Ода фемслэшу

Джинни никак не может сосредоточиться; ей столько всего нужно сделать, а мысли скачут вокруг одного и того же: случайное соприкосновение рук — и записка мягко ложится в пальцы: "...сегодня вечером в Выручай-комнате." Она гадает, как будет выглядеть Выручай-комната в этот раз. Будут ли там те милые розовые подушки, такие мягкие, что невозможно поднять с них голову? А жёлтый плед? А колдографии на стенах? Впрочем, разве это важно? Главное, что в Выручай-комнате будет Луна. Джинни боится, не кажется ли она Луне слишком холодной; она пытается сохранять лицо, когда они на людях, а Лавгуд будто не беспокоится о том, что о них подумают — ловит её за руку, как ни в чём не бывало, целует в щёку... всё это могли бы делать и подруги, но они... ...они ближе, чем подруги. Да, "холодная" — это определённо неверный диагноз. Джинни просто... просто немного сомневается, что всё нормально. У Луны же никогда нет ни малейших сомнений. Она уверена: всё не нормально, всё... хорошо. А Джинни накручивает себя, ищет враждебные взгляды, направленные в их сторону, подозревает, что о них шепчутся за спиной — и её щёки окрашиваются во все оттенки розового, когда Луна оказывается рядом и крепко её обнимает. Джинни сама так хочет коснуться её, но не хочет показаться странной. А Луна — берёт и трогает: за плечо, за руку, за волосы. — У тебя явно появился краш, — сообщает как-то Рон, и Джинни, красная до самых корней волос, бьёт его учебником по голове, пока брат с хохотом пытается спастись от справедливой кары. "...сегодня вечером в Выручай-комнате". Рон, пожалуй, прав, думает Джинни, пока поднимается вверх по бесчисленным лестницам. У неё появился краш. И у Луны, кажется, тоже. Иначе она бы не касалась её так осторожно и мягко, не целовала бы в шею; не стаскивала бы с неё футболку, чтобы оставить поцелуй на груди, которая так удобно ложится в ладонь. Выручай-комнату словно заполняет солнечным светом, и всё это потому, что Лавгуд улыбается ей. Они встречаются здесь несколько раз в неделю, и Джинни, определённо, на седьмом небе — так ведь говорят о счастливых? И как бы она не заполняла свой ежедневник, распределяя дела, как бы не пыталась утонуть в учёбе или общении с друзьями, изображая безразличие, Луну ей ничто не заменит, И однажды Джинни подойдёт к ней и поцелует — при всех, не скрываясь, не считая, что делает что-то постыдное. Однажды она поймёт, что любовь — это не то, чего следует стыдиться.