Его домовой

Дождь лил без перерыва всю неделю. Лес снаружи промок и разбух, напитавшись влагой. Наступишь на тропинку, раскисшую от обрушившихся с неба сотен галлонов воды, и сразу увязнешь по уши. Ну, или по пояс. Выходить куда-то от тепла потрескивающего камина категорически не хотелось. Джаред потянулся, откладывая блокнот с серией набросков к заказу по оформлению новой кофейни в Нью-Йорке. Благо, современные технологии позволяют работать "на удалёнке" без необходимости постоянно мотаться на место. Учитывая ярую нелюбовь Падалеки к регулярному общению с себе подобными, в иные дни доходящую до отвращения, это стало настоящим спасением. Стив, с раннего утра с тоской наблюдавший за мокрыми дорожками, безостановочно стекающими по стеклу, тут же подбежал, размахивая хвостом. Влажным носом ткнулся в колени и вопросительно тявкнул. — Гулять хочешь, конечно? — Джаред вздохнул. Наполнил легкие ароматом свежей выпечки — еще утром он поставил в духовку пирог, и теперь тот на столе дожидался своего часа. На улицу все еще не хотелось до тошноты, но у пса ведь свой распорядок. Нужно вывести бедолагу хотя бы на пятнадцать минут, чтоб сделал свои собачьи дела и немного лапы размял. — Подожди, найду сапоги. Перед спешным отъездом из Нью-Йорка он специально купил непромокаемую крепкую пару и дождевик. В городе Джаред любил гулять налегке в непогоду, но тут стоило себя поберечь — до ближайшей аптеки добираться часов восемь-девять, а неотложка, случись что, вряд ли найдет его в этой глуши. Не посылать же за ним вертолет. * Стоило Джареду приоткрыть дверь, как Стив с радостным лаем рванул наружу и немедленно скрылся в чаще. С тех пор, как они сюда переехали, бывший степенный житель мегаполиса почти одичал и, кажется, за неполные две недели успел свести знакомство с семействами зайцев, бурундуками и белками, обитающими в этом лесу. До медведей и волков, к счастью, пока еще не добрался. Падалеки, надвинув на отросшие волосы капюшон, побрел по петляющей между деревьями тропинке под разносящийся вдалеке заливистый радостный лай. Если никуда не сворачивать, минут через сорок можно выйти к заросшему кувшинками пруду. Сейчас он, конечно, туда не попрется, а вот в хорошую погоду посидел бы на берегу, глядя на зеленоватую воду и высматривая русалок на дне. Набросал бы пару пейзажей. В принципе, как закончится этот затянувшийся дождь, и подлесок просохнет, можно будет сходить туда ближе к закату с мольбертом. Должна получиться неплохая картина к мистическому циклу. Возможно, если не пропадет вдохновение, и он еще напишет пять-восемь работ, к следующей осени все же решится на выставку в галерее. Правда, для этого придется выбраться в город, но... Об этом он подумает после. * Часа через полтора неспешной прогулки Джаред с псом, нацеплявшим на промокшую шерсть каких-то репьев и колючек, вернулся к дому. У входа скинул измызганную грязью, все же промокшую обувь и плащ. Обтер лапы Стиву и запустил, наказав: — Смотри мне, на кровать забираться не вздумай, пока нормально тебя не отмою. Тот хитро тявкнул в ответ и влетел в помещение. Тут же настороженно замер, принюхиваясь. Оскалился и зарычал. — Тише, мальчик. Стив, ты чего? Какой-нибудь бурундук к нам пробрался, пока я за тобой пытался угнаться? Вон руки все о кусты изодрал. Погладил дыбом вставшую шерсть. А пес чуть присел и оглушительно тявкнул. Показалось, из кухни в сторону крошечной кладовой метнулась серая тень. Джа даже ветерок на лице ощутил. — Стив, уймись. Я с тобой параноиком стану. Наверное, мы в ванной окно не закрыли, вот и итог. Однажды вернемся, а здесь у нас — типичные Лесные хоромы. Заселится к нам все лесное зверье, и отправимся мы коротать свои дни в какие-нибудь продуваемые ветрами пещеры. Собакен зыркнул с затаенной насмешкой через плечо и деловито просеменил в кухню, где взялся сосредоточенно обнюхивать пол и снова рычать. — Да что же ты за беспокойное хозяйство такое, все... — начал было выговаривать Джаред, но, бросив мимолетный взгляд на кухонный стол, так и замер, заметив и опустевшее блюдо из-под яблочного пирога, и россыпь крошек вокруг, на полу. А еще цепочку едва различимых следов, теряющуюся в коридоре. Да ладно. Похититель пирогов здесь, в глуши? Тут егерей-то не бывает годами. А уж чтобы воришка... Да зачем бы кто-то сюда забирался. Этот дом — в нескольких днях пути от любого жилья. Собственно, это одна из причин, по которой он особо не раздумывал над долгосрочной арендой, практически сразу подписал документы и перечислил аванс. * — Нет, Марк, я точно тебе говорю. Пирог исчез. И следы... Какой в богу душу матери скунс?! Человеческие! Да не пил я! Ты там, что ли, рехнулся со своими моделями? Нет! Совета хотел я, это же ты сосватал мне этот дом. Или предлагаешь мне набрать 911 и ждать, пока за мной вышлют психиатрическую бригаду? Швырнул в стену трубку в сердцах. Обычный телефон здесь не ловит, но спутник работает вполне хорошо. Аппарат расстроенно крякнул треснувшим корпусом. Хорошо, совсем не сломался. Тут же что-то грохнулось за стенкой — с полки в кладовке. Может быть, коробка с мукой? Стив укоризненно мотнул лохматой башкой и перебрался поближе к выходу. На всякий случай, наверное. Смахнул лапой одну из колючек с ушей и принялся с наслаждением чесаться, не забывая время от времени зорко оглядывать дом, подмечая возможные пути атаки и варианты для отступления. — Представляешь, он ведь не просто мой агент, но еще же и друг. Если уж Марк меня на смех поднял, представляешь, дружище, что будет, расскажи я про эту чертовщину кому-то еще? Пес чихнул и опустил голову на сложенные лапы, закрыл глаза, решив, по всей видимости, вздремнуть час-другой после плотного обеда и долгой прогулки. Перед выходом он как раз слопал целую миску ветчины с овощами, а Джаред решил нагулять аппетит. Нагулял, называется. — Теперь придется жрать твои собачьи консервы, — вздохнул, приставляя на огонь кастрюлю с водой. Консервы — это, конечно, совсем крайний случай. Сейчас можно по-быстрому сварить макароны и засыпать их сыром. В холодильнике как раз оставался последний кусок. Не бог весть какой изысканный ужин, но вполне подойдет. Уже ближе к ночи, закончив с делами, вымыв и расчесав как следует золотистую шерсть Стива, обнаружил в телефоне входящее сообщение от Марка: "Ты не психуй, а лучше выспись нормально. Снотворное прими. А еще на всякий случай покорми своего домового, пока он тебя самого не сожрал. Я тут загуглил, духи дома любят печенье и молоко. Как спать пойдешь, оставь на столе". И десять перекошенных рожиц вдогонку. Падалеки не стал отвечать, только буркнул в никуда: "Вот придурок". Молока, правда, в кружку все же налил и оставил в блюдце печенье. Рассыпчатое, с орехами и шоколадной крошкой. * Спал без сновидений, как ухнул в колодец. Полнейший отказ всех систем. Так бывает, когда из компьютера вытаскивают жесткий диск, и тот остается бесполезной грудой микросхем и металла. Утром Стив уже ждал у дверей, намекая на необходимость прогулки. На кухне же со стола пропало печенье, и молока в стакане стало чуть меньше. А еще в шкафчике бутылка с виски опустела на треть. Джаред подозрительно покосился на Стива, но тот невозмутимо выдержал взгляд и совсем не смутился. Значит, точно не он. Да и вообще — как бы пес добрался до шкафа, откручивал пробку? Хвостом и зубами? — Все страньше и страньше. Может быть, я и правда того? Как считаешь? От одиночества потихоньку дурею? Возможно, пес что-то там себе и считал, но, стоило Джареду чуть приоткрыть двери, рванул к своим зайцам, заливаясь радостным лаем. Держитесь, белки, в ближайший час покоя вам не видать. * Возвращался с некой опаской. Что, если спальню оккупировало семейство ежей? Кажется, жили тут у ручья — папа-еж, мама-ежиха и дети. Или в душевую пробрался какой-нибудь леопард? И пофиг, что их здесь не водится даже. Как вариант — заросший бородой снежный йети, спустившийся прямиком с гор. Стив радостно отряхнулся, разбрызгивая в разные стороны капли дождя, все еще льющего с распухшего сизого неба. Ворвался в дом, царапнув дверь лапой, да так и замер в проеме, утробно рыча. Посредине стола возвышалась целая груда одуряюще пахнущих тончайших золотистых блинов. Рот немедленно наполнился вязкой слюной, и Джаред шагнул внутрь, осторожно оглядываясь. Пусто. Вот только под блюдом как будто что-то лежит. Клочок страницы, вырванной из журнала. Поперек купона на скидку для домохозяек огрызком валяющегося тут же карандаша кривовато выцарапаны несколько строчек: "Спасибо за пирог. Печенье тоже понравилось. Только белую гадость больше мне не носи, не люблю. А вот настойка — очень уж хороша. Одобряю. Приготовил ответный подарок. Угощайся". И снизу подпись — короткое "J". Тезка что ли? Вообще, кто такой? Джаред потер начинающий обрастать подбородок, задумчиво свернул один из блинов, откусил. И даже застонал с наслаждением. В жизни ничего вкуснее не пробовал. Вот уж... Покончив с угощением (по-товарищески разрешил попробовать и Стиву, тот одобрил), взялся за кисти и карандаш. До глубокой ночи наносил на холст какие-то тени и силуэты, выписывал смутные образы, складывающиеся в неведомый, странный пейзаж. Ночью рухнул без сил на кровать (не забыв, впрочем, оставить неведомому гостю печенье и полстакана чистейшего виски). Уже отключаясь, заметил, как огромная голубая луна, выглядывающая в разрывы тяжелых туч, качается, прыгает по черным промокшим макушкам деревьев. Померещилось, в кресле в углу кто-то тихо сидит, сложив чинно на коленях руки и смотрит. Лунный свет, преломляясь через стекло, бросил отблеск и высветил ярко-зеленым. Глаза. У людей ведь таких не бывает. Обрамленных золотистыми ресницам. И нос в крошечной россыпи рыжих веснушек. Джаред моргнул, проваливаясь в сон без сновидений. Показалось, конечно. Или стало началом убежавшего сна. Стив, устроившийся на медвежьей шкуре у камина в гостиной, перевернулся на бок и опять зарычал. В кухне грохнуло. Захрустело печеньем. Причмокнуло одобрительно. Если отвлечься от шелеста дождя, лупящего по крыше и стенам деревянного дома, получится разобрать тихий голос. Как будто кто-то задумчиво напевает под нос, гремя кастрюлями, ящиками, дверцами шкафов.