Winter Flower

Два месяца промелькнули перед глазами подобно мимолетному лучу солнца, скользящему между ветвями голых деревьев. Снег почти растаял, создал ручьи и убежал талой водой пропитывать прогревающуюся землю. Чонгук крепко держит металлическое кольцо, на котором висят светлобокие зайцы, и устало переступает упавшие ветви. Еще чуть потеплеет и нужно будет заняться чисткой леса: убрать с дорожек ветки, вырубить мертвые деревья. Позже надо бы и подготовить почву для их собственного посева. Весна всегда приносит много хлопот. Впереди идущий Намджун тормозит с такими же кольцами в руках, выравнивает с ним шаг, сигнализируя о предстоящем разговоре. Чонгука это вот совсем не радует. - Как дела дома? – нейтрально спрашивает. Он пожимает плечами. - Откуда мне знать? Я не был дома две недели, как и ты, - весенняя охота давалась им тяжелее, чем зимняя, что удивительно. По весне всякое ушастое голодное и очень настороженное. Воинам-охотникам пришлось уйти вглубь леса, чтобы найти менее пуганную дичь. Пара дней охоты и они наконец возвращаются домой. - Давай посмотрим правде в глаза, ты избегаешь Тэхена. Чонгук сжимает зубы, вспоминая мальчишку с непослушными каштановыми волосами и чистыми глазами цвета оленьей шерсти. Существование этого ребенка загоняет его в тупик, Чон скалится забитым в угол животным, пытается цапнуть за протянутую руку, натыкается на бесконечное понимание и добро в широко распахнутых глазах и бесконтрольно уносит свои ноги подальше, при этом сбивая мальчика с ног. Тэхен начал действовать не по сценарию спустя пару дней горячечной течки. Чонгук во сне почувствовал взгляд и распахнул глаза, испугав этим омегу. Тот пялился на него, лежа на животе, а когда поймался на горячем, сполз ниже, ткнулся носом в бок под его рукой и накрылся одеялом, не позволяя спустить ткань. Он сразу понял, что мальчишке просто страшно смотреть на его лицо, но стереть из памяти мелькнувший интерес в чужих глазах было не так просто. Вытянув пищащего птенца из одеяла, он увидел покрасневшие щеки, уши и даже заалевшую шею. Глаза от него уводили, пытаясь скрыть не отвращение, как бывало обычно, а какую-то…смущенность? - Я вел себя неприлично, да? – робко подал глубокий низкий голос омега. – Мне так жаль, простите меня. И мальчишка был искренним, что вывело его из равновесия. Это он, Чонгук, посмел раздеть омегу, позволил себе обнаженному рядом лечь и позволил еще больше. Чонгук позволил себе наслаждаться стонущим мальчишкой в руках, хотя прекрасно видел, что тот слишком мал для такого волчары, как Чонгук. С горем пополам они поговорили, игнорируя нависшую неловкость и обнаженные тела в жалких сантиметрах друг от друга. Слава Луне, мальчишка был совершеннолетним, пусть и полные восемнадцать наступили в начале зимы. Посоветовавшись с супружеством вожаков, они приняли решение, что Тэхен останется в стае пока не окрепнет. Это решение показалось Чону странным еще тогда, а с течением времени, он начал понимать, что мальчишка вполне себе здоров, а недуги воспаления давно прошли, не оставив следа на юном теле. Чонгук чувствовал себя странно в своем же доме. Каждый уход на охоту заканчивался тем, что его дом помаленьку менялся, будто оживал в хозяйственных руках, напитывался жизнью и энергией омеги. Темные занавески сменились на светлые, на дубовом столе появилась скатерть, окна засияли прозрачностью, а кухня всегда завлекала вкусными ароматами еды. Однажды, он вернулся с патрулирования границы, на которую начала наведываться другая стая, с отвратительным настроением. Неловко махнув рукой, сбил со стола какую-то вазу, которой у него никогда не было. Яркие сухоцветы рассыпались по дощатому полу, а ваза разбилась в осколки, раздражая взбудораженного волка еще сильнее. Тэхен бросился собирать осколки руками, изрезал пальцы, ворча себе что-то под нос, и Чонгук не выдержал. Не выдержал непонятного присутствия в своей жизни, постоянного омежьего запаха в своем доме, не выдержал взглядов украдкой, горящих неясно от чего щек и заботы, которую омега так хочет ненавязчиво показать. Натянул свою меховую куртку на него, воткнул тонкие ноги в валенки, оделся сам и выпер на улицу. Под руку тащил сопротивляющегося мальчишку через лес, по путям, известным лишь воинам стаи, быстро дошел до спуска горы, у подножия которой начинались границы деревни. - Уходи, тебе в лесу не место, - выплюнул зло плачущему мальчишке и ушел, не оглядываясь, слыша всхлипы и горькие слезы в дрожащем голосе. Промаявшись целый день, Чонгук вернулся к спуску горы, зная, что омега давным-давно вернулся домой, но не мог остановить себя, не мог не проверить. Чутье не подвело. Дрожащий от холода, с опущенными вниз плечами, потерянный в большой куртке Тэхен сидел на бревне. Глупый, упрямый мальчишка! Чонгук побежал к нему, падая на колени и поднимая руками опущенное опухшее от слез лицо. - Ты почему не вернулся в деревню, глупыш? Холодно же. - Я домой хочу, - слабым голосом отвечает омега, сбивая с толку напрочь. – К тебе домой. - Что? – растеряно тянет альфа и внезапно на себя злится, что подумал, будто омега о нем говорит. – Ты должен был сказать, что хочешь остаться в стае. Поднимайся, мы уходим. Привел обратно, чувствуя вину за слабость омеги, обработал раны, накормил, обогрел и оставил спать, направляясь к дому вожака. Намджун против нового члена в стае не был, Джин принял новость с радостью. Стая привыкла видеть Тэхена, а потому отнеслась нейтрально к появлению нового члена. Чонгук всё также возвращался в дом, где его ждали с искренней улыбкой и вкусной едой. Чонгук всё также ловил на себе взгляды, а ночью слышал тонкие задушенные стоны тайного удовлетворения за стенкой. Он вновь и вновь приносил мясо и получал смущенную мордашку в ответ. Как будто альфа за ним ухаживает, а не банально кормит и предоставляет крышу над головой. Чонгук начал всё чаще пропадать в лесу, возвращаясь ночью или под утро. Омега обижался, явно был недоволен, но слова поперек не сказал, не смел. Однажды, его выдернул из сна притягательный запах в непосредственной близости, и он с удивлением заметил, что Тэхен обнюхивает его, не заметив, что альфа уже проснулся. Контролируя дыхание и пытаясь себя не выдать, он наблюдал за мальчишкой, ревниво исследующего запах возле шеи, и чертыхался про себя. Когда любопытный нос мальчишки опустился к его паху, он зарычал. Испугавшись, омега вскочил и убежал к себе в комнату. Они разбежались в разные стороны, не желая попадаться друг другу на глаза каждый по своим причинам. Тэхен стеснялся, Чонгук, кажется, тоже. Зависнув в одной точке, мешая другим воинам идти по тропе, он с каким-то далеким страхом осознавал, что мальчишка ведет себя типично влюбленно. Мысль, что кто-то мог его полюбить, скреблась на подкорке мозга и причиняла боль. Избегать ожидающего разговора омегу было проще, чем расставлять на места всё то, что закрутилось без их участия. Как-то само, неведомым образом что-то изменилось, знакомя с ощущениями, которые он так и не успел испытать со своей первой любовью, разбившей ему сердце. Есть ли у него сердце сейчас? Бьется ли оно вообще? Отзывается ли на зов нежного голоса омеги, который должен был отдать свою жизнь лютому холоду, но призвал зимними цветами волка с исполосованной душой и мордой. Несильный толчок в плечо вырывает его из глубоких раздумий. Намджун хмуро смотрит на него, ожидая хоть какой-то словесной реакции. Чонгук смотрит на залипшую грязь на ботинках и думает, что в дом в таких заходить нельзя, наверняка Тэхен вымыл полы до блеска. - В стае много незанятых самцов. Он может выбрать любого, зачем ему я? – резонно говорит Чон, удобнее перехватывая кольца с дичью. - Не заметил ни одного претендующего, - Чонгук на это кивает согласно. Тэхена действительно избегали самцы, хотя внешность у птенца очень и очень красивая. По правде, красота мальчишки иногда не давала ему дышать, но он же не единственный кто так думает. Ухажеров у Кима не видно. - Его нужно переселить в семью. Никто не хочет с ним связываться пока он ест мясо, которое приношу я, пока спит на простынях, на которых сплю я, и носит мою одежду, перенимая мой запах. Я бы тоже не рискнул ухаживать за омегой, который всем своим видом показывает, что принадлежит другому. - Неужели ты так ничего и не понял? – удивленно спрашивает Намджун, поглядывая на дома их поселения. Почти дома. – Кстати, Джин предлагал ему поселиться у Паков. Ты знаешь стариков, они воспитали найденыша с любовью, приняли бы и Тэхена тоже. - Они с Чимином вроде одногодки? – вспоминает низенького пухлощекого омегу, который в детстве частенько крутился под ногами у всех взрослых. - Одногодки, да, - выдыхает Намджун, видя вдалеке свой дом, из которого выходит супруг, даже не накинув на себя что-то потеплее домашней жилетки. – Тэхен не захотел. Сказал, что у него уже есть дом, и уйдет он оттуда, только если его снова прогонят. С этими словами Намджун вырвался вперед быстрым шагом, бросая дичь на землю и подхватывая грязными руками прибежавшего мужа. Чонгук отворачивается, не желая травить душу чужой любовью, и идет в льох, чтобы оставить там пойманную дичь и вернуться к ней чуть отдохнувшим. Слова Намджуна поселили в нем смуту, из-за чего голова его опущена, а глаза следят за ногами в грязной обуви. Останавливается почти у двери своего дома, чуя носом аромат цветов, которые весна еще не пробудила, но которые цветут в его доме каждый день. На ступеньках Тэхен в его теплой кофте, которую омега точно достал из шкафа, наплевав на запрет не рыскать в его вещах. Мальчишка ведет себя как хозяин дома, как омега, полноправно устанавливающий свои порядки. Идти к другу жить не захотел, остался в месте, где альфа его взглядами каждый день прессует и приближаться к себе близко не позволяет. Чонгук не смог забыть скользящую под пальцами шелковую кожу и вкус сладости на языке, но повторить хоть что-то из тех ночей не смел. Он же уродец, кого он может возбуждать, в самом деле? Почему Тэхен продолжает смотреть на него так проницательно и доверчиво? Почему не убегает подальше от грубого и черствого на характер волка? - Вернулся, - с каким-то облегчением выдыхает Тэхен, радостно смотря в его глаза. Отступает в дом, сам снимает с альфы грязную одежду и ведет в ванную. Теплая вода льется на его тело из ковша, а намыленная мочалка бегает по коже, аккуратно скользя по шрамам. Чонгук жадно всматривается в лицо мальчишки, пытаясь уловить хоть капельку отвращения на красивом лице, не замечая, что в чане обнаженный сидит, а несвязанному омеге не пристало такое видеть. - Опусти голову, - тихо просит Тэхен и сам в дыхании сбивается, видя, как несмело откидывает голову альфа, обнажая горло. Чон сглатывает тяжело, понимая насколько его волк привык к этому мальчишке, раз бесстрашно доверился. Длинные пальцы намыливают отросшие черные волосы, успокаивая неспокойную натуру альфы. Вспомнить бы подобную заботу о нем, да не получается. Он чувствует будоражащий цветочный запах и вдыхает его поглубже, в глубине души признавая, что скучал. Скользящие по его телу руки не делают лучше: Тэхен красив для него невероятно, желанный его заскучавшим за омежьей лаской, телом, признанный обиженным на весь мир волком. Не контролируя себя, он ловит тонкое запястье, подносит к своему носу и внюхивается в чистый запах, слегка смешанный с его собственным. Касается губами, чувствуя учащенный пульс, и прикусывает, слыша беспокойный вздох на нежных губах. - Иди, - отводит от себя руку омеги. – Я закончу сам. И Тэхен уходит, сверкая алыми щеками и расстроенными глазками. Этот птенец хочет, чтобы он продолжил? Успокаивать бунтующего волка приходится дольше обычного. Чонгук закончил с купанием, успел поужинать вкусными блюдами за накрытым столом, даже немного отдохнуть под треск поленьев в маленьком камине. В полном одиночестве. Тэхен убежал из дома, кутаясь в его куртку, и вернулся под ночь каким-то нервным и дерганным. Крылья носа заинтересованно задергались, когда омега без слов пробежал мимо него в свою спальню. Благо, птенец пах только своей нервозностью и домом Паков, в котором наверняка проводил много времени, но остаться там жить всё равно отказался. Он слышал копошение в шкафчиках и шухлядках, удивлялся, что же омега так настойчиво ищет, но не лез. Собрался идти уже в свою комнату, так и не дождавшись шанса посмотреть на мордочку омеги еще раз. В чужой комнате всё стихло, её хозяин, наверное, лег спать, значит и Чонгуку пора. Когда до порога своей комнаты остался один шаг, дверь соседней скрипнула будто кто-то открыл её, но толкнуть и полностью показать обзор не решился. Хмуря брови, Чонгук подошел и потянул дверь на себя, а затем его дыхание предательски сбилось. В метре от него с низко опущенной головой стоит Тэхен, теребя пальчиками края белоснежной сорочки для сна. Почти прозрачная ткань нежно скользит по нервно переступающим обнаженным ногам, заканчиваясь на середине бедра. Чонгук не может не облизать жадно взглядом красивого мальчишку, что так откровенно без слов предлагает себя. Цветочные узоры на ткани опоясывают тонкую талию и расходятся по объятому в белое телу. Сглотнув набежавшую слюну, Чонгук признает, что месяцы в стае прошли для Тэхена хорошо. Мальчишка поправился, наел приятную округлость и больше не выглядит болезненно. Он выглядит так, будто достаточно здоров и готов выносить волчат, о чем информирует насыщенный зрелостью запах. Мальчишка изменился? Птенчик вырос в парня, который принимает решения сам, раз осмелился раздеться и показать себя альфе, намекая на новую ступень развития отношений. Отношений, которые они так и не начали. - Что ты делаешь? – говорит альфа, едва сдерживая голодное рычание. – Ты можешь выбрать любого альфу в стае, можешь покорить каждого, но почему ты… - Тшш, - прикладывает палец к его губам, хотя сам боится. – Не хочу любого, я тебя хочу. Робкое признание крошит хлипкую плотину внутри альфы и чувства выходят на волю. Он с рыком прижимает к себе парня, внюхиваясь в родной запах, вжимается носом в нежную шею и хоронит в себе аромат зимних цветов, чтобы он там навсегда остался, обжился внутри него, никогда не покидал легкие. Целует быстрыми мазками лицо, обхватывая его дрожащими ладонями, и чуть не скулит, когда Тэхен отстраняется. Альфа снова приблизиться не смеет, поджимая губы. - Не трясись, - умоляет Тэхен, прикасаясь влажными губами к его сухим. – Никто меня у тебя не отнимет. Я твой, обещаю. Чонгук слышит, как что-то внутри полощет по рубцам на душе и едва ли верит, что там чья-то любовь щекочется, привязанность к нему, такому уродливому и старому, чтобы быть чьим-то женихом. Не просто чьи-то чувства, а чувства Тэхена. Мальчишки, ни разу не посмотревшего на него брезгливо, ни разу не отторгнувшего редкие прикосновения альфы. Чонгук думал, что выхаживает птенца, чтобы вернуть однажды домой. А Тэхен приручал дикого волка, чтобы в доме хищника навсегда остаться. В качестве пары, второй половинки, неотъемлемой части души. И насколько приятно ощущать на шрамах любовные поцелуи, настолько же страшно осознавать, что этого омегу он отпустить никогда не сможет, что нелюбовь Тэхена он просто не переживет. Уйдет из стаи, найдет скалы и потеряется в них одичалым хищником или сбросится в колючие воды разбитым человеком. Без Тэхена уже не получится, а не просто не хочется. Шрамы горят под розовыми губами, пульсируют больно, будто напоминают, какой ценой ему далась первая любовь, но Чонгук терпит, сцепив зубы. Прямо сейчас Тэхен свою любовь показывает, и альфа обязан доверить ему свою боль, даже если это выкручивает его изнутри, разрывая на части. Он не виноват, что из глаза с поврежденным веком падает слеза и приземляется на щеку омеги. Он не виноват, что Тэхен лижет влажную дорожку и мягко целует в зажмуренное веко. Он не виноват, что тоже реагирует, обхватывая руками талию, что ищет губами и находит, что влажно целует и получает отклик неумелых уст. Уложив парня на кровать, Чонгук любуется красотой, непонятно за что ему подаренной, и больше не спешит, как бы волк внутри ни сходил с ума. Неспешно пробует на вкус мягкую кожу, облизывает податливое тело, покусывает чувствительные места. Тэхен так трепетно отзывается, что в голове кружит, так искренне постанывает, что уши закладывает, так послушно на пальцы насаживается, что слов не хватает, дыхания недостаточно. Чонгук между ногами омеги чувствует себя дома, ощущает себя родным и нужным, единственным и необходимым. Любимым до самого конца, до самого последнего шрама. Сорочка падает на пол, она не достойна прятать собой такое сокровище. Мягкий животик и округлые бедра сводят с ума, срывают тормоза нестабильного альфы. Чонгук не чувствовал себя таким жаждущим даже в течку Тэхена. Его будто магнитами тянет к влажному горячему телу. Он проталкивает головку внутрь, чувствуя узость и стекающую влагу, замирает и расцеловывает напряженное личико, извиняется лаской и нежностью. Пробует двигаться, ловит блики в глазах и от боли отвлекает омегу поцелуями и посасыванием напряженных сосков. Закидывает на свои бедра ноги, теряется даже от опоясывающего жара, но вбивается внутрь, растягивая девственный проход. Спустя несколько минут Тэхен втягивается и сам. Подмахивает скользкой попкой, стискивает ногами и давит пяточками в ягодицы альфы. Чонгук размашисто входит и выходит почти полностью, рычит низко, слыша хлюпающий звук смазки и шлепки столкновений. На ухо стонет измученный первым сексом Тэхен, скребя острыми когтями по плечам старшего. Чонгук хочет отстраниться, чтобы увидеть, как член пропадает в лоне омеги, но Тэхен шипит, цепляясь в него зубами. - Ты чего, птенчик? – взволнованно спрашивает, не понимая причин для злости. - Не смей уворачиваться, - раздраженно отвечает Ким и запускает ладонь в его волосы, с силой сжимая загривок. Он не совсем понимает, что это значит, пока омега не вжимает его лицом в свою шею, начиная стонать особенно громко и сжимать дырочку невероятно сильно. Толчок. Второй. Третий раз входить тяжело. Тэхен дрожит бедрами и скулит, дергаясь под ним в оргазме, а Чонгук сходит с ума. Его будто выдаивают, пульсируют вокруг члена, не давая вытащить, и он с громким выдохом вгоняет глубоко, спуская внутрь. Тэхен неожиданно скользит попкой на члене, поглощает всё до последней капли, и чуть не плача, тычет его в свою шею. Поборов в себе страх, он погружает клыки в шею и сразу же вытягивает их, слыша болезненный вскрик. Зализывает целебной слюной, балдеет от их совместного запаха и выходит из жаркого влажного нутра. Ослабленный Тэхен лежит, откинув голову на подушку, сверкая влагой на коже и кровавой струйкой на шее. Конечности раскинуты, и он, полностью нагой даже не обращает внимание, насколько раскрыт перед своим альфой. Выдохнув безумие их первого раза, Чонгук поднимается с кровати, подхватывает на руки разнеженного птенчика и несет в свою комнату, которая теперь станет их комнатой. Там большая кровать, на которой они оба разделят сон этой ночью, и еще во время многих ночей, ожидающих их впереди. Вид уснувшего мальчишки остудил его бесконтрольное желание трахаться и поднял в душе волну щемящей нежности. Будучи взрослым матерым волком, Чонгук боялся даже в зеркало на себя посмотреть. Тэхен, будучи потерянным в зимнем лесу слабым мальчиком, смог его вот такого полюбить. Рассветное солнце прогревает лес, которому до полного пробуждения всего-то пару дней, пару вдохов весны. Под деревом, где чуть не уснул вечным сном юный омега, пробиваются сквозь талый снег тонкие стебельки и распускаются бутоны словно опущенные вниз головы. Хрупкие галантусы лезут из земли, насыщая всю округу тонким освежающим запахом. Вышедший на обход границ после долгой ночи, но так и не уснувший Чонгук чует сладкий запах в форме зверя, идет по его следу, тычется изуродованной мордой в первозданную нежность и чувствует себя не только счастливым, но и исцеленным. Так пахнут его зимние цветы.