая себе отчёта он тут же бросился к нему, судорожно вцепляясь в покрытые инеем рукава. — Лань Чжань! — Вэй Ин. На секунду накрыв тонкое, но сильное запястье своей ладонью Вэй Усянь убедился: его возлюбленный жив и в порядке. Сияющие нечеловечески-синим огнём глаза и непривычная для него открытая улыбка говорили о том же. — Вэй Ин, мертвецы, — мягко напомнил Лань Ванцзы, видя, что Вэй Усянь просто замер на месте от облегчения. — Я помню. Уже работаю, — улыбнулся он. Ему и правда оставалось лишь выхватить из рукава флейту, собрать эту пузырящуюся в груди радость встречи, эти любовь и счастье и излить их в музыку, успокаивая бушующий вокруг тёмный ураган. У сонных, ослабленных местной аурой призраков не было ни малейшего шанса, но всё же сопротивлялись они удивительно долго, пока наконец не раздался странный хлопок. Повернув голову в ту сторону, Вэй Усянь заметил как нечто крохотное развалилось на кусочки и упало вниз прямо к ногам Се Ляня. — По правде сказать, этот ничтожный смел надеяться, что вы не сумеете покинуть Нараку так скоро, Владыка, — покаянно начал господин Бэйдоу, сложа руки перед собой, будто самый обычный почтенный старец. Посреди изрядно порушенных, заснеженных Облачных Глубин смотрелось это дико. — Увы, господин Бэйдоу, не всё, чего мы желаем, достижимо, — в тон ему ответил Се Лянь, поднимая с земли осколки. — Зачем вы похитили Стигийскую Тигриную Печать из моей оружейной? — Этот ничтожный догадывался, что молодой бог, что должен был вознестись с этих гор, будет не так прост. Я знал, что эта обитель не так чиста, как хочет казаться и потому лишь принёс сюда печать, поделившись с ней толикой силы. Всё остальное лишь следствие грехов самого ордена Гусу Лань. Прислушавшись к тихому бормотанию духов, Вэй Усянь понял, что старик не лгал: все эти призраки были следствием скрытых пороков членов ордена. Ребёнок тайно рождённый от порочной связи, отнятый от матери, умерщвлённый и спрятанный бабкой. Старший брат тайно погубленный младшим на ночной охоте ради наследства, чья душа была намеренно поймана и связана, чтобы её было нельзя призвать и расспросить. Выброшенная за ворота в холодную ночь кошка со сломанными лапами, подобранная где-то в Цаи юными адептами с по-детски горячими ещё сердцами, а затем отнятая учителем, что лишь прикрывал правилами свои деспотизм и жажду власти — ведь в Гусу Лань нельзя иметь питомцев. Девица, покончившая с собой, чтобы не выходить за нелюбимого… Их было так много: люди и животные, старые и молодые, призраки и почти разложившиеся уже трупы, что до поры спутанные заклятиями надёжно спали под дорожками Облачных Глубин. Это действительно были старые грехи далеко не идеальных членов идеального ордена. Видимо прочтя всё это по его лицу, Се Лянь чуть нахмурил брови. — Использование столь опасного артефакта, что был передан Небесам на сохранение, в землях людей всё равно недопустимо. Кроме того, вы ведь и без этого пришли сюда не с добром. Лань Ванцзы бы стал следующей погубленной вами жертвой, ведь так? — Да… Прошу лишь вас проявить милость и не раскрывать моей жене всего произошедшего. Уверяю вас, моя Уннё ни в чем не виновата, она ничего не знала, — впервые потерял самообладание господин Бэйдоу. — Тогда, в свою очередь хочу попросить вас здесь и сейчас объяснить сколько возможно полно с свои мотивы. В конце концов и эти люди имеют право знать, — Его Высочество обвёл ладонью собравшихся вокруг молчаливых адептов Гусу Лань. — Чего ради вы так много столетий убивали молодых богов? Зачем убили собственного сына? Почему, наконец, пришли к ним в дом, не стесняясь учинить разгром? Растерянно обведя взглядом людей, богов и демонов вокруг Батюшка Небесного Ковша тихо вздохнул и начал свой рассказ.***
Давным давно, когда тигры ещё умели курить, а горы были совсем молодыми, к востоку от Поднебесной жила одна медведица по имени Уннё. И однажды, увидев у кромки леса юную крестьянку, пожелала она стать человеком. В те далёкие времена восточный край находился под покровительством молодого ещё бога небес. Услышав молитвы медведицы, он дал согласие ей помочь. Сто дней должна была Уннё прожить в глубокой пещере, медитируя и питаясь лишь диким чесноком и горькой полынью, а на сто первый она бы стала прекрасной девушкой. Бог неба не в первый раз проводил этот ритуал: в те далёкие времена звери часто желали стать людьми, а люди — зверями, но мало кто мог выдержать сто дней ритуала. Уннё смогла. Но разве можно просто придать дикому зверю обличье человека и со спокойной душой отпустить в большой мир? Бог неба так не считал, а потому остался с девушкой, чтобы научить её жить. Дни перетекали один в другой, чистота помыслов Уннё, её преданность и упорство, её искренность заставили сердце бога дрогнуть. И так родился союз господина и госпожи Бэйдоу, а от того союза и сын Лян Син. Но спустя долгие столетия магия небесного бога начала гаснуть, подточенная и людской забывчивостью, и гибелью восточного государства, в котором родилась когда-то Уннё, и больше всего рождением сына — сильного, урождённого бога. Уннё стала забывать свою человечность, терять силы и разум. Лян Сину тяжело было на это смотреть. Потому однажды он предложил своему безутешному отцу план: жизнь Лян Сина, все его божественные силы, вся энергия его Судьбы должна была переплавиться в сияющий и всесильный Эликсир Семи Звёзд.***
— Эликсир действительно на время стабилизировал состояние моей Уннё, вернул её мне такой, какой я всегда знал её и любил, — рассказывал господин Бэйдоу спокойным размеренным голосом. Только слёзы текли и текли у него по щекам. — Но сердце моей красавицы было разбито вместе с моим. Хуже того, эликсир помог лишь на время. Но мог ли я, заплатив столь страшную цену, отступиться и проиграть? Мог ли я потерять ещё и жену после сына? — И тогда вы впервые пошли на убийство, — тихо сказал Се Лянь. В его взгляде читалась жалость, но жёсткость из позы никуда не исчезла: сочувствие никогда не помешало бы Небесному Владыке вынести справедливый приговор. — Да. Я никогда не забуду их юных, полных жизни и силы лиц, — тихо признался небожитель, поднимая к светлеющему небу свои сияющие подобно звёздам глаза. — Цена любви всегда так высока. — Неправда, — отозвался вдруг Лань Ванцзы, тут же привлекая всеобщее внимание. — Это не любовь, — упрямо мотнул он головой. — Не думаю, что это действительно важно, — тут же вмешался Се Лянь. — Полагаю, на шиди Вэй Ина вы напали не всерьёз, лишь привлекая наше внимание, верно? И, конечно, отчасти желая отомстить Вэй Ину за то, что ваша супруга, не зная реальной ценности эликсира, отдала ему часть своей порции. Господин Бэйдоу лишь склонил голову, без слов соглашаясь, а у Вэй Усяня от осознания того, что именно он когда-то выпил, по загривку побежали мурашки. — Почему вы решили избавиться от нас троих именно заманив и заперев в чужой Нараке, мне вполне ясно: вам явно не хотелось рисковать раскрытием своей тайны да и убивать кого-то за зря наверняка тоже. Но, ответьте мне, знали ли вы, кто создал эту Нараку? Почему вы выбрали именно её? Это последнее и самое важное, что я хотел бы сегодня узнать. Господин Бэйдоу почему-то впервые показался Вэй Усяню искренне удивлённым. — Честно говоря, я плохо понимаю, что от меня хотел бы услышать Владыка. Я просто выбрал самую молодую и оттого самую малоизвестную из всех Нарак. Кто её создал и для чего не известно и мне самому, я лишь выяснил, что жизнь в ней не слишком невыносима, а традиционного легкодоступного выхода не существует. Но, видимо, просчитался. — Да и очень серьёзно, — вступил в разговор Хуа Чэн, подзывая взмахом руки Мобэй-цзюня и замершего в его объятиях, словно мелкая пташка, Шан Цинхуа. — Думаю, гэгэ не будет против, если перед итоговым разбирательством мы позволим высказаться и нашим гостям, указавшим нам дорогу домой? Ваши Величества, подойдите поближе, — улыбка у Хуа Чэна была по-настоящему злой. — Саньлан, — мягко окликнул его Се Лянь. Но прекратить, что интересно, не просил. — Его Величество Король ледяных пустошей Мобэй-цзюнь — брат супруги предыдущего главы ордена Лань. Со своим младшим племянником они практически на одно лицо. Вэй Усянь почувствовал, как напрягся рядом с ним Лань Чжань, крепче сжимая свои и без того стальные объятия. — А рядом с ним Шан Цинхуа — лорд заклинательского ордена Двенадцати Пиков, создатель Нараки и тот, кто две жизни назад был известен как Лян Син, Владыка Судеб и Звезда Духов, — и глядя прямо в расширившиеся от удивления глаза господина Бэйдоу, Хуа Чэн добавил почти со злорадством: — Накренившаяся Небесная Ось наконец выпрямилась. Примите ли вы после этого свою судьбу, которую вы сами же и сотворили? Не отводя помертвевшего взгляда от испуганных глаз Шан Цинхуа господин Бэйдоу только молча кивнул, тихо прошептав: «Судьба…».***
То шумное утро в Облачных Глубинах для всех закончилось хорошо: совершенно сломленного встречей с сыном Пожирателя Богов забрали с собой до поры явившиеся «на шум» боги войны. Шан Цинхуа и Мобэй-цзюня под любопытный стрёкот Чэньцин пригласил на приветственное семейное чаепитие Лань Сичэнь. А Вэй Усянь по тающему на солнце снегу увёл своего Лань Чжаня в тихий уголок, чтобы наконец поприветствовать как следует. Разговор, состоявшийся между Небесным Владыкой и Градоначальником Призрачного города, он уже не услышал. — Гэгэ, — обхватил своего принца за плечи Хуа Чэн. — Что ты думаешь делать дальше? Се Лянь лишь головой покачал, с грустной улыбкой глядя на суетящихся вокруг под руководством Лань Цижэня адептов. — Думаю, ты уже догадываешься. Хуа Чэн улыбнулся. — Концентрированная Сущность Бога Ветров всё ещё у меня. Думаю, Мобэй-цзюню вполне хватит её, чтобы открыть портал домой. — Саньлан, — вдруг вспомнил о чём-то Се Лянь. — А почему Хэ Сюань так легко отдал тебе её? Я думал, он хотел передать его Ши Циньсюаню. — Он отказался. — Стать богом? — Оставить свои цели. Хэ Сюань, впрочем, и не настаивал. Мне показалось, он остался разочарован этой встречей: он-то искал Повелителя Ветра, а нашёл лишь простого человека. — Ты-то я надеюсь не был разочарован нашей встречей? — сказал Се Лянь, уже готовясь возвращаться в Небесный Чертог. — Это просто невозможно, — серьёзно мотнул головой его визави. — А ты? Когда узнал, кем я был, не был разочарован? — Нет. Это только лучше объяснило, почему я ощущал тебя таким знакомым и родным сердцу, — признался принц, в ответ услышав мягкое: — Гэгэ… Ты краснеешь. Вэй Ин же в тот самый час был занят своим разговором с тем, по кому он так страшно, непозволительно сильно соскучился. И после первых взаимных проверок целостности и обмена новостями, Вэй Усянь возжелал узнать лишь одну вещь. — Ну, Лань Чжань признавайся, каким божеством ты стал? Эй, не отворачивайся! Чего ты смущаешься? Это что, что-то неприличное? Лань Чжань, Лань Чжань, Лань Чжа-а-ань! Я же умру от любопытства! — подчиняясь кипящей в крови радости дурачился Вэй Усянь. — Дай угадаю: ты стал богом пьянства! Нет? Хм. Тогда, может быть, богом кроликов? — Мгм, — внезапно отозвался Лань Ванцзы, полыхая ушами. — Серьёзно? — Почти… — Лань Чжань?***
Два месяца спустя на рассвете Мобэй-цзюнь вместе с немного оправившимся Шан Цинхуа и четой Бэйдоу отправился домой. Как и думал Се Лянь, стоило лишь красавице Уннё узнать в спутнике синеглазого ледяного демона своё потерянное дитя, она готова была идти за ним куда-угодно. На прошение отпустить их с супругом к сыну Небесный Владыка благосклонно ответил: — Конечно. Думаю, Нарака рассудит вас справедливей, чем кто бы то ни было. Вэй Усянь присутствовал при этом разговоре вместе с Лань Чжанем, гордо несущим титул самого молодого из небожителей. Не сразу, но господин Судья Мёртвых понял, за что когда-то просил у него прощения Се Лянь: за то, что использовал его Лань Чжаня в качестве наживки, сговорившись с ним за его спиной. — Прости, — снова сказал Се Лянь, почувствовав его понимание. И Вэй Ин не мог не простить. С тех пор утекло немало воды. Поднебесная росла и ширилась. Император задумал строительство Северной Столицы и, как говорят, не последнюю роль в этом сыграл Верховный Заклинатель Не Хуайсан. Цзян Ваньнин продолжал укреплять позиции своего ордена, попутно гоняя нерадивого племянника и лишь иногда позволяя себе прерваться на чай с Цзеу-цзюнем. Свахи по-прежнему никак не могли подобрать им обоим подходящих невест. Орден Цзинь пережил бесчисленное количество чисток, оставляя, впрочем, своего молодого главу вечно неудовлетворённым результатом. Впрочем, говорят, что он вообще никогда не был доволен, если находился где-то вне ночной охоты в окружении своих старых друзей из ордена Лань. А ещё рассказывают, будто бы когда Лань Цижэнь впервые увидел святилище нового вознёсшегося небожителя — Туэр-Шэня в землях Гусу, он плевался кровью ещё три дня и с горя едва не плакал. Но всё-таки до сих пор юноши всех сословий и возрастов иногда тайком приходят в тот храм, принося с собой морковь для питомцев Кроличьего Бога, и просят совета. На алтаре в том храме стоят статуи двух мужчин, чьи руки сплетены Красной Нитью. А ещё рассказывают, что на вершине горы Луаньцзан в маленьком, не особенно аккуратном святилище Яньло-вана, окруженном вечно цветущими розовыми яблонями, можно найти точно такие же статуи. Почему именно там? Кто же знает. Может, красивый молодой небожитель, отчего-то поселившийся не в сияющем Небесном Чертоге, а в тёмном, заполненном бесами Призрачном Городе? Но, как бы там ни было, яблони в Илине всё ещё цветут каждую весну, и по ним с ветки на ветку порхают свободные пташки. И всё у них хорошо. --------------------- Вдохновлённая примером Мосян Тунсю, хочу оставить небольшое послесловие для своей работы. Для начала хотелось бы поблагодарить всех, кто дочитал мою работу до конца, а особенно тех, кто оставлял комментарии, дававшие мне сил и энергии для написания продолжения. И тысяча отдельных благодарностей всем, кто мимоходом исправлял мои опечатки в ПБ. Этот фанфик — первая моя работа, которую я не забросила, доведя до конца. Это невообразимо огромная для меня работа, целый макси. Иронично, но задумывалась она как коротенький сборник драбблов примерно по страничке каждый. Мне буквально пришлось написать эту работу, чтобы излить сюда то виденье персонажей и ситуаций, которого мне не хватало в работах других авторов. Это, конечно, не попытка «сделать лучше, чем имярек», но моё авторское виденье таких тем как «Если бы Вэй Усянь стал Небожителем», «Если бы Лань Ванцзы не узнал Вэй Усяня сразу», «Если бы Цзян Чэн мог узнать, увидеть, услышать то, что от него осталось скрытым» и ещё множества подобных. Это было амбициозно, но, кажется, не окончилось полным провалом. Ярким кризисным моментом стало написание части «Лепестки яблони». Изначально основной сюжет должен был вращаться вокруг недопонимания и сложностей с доверием у Вансяней, но потом я осознала, что этот штамп меня раздражает (благодаря одному анониму с Холиварки — если ты, тот, кто когда-то залил ссылку на сию работу туда, то знай: существование четвёртой истории — это твоя заслуга или твоя вина), в итоге третью часть пришлось порезать и переделать, переквалифицировать, по сути, в завязку нового конфликта. По сей день именно этот кусок истории кажется мне самым слабым, хоть возможно и не является таковым объективно. Но именно из-за него финальная часть стала такой, какой стала. Изначально история с рабочим названием «Отпусти и забудь» должна была быть бонусной, включённой в «Неслучившееся» но из-за потери куска основного сюжета пришлось затыкать пробоины чем имелось. В общем, страдала я в процессе очень и очень сильно. И если для всех предыдущих частей пришлось просто поиграться с китайским символизмом, то из-за звёздной составляющей финала я нырнула с головой в китайскую астрологию и чуть не захлебнулась. Это было тяжело, особенно учитывая рабочую загруженность, проблемы со здоровьем и тридцатиградусную жару в сочетании с фактически стопроцентной влажностью. Только ваши лайки с комментариями и спасали, честное слово. В общем, некоторые идеи, отбракованные в процессе, в переработанном виде попали в «Неслучившееся», какие-то, смею надеяться, войдут ещё либо туда же, либо в бонусные главы основного сюжета. В работе их сейчас три (О Шан Цинхуа, Лань Сичэне и божественном становлении Лань Ванцзы), в планах были и ещё несколько, но сейчас на них не остаётся ресурсов. И чтобы прощаться не на слишком печальной ноте, в рамках саморекламы оставляю вам ссылку на мой драббл про Лань Цижэня по Модао на АО3: https://archiveofourown.org/works/49017835 Всем спасибо и до новых встреч))