***
Юнги уже по реву мотора узнает его. Как только слышит, волосы на затылке дыбом встают. Он зависает с ручкой в пальцах, которой усердно пишет конспект под негромкую музыку, и огромными от злости и волнения глазами смотрит в окно, расположенное перед столом. Этот огромный и черный кричащий джип наверняка привлек внимание соседей. У Юнги паника и растерянность. Первая мысль: хорошо, что родителей нет дома. Хосоку плевать, в какое время суток врываться к Юнги, и вообще, с чего он взял, что может так делать? Мин отбрасывает ручку и подскакивает со стула, нервными широкими шагами двинувшись вниз. Хосок не успевает постучать в дом, как входная дверь перед его лицом распахивается так внезапно и резко, что образовавшийся ветерок слегка треплет его темные волосы. Перед ним стоит Юнги с сердитой мордашкой и в широких домашних вещах. — Чего ты тут забыл опять? — шипит недовольный внезапным гостем парнишка и озирается, проверяя улицу на наличие любопытных соседей. Фонари уже включились, и тачка Чона буквально сияет, отражая вечерний свет. — Не поцелуешь даже? — улыбается уголком губ Хосок. — Чего? — морщится Юнги, уши которого тут же вспыхивают сами собой. — Пошел ты, Хосок, — он хочет закрыть дверь, но нога Чона мешает парню сделать это. — Блять! Зачем ты приехал? — Кое-кто, вроде бы, хотел шампанское, когда Бабилон победит, — улыбается Хосок и поднимает руку с бутылкой какого-то наверняка крутого французского, которое Юнги себе даже за несколько стипендий не позволит. — Отец ничего не говорил, — хмурится Мин, глянув на бутылку и переводя не до конца понимающий суть слов взгляд обратно на Хосока. — Естественно, ему гордиться нечем, — усмехается Хосок. — В дом впустишь? — Конечно нет, — хмыкает Юнги. — Родители могут вернуться в любой момент, — затем он возвращается к новости, с которой пришел к нему Чон. — Не верится, что Бабилон выстоял. Поздравляю, — искренне говорит он. — Спасибо, но одним «поздравляю» не отделаешься, — Хосок вручает шампанское парню и складывает руки на груди. — О чем ты? — хмурится Юнги. — У нас сегодня праздник в честь победы, и я хочу, чтобы ты был там. — Не думаю… — мнется Юнги, обнимая пузатую бутылку двумя руками. — Что я забыл там? — Все еще презираешь нас? — поднимает бровь Хосок. — Нет, не в этом дело, — быстро мотает головой Мин. — Я там чужой, вряд ли кто-то будет рад человеку из Йеригона. — Я буду рад. Откажешься, и я приму это за отвращение к нам, — чуть щурится Хосок, смотря парню в глаза. Он на полном серьезе это. — Что? — удивленно выпаливает Юнги. — Это вообще никак не связано! — Без разницы, — пожимает плечами Чон. — Ты мне выбора не оставляешь, да? — хмуро смотрит на него Юнги. — Не оставляю. — Блять, — поднимает к небу глаза Мин. — Ладно, я быстро переоденусь, — сдается он и пихает бутылку шампанского обратно в руки Хосоку. — Я могу подождать внутри? — все надеется Хосок. — Нет, в машине подождешь, — Юнги захлопывает дверь перед носом Чона и несется в свою комнату. Нужно быть быстрее, чтобы родители не застали эту картину. Через десять минут Юнги выходит из дома собранный, снова оглядывается по сторонам и быстро шагает к машине и садится на пассажирское. — Юнги! — внезапный голос друга заставляет дернуться парня. Он резко оборачивается и видит на заднем сиденьи Джина. — Джин? Что ты тут делаешь? — в шоке выдыхает Юнги и переводит взгляд на заводящего автомобиль Хосока. — Я думал, он меня похищает! Сказал, что если я не поеду с ним, то ты пострадаешь, — тараторит Джин, с облегчением уставившись на друга. — Да никто не похищал тебя, — закатывает глаза Хосок. — Прекращай уже, черт возьми, моим близким угрожать! — злится Юнги и бьет Хосока кулаком в плечо. — Зато я компанию тебе подобрал на тусовку, — усмехается Хосок, даже не почувствовавший удара. — Хватит истерить, вы двое. — Серьезно, это не смешно, — строго смотрит на Чона Юнги. — Ладно, зануда, тебя не пустят в Бабилон, если будешь нудить, выпейте лучше, пока едем, — Хосок кивает на бутылку. Юнги сначала хочет отказаться, но останавливает себя и задумывается. — С радостью, только бы тебя было легче вывозить, — хмыкает парень и берет шампанское. — У меня даже стаканы есть, — подмигивает Хосок. — Что, блин, происходит? — все еще не понимает Джин, вздрогнув от звука открывшейся пробки. — Мы едем в Бабилон, — объясняет Юнги, протянув другу стакан с шампанским. — И лучше нам выпить прямо сейчас.***
В этом на вид мрачном и опасном районе сегодняшним вечером огни осветили все улицы, люди спустя долгое время вышли из домов и могут спокойно передвигаться, гулять, ходить в магазины и праздновать победу над полицией. Юнги, уже немного опьяневший от шампанского, которое они по пути распили с Джином, прижимается к стеклу и разглядывает Бабилон, как в первый раз. Он выглядит более оживленным, и хоть Юнги не решился бы все еще остаться здесь в одиночестве, люди кажутся веселыми и даже добрыми. Они наверняка чувствуют огромное облегчение теперь, когда наступил покой, и от их родного дома отстали чужаки. Уже совсем скоро они подъезжают к большому дому, у которого собралась куча людей. Грохот музыки Юнги услышал еще на соседней улице. — Что-то я протрезвел, — бормочет Мин, вспомнив, куда его привезли. — Не парься, мои люди знают, что ты со мной, — успокаивает Хосок и паркуется неподалеку от дома. Как только они выходят из машины, Юнги и Джин пробиваются друг к другу и топают за Хосоком, который по пути успевает здороваться с людьми и перекидываться короткими фразами. — Я сказал своим, что остаюсь у тебя, — негромко говорит Юнги Джину. — А я сказал, что ночую у тебя, — вытаращив глаза, отвечает Джин. — Ладно, фигня, — вздыхает Юнги, стараясь игнорировать заинтересованные взгляды, обращенные на них с Кимом. — Мы просто выпьем чего-нибудь, постоим в сторонке и повеселимся сами, а потом обратно домой. Джин согласно кивает и говорит: — Я все еще в шоке, что нас принудили прийти на тусовку. — Он, — Юнги указывает подбородком на впереди идущего Хосока, — по-другому не умеет. — Привел к нам гостей из Йеригона? — слышит Мин, как кто-то спрашивает Хосока. — Да, обидите — закопаю, — со смешком отвечает Хосок, и вроде бы звучит шутливо, но Юнги уверен, Чон вполне мог бы осуществить свою угрозу. — Передай остальным. Юнги соврет, если скажет, что не испытал облегчения после этих слов. Значит, тут их никто не тронет, не посмеет. Можно немного расслабиться. Внутри дома как будто другая планета. Юнги бывал на тусовках, но не таких шумных, взрывных и веселых. Тут много дозволенного и недозволенного. Мин сразу себе ставит мысленную установку не приближаться к тем, кто курит или принимает что-то более тяжелое. Он замечает Тэхена и Наоми, попивающих коктейли у барной стойки в гостиной, и понимает, что они идут в их сторону. — Ненадолго оставлю вас, встречусь с парнями из других кварталов, — подмигивает Хосок Юнги. — Думаю, вы друг друга знаете, — говорит он уже Тэхену и Наоми. — Привет, — пытается улыбнуться Юнги, неловко помахав рукой. — Круто, что вы тоже здесь, — Тэхен подходит к парням со стаканами и протягивает им. — Надо выпить, иначе эту шумиху не вынести. — Согласен, — кивает Юнги и забирает свой стакан. — Отлично, — с облегчением вздыхает Наоми, закатив глаза и вставая возле Джина. Пока парни к ним подходили, она сразу успела заприметить для себя Кима. — Вот я и нашла себе того, с кем сегодня буду пить, — она подмигивает Джину и протягивает свой стакан, чтобы чокнуться с парнем. — Ты же не против? — Конечно же нет, — завороженный девушкой Джин чокается с ней и залпом осушает содержимое, чуть морщась. По ощущениям виски с колой. — Мне нравится, — довольно улыбается Наоми. — Пошли еще выпьем, — она берет его за руку и тянет за собой на кухню. Джин верно следует за ней, коротко обернувшись и глянув на молчаливо одобряющего все это друга. — Она говорит, что у нас в Бабилоне одни придурки остались, ей нужно свежее мясо, — смеется Тэхен. — Ну, главный придурок притащил меня сюда… — бубнит Юнги и тут же осекается, уставившись на Тэхена. — Прости, он все-таки твой брат. — Иногда он бывает таким, все нормально, — с теплой улыбкой пожимает плечами Тэхен. — Кажется, ты нравишься ему. — О, нет, — мотает головой Юнги. — Не надо этого говорить. — Почему? Он хоть и молчит, как упрямый баран, даже мне ничего не сказал, но это слишком очевидно, — Тэхен делает глоток виски. — Я пока не готов говорить об этом, — Юнги утыкается в свой стакан и злится на свои горящие щеки. — Ладно, давай о другом, — понимающе кивает Тэхен. — Мы с тобой пересекаемся в универе, но я ничего о тебе не знаю. Хосок, только пришедший на праздник освобождения, после того, как оставляет Юнги и Джина, идет к парням, сидящим на просторной лоджии на втором этаже дома. Там Лукас, Намджун и Чонгук, собравшиеся со своими ближайшими людьми. — Мы это сделали, — улыбается Хосок. Лукас сразу же вручает ему стакан с виски. Чонгук, сидящий по ту сторону стола, крутит в пальцах нож и смотрит на Хосока с откровенным раздражением. — Наконец-то Бабилон будет спать спокойно, — Намджун пожимает Хосоку руку. — Садись, чего встал. Мы тут уже как семья. Крепче прежнего. — Теперь точно, — соглашается Чон и переводит взгляд на Дино. — Я очень рад, что ты вернулся к нам. Два охрененно прекрасных повода сегодня, чтобы выпить. — Спасибо, — тянет улыбку Дино и сразу же убирает ее с лица. Рядом сидящий Чимин усмехается. Парни переговариваются еще о чем-то, а Чонгук сверлит Хосока глазами. Как же раздражает его радостное лицо, такое самодовольное, как будто он собственными руками и борьбу остановил. Такой ярости ни одна живая душа в Чонгуке не вызывает. — Намджун же сказал тебе сесть, — Чонгук давит кончиком ножа на стол, крепко сжимая его рукоять. — Давай сюда, — кивает он на место возле себя. — Спрячь нож, мы же не враги, — хмыкает Хосок и обходит стол, идя к Чонгуку. — А что, боишься? — скалится тот. — Ты не будешь таким дерзким, если я свое оружие покажу, — тихо говорит Хосок, садясь рядом с Гуком и наливая себе и ему еще виски. — Я бы не был так уверен, — Чонгук берет свой стакан. Остальные за столом продолжают общаться, пить и курить, и на них с Хосоком никто не смотрит, кроме периодически кидающих взгляды Намджуна, Чимина и Дино. Они лучше всех знают, как опасно этим двум быть рядом так близко. — Где твой братик? — спрашивает Чонгук, осушив свой стакан и скользнув кончиком языка по нижней губе. Он прекрасно знает, что Тэхен внизу со своей подружкой, и все ждет момента, когда сможет к нему наконец подойти, но на нервах Хосока поиграть хочется всегда. — Тебя он не касается, — ледяным тоном говорит Хосок. Сразу меняется, когда речь о дорогом ему. — Притащил сюда сынка капитана Мина, — чуть щурится Чонгук и прикуривает себе. — Он продал тебе своего сына за какое-то дело? — Тебя и это тоже ебать не должно, — медленно закипает Хосок, но старается не подавать виду. — Капитан сказал, что к нему кто-то заглядывал. Почему мне кажется, что это был ты? — Чонгук выпускает вверх дым и откидывает голову на спинку кресла. — Если и был я, то исключительно по делу, касающемуся только моего квартала, — цедит Хосок. — А с Юнги у меня другие заботы. И вообще, закрой рот, пока этот нож у тебя в глотке не оказался, — тише говорит он, уже представляя, как осуществляет угрозу. — Как легко отступили легавые, правда? — Чонгук усмехается и бросает на Хосока пронизывающий взгляд. — Интересно, почему. — Я бы не сказал, что легко. Наши кварталы хорошо потрудились, — Хосок делает глоток виски. — Если тебе кажется, что это было просто, то ты ебаный псих. — Значит, время покажет, — Чонгук холодно улыбается и возвращается в разговоры парней. Зато у Дино не получается думать о чем-то, кроме Каи, которого он все еще так и не видел с момента ареста. Он пытался звонить ему, но младший не отвечает, и это настораживает еще больше. — Каи сюда не собирается идти? — снова не выдерживает и спрашивает Дино у Чимина. — Я вроде бы видел его внизу, — будто пытается вспомнить, говорит Чимин. — Да, он точно здесь. Дино? Куда? Дино сразу же подскакивает из-за стола и шагает к лестнице. Он протискивается между людьми и смотрит на лицо каждого, надеясь увидеть Каи. Кто-то из знакомых тянет его на себя, поздравляет с возвращением, делится выпивкой, но Дино вежливо отказывает и идет дальше сквозь толпу в поисках младшего, которого он находит на заднем дворе в окружении парней его возраста. Видимо, они из одной школы. Каи, заметив его, будто пугается, словно не друга увидел, а призрака. Дино уже хочет подойти, но кто-то случайно толкает его в плечо, а вместо извинения пьяно смеется в лицо и плетется дальше. Мун возвращает взгляд, но рядом с парнями Каи уже нет. — Бегать, что ли, собрался? — сам себя спрашивает Дино и снова разглядывает толпу. Снаружи его не видно, поэтому Мун возвращается в дом. Каи залпом допивает водку, смешанную с апельсиновым соком, и нервно озирается, надеясь не столкнуться с Дино, который уже заметил его во дворе. Меньше всего хочется этого сейчас, когда Каи вообще не готов ему в глаза смотреть, не то что говорить. Нельзя было не прийти, но и приходить не стоило. Еще бы день был для того, чтобы Каи собрался, перестал себя жрать за случившееся со старшим и смог с ним поговорить, как следует. А сейчас он усугубляет, напиваясь так, чтобы прям до беспамятства было. Перед глазами уже вертится, кажется, координация начинает хромать, а все вокруг меркнут, лица смазываются. Каи оставляет пустой стакан на кухонном столе и, чуть шатнувшись, двигается к двери, морщась от чужих радостных писков. Всем так весело, а Каи хочется забыться, чтобы самого себя не осознавать. Он выходит в коридор, где относительно безлюдно, и собирается отлежаться где-нибудь в ванной, но его резко хватают за руку. — Жить надоело? — сразу же агрессивно реагирует Чон, обернувшись и тут же остолбенев. Перед ним Дино, у которого на лице один огромный вопрос и легкое раздражение. Каи его чувствует. — А тебе бегать не надоело? — спрашивает старший, все еще сжимая запястье Каи. — Я не бегаю… — как-то рассеяно звучит младший. Вот его и словили, избежать разговора больше не выйдет. — Именно это ты и делаешь. Что происходит, Каи? — спрашивает Дино, всматриваясь в туманные глаза мальчишки. — Да нормально все, — отмахивается тот. — Я рад, что ты с нами, — звучит тихо и блекло. — Не видно, что нормально, — хмыкает Дино. — В чем твоя проблема? Поговори со мной, — уже мягче звучит он. — А у тебя все хорошо? — теперь начинает заводиться Каи. Он резко вырывает руку из хватки старшего. — Тебе нормально, что ты из-за меня за решетку попал? — Причем здесь ты? — непонимающе усмехается Дино. — Каи, что ты себе напридумал… — Если бы не я, тебя бы не схватили! — повышает голос Каи. — Ты не понимаешь как будто. Я, блять, пошел на рожон, и поэтому… — Я спрашиваю: причем здесь ты? — твердо говорит Дино, не сводя с младшего глаз. — Я на это пошел, и я знал, что делаю. Я не дал бы им ни за что тебя повязать. Если ты себя в чем-то там винишь, то просто хуйней занимаешься, но избегать меня из-за каких-то своих загонов… — Дино качает головой. — Глупый ребенок. Каи поджимает дрогнувшие губы и вдруг прижимается к Дино, крепко обняв. — Прости, — бормочет он куда-то в грудь старшего, зажмурившись. — Да не за что прощать, мелкий, — вздыхает Дино и обнимает в ответ, гладя пальцами по затылку. — Не бегай от меня больше никогда. Зачем я еще нужен, если не для того, чтобы тебя поддерживать? — Я не знаю, я просто… — Каи вздыхает. — Испугался, что мы тебя больше не увидим. — Да ладно тебе, — улыбается Дино. — Мы тут все хоть из самого Ада выберемся. Больше до такого не дойдет. Веришь мне? Каи коротко кивает. И представлять не хочется, что он может лишиться кого-то из своих братьев. — Я хочу спать, — Каи поднимает глаза и смотрит на Дино. Тот только осознает, насколько младший пьян. Как у него только еще голова соображает слова в предложения выстраивать. — Пойдем наверх, — кивает старший. — Как ты еще на ногах стоишь? — Черт знает, — усмехается Каи. Дино вешает его руку на свое плечо, берет Каи за талию и ведет к лестнице. Там точно есть свободная комната, где младшему никто не помешает поспать. Как только они заходят, Дино запирает дверь, а Каи летит на двухспальную кровать и утыкается лицом в мягкую подушку. — Задохнешься, — Дино подходит и переворачивает обессиленного Каи на живот. — Тут есть ванная, если тебя вдруг затошнит. Каи что-то мычит в ответ, уже сдаваясь сну. — Не уйдешь? — негромко и едва разборчиво спрашивает он, сонно причмокнув пухлыми губами. — Буду тут, пока ты спишь, вдруг еще что случится, — Дино ложится с другой стороны, прислонившись спиной к изголовью кровати и наблюдая за младшим. Из-за кармана толстовки у того виднеется часть игрушечного танка. Дино тепло улыбается и невесомо гладит Каи по голове.***
Джин забывает, что находится в окружении тех, кого обычно предпочел бы сторониться. Об этих людях он обычно смотрит новости и ежится, благодаря Бога за то, что тот дал ему жизнь в Йеригоне. Сейчас Джин тянет пьяную улыбку и медленно моргает, оглядывая людей. Наоми, стоящая напротив по ту сторону стойки, что-то активно рассказывает и параллельно готовит какие-то коктейли. Джин старается слушать ее, но слух куда-то постоянно уплывает. Зато он смотрит на нее неотрывно, и только ее образ не позволяет ему закрыть глаза и отключиться прямо на барной стойке. Она очень красивая, взгляд у нее до мурашек дерзкий и уничтожающий, но не сейчас, когда Наоми глядит на Джина в ответ, мило улыбаясь и чуть щурясь. Ее веки блестят от обилия теней, но и это очень красиво. Наоми сияет и своим светом не дает упасть в сон. — Сюда нужна вишенка, — объясняет Наоми, параллельно реализуя свои слова и периодически поглядывая на Джина. — Буквально. И ты обязательно должен съесть ее после того, как допьешь. Так сочетание вкусов в коктейле раскроется лучше, — кинув в стакан вишню, она ставит напиток перед Джином. — Он, наверное, очень вкусный будет, — улыбается Джин и немного приходит в себя. — Попробуй и узнаешь, — кивает Наоми, положив локти на стойку и подтянувшись вперед, ближе к парню. Джин под ее внимательным взглядом поднимает стакан и подносит к губам. Видя реакцию парня, Наоми начинает улыбаться шире. Ким смотрит ей в глаза и пьет неотрывно, пока не осушает весь стакан. Вишенка, оставшаяся в одиночестве на дне, скатывается и падает Джину на язык. Он ставит стакан на стойку и прожевывает вишенку, довольно замычав. — Я знала, — довольно подытоживает Наоми и коротко кивает, все еще глядя на парня. — Я, кажется, нашел свой любимый коктейль, — лижет губы Джин. — Я рада, — понизив голос, говорит Наоми. — Слушай, а тебе вообще нравится здесь? Нравится Бабилон? — Да, кое-что мне здесь нравится, — кивает Джин, у которого сознание плывет как одинокая лодка по тихой реке. — И что же это? — Наоми, кажется, чувствует горячее дыхание на своем лице, так близко к парню находится. Она уже чуть ли не на стойку залезла, кожаные штаны обтянули ее ягодицы так, что не могут не привлекать взгляды снующих вокруг парней. Джин замечает, и его это почему-то бесит. — На-о-ми, — произносит он четко, по слогам, смотря девушке в глаза, а та расплывается в довольной улыбке, кладет ладонь на шею Джина и целует. Это внезапный фейерверк посреди дня, а ее губы как будто электризуются, но это приятно. У Джина все чувства разом обостряются. Он отвечает на поцелуй, мнет мягкие губы, на которых размазывается блеск, пробует их вкус, что кажется чем-то нереальным, такого он еще не встречал. И когда он готов прыгнуть в бездну новых головокружительных ощущений, Джин вдруг отстраняется и смотрит на Наоми, как на божество, к которому ему посчастливилось прикоснуться. Он быстро встает со стула и на волнах опьянения алкоголем и губами девушки идет обратно в гостиную, где центр всей вечеринки, в полумраке ищет глазами друга, а когда находит, хватает за плечи. Он даже не замечает стоящего рядом с Юнги Хосока, которого обычно невозможно не заметить. — Что случилось, Джин? — обеспокоено спрашивает Юнги, уставившись на раскрасневшегося друга с бегающими глазами. — Я только что… — мямлит Джин, касаясь кончиками пальцев своего лица. — Я словил приход от одних только губ. У Юнги камень с души падает. Друг просто очарован. И за его спиной мелькает крадущаяся кошкой к ним Наоми с хитрой улыбкой. — Джин-и, — зовет она, накрыв ладонью плечо парня. Хосок ухмыляется, наблюдая за образовавшейся перед ним сценой. — Ты же не думал сбегать от меня? Джин резко оборачивается и перехватывает руку девушки, сжимая в своей. — Теперь, кажется, все дороги только к тебе и ведут, — говорит он, мечтая вновь коснуться красивых вкусных губ. Наоми довольно улыбается и тянет Джина за собой. Они быстро исчезают в толпе, и Юнги, не успевший ничего понять, поворачивается к Хосоку, отпивающему водку с соком из красного бумажного стаканчика. — Твой дружок попался в ее капкан, — говорит Чон, приподняв бровь. — Ему весело, а ты все смотришь на меня, как на свою главную проблему. — В какой-то степени, так и есть, — хмыкает Юнги. — Она же не разобьет ему сердце? Выглядит Наоми именно так, а Джин все слишком близко к сердцу принимает. И это мне его потом утешать, — бурчит Мин. — Не могу за нее говорить, но у Наоми никогда не было конкретного типажа, такой колорит бывал с ней, так что и этот задрот вполне может ее покорить. В общем, кто знает, — пожимает плечами Хосок, который явно меньше всего сейчас хочет говорить о ком-то другом. — Выпей лучше со мной, — предлагает Хосок, протянув Юнги стаканчик с таким же содержимым, как и у него самого. — Может, тогда я перестану выглядеть в твоих глазах, как проблема. — Как ты любишь к словам цепляться, — закатывает глаза Юнги и берет стакан. Может, Хосок и прав. Грех не расслабиться, когда ситуация располагает к этому. И Джину хорошо, и всем остальным. — Так вышло, что твои слова меня волнуют, мини-капитан, — Хосок улыбается уголком губ и протягивает свой стакан. — За тебя и за то, чтобы ты перестал быть таким душным, — подмигивает. — За то, чтобы ты и на себя иногда смотрел, а то не замечаешь, какой ты наглый, — выдает в ответ Юнги и чокается стаканчиком с хосоковым, затем выпивает все содержимое залпом. — Наглость — второе счастье, — обаятельно улыбнувшись, Хосок тоже осушает свой стакан.***
Устав от шума голосов и громкой музыки, Чонгук выходит на просторный балкон с видом на Бабилон и садится на плетеный стул, закинув ноги на край ограды и закурив сигарету. Частичное облегчение пришло к нему, ведь Дино снова рядом, а Бабилон наконец вздохнул, но что-то не дает успокоиться окончательно. Комок сомнений и опасений сидит внутри, как язва, и норовит поразить все, захватить полный контроль, чтобы даже каплю спокойствия изжить. Чонгук пока не дает этому произойти, говорит себе, что нужно подождать и посмотреть, как будет складываться ситуация, но с каждым часом становится все труднее. Как будто не все закончилось и выдыхать с облегчением рано. — Праздник слишком скучный для короля квартала? — еще одна язва поражает своим ненавистным голосом за спиной. Хосок с руками в карманах штанов подходит к Чонгуку и встает рядом, разглядывая местные пейзажи. — Ты все пытаешься меня в чем-то обвинить, но выходит у тебя паршиво, — спокойно отвечает Чонгук, не взглянув на Хосока. — Я люблю этот район и хочу, чтобы порядок здесь был наведен как можно скорее. — С этого момента Бабилону нужно быть сильным, как никогда, — кивает Хосок. — Это значит, нужна организация и дисциплина. Я смог бы быстро с этим разобраться. — Все хочешь перетянуть одеяло на себя, — Чонгук стряхивает пепел на землю. — Никак не поймешь, что мы тут все равны, и до сих пор с этим проблем не было. — Сейчас это станет проблемой, Чонгук, — Хосок переводит на Чонгука серьезный взгляд. — Вы сидите, прохлаждаетесь и живете одним днем, как будто бы у нас врагов извне мало. Это только начало, и пока кто-то не возьмет порядок района на себя, к нам так и будут заявляться. Будь все под контролем изначально, ни один легавый бы здесь не то что рта не раскрыл, шагу бы не ступил на нашу землю. — Называй вещи своими именами, Хосок, — Чонгук поднимает скучающий взгляд на рядом стоящего Чона. — Ни для кого тут не секрет, что ты жаждешь власти. Одного квартала тебе мало. Нужны все четыре, — в ухмылке приподнимает уголок губ. — Под твоим личным руководством. А кто на это согласится? Никто свое не отдаст. Уж точно не тебе. Хосок закипает, слушая Чонгука. Лицо напрягается, челюсти стиснуты так, что зубы сломать могут. Как же сладка мысль прямо сейчас застрелить того, кто решил, что умнее всех здесь. Хосок, обделенный выдержкой, поворачивается к нему и с откровенной яростью в глазах цедит: — Тогда и ты не смотри на чужое. Не подходи к чужому и, тем более, прикасаться к нему не смей. — Это ты о своем братике? — усмехается Чонгук, с вызовом глядя на Чона снизу вверх. — Тут ты опоздал, но все не перестаешь беситься. Тэхен любит меня, и ты не лишишь брата того, кто его согревает. Он мой сладкий мальчик… — Я с этим разберусь, уж поверь, — пытается говорить сдержанно Хосок, смотря в глаза, в которых ни капли раздражения, что выливается за края у него самого. — Я всегда стремился к тому, чтобы Бабилон стал лучшим, стал сильным и неприступным. И это случится, я тебе обещаю. Чонгук поднимается со стула, тушит сигарету на ограде и бросает вниз. — Не трать время на бессмысленные попытки, Бабилон наш общий, так и будет оставаться. Во всем должны быть справедливость и равенство, — Чонгук коротко хлопает Хосока по плечу и идет обратно в дом с довольной улыбкой на лице. Иногда люди думают, что имеют над чем-то власть, считают, все у них в руках, но абсолютного контроля нет ни у кого. Хосок многое упускает мимо пальцев, и пока где-то он держит хватку, в чем-то он проигрывает и будет проигрывать до конца.***
В водовороте ощущений Тэхен не чувствует привычных взглядов. В его плавном танце с коктейлем в тонкой красивой руке нет места ничему, кроме улыбки, что не сходит с лица. Поводов достаточно. В Бабилон вернулось былое спокойствие, и люди, что некогда враждовали даже друг с другом, теперь сидят за одним столом и пьют за лучшее будущее, которое они готовы строить общими усилиями. Вместе, и теперь только так. Поводом для кайфа души является и искрящееся сердце, что бьется чаще от одного присутствия Чонгука. Наверное, этот повод самый главный лично для Тэхена, уже соскучившегося по объятиям и поцелуям, что дарит ему лидер квартала грабителей. Спокойно и от того, что брат не препятствует. Возможно, к нему наконец пришло осознание, что Тэхен хочет быть счастливым и нашел того, кто таковым его быть заставляет. Счастье нельзя душить, его заслуживает каждый, и неважно, что Тэхену его дарит тот, у кого с Хосоком взаимная личная неприязнь. Тэхен часто думает о том, что этим двоим бы немного лучше узнать друг друга, понять чуточку больше и снять с глаз пелену бессмысленной ненависти, вот тогда все было бы хорошо. Плохих людей ведь не бывает, у всех своя история, приводящая к негативным итогам. В его танце вся нежность сконцентрирована, и он готов делиться ею со всем миром. Руки чувствуют жар чужих прикосновений, к которым Тэхен так привязался, что ни с чем другим не спутает. Тело мгновенно становится особенно чувствительным, слишком уязвимым, готово расплавиться. Дыхание в затылок, но оно там не задерживается. Тэхена берут за талию и рывком разворачивают к себе, так, что тот, кажется, легкий ветерок при кружении на лице ощущает. Чонгук смотрит с восхищением, глазами будто каждую деталь хочет зацепить, потому что голубоглазка дурманит одним столкновением взглядами. А у Тэхена внутри приятно сжимается все. Чонгук накрывает его поясницу ладонью и вжимает в себя, другой рукой берет его подбородок, слегка сжав двумя пальцами, и как на волнах ведет в танце, смотря в глаза как змей, что гипнозом берет в плен, куда Тэхен попал давно. Ему становится тяжело дышать, Чонгук захватил его и телом, и душой, что так внезапно, но так потрясающе. И пусть при десятках людей, и пусть даже на глазах у брата, если тот смотрит. Тэхену так хорошо, что плохо. Алкоголь усиливает ощущения, хоть и заставляет думать, что сознание находится во сне. Такой сон парню по душе. Но еще лучше, что это самая настоящая реальность, где Чонгук ощутим каждой клеточкой, где он ведет носом по щеке, вгрызается взглядом в голубые глаза так цепко, будто орел своими острыми когтями-лезвиями в маленькое беззащитное животное. Тэхен обвивает его шею руками, грудью к груди прижимается, а удары сердец ловят один ритм, синхронизируясь. Чонгук берет талию парня в кольцо рук и кладет подбородок на его плечо, смотря куда-то в толпу за спиной Тэхена темным взглядом исподлобья. Коротко оскалившись, он целует смуглую шею, обо всем вокруг забывает, держа в руках самого красивого парня из всех, что Чон встречал. Он чувствует, как его сердцебиение уже перегоняет чонгуково, а дыхание становится глубже. — Хочешь уйти отсюда, голубоглазка? — спрашивает Чонгук, взяв лицо Тэхена в ладони и глядя в сапфировые глаза с нежностью, за которой плохо скрытая жажда плещется лавой. — Да. Я хочу к тебе, Чонгук, — как завороженный, на выдохе отвечает Тэхен, в глазах которого чистое желание и не пытается скрываться. Как наивен и чист. От этой мысли кроет не на шутку. Маленькая загадка с голубыми глазами оказалась персонально для Чонгука открытой книгой. Никто другой его таким не наблюдал и вряд ли сможет. Тэхен такой только для лидера квартала грабителей. Чонгук берет Тэхена за руку и ведет за собой к выходу. В этот раз они оба на пределе, как никогда. Целый вечер играют в гляделки, пересекаясь взглядами на разных концах дома, где организован праздник. Они будто сами себя решили подразнить, накалить до предела, не соприкасаясь, не чувствуя тепла тел друг друга, сгорая дотла, пока между ними живые стены в виде людей, что отвлекают и разлучают. Но сейчас они крепко связались и распутываться не хотят. Чонгук гладит колено сидящего на пассажирском сиденье Тэхена, выглядит нетерпеливым, на взводе весь, нежность граничит с грубостью, оставляющей на коже под слоем ткани алые следы. Тэхен как в бреду, ему окончательно в голову дало, как не бывало прежде. Пока руки Чонгука бродят по его телу, он ничего не боится. Он глушит тихие сигналы тревоги, возникающие в глубинах сознания, поцелуями, пока Чонгук пытается вести сильвию и параллельно смотреть на Тэхена, пробовать его губы как в первый раз, предвкушая большее и, не переставая, восхищаться его небесной красотой. Они вваливаются в тихую темную квартиру, и тут Чонгук себя отпускает окончательно. Его срывает, стоит прийти к осознанию, что самый желанный человек прямо перед ним и готов себя отдать в его руки. Чонгук его подхватывает за талию, прижимает к себе, а Тэхен рефлекторно сцепляет ноги за его спиной, как тоже с цепи сорвавшийся начинает целовать скулы, линию челюсти и шею Чонгука, на которой в уличном свете, поступающем в квартиру, поблескивает серебряная цепочка. Чон валит Тэхена на свою кровать, нависает сверху и закрадывается пальцами под свободную бледно-голубую рубашку парня, отчего тот сразу же шумно выдыхает и слегка выгибается навстречу ласкам. Чонгук гладит бархатную кожу, нарочно касается затвердевших сосков, сходя с ума от реакции чувствительного Тэхена, испытывающего подобное впервые. Тот извивается под ним, не может контролировать себя и будто в бреду находится, взрыв колоритных ощущений застилает зрение и разум, но он заставляет себя открыть глаза и смотреть на Чонгука, чье дыхание оставляет гореть маленькие языки пламени на коже младшего. — Я больно тебе не сделаю, Тэ, — в негромком охрипшем голосе твердая уверенность, которая не может не успокаивать. Тэхен коротко кивает, практически забыв, что речь о проникновении. Для него ведь это первый раз. Первый с самым лучшим человеком на свете. Чонгук раздевает медленно, периодически и вовсе забывает об этом, останавливаясь на обнажающихся участках тэхеновой кожи и посвящая поцелуи, от которых Тэхен не перестает таять. У него внутри все горит и болит, и эта тянущая боль концентрируется где-то внизу, заставляя скулить. Слов из себя выдавить не получается, его захватили чувства. Чонгук подливает масла в огонь и, избавив парня от последнего элемента одежды — нижнего белья, — рывком раздвигает стройные ноги и припадает губами к внутренней стороне бедра. Тэхен низко стонет, мнет в пальцах простыню и едва не рвет ткань от напора хватки. Что же будет дальше, если сейчас так хорошо? Хватит ли Тэхена на такое удовольствие? Но и разрыв сердца получить таким образом — не самый худший исход жизни. — Почему я не знал, что у тебя есть тату? — вдруг спрашивает Чонгук, подняв взгляд на Тэхена и опустив его обратно на небольшое изображение голубой бабочки, набитой под тазом с левой стороны, ближе к бедру. В прошлый раз в большей темноте он не заметил рисунок. — Теперь знаешь, — еле шевелит языком Тэхен и пытается улыбнуться. — Безумно красиво, голубоглазка, — вдыхает Чонгук и целует бабочку, а Тэхен снова теряется в удовольствии. Чонгук гордится своей выдержкой, потому что перед этим парнем трудно устоять, чего стоили одни его взгляды, когда они сталкивались на баскетбольной площадке, ничего друг другу не говоря и общаясь на подсознательном уровне. Теперь Тэхен лежит перед Чонгуком как награда за терпение и может быть так близко, как никто и никогда. Он осторожничает, хоть и не привык, он с аккуратностью проникает в Тэхена сначала одним пальцем, облитым смазкой, параллельно гладит его слегка взмокшие волосы и целует в уголок губ, лежа рядом и опираясь на согнутый локоть. Тэхен не раз и сам пытался сделать что-то такое собственноручно, но всегда останавливался, злился, что не выходит, чего-то боялся и напрягался, но сейчас, когда это делает Чонгук, все кажется другим, намного лучше и легче, и даже легкая пощипывающая боль отходит в тень удовольствия, которое доставляет Чонгук, уже добавив второй палец и медленно-медленно двигая внутри, растягивая узкие стенки. — Чонгук, — еле слышно шепчет Тэхен, повернув голову к Чонгуку и глядя с мольбой. Он весь разгоряченный, румяный и влажный, что невозможно смотреть в ответ, не ощутив пульсацию внизу, где растет напряжение. — Ты очень красивый, Тэ, — Чонгук мягко кусает нижнюю губу парня. Он спешно избавляет от одежды и себя и ложится позади Тэхена, который сразу же тянется за его рукой и прижимает к своей груди, заведя вперед. — Боишься? — спрашивает Гук, оставив легкий поцелуй на плече младшего. — Нет, я очень хочу, — Тэхен прикрывает глаза и оттопыривает задницу, трется ею о промежность Чонгука, потянувшегося за смазкой. — Я рехнусь сейчас, — шипит тот, нервными движениями выдавливая на руку прозрачного геля и растирая по всей длине крепко стоящего члена. Тэхен сдавленно стонет, жмуря глаза, когда чувствует, как в него медленно проникает твердый горячий орган. Ощущения странные, не совсем привычные и приятные поначалу, они вызывают легкую боль, но Тэхен терпит, наоборот сам навстречу подается, хоть и с осторожностью. Он слышит возле уха тяжелое дыхание Чонгука, чувствует его напряжение и желание, распознает его в крепкой хватке старшего и еще больше заводится, стараясь расслабиться и ощутить весь спектр новых чувств в полном объеме. Чонгук двигается осторожно, плавно, постепенно толкаясь все глубже. Он гладит бедро Тэхена, скользит пальцами по гладкой и вкусно пахнущей коже, очерчивает бабочку, цепляется за нее взглядом, чтобы на чем-то сконцентрироваться, иначе крышу сорвет раньше времени. Стоны Тэхена — лучшая музыка, разгоняющая зарождающееся безумие еще сильнее. Чонгук не может перестать касаться его, целовать и кусать мочку уха, помечать эту невозможную шею следами от зубов, вести губами по плечам, пока рука перемещается на грудь и плоский живот. Чонгук учащает толчки, Тэхен уже бесстыдно стонет, отключив ясный ум, и поворачивает голову вбок. Гук сразу ловит его губы и глубоко целует, проникая языком в горячий ротик. Мелкие бисеры слез поблескивают в уголках глаз Тэхена, как бриллианты. Он коротко шмыгает носом и судорожно хватается за бродящую по его телу руку, подтягивая ее к своему члену. Чонгук сразу же обхватывает его пальцами и начинает водить по всей длине, слегка сжав в кольце. У Тэхена взрывы перед глазами, искры — слишком мало, чтобы описать полную картину переполняющих его ощущений. Он не держится долго и не стыдится этого, изливается в руку Чонгука очень скоро, сжимая пальцами его запястье в этот момент, и жадно хватает ртом крупицы воздуха, который из него тут же выбивает новый толчок Чонгука, провоцирующий громкий стон. Слышит ли их кто-нибудь за стеной? Тэхен надеется, что никто из парней не вернулся домой с праздника, иначе после будет огромнейшая неловкость. Но и это беспокойство быстро улетучивается, потому что кайф захватывает целиком. Тэхен уже активнее и увереннее двигается, сам насаживается на член Чона, помогает найти ему нужную точку, которая вызывает еще большее удовольствие, и чувствует себя в этот миг самым счастливым. Чонгук нависает сверху, чтобы лучше видеть искрящиеся голубые глаза, и вновь толкается. Тэхен коротко мычит и кусает губу, неотрывно глядя на Гука. Это смущает до ужаса, но ему вдруг захотелось попробовать так и посмотреть, как выглядит Чон в момент удовольствия. И он прекрасен настолько, что Тэхен не верит в реальность лучшего момента в своей жизни. — Я люблю тебя, Чонгук, — выдыхает очарованный Тэхен, погладив большим пальцем щеку парня. Еще пара слезинок скатывается из глаз, но не от боли, а от радости. Что может быть лучше, чем единение с самым любимым на свете человеком? — Голубоглазка, — низким голосом зовет Чонгук, достигающий пика. Он утыкается носом в висок Тэхена и тихо рычит: — Какой же ты сладкий. У Тэхена амнезия. Он не думает о том, что ему необходим ответ, потому что Чонгук дает его своим поцелуем, и этого достаточно. Он ложится рядом, тоже взмокший, горячий и довольный. Тэхен двигается ближе, прижавшись к его боку и закинув ногу на бедра Гука, и смотрит на него, как заколдованный. Как хорошо, что все переполняющие чувства теперь можно раскрыть в полной мере и не переживать ни о чем. Рядом с ним Тэхен спокоен, как никогда. Чонгук закуривает, играется с волосами парня свободной рукой и глядит в потолок. — Есть, что сказать о своем первом разе? — спрашивает он, улыбнувшись уголком губ. — Было в тысячу раз лучше, чем я мог представить, — шепотом говорит Тэхен, слегка смущенный, и утыкается носом в грудь Гука. — Потому что это ты, — еще тише добавляет. — Я не расслышал, почему? — издевается Чонгук, коротко посмеявшись. — Да все ты расслышал, — бурчит ему куда-то в шею Тэхен и подползает ближе к уху. — Потому что это ты, — повторяет он четче и смотрит старшему в глаза. — Поцелуй меня. — Тогда я вряд ли остановлюсь, — говорит Чонгук, зависнув на голубых глазах с темной поволокой желания в собственных. Он, вот такой вот красивый, лежит совершенно голый и манящий перед Чонгуком. На что он надеется? Его до утра никто теперь не отпустит. — А если придет кто-то из твоих братьев? — слегка хмурится Тэхен, оглянувшись на дверь комнаты. — Я запер входную дверь, они точно не пропадут, а нам никто не помешает, — Чонгук выпускает дым в сторону и проводит большим пальцем по нижней губе Тэхена. — Ты хотел, чтобы я поцеловал тебя. Тэхен коротко кивает и рефлекторно прикусывает губу, но не успевает и секунды пройти, как его губы уже кусает Чонгук, прижимая младшего к себе. Окурок тлеет в пепельнице на тумбе, окрашивая эту незабываемую ночь туманом. В этой ночи Тэхен торжественно вручает свое сердце Чонгуку.***
Не успели остатки сладкой долгой ночи улетучиться, как оставивший дома спящего Тэхена Чонгук, давя на педаль газа до упора, уже несется на другой конец квартала с рядом сидящим Чимином. Тот после ночи слегка помятый, и еще минут десять назад он выглядел сонным, но сейчас абсолютно бодр и напряжен, как и Чонгук, готовый рвать. — Какого хрена он устраивает? — цедит Чонгук, уставившись на дорогу. — Что творит, не успел район оправиться? — Я не знаю, что Хосок задумал, но это очень зря. Если Лукас еще схавает эту выходку, то оружейники и мы точно не станем, — мрачно говорит Чимин, поправив черную кепку на голове. — Намджун сказал, он собирает наших парней. — Кто он такой, чтобы лезть в дела моего квартала, — рычит Чонгук, с заносом сворачивая на следующую улицу. У парка небольшое скопление людей, около пятидесяти человек. У обочины вдоль дороги стоит джип Хосока и еще пара автомобилей его людей. В толпе Чонгук распознает некоторых своих ребят и совершенно не понимает, что происходит, от этого все больше закипает. Он с визгом шин тормозит у входа в парк, где все находятся, и вылетает из машины, громко хлопнув дверью. За ним не менее злой Чимин. Большими шагами Чон идет прямиком к Хосоку, который о чем-то говорит с парнями. Те, что из квартала грабителей, расступаются, расчищая Чонгуку дорогу. — Что здесь происходит? — спрашивает Гук, подойдя чуть ли не вплотную к Хосоку, который, заметив Чона, скалится и приподнимает брови, как будто в предвкушении. — Я же говорил, что пора начать работать над организацией наших кварталов, — Хосок смотрит в горящие яростью глаза Чонгука и кайфует с реакции. — И начал я с твоего, самого недисциплинированного в Бабилоне. — Чего, блять? — нервно усмехается Чимин, стоящий чуть позади Чонгука. — Какое право ты имеешь? — цедит Гук, уже мысленно перерезав Хосоку глотку. — Ты прежде всего должен разговаривать со мной, а не с моими людьми. — Так пойдем и поговорим, — кивает Хосок в сторону. — До тебя трудно было дозвониться. Перебрал вчера? — хмыкает Чон и, сунув руки в передние карманы джинсов, идет к своей машине, кивнув своим парням ждать здесь. Чонгук идет за ним, попросив Чимина подождать. Они подходят к джипу Хосока, и тот закуривает, прислонившись к капоту. — Я знал, что ты что-то свое замышляешь. Никогда тебе не верил, и не зря. Давно задумал переворот тут устроить? — пытается себя контролировать Чонгук. Руки чешутся до ужаса. — Это крайняя мера, вас устраивает все, что тут происходит, но вы слепые, не видите проблемы, — Хосок делает затяжку и стряхивает пепел на землю. — Проблему прямо сейчас создаешь ты, — качает головой Чонгук. — Мы могли все вместе обговорить случившееся и прийти к одному решению, как и всегда. — Как ты не понимаешь, что тут порядка не будет, пока кто-то один рулить не начнет, — цокает Хосок. — Я хочу взять на себя эту ношу, раз вы не торопитесь менять район к лучшему. У меня грандиозные планы, — улыбается Чон, подмигнув Чонгуку. — Я успел кое-что обсудить с твоими парнями, и они прислушались… Чонгук вдруг усмехается и скользит кончиком языка по нижней губе. — Что смешного? — не понимает Хосок. Хмурится. — Этой ночью я прислушивался к стонам твоего братика, — Чонгук поднимает на Хосока взгляд и улыбается. — Ты знал, что у него есть татуировка бабочки? Прямо вот тут, — Гук не успевает указать пальцем место, как Хосок прибивает его спиной к джипу и хватает за грудки. — Что ты с ним сделал? — от довольного выражения лица и тени не остается. У Хосока глаза кровью мгновенно наливаются. И сейчас становится понятно, что он когда-то действительно убил за брата человека. — Что ты, ублюдок… — У него голос такой, когда он стонет мое имя… — Чонгук сам не понимает, почему получает такой сильный кайф от того, как Хосок реагирует на его слова, не хочется останавливаться. Пусть даже застрелит. Оно того сейчас точно стоит. — Всю ночь мне себя дарил, — Хосок бьет его в лицо, а у Чонгука взгляд горит, как у азартного человека. — Я же говорил тебе, что он мой сладкий мальчик, — говорит Гук, сглотнув слюну вперемешку с кровью из порвавшейся изнутри щеки. — Я похороню тебя рядом с твоим папашей, — Хосок снова замахивается, но его руку перехватывает подбежавший на шум Чимин, но Чон не останавливается, тянется другой рукой к пистолету за поясом. Чонгук хмыкает и стирает с губы кровь. — Сука ебаная, — рычит взбешенным зверем Хосок, его потряхивает от ярости, он пытается вырваться из хватки Чимина и не сводит с Чонгука глаз. — Ты моего брата использовал. Я за такое разъебу не только тебя, но и твой гребаный квартал. — Ты и так собирался, — пожимает плечами Чонгук. — Хотел войны? Получай. Никто не станет под тобой ходить, наивный идиот. Такой же, как и твой брат, — Гук переводит взгляд на парней обоих кварталов, которые уже собрались вокруг них. Хосок стряхивает руки Чимина и грубо отталкивает его, выхватывает свой пистолет и направляет на Чонгука, стоящего перед ним с руками в карманах черных спортивок. — Тут пиздец начнется, если грохнешь меня. Людей пожалей, — и добавляет тише: — Тех, которым ты сейчас ссал в уши. — Я не дам тебе по этой земле ходить спокойно, — цедит сквозь стиснутые зубы Хосок, держа Чонгука на мушке. — А сдохнешь, только когда увидишь, как потеряешь все. Я подведу тебя к этому, обещаю. Война, так война, — Хосок опускает пистолет и идет к машине. — С этого дня наш квартал будет нести кварталу грабителей только смерть, — говорит он своим людям и садится в машину. Те тоже уезжают следом. Становится тихо, и тишина эта ничего хорошего не предвещает. — Он же этого и хотел, — говорит Чонгук, смотря на сорвавшийся с рыком джип. — Отвези Тэхена к Хосоку, — просит он Чимина. — Он у нас дома. Спит, наверное, еще, — Гук поднимает сощуренные глаза к серому небу. — Я хочу запомнить только то, как он смотрел на меня до этого момента. Первое и последнее «я люблю тебя», оставшееся без ответа. Теперь только горчащее на языке «я ненавижу тебя», убивающее все.