Немного замявшись перед кабинетом, Бирюков с интересом изучал информационную вывеску, на которой всё ещё красовалось имя предыдущего заведующего отделением экстренной хирургии. С того времени, когда он сам в последний раз был счастливым обладателем одной из руководящих позиций, прошло ни больше ни меньше — 8 лет, факт чего не давал покоя с той самой минуты, как ему поступило предложение занять эту должность. Работая все эти годы обычным хирургом, он абсолютно точно знал, что в отсутствии практики подрастерял навыки управления большим коллективом, да и возраст уже давно предательски брал своё, заставляя выкованные из стали непробиваемые стены принципов, рушиться под воздействием малейшего доброго намерения.
Морально подготовившись к тому, что внутри его может ожидать что угодно, — «не зря ведь блондинка на стойке регистратуры так занервничала» — Владимир Дмитриевич решительно потянул за предварительно опущенную металлическую ручку и рывком перешагнул порог. Захлопнувшаяся за ним дверь с присущим ей грохотом ударилась о косяк, нарушая до сих пор умиротворённую атмосферу этого места. От произведённого ей шума Ира слегка вздрогнула, приоткрыла глаза и, разглядев лишь очертания незнакомого мужчины, вновь начала проваливаться в сон.
— Палаты дальше по коридору, — донёсся до Бирюкова уставший и оттого немного хриплый голос со стороны дивана, куда мгновенно устремился его удивлённый взгляд.
В болотного цвета радужке тут же отразился силуэт спящей на нём женщины. В поисках удобного положения, она положила голову на правое предплечье. На левую скулу тут же упала прядь светлых волос, заставив мышцы лица содрогнуться от внезапной щекотки.
— Кх-кх-кх, — намеренно закашлял он для того, чтобы разбудить незваную гостью, — потрудитесь, пожалуйста, объяснить, что здесь происходит? — прозвучав твёрдо и сурово, вопрос эхом отразился от стен небольшого помещения. От неожиданности Ира распахнула глаза и быстро, сбросив с себя халат, который исполнял роль одеяла, приняла вертикальное, пусть и сидя, положение. Возникло плохое предчувствие, а осознание опрометчивости совершения таких резких движений пришло вместе с тёмной пеленой, вмиг застелившей всё обозримое пространство, и, в качестве бонуса, разрезающими этот мрак яркими искрами.
— Вы, извините, кто? — с нескрываемым раздражением поинтересовалась она по-прежнему ослабленным голосом, пытаясь сфокусировать ничего не видящий взгляд на том месте, откуда доносилось чьё-то дыхание.
Мужчина не хотел начинать знакомство с плохой ноты, но необходимость восстановления утерянных качеств руководителя не позволяла проявлять излишние чувства, вникая в причинно-следственные связи поступков своих подчинённых, а поэтому очевидное волнение, вызванное состоянием находящейся перед ним блондинки, было без раздумий отправлено на второй план.
— Бирюков Владимир Дмитриевич, — отчеканил он, кивнув в знак приветствия, — хозяин этого кабинета, если я, конечно, не ошибся дверью, — и вновь обаятельная улыбка, появление которой как назло совпало с возвратившейся способностью Павловой чётко воспринимать реальность.
«Лучше бы я ослепла», — подумала она, наблюдая его довольное выражение лица. Понимание того, что это и есть человек, который займёт, а точнее уже занял её место, отдалось болью где-то в области сердца. Нервно поджатые губы мгновенно засвидетельствовали трагическое падение последней надежды — надежды провести оставшееся время в кабинете, который по истечении дня станет для неё абсолютно недосягаемым, надежду на то, что завтра, по причине, например, почему-то не предсказанного конца света, никогда не наступит.
Почувствовав непривычное давление в грудной клетке и очевидную нехватку воздуха, Ира резко вскочила с дивана, намереваясь так же стремительно направиться к выходу, однако план её с треском провалился из-за предательски закружившейся головы, вынудившей женщину облокотиться о спинку дивана.
— Вам плохо? — с беспокойством спросил машинально бросившийся ей на помощь Бирюков, параллельно осознавая, что невольно позволяет эмоциям взять верх.
— Нет…просто… — она ошарашенно посмотрела на его ладони, которые буквально секунду назад сжали её плечи, спасая от падения, — не важно, я лучше пойду, — опустив глаза, которые сейчас не отражали ничего, кроме кромешного разочарования, Ирина Алексеевна решила продолжить так глупо оборвавшийся путь.
«Ничему жизнь не учит», — приближаясь к столу, Владимир злился на себя за свою несдержанность.
— Постойте, я вас никуда не отпускал, — устроившись в кожаном кресле и обдав её ледяным взглядом, начальственно сказал он, заставляя женщину замереть на месте. Ощущая прикованный к себе взор, она буквально закипала от унизительности своего нынешнего положения. — Пригласите ко мне, пожалуйста, человека, который ранее занимал эту должность, хочу ознакомиться с документацией, — продолжал говорить мужчина с её спиной, доставая из стола кипы бумаг. — Кривицкий Геннадий Ильич, это, кажется, гласит кабинетная табличка, — услышанное имя отозвалось в душе бывшей заведующей обжигающим клеймом, которое ещё не успело зарубцеваться. Ирина обернулась. — Что вы стоите? — спросил Бирюков, беззастенчиво посмотрев ей в глаза. — Вы, по всей видимости, не Кривицкий.
«И даже не Кривицкая», — мысленно парировав его «искромётное» заявление одним из стандартных каламбуров, который на тот момент показался ей довольно остроумным, она загадочно улыбнулась. Однако, буквально через секунду, хранившиеся где-то на задворках подсознания болезненные воспоминания о милом и неловком предложении руки и сердца, — «хочешь стать Кривицкой?» — сделанном ей Геной, на корню зарубили начинавшие пробиваться положительные эмоции, став последней каплей на весах её самообладания.
— Не хочу вас огорчать, — не разрывая зрительный контакт, словно пытаясь испепелить его своим непроницаемым взглядом, начала Павлова, — но я не ваш секретарь, я хирург, — последняя фраза, давшаяся ей в этих условиях крайне нелегко, вызвала разбегающуюся по телу россыпь мурашек, — да и Геннадий Ильич у нас больше не работает.
Глубоко вздохнув, она вновь вернулась мыслями к дням не так давно минувшим. Её глаза мгновенно опустели, а запущенная вереница вспыхивающих флэшбэков была прервана в тот момент, когда в сознании, как на повторе, звучала фраза, — «ничего! Ты просто поменял на табличке мою фамилию на свою!» — связавшая все составляющие этой ранящей её мозаики воедино.
— Да что с вами такое? — спросил поставленный в тупик такой несобранностью Владимир. — Вы вообще как в таком состоянии оперируете? Может вас на больничный отправить?
Намеренно проигнорировав все три вопроса, Ира издала ироничный смешок и перевела взгляд на диван, где, как оказалось, остался лежать её халат.
— Ладно, понял, помогать вы мне, видимо, не собираетесь, — констатировал новый зав, когда увидел, что женщина уже вовсю занимается приведением в порядок этой части своей медицинской униформы. Пошарив на столе, он отложил несколько документов и, подняв и прислонив к уху телефонную трубку, застыл в ожидании.
— Нина, — обратился мужчина к собеседнице, когда гудки, наконец, сменились человеческим голосом, — передайте… — открыв последнюю страницу одного из отобранных договоров, он нашёл интересующее его имя, — Павловой Ирине Алексеевне, — ставшая невольным свидетелем разговора, Ира заинтересованно подняла брови, — что я жду её у себя в кабинете. И как можно скорее. Надеюсь, она не уволилась? — выделив голосом слово «она» и, таким образом намекая на ранее полученную информацию об отсутствии Кривицкого, он задумчиво посмотрел на по-прежнему находящуюся практически напротив него женщину. — А вас я больше не задерживаю, вы свободны!
Положив аппарат, Нина с облегчением выдохнула, решив, что коллега успела покинуть кабинет до прихода нового начальства и им обеим не влепят выговор.
— Я что-то неясно сказал? — теперь настала его очередь прожигать Ирину взглядом, впрочем, услышав своё имя, да ещё и в таком интересном контексте, уходить она определённо не собиралась. Появившийся шанс обезоружить противника, не мог её не воодушевлять. — Вы свободны, или…вам есть, что мне сказать?
— Да нет, Боже упаси, это вам, думается, есть, что мне сказать, Владимир Дмитриевич, — наблюдая за непонимающим выражением лица Бирюкова, начала Ира. — Безусловно, я могу сейчас вас оставить, дойти до Нины, которая передаст, что вы меня «как можно скорее» желаете видеть и вернуться. Но, в этом случае, мы потеряем время, которое и у меня, и у вас, полагаю, не лишнее, — всё сильнее распаляясь, продолжала она, пока новоиспечённый заведующий отделением вглядывался в бэйджик, появившийся на своём законном месте вместе с надетым халатом. Накануне назначения краем уха он слышал, что одного из его предшественников по какой-то причине понизили в должности, но разбираться в деталях не было ни сил, ни желания, о чём сейчас мужчина очень пожалел.
Оперируя собственным жизненным опытом, Бирюков прекрасно понимал её чувства, так же как понимал, что их первая встреча прошла, мягко говоря, не очень. Однако он и подумать не мог, насколько сильно его пребывание в этом кресле бьёт по самолюбию новой знакомой.
Для себя Ира уже нарекла его «напыщенным индюком». А ведь как корабль назовёшь, так он и поплывёт. И уже не важно, действительно ли он так плох, погода «нелётная» или же это просто твоё предвзятое к нему отношение и вера в то, что он в любом случае потонет. Именно по последней причине, любое произнесённое новым начальником слово, автоматически попадало под прохождение жёсткой цензуры и, что очевидно, её не проходило.
Павловой в этом плане повезло немного больше, так как впервые его взгляду она предстала мирно спящей. И сейчас, осознавая, что попал впросак, он старался сосредоточиться именно на своём первом о ней впечатлении, так как Ире, конечно, не составило особого труда испортить его практически сразу после пробуждения.
— Ирина Алексеевна, — торжественно произнёс Владимир, в приветственном жесте протягивая руку, — рад знакомству.
— Не могу сказать, что это взаимно, — без особого энтузиазма, она, тем не менее, ответила на его действие.
— Чёрт с ними с любезностями, — улыбнувшись, попытался он перевести это в шутку, — перейдём к делу. Могу я вас попросить рассказать мне об отделении? Насколько я знаю, вы длительное время находились, так сказать, у руля, — неосторожно брошенная фраза лишь усугубила его положение. Казалось, что вот-вот волосы пристально смотрящей на него женщины, подобно волосам Медузы Горгоны, зашевелятся, а её взгляд обратит его в камень.
Неизвестно куда завёл бы их этот немой диалог, если бы в дверях кабинета неожиданно не возникла Дубровская.
— Ирина Алексеевна, вы здесь, — стараясь завуалировать своё удивление, сказала она.
— Все хирурги заняты, а Куликову ассистент нужен, пойдёте? — оценив обстановку, Нина буквально ощутила, что мирным дружеским общением тут и не пахнет.
— Да, Нина, буду через минуту, — мгновенно ответила та, с благодарностью посмотрев на собеседницу.
— Об отделении… — повторила Ира, вновь поворачиваясь к Бирюкову, — дайте-ка подумать…. Ваш предшественник был никудышным руководителем, поэтому здесь бардак, а материалов и медикаментов катастрофически не хватает. Мы то, врачи, всё понимаем. Вы — человек новый, вам разобраться надо, привыкнуть. Только вот больные ждать не станут. Так что искренне надеюсь, что вы в состоянии исправить эту ситуацию в кратчайшие сроки, — она глубоко вдохнула, так как последние несколько предложений были выпалены на одном дыхании. — Но имейте в виду, — в голосе вмиг появился призвук отчаяния и боли, — чтобы управлять людьми и вести диалог с поставщиками, не достаточно занять это кресло, талант нужен, — закончив монолог и бросив на мужчину многозначительный взгляд, она направилась к выходу. — Простите, меня ждут.
«Какая язва, ты только подумай», — мысленно подытожил Владимир.
— Я по-прежнему не давал вам разрешения покидать этот кабинет, — и вновь его голос настиг её у самой двери. Начиная заметно злиться, она развернулась. — Как вижу, вы мастерство ведения диалога освоили в совершенстве, поэтому, вам этим и заниматься. А я, пожалуй, заменю вас на операции, — Бирюков демонстративно встал, указывая рукой на освободившееся место. — Присаживайтесь, пожалуйста…. Это приказ, — добавил он, устав ждать каких-либо действий со стороны подчинённой.
Саркастически улыбнувшись, Павлова медленно приблизилась к столу.
— А вам не кажется, что вы превышаете свои должностные полномочия? — безэмоционально поинтересовалась она, хотя изнутри её начинали поедать чувства обиды и несправедливости.
— Это называется делегирование, Ирина Алексеевна. И, учитывая ваш опыт в этом деле, полагаю, что поступаю я абсолютно верно. К тому же, во избежание непредвиденных ситуаций, скальпель в руки вам сегодня лучше не брать, — заметив, что она собирается что-то ответить, он быстро продолжил. — Закончите, и поезжайте домой, отдохните. Вы плохо выглядите, — дверь захлопнулась. Владимир понимал, дай он ей шанс вставить хотя бы слово, и их препирательства никогда бы не закончились.
«Надо же, какой хам», — подумала Ира, садясь в кресло. Несмотря ни на что, она была рада, что вновь осталась здесь одна.
***
Часы показывали 10 вечера. После хирургического вмешательства, проведённого с Сергеем Анатольевичем, Бирюков успел осуществить ещё два, а также посмотреть отделение и познакомиться с персоналом. Всё это время его одолевало странное чувство — чувство, что постановка диагнозов, многочасовое стояние около операционного стола, общение с больными и их родственниками и есть его жизнь, а уж никак не ежедневная возня с бумажками.
Уставший по окончании плодотворного рабочего дня, он вернулся в свой кабинет и, увидев уснувшую за столом Павлову, тут же испытал дежавю.
«Видимо, и в первый раз не стоило её будить», — пришедшая при виде спокойной и расслабленной женщины мысль, заставила его расплыться в улыбке.
— Ирина Алексеевна, — рука мужчины аккуратно легла на её плечо, — ваша смена давно закончилась. Вас подвезти?
— Нет, спасибо, — начала отвечать Ира, открывая глаза, — мне здесь надо закончить кое-какие дела, — соврала она, так как возвращаться сегодня к Аленикову в её планы никак не входило.
— А если я скажу, что это — приказ? — шутливо произнёс Владимир, желая рассмешить собеседницу. Однако, слово «приказ», которое уже явно исчерпало лимит появления в её жизни и понимание того, что теперь её вот так просто можно отправить домой или на больничный, сыграли ему явно не на руку.
— Ну, если скажете, то я вам отвечу, что ваши полномочия ограничены стенами этого учреждения и на сферу моей личной жизни они никоим образом не распространяются. Всего доброго, — выпалила она и, поднявшись с кресла, пошла по направлению к выходу.
— Только помните, о чём я вам утром сказал, — крикнул он ей вдогонку, слегка растерявшись от таких стремительных действий.
«Что я плохо выгляжу? Такое забудешь!» — язвительно подумала Ирина, произнеся лишь сдержанное «хм». В кабинете он остался один.
***
Прошло полчаса. Владимир Дмитриевич уже собирался покидать больницу, как вдруг решил, что было бы неплохо узнать о судьбе его новой знакомой.
— Павлова ушла? — спросил он у девушки, сменившей Нину на стойке регистрации.
— А с чего вы взяли, что она ушла? — крайне довольным для отработавшего смену хирурга спросил появившийся как из ниоткуда Куликов. — Она со мной поменялась и на ночную осталась, — делясь этой информацией с новым начальником, он и не думал, что подставляет сейчас не только Ирину Алексеевну, но и себя.
— Извините, Сергей Анатольевич, но вам придётся остаться, — твёрдым голосом заявил Бирюков. — Я не потерплю в своём отделении такого самоуправства. Так и до анархии не далеко, знаете ли. Ирина Алексеевна в ординаторской?
— Угу, — угрюмо кивнул травматолог и, дождавшись момента, когда мужчина скроется за дверью кабинета, продолжил. — Вот блин, а я уже футбол посмотреть настроился. Пивко, рыбка вяленая. Тьфу ты, новое начальство, пропади оно пропадом, — с чувством произнёс он и направился к кофейному автомату.
— И как это называется, Ирина Алексеевна? — буквально влетев в помещение, практически переходя на крик, осведомился Владимир. — Я вам русским языком сказал, чтобы по окончании всех дел вы ехали домой, а вы, мало того, что меня ослушались, так ещё и втихаря, не предупредив ваше непосредственное начальство, поменялись сменами с Куликовым.
«А я смотрю, вы тут уже со всеми познакомиться успели», — подумала сидящая напротив него Павлова. — «Оперативно».
— А почему вы себе позволяете разговаривать со мной в таком тоне? — предельно спокойным голосом парировала она его нападки, оторвавшись от чтения чьей-то истории болезни.
— Переодевайтесь, жду за дверью. Я отвезу вас домой, — Бирюков явно начинал раздражаться.
— И не подумаю, — с каждым сказанным ею словом, кровь всё сильнее пульсировала в его висках.
«Ну уж нет, я тоже принципиальный», — эхом пронеслось в его сознании, когда в голову вдруг пришла завиральная идея использовать неоспоримый аргумент.
— У вас нет выбора. Либо мы сейчас с вами вместе покидаем больницу, либо вы уволены.
Ещё пару дней назад подобное заявление произвело бы на Ирину неизгладимое впечатление, но, к его несчастью, он опоздал.
— Как быстро вы перешли от приказов к шантажу, — всё так же размеренно говорила она. — Слишком тривиально, вам не кажется? — наравне с подпрыгнувшей интонацией, её загоревшийся взгляд буквально отразил заданный вопрос. — Впрочем, вы не первый человек, грозящийся лишить меня работы.
«Вот упрямая баба!» — еле сдержавшись, чтобы не сказать это вслух, подумал мужчина, начиная к ней приближаться.
— Ирина Алексеевна, не трепите мне нервы! Я уже, кажется, говорил, что сильно сомневаюсь в том, что в вашем состоянии вы можете взаимодействовать с пациентами. Ещё не хватало, чтобы вы кого-нибудь угробили, — теперь Владимир стоял прямо рядом с ней.
— И что же не так с моим состоянием? — теряя самообладание, громче, чем следовало, спросила женщина, посмотрев на него снизу-вверх.
— А вот вы мне и скажите, — Бирюков пристально наблюдал за её реакцией, которая не заставила себя долго ждать. Резко поднявшись, так, что расстояние между ними сократилось до нескольких сантиметров, Павлова сделала глубокий вдох.
— Выйдите! Я переоденусь. Вы же от меня, как я понимаю, всё равно не отстанете, — бросила она, воинственно подняв на него глаза.
Победно отступив назад, мужчина поспешил покинуть ординаторскую, осознавая, что в любую секунду она может передумать.
***
Мчась по сумеречной Москве, освещаемой ярким бело-жёлтым светом фонарей, Владимир Дмитриевич периодически поглядывал на свою спутницу. Насупившись, как ребёнок и отвернувшись к окну, она внимательно наблюдала за проносящимися пейзажами. Внезапно тишину нарушила вибрация мобильного телефона. Отыскав его в своей сумке, Ира мельком взглянула на экран, после чего её взгляд стал ещё более мрачным.
— Вы обиделись? — аккуратно поинтересовался он, пытаясь хоть как-то завязать диалог, хоть и понимал, что говорить им, по сути, не о чем.
— Я не собираюсь вести с вами светские беседы. Хотели отвезти меня домой — везите, только молча, — в голосе отчётливо слышалось напряжение. Она прекрасно понимала, что дома из-за 27 неотвеченных звонков и позднего возвращения её ожидает, как минимум, скандал.
***
В это время Анатолий Борисович приступал уже ко второй бутылке 40-градусного напитка. Сложившаяся ситуация его откровенно бесила. Ещё больше его и без того нестабильное психологическое состояние расшатывал факт того, что в отсутствии Ирины Алексеевны ему было некому, или не на кого излить этот накопившийся гнев. Сколько бы он не пытался жаловаться Коту, тот попросту его не понимал, постоянно намекая на то, что было бы неплохо насыпать ему корма, а не пытаться напоить коньяком.
Понимая, что сегодня хозяйка квартиры уже вряд ли появится дома, мужчина встал с дивана и направился в спальню, в надежде хотя бы эту ночь провести не на диване, так как с самого утра чувствовал себя откровенно паршиво. Проходя мимо окна, Алеников резко согнулся, облокотившись о подоконник — реакция на невыносимую боль, внезапно прострелившую левую часть его грудной клетки, начал размеренно дышать.
«Так бухать никакое сердце не выдержит», — всплыли в памяти едкие слова, сказанные ему на прощание Геннадием Ильичом.
— Кривицкий, подонок, сглазил, — прошипел он, стараясь не сбивать налаженный дыхательный ритм, когда его внимание привлёк въезжающий на территорию двора ярко-синий кроссовер. Присмотревшись к вышедшему из машины человеку, он тут же выпрямился, как гитарная струна. От пронизывающей боли не осталось и следа, а дыхание вновь сбилось.
Узнав в женщине, которой тот так галантно подавал руку, Ирину, Анатолий ощутил, как перед глазами замелькали картинки, обрывками воспроизводящие его недавний разговор в Министерстве.
«Бирюков?»
«Хм… Ну, Анатолий Борисович, ты не хуже меня знаешь, за что его тогда уволили 8 лет назад».
«Вы же друзьями были».
«Или что, месть дороже здравого смысла?»
