Раздавленный

— Можете ли вы раздавить арбуз между своих бёдер? Вся команда взрывается смехом, а репортёр слегка хихикает с извиняющейся улыбкой. Сакуса выглядит отвращённым от одной только мысли, потому что, конечно же, Ацуму попытался бы. Ацуму представляет, как он прикасается к еде ногами и как Сакуса убивает его на месте за это. — Это отвратительно, а ещё это трата еды впустую. Никто не притронется к этому после того, как это было между их ног, — сказал Сакуса, указывая на остальную команду. Бокуто только открыл рот, чтобы сказать что-то, но интервьюер опережает его: — Мы все знаем, что Бокуто-сан смог бы это сделать. — Он, интервьюер, машет руками в направлении Бокуто, как бы говоря: «Посмотрите на это тело». И Ацуму полностью соглашается с этим. — Так, кто хочет попробовать? Ацуму отводит свой взгляд от интересного узора на полу и замирает, потому что все, очевидно, хотят унизить его — все их дерьмовые ухмылки были направлены прямо на него. — Эм..? Вы, ребят, шутите, верно? — Ты думаешь, ты не сможешь это сделать? — дразнит его капитан команды. Теперь на кон поставлена его гордость, и он, блять, не может отказаться, ибо он не трус. Поэтому он просто вздыхает и протягивает руку за арбузом. И вот, собственно, он сидит на складном столе с тремя арбузами: одним мини-арбузом, одним приличного размера и одним дорогим полноразмерным арбузом. Такие арбузы он и Осаму в детстве наперегонки пытались съесть быстрее, чем кто-либо другой. Вот тогда-то его и осенило — они на самом деле пытаются заставить его раздавить арбуз его бёдрами. — Разве это не считается каким-то странным кинком? — говорит Шоё, немного подпрыгивая на своем стуле и не отрывая глаз от арбузов. — Знаете, я помню кучу людей, которые хотели быть раздавленными бёдрами Кагеямы, и я тогда сказал им, что единственный человек, который будет раздавлен его бёдрами буду я, потому что- — Идём дальше! — прерывает репортёр, который, по всей видимости, не хочет ещё час слушать о том, как Шоё говорит о своём парне. В интернете есть целые подборки, в которых Хината без умолку болтает о Тобио, и некоторые из них длятся более двух часов. Это довольно мило и напоминает в очередной раз, насколько Ацуму одинок. Репортёр озвучивает правила, но на самом деле правил-то и нет. Единственное правило — успешно раздавить арбуз. Нет даже правила против использования других мышц, что ещё раз доказывает, что всё это глупо и не должно восприниматься всерьёз. — Погодите, я единственный собираюсь делать это? — Ацуму посмотрел на своих товарищей по команде, которые сидят и смеются над ним (какая наглость!). — Заставьте Барнса сделать это, каждая его мускула размером с Шоё! Даже Сакуса смеётся над ним. Ну, его губы искривлены в слабой полуулыбке, но для Сакусы это равносильно катанию по полу в истерике. — Даёшь заднюю, Мия? — Агх, ладно! Вы предатели, ребята. — Он ни за что не покажется лузером на национальном телевидении. Конечно, он лузер, но всей Японии необязательно это знать. Шоё кладет мини-арбуз между его ног. Твою мать, он реально собирается сделать это. Глядя на свои собственные ноги, Ацуму внезапно становится рад тому, что он решил надеть свои старые шорты со школьных времен — те, о чистоте которых он заботится меньше. Сакуса бросает в него пачку дезинфицирующих салфеток, и он неохотно вытирает внутреннюю часть своих бёдер, чтобы арбуз после этого не выглядел совершенно отвратительным. Арбуз почему-то кажется безумно хрупким между его бёдер. Когда он выбирает арбуз в супермаркетах, то он всегда имеет определенный вес, но сейчас, когда арбуз между ног, он чувствуется легче обычного. Вероятно, это свидетельство того, насколько его бёдра сильнее его рук. — На старт, внимание, марш! Он пытается прикинуть, сколько силы ему понадобится, чтобы не выставить себя дураком по телевизору, но, видимо, он сильно недооценивает себя, ведь арбуз между его бёдер, чёрт возьми, взрывается. Другого слова для этого нет — ему на лицо попадает арбузный сок, и, судя по вздрогнувшей спине Сакусы, на диване в паре метров от него все в остатках арбуза. — Это было здорово, Цум-цум! — нарушает тишину Бокуто, подпрыгивая и давая ему липкую пять. Ацуму гримасничает от ощущения липкости, которое охватило всё его тело, и, о мой бог, он смотрит на следующий арбуз, который Хината бросает вверх и вниз. — Я мог бы это сделать, — надувается Шоё, вращая арбуз среднего размера в своих руках. Ацуму вздыхает. — Если хочешь попробовать, то милости прошу. Шоё сразу же пытается сесть на стол рядом с ним, но репортёр говорит, что складной столик выдержит только определённый вес (что вызывает новую волну смеха, поскольку Хината протестует, что он не такой уж тяжелый). Тем не менее, Шоё возвращается на диван с угрюмым фырканьем. Второй арбуз чувствуется крепче, и он молча благодарит своего школьного тренера за часы изнурительных тренировок. Он чувствует, как арбуз приятно трескается. Когда он отпускает хватку, внутренняя сторона его бёдер полностью покрыта бледно-розовым соком. Ацуму корчит лицо, потому что внутренняя часть его ног в настоящее время ощущается как спина пляжника в середине июля, а затем устало смотрит вверх в поисках следующего арбуза. На этот раз все в студии смотрят на него. Не плохим взглядом, а скорее восхищённым. Он чувствует, как жар поднимается к его лицу, и быстро пытается рассеять напряжение, потому что даже Сакуса смотрит на него, а это определённо вредно для его здоровья. — На чё это вы уставились, ребят? — Ацуму пытается разрядить обстановку, но его кансайский диалект становится ещё заметнее, когда он взволнован, и он краснеет ещё сильнее. Ацуму хватает последний арбуз, намереваясь покончить с этим, и помещает его между бёдрами, отмечая, что, чёрт возьми, это на самом деле тяжело, и сжимает его. Чтобы раздавить этот арбуз пополам, требуется немало усилий; он чувствует жжение в квадрицепсах, когда сжимает их вместе, а затем возникает хруст, и маленькие кусочки арбуза падают на его кожу. Ацуму думает, что сейчас он понимает Сакусу и его отвращение к грязи, потому что ощущение слизистой арбузной мякоти на его голых бёдрах отвратительно. Он хотел бы принять горячий душ прямо сейчас, пожалуйста, и спасибо. Репортёр выдавливает из себя лишь: — Это б-было... — Так круто! — говорит Шоё, прыгая на месте (откуда у него столько энергии?). — Ты такой крутой, Ацуму-сан. Как ты это сделал? Можно мне попробовать? Ацуму вытягивает ноги, наслаждаясь лёгким жжением своих мышц. Мышцы не перегружены, потому что он профессиональный волейболист, который использует эти квадрицепсы для заработка, поэтому раздавливание пары арбузов не должно было напрячь его мышцы. — Мы все профессиональные игроки, Шоё-кун, любой из вас мог бы это сделать. Мой личный секрет в том, что я ни разу в жизни не пропускал дни тренировки ног. Беззаботная атмосфера в комнате возвращается, когда Бокуто требует арбуз, дабы раздавить его голыми руками. Бокуто абсолютно уничтожает десятикилограммовый арбуз, заключая его в медвежьи объятия, и это выглядит так же страшно, как и возбуждающе. Позже, когда Ацуму наконец-то возвращается домой после долгого дня интервью, он проверяет свой твиттер, и тот полностью переполнен «мокрыми» твиттами. Тысячи людей отмечают официальный аккаунт арбуза в твиттере и говорят: «Боже, я бы хотел, чтобы это был я». Даже Суна отправил ему три голосовых сообщения, в которых он истерично смеялся над дебилизмом Ацуму. @бедрамииацуму Охуеть, я так и знала, что моё имя пользователя олицетворяет мой хороший вкус, типо, рили....святое дерьмо @фан_бокуто Бро бро бро что за хуйня кто вообще разрешил это Я ОРУ @божеяхочубытьэтимарбузом Я никогда в жизни не хотела стать арбузом настолько сильно @джиситоппер Я хз должен ли я так возбудиться или что... просто взгляните на взволнованного Ацуму омг омг @джиситоппер Ребята взгляните на остальных они же все покраснели!!! Типо они реально только сейчас осознали насколько Ацуму горяч.... Бро поглядите на Сакусу ОН ЖЕ ВЕСЬ ПОКРАСНЕЛ ААААААА Всё это очень лестно, но он чувствует, как его лицо пылает унижением, потому что да — гифка о том, как он уничтожает арбуз ногами, теперь популярна в твиттере. Его дверной звонок звонит секунду спустя, к его раздражению, потому что он только что сел, и дайте парню отдохнуть, ради бога. Ацуму встаёт с дивана и смотрит в глазок, затем закрывает глаза и зажимает кожу на бедре. Он снова открывает глаза, чтобы удостовериться, что да — Сакуса Киёми стоит прямо за дверью его квартиры, и это происходит наяву. Ацуму осторожно приоткрывает дверь. — Оми-кун...? Румянец на скулах Сакусы резко выделяется на фоне бледно-белой маски, и он смотрит на него, не мигая. — Могу ли я войти? Это уже похоже на розыгрыш. Твою ж мать, Сакуса Киёми, объект его фантазий с тех пор, как Ацуму исполнилось шестнадцать лет. Он помнит, как смотрел на его до глупости идеальную форму во время своего первого Всеяпонского молодёжного тренировочного лагеря. А сейчас этот самый объект стоял возле его дрянной квартиры со слишком тонкими стенами и двумя дюймовыми окнами. — Тебе что-то надо, Оми? Сакуса выглядит раздражённым, и именно это возвращает Ацуму к реальности, потому что Сакуса выглядит раздражённым из-за него двадцать четыре на семь. Это помогает ему восстановить чувство нормальности, которого подозрительно не хватало с тех пор, как вообще началась вся эта история с арбузами. — Извини-извини, входи, конечно. — Он отступает и впускает Сакусу, поблагодарив всех богов, которые заставили его убраться в доме накануне, чтобы он не выглядел так, как будто гоблин из мусорной корзины поселился здесь. Сакуса с признательностью смотрит на чистые коридоры и столешницы, так что можно считать это ещё одной победой. Наступает неловкая тишина, прежде чем Ацуму выкрикивает: — Давай я налью тебе выпить! — и бежит на кухню, дабы избежать пронзительного взгляда Сакусы. — У меня есть вода, лимонад и пиво, но я думаю, что... — Цуму проверяет время на своей духовке. — Семнадцать тридцать четыре, и ты, наверное, не пытаешься сейчас напиться, да? Хочешь, я добавлю льда во чтобы ты не выбрал? Лёд в моем холодильнике на все случаи жизни и- — Налей воды. Сакуса избавляет его от мучений и Ацуму закрывает рот со слышимым щелчком. Ещё одна неловкая тишина. Сакуса не страется разрядить обстановку, но когда вообще он пытался это сделать? — Не хочешь где-нибудь присесть? Сакуса молча садится за крошечный кофейный столик в обшарпанной гостиной и снимает маску, закрывая все другие темы для разговора, которые пытается создать разум Ацуму, потому что Сакуса Киёми сидит в его чёртовой гостиной. Ацуму берёт свой самый чистый стакан и аккуратно ставит его на уродливую подставку «Onigiri Miya», которую Осаму прислал ему некоторое время назад, когда всё ещё пытался выяснить правильное соотношение площади к толщине. По этой причине все подставки в его доме странные и деформированные, но он слишком ленив, чтобы пойти и купить нормальные. Где-то в глубине души он чувствует себя немного лучше, когда видит (по общему признанию) уродливые волосы Осаму на подставке. В ту долю секунды, когда он ставит чашку вниз, он понимает, что Сакуса не обрызгал всю его квартиру спреем и не протёр все доступные поверхности антибактериальной салфеткой. «Чтозахуйнячтозахуйнячтозахуйня». — Итак, — говорит Мия и Сакуса смотрит на него. Он с опозданием понимает, что гораздо труднее думать, когда на тебя пристально смотрит привлекательный кудрявый спайкер. — Что привело тебя в мою квартиру? Сакуса смотрит на капли воды, стекающие по бокам стекла, и молчит. Ацуму никогда не был самым терпеливым человеком в мире, и сейчас он не собирается меняться. — Оми-оми, есть ли причина, по которой ты здесь? Не ты ли ведь отклонил все мои предложения показать тебе мой дом? Сакуса, маленький кусок дерьма, просто смотрит на него. Он открывает рот, думает об этом, а затем осторожно закрывает его. Ацуму сейчас сойдёт с ума. — Ладно, если ты не собираешься сказать мне, то хотя бы- Своим периферийным зрением он заметил нечёткое движение, и, прежде чем он успел среагировать, Сакуса прижимает его к дивану, положив одну руку ему на плечо, а другую — на подушки рядом с головой. — Оми... — начал Ацуму, но Сакуса заставил его замолчать. — Если ты этого не хочешь, скажи мне, чтобы я прекратил. — Хочу что? — в недоумении спрашивает он, потому что это подстава: ни хрена Сакуса не прикасается к нему без перчаток, дезинфицирующего средства для рук или всего того, что он всегда носит с собой. — Что ты делаешь? Кто-то заплатил тебе за то, чтобы ты приехал и поиздевался надо мной? — Я пытаюсь заняться сексом с тобой, придурок. В этом заявлении есть что-то настолько фундаментально неправильное — Сакуса ожидает, что Ацуму поверит, что он, привлекательный, кудрявый, самый известный и уважаемый игрок в их команде, хочет его трахнуть. Ацуму Мия, который на самом деле так себе улов по сравнению с Сакусой. Он говорит это, и что-то в лице Сакусы темнеет. — Ты хочешь этого или нет? Ацуму, решив не смотреть дареному коню в зубы, нетерпеливо кивает, потому что если это сон, он собирается извлечь из этого максимум, и Сакуса швыряет его на подушки дивана. — Господи, Оми, не думал, что ты будешь таким грубым! Сакуса останавливается,чтобы спросить: — Ты принимал сегодня душ? — Конечно, блядь, принимал. Я не собирался заниматься своими делами с арбузом, высыхающим на моих бёдрах. При самом упоминании о его бёдрах Сакуса сразу же стягивает его спортивные штаны и отбрасывает их в сторону. Ацуму дрожит, когда его ноги подвергаются воздействию холодного воздуха, но его внимание быстро теряется из-за температуры, потому что Сакуса наклоняется и облизывает его кожу языком. Цуму издаёт удивлённый визг, который быстро превращается в стон, потому что его внутренняя поверхность бёдер чертовски чувствительна. Он закрывает обеими руками рот, потому что ему нужно сохранить хоть какое-то подобие своего достоинства, но Сакуса убирает руки с его лица и ухмыляется ему — и его сердце кувыркается в груди, потому что нечестно быть таким сексуальным. — Не думал, что ты будешь таким застенчивым. Сакуса, блять, наслаждается этим. Ацуму открывает рот, чтобы ответить, но возражение на кончике языка превращается в сдавленный стон, когда мужчина между его ног кусает ближайшую часть его кожи. Он проводит там, кажется, несколько часов. Обращая внимание на свои дрожащие бёдра, Мию внезапно осенило: — Оми, ты делаешь это из-за той фигни с арбузами? Судя по тому, как Сакуса кусает сильнее, ответ определенно «да». — Ты возбудился, Оми, когда я раздавил арбуз бёдрами? Как и те люди, которые публикуют мокрые твиты- а-ах! — Заткнись к чёртовой матери. — Сакуса приказным тоном проговаривает каждое слово, и Ацуму придётся носить леггинсы, если так будет продолжаться, потому что его внутренняя поверхность бёдер полностью покрыта следами укусов и засосами. — Знаешь ли, ты не даёшь мне заткнуться. — Ацуму кусает его в ответ. — Ну же, Оми-оми, дай мне- — Мы делаем это по-моему, либо не делаем этого совсем, — сказал Сакуса, вытаскивая презервативы из кармана. — Откуда ты знал, что я соглашусь? — Ты не слепой, да и я тоже, знаешь ли. Он спрашивает, хочет Ацуму быть сверху или снизу. Ацуму чертовски долго фантазировал об этом — Сакуса растягивает его своими длинными пальцами, дотрагиваясь до мест внутри него своими причудливыми запястьями — поэтому он не колеблется и умоляет: — Оми, пожалуйста, просто вставь уже, не беспокойся, просто сделай это, пожалуйста! «Я пиздец как возбуждён», — размышляет Ацуму, но не может найти в себе силы, чтобы волноваться о своём достоинстве, когда Сакусе каким-то образом удаётся сделать перчатки сексуальными. Он смазывает латексные перчатки и задаёт вопрос: — У тебя нет аллергии на латекс, верно? — Боже, Оми, просто войди внутрь. Сакусе не нужно повторять дважды и он вставляет первый палец — Ацуму видит звёзды. Он даже не знает, какой звук издаёт, но Сакуса оставляет очередной засос на бедре и приказывает ему «издать этот звук снова», а он не может отказаться от такой команды, не так ли? В мгновение ока второй палец присоединяется к первому, и это намного лучше, чем когда Ацуму делал это сам с собой; вероятно, из-за того, что запястье Сакусы поворачивается и изгибается, чтобы задеть его простату. Он издаёт приглушённый крик в подушки дивана, потому что — о да — они трахаются на его диване. Сакуса вставляет ещё один палец, и теперь уже три пальца входят и выходят из его отверстия. Если так будет продолжаться, он кончит невероятно быстро. Ацуму поворачивается и тянется к шортам Сакусы, и, что удивительно, Сакуса позволяет ему дотянуться и вытащить его член. Ацуму быстро разрывает два презерватива зубами, накатывает один на свой ноющий член, а затем сует другой в рот и накатывает его языком на член Сакусы. Сакуса застывает, а затем переворачивает его на живот с лёгкой хитрой улыбкой. Вот же мудак. Когда Сакуса надавливает на него кончиком своего члена, он такой толстый и большой, что Ацуму на мгновение удивился и замолчал. Член Сакусы Киёми, блять, выбивает из его лёгких весь воздух, и он закрывает глаза с прерывистым стоном. — Ты в порядке? — Сакуса кажется слишком самодовольным, чтобы искренне беспокоиться о целостности задницы Ацуму. — Заткнись, чёрт возьми, — выдыхает Ацуму, но тут же получает выговор — резкий толчок бёдер Сакусы заставляет его прикусить губу, чтобы заглушить ещё один стон. Сакуса полностью входит в него, и, поскольку он совершенен во всем, головка его члена вонзается прямо в его простату. Ацуму серьёзно собирается кончить в рекордно короткие сроки, потому что это никак не должно вызывать столько удовольствия. Ацуму обвивает бёдрами бёдра Сакусы, не упуская из виду то, как Киёми вздрагивает от прикосновения, и усмехается ему с дерзкой улыбкой. — Тебе нравятся мои бёдра, не так ли? Он едва успевает упереться руками в диван, как Сакуса толкается в него, не удосужившись удостоить его ответом и продолжая в устойчивом ритме. Это лучшее, что у него когда-либо было. Это что-то о том, как член Сакусы имеет идеальную форму, чтобы, по-видимому, проткнуть все нервные окончания, которые есть у Ацуму; или о том, как одна из его костлявых рук дёргает его за сосок (конечно, этот парень знает все твои слабые места), а другой щипает огрубевшую кожу между бёдер. Ацуму запрокидывает голову на подушки и извивается, пытаясь отсрочить свой оргазм, чтобы это чудо не закончилось слишком быстро. Сакуса наклоняется и оставляет засос на его коже. Это бесполезно — Ацуму кончит независимо от того, попытается ли он сдержать это, поскольку Сакуса чертовски хорош в сексе (что чертовски смешно). Но, к сожалению или к счастью для него, в этот самый момент это — настоящая жизнь, а жизнь несправедлива. Он прижимает его к себе бёдрами, и Сакуса бросает на него тлеющий взгляд, который отдаётся прямо в его член. — Хочешь потрогать себя? — Не совсем, я — м-м-м — могу кончить, не касаясь — ах! Как только он заканчивает говорить, Сакуса толкается в него ещё глубже и снова начинает отмечать его шею созвездием укусов. Он шепчет ему что-то такое, что Ацуму не услышал бы, если бы Сакуса не был так близко к шее: — Ты сводишь меня с ума. Сакуса делает последний толчок бёдрами, сильно ударившись о простату, и Ацуму кончает — и это лучший оргазм, который он когда-либо испытывал в своей жизни. Как свет в конце туннеля, Цуму представляет себе заголовки газет: «Сеттер MSBY Black Jackals был насмерть выебан их собственным доигровщиком!» — и удовольствие разливается по его венам; он извивается и стонет, освобождая себя, и краем глаза нечётко видит, как Сакуса свернулся клубочком в собственном оргазме. Его лицо открыто настолько, что он никогда бы не позволил его увидеть, если бы знал, что Ацуму наблюдает. Это великолепно. Наступает момент тишины, когда они оба греются в лучах секса, который у них только что был, прежде чем Сакуса начинает убираться: стягивает презерватив и бросает его в мусорное ведро, побуждая Ацуму сделать то же самое. Они просто лежали в уютной тишине. По крайней мере, пока Ацуму не открыл рот. — Итак, Оми-кун, почему ты пришёл в мою квартиру...? Сакуса поворачивается и смотрит на него невозмутимым взглядом. Ацуму попятился. — Это было для того, чтобы потрахаться? Я имею в виду, я не жалуюсь, но я просто хочу знать твои аргументы, потому что, знаешь, я не думаю, что ты обычно так поступаешь. Так дело было в бёдрах? — Я хотел быть единственным, кто прикасается к тебе, — фыркает Сакуса с восхитительно надутым лицом, и это такое привлекательное выражение, что весь воздух с хрипом покидает тело Ацуму. — Дело было в бёдрах — о боже, Оми, ты ревновал, ты видел, как все эти люди в твиттере умоляли дать им попробовать их. — Ацуму поглаживает свои размеченные бёдра, чтобы подчеркнуть. — И ты хотел оставить своё клеймо на них. — Заткнись. — Сакуса краснеет, и Ацуму внезапно чувствует, что он покорил мир или сделал невозможное — он занимался сексом с Сакусой Киёми, и он заставил его покраснеть, просто согнув его бёдрами, и... — Оми, ты такой милый, пожалуйста, скажи мне, что ты будешь встречаться со мной, потому что я не думаю, что смогу вернуться к тому, чтобы быть просто твоим другом после этого, — выдыхает он, потому что Сакуса лежит на его диване и выглядит так, словно он принадлежит этому месту. Ему больше ничего не нужно в этот момент, лишь бы иметь возможность сказать, что Сакуса Киёми принадлежит ему, и только ему. Воцарилась ошеломляющая тишина, и она длится ровно столько, чтобы Ацуму решил, что ему удалось всё испортить — как, чёрт возьми, он это сделал? Он готов проглотить свои слова и вернуться к мастурбации в одиночестве своими бледными запястьями и руками, но Сакуса хватает его за лицо и заставляет Ацуму повернуться к нему. — Ты мне нравишься. Во всяком случае, больше, чем следовало бы. И это блядское «да»! Это, блядь, «да»! Ацуму не может сдержать себя — он делает выпад и садится сверху, прижимая к дивану, и наклоняется, чтобы шепнуть ему на ухо: — Надеюсь, ты снова придёшь, Оми-Оми, потому что я собираюсь скакать на тебе, пока ты не станешь молить о пощаде. — Сакуса бросается ему навстречу, и они не выходят из квартиры часами. — Эй, Оми, почему ты не продезинфицировал это место, когда пришёл? — Потому что ты написал в своей истории, что убирал это место вчера, и я не собирался тратить время зря. @AtsumuMiyaOfficial эти бёдра заняты, малышка;))) @SakusaKiyoomiOfficial