Listen to your heart.

— Доброе утро, Фобос! — улыбнулась Элисон, как только увидела, что принц начинает просыпаться. — Доброе, но что ты здесь делаешь? — не понимая ничего, спросил князь. — Я тебе вчера сказала, что не дам встать с кровати три дня, пока у тебя основательно не затянутся раны? Сказала. Значит, я это сделаю. Завтрак стынет, мой князь, — помогая привстать Фобосу, сказала стражница. — Ах вот как, — вскинул брови Фобос. — Ну что ж, если вы так настаиваете, мисс Элисон, то я не откажусь от заботы со стороны очень обаятельной девушки. Что на завтрак? — Тосты с джемом, глазунья с помидорами и беконом и крепкий чёрный сладкий чай. Готовила сама, — огласила список волшебница. — Звучит настораживающие. Я про то, что ты готовила, — немного ошарашено, ответил принц. — Не бойся, — засмеялась Элисон. — Готовка — это моё хобби, и такие простые вещи, как глазунья или тосты, даются мне легко и вкусно. — Ну, посмотрим, — отрезая кусочек от глазуньи, произнёс Фобос. Принц был удивлён тем, как готовит Элисон. Ведь, когда тарелка опустела, он пожалел, что эта девушка не работает у него на кухне. Всё было настолько вкусно, что ни одним словом описать нельзя. Она заинтриговано смотрела на него, ожидая критики в адрес своего скромного кулинарного произведения. И лишь когда князь кивнул, блаженно закрыв глаза, допивая кружку крепкого чая, она поняла, что старалась не зря. — Спасибо, дорогая, было очень вкусно! — поблагодарил принц. Элисон была смущена. Ещё никто из парней её не называл «дорогая». Теперь она понимала, как чувствует себя мама, когда папа называет её дорогой, тем более после трапезы. Девушка убрала поднос с постели князя, поставила его на прикроватный столик. Но Элисон ещё больше смутилась, когда тёплые мужские губы накрыли её губы сверху, а сильные руки потянули на себя. Она блаженно прикрыла глаза, думая о том, какие чувства возникли внутри неё в этот момент. Сердце затрепетало, дыхание сбилось, а внизу живота начало блаженно ныть, когда поцелуи Фобоса перешли на длинную шею девушки. Князь медленно перекатил Элисон на кровать, нависая над ней, он гладил одной рукой по правой щеке, изучая каждую чёрточку лица, заглядывая в большие голубые глаза, которые горели огнём. Фобос потянулся за ещё одним поцелуем, не почувствовав сопротивления, он углубил поцелуй до французского. Он не мог, изнывая от желания завладеть ею прямо здесь и сейчас — самоконтроль держал хозяина в руках. Если она сейчас его не отошьет, не даст пощёчину, то князь потеряет разум и сделает это, несмотря на то, что ей всего тринадцать или четырнадцать лет. Фобос не хотел сделать девушки больно, и в конце концов совесть проснулась в нём, когда одна рука уже бесстыдно начал гладить стражницу по бедру. В следующий момент он вернулся в реальность, с ужасом посмотрел в глаза Элисон, в которых отражался явный испуг. — Прости, — тихо прошептал Фобос, видя, что стражница на грани истерики. — Я никогда не сделаю этого без твоего желания, слышишь? Я никогда не причиню тебе боли, потому что ты мне дорога. Конечно, ты можешь сейчас уйти, ненавидеть меня за то, что я чуть не совратил тебя, зная, что неделю назад ты чуть не подверглась этому. — Всё хорошо, — со слезами в голосе, сказала Элисон. Её тело горело, но не от страсти, а от страха. Она боялась пошевелиться, когда Фобос начал входить в экстаз своей новой затеи. Она боялась выбраться из его объятий, оттолкнуть, но чувствовала, что скоро сорвётся на истерический крик, который уже рвал душу. Стражница встала с кровати, хватая ртом воздух, который, казалось, не проходил в грудь, а останавливался где-то на середине. Она приложила одну руку к щеке, которая горела неистовым пламенем. Ей нужен свежий воздух, а ещё лучше, уйти отсюда и не возвращаться, но она ему обещала быть сегодня здесь. Пересилив себя, девушка снова села на постель. Стражница придумала, как остудить свой пыл. Накопив внутри энергию своей волшебной материи, она резко выпустила её по клеткам, так, что стало холодно, будто она спала с открытым окном зимой. Но теперь было лучше. Элисон спокойно посмотрела на Фобоса, который пытался уловить в её взгляде что-то, чего бы не хотел увидеть — ненависть. — Фобос, я же тебе сказала, что всё хорошо. Думаю, тебе следует отдохнуть после завтрака, пока я отношу поднос в кухню, — поцеловав его в щёку, чтобы тот успокоился, она вышла из комнаты. «Опять я всё испортил», — пронеслось у принца в голове, когда дверь захлопнулась. Он так долго ждал, когда кто-то его полюбит таким, какой он есть, и не подозревал этого. Фобос слишком долго оставался в одиночестве, находя развлечение и забаву только в делах государства. Да, эти повстанцы не давали ему покоя, ему было не до личной жизни. Конечно, если тело преобладало над ним, изводило желанием, то он мог взять и совратить какую-нибудь очаровательную и милую служанку. Но сейчас будто какой-то щелчок раздался в мозге. Человек, который по сути, как и все остальные, должен его ненавидеть. А она тянется к нему, хочет остаться наедине, да и сейчас, после того, что сейчас чуть не произошло, она поцеловала его и ушла, но, как бы задержав на нём взгляд, обещала вернуться.