***
— Синьора. Ча Ён оборачивается, вырываясь из задумчивости. Уже двадцать минут она непрерывно наблюдала за солнечным светом, отражающимся в серебристо-синих волнах с чашкой горячего кофе в руках. Адвокат Хон провела это утро, бродя по поместью Винченцо, с озорством чувствуя себя приведением в белой ночной рубашке и халате. Она купила их, желая сыграть богатую королеву его владений. И будь она проклята, если упустит эту возможность просто потому, что он ещё спит. Теперь, час спустя, она решила, что её любимая часть дома — гигантская веранда на первом этаже с видом на сад, плавно переходящий в частный пляж. Она уверена, что там есть камеры слежения и невидимые границы с сотней различных мер безопасности. Но это всё равно похоже на что-то… Ну, на открытку. — Меня попросили позвать вас на завтрак, — тихо произносит робкая экономка на английском с акцентом, указывая куда-то на внутреннюю часть дома. Ча Ён улыбается и следует за женщиной, поглядывая на неё с интересом. — Вы Эмма? — спрашивает она, отмечая на лице пожилой дамы удивление и удовольствие от того, что её знают. — Да, — легко отвечает она. — Я работаю на господина Кассано с тех пор, как он переехал на Палюцца. Ча Ён делает вид, будто не знает этого. Она аккуратно сопоставляет её с рассказами Винченцо во время их ночных разговоров и общения по зашифрованным каналам. Эмма — тихая женщина. Она научилась готовить для Винченцо ттокпокки. У неё есть пятилетний сын, которого глава Семьи Кассано отправил в одну из лучших школ. Ей единственной позволено отчитывать Босса за очередные кровавые пятна в доме и за испорченные рубашки. — Скажите, Винченцо ведь обычно не завтракает на работе, верно? — спрашивает Ча Ён, пытаясь вспомнить, видела ли она хоть раз подобное в «Соломинке». Разумеется, это было другое время. Они почти не замечали таких вещей, как приём пищи, но всё же… Он не привык завтракать. Эмма лукаво улыбается, когда они достигают столовой, и указывает на стол, накрытый на двоих, с кофе, соком и булочками. Винченцо уже ожидает её, делая вид, что беззаботно читает газету. — Сегодня он делает это впервые, — шепчет экономка, прежде чем исчезнуть.***
Это почти забавно, как легко Ча Ён вписалась в его повседневную жизнь. Она приземлилась на Мальте в среду утром, а уже вечером была доставлена на Палюццу Хан С… Алонсо. Той ночью её представили всему «внутреннему кругу» Винченцо (как их называл Лука), и они с энтузиазмом приветствовали её в Семье. Некоторые из младших кузенов чувствовали себя настолько свободно, что даже осмелились расспрашивать её о секретах Босса и его корейских приключениях. Прознавший об этом Винченцо посоветовал им немедленно заняться своими делами. К пятнице она объехала весь остров. Ей показали секретные «военные комнаты» для срочных собраний и познакомили со сбежавшими от бандитских беспорядков в Италии, и с теми, кто просто обратился к семье Кассано за помощью. Он даже создал приют для жертв домашнего насилия, который возглавил Алонсо. — Он называется «Casa delle Seconde Vite», — гордо рассказывает Алонсо, когда они въезжают в ворота гигантского особняка, — Дом второго шанса. Поэтично, думает она. — У мафии есть и много плохих традиций, нуна, — уверенно заявляет он во время обеда. Он говорит по-корейски, и Ча Ён всё ещё ожидает разглядеть в нём остатки Чан Хан Со. Но вместо этого она видит спокойного, хорошо отдохнувшего Алонсо. Ей это нравится. — Хён ненавидит эти старые традиции и считает неприемлемым обращение старых Семей с женщинами. Поэтому здесь появился Дом второго шанса. Сицилийским кланам это не нравится, но им также не нравится, когда мы сжигаем их плантации, так что… — он неряшливо пожимает плечами, будто они обсуждают погоду. Ча Ён заставляет его пообещать, что он позволит ей вернуться сюда. Алонсо широко улыбается, хотя на его лице почти мгновенно расцветает ухмылка, которую он перенял от хёна и нуны. — Вы можете делать здесь всё, что захотите, — говорит он. Подобное поведение поражает её. Дело не только в Алонсо или Луке, но и во всей Семье Кассано. Они благоговейно разговаривают с ней, охотно вступают в диалоги, которые она пытается завязать, но смотрят на неё, словно на мифическое существо, которое постучало в их дверь с просьбой поделиться сахаром. — Ты отмечена, вот почему они так делают, — чопорно объясняет Алиса, когда они проводят спарринг субботним утром на огромном заднем дворе дома Винченцо. Ча Ён теряет равновесие и падает на траву, а Алиса усмехается и протягивает ей руку. — Как какой-то странный оборотень? — возмущается Ча Ён, принимая помощь. Она ненавидит тот факт, что плохо дерётся, но именно поэтому Винченцо позволил ей попросить у Алисы несколько уроков. Она изъявила желание заниматься в её первый же день на Палюцце во время завтрака. Алиса фыркает, утреннее солнце отражается от её коротких блестящих волос. Сейчас она немного похожа на полубога, готового вступить в бой. По тому, как она говорит о Винченцо, Ча Ён понимает, что она действительно вступит в битву, если Босс об этом попросит. Директор Ан Ги Сок может побороться с ней за звание предводителя фанклуба, думает Ча Ён. Алиса жестом показывает ей занять позицию, и они снова наносят друг другу удары. — Образно выражаясь, — уточняет Алиса. — В течение многих лет все знали, что есть кто-то, кем дорожит Босс. И мы все научились различать, когда он уезжает в командировку или в отпуск. Спустя четыре года Винченцо, живущий здесь, стал совершенно другим человеком под чьим-то влиянием. И только трое на Палюцце знали этого человека лично. Алиса останавливается, чтобы перевести дух, и Ча Ён с завистью отмечает, что она произнесла весь этот монолог на одном дыхании. — Если ты будешь продолжать в том же духе, я начну беспокоиться за свою репутацию. Они оборачиваются и видят Винченцо, стоящего в стороне. Алиса тут же примеряет серьёзное выражение лица, и Ча Ён с озорством отмечает её схожесть с моллюском в таких ситуациях. — Mi dispiace molto, capo, — быстро извиняется она. — Я только… — Сплетничала, — завершает за неё Винченцо и улыбается, показывая, что шутит. — Знаешь, нормальные люди по выходным остаются в постели, — неодобрительно говорит он, обернувшись к Ча Ён. Тонко жестикулируя Алисе, чтобы она оставила их, Винченцо занимает её место, приглашая Ча Ён нанести удар. Она закатывает глаза и отвечает по-корейски. — Если бы я была нормальным человеком, уважаемый Кукурузный Салат, я бы не встречалась с главой мафиозного клана. Он аккуратно уклоняется от её удара, используя инерцию, чтобы повернуть ее и прижать к своей груди. Теперь она смотрит на море. Ча Ён чувствует, как мурашки пробегают по её спине, когда он сдвигает волосы, чтобы поцеловать ее шею. — И я люблю тебя за это, — шепчет он.***
На второй неделе её отпуска Винченцо откладывает все дела и отвозит Ча Ён в Рим на три дня. Она с удовольствием осматривает достопримечательности и покупает сувениры для сеульской ветви Семьи Кассано. Винченцо показывает свои любимые кафе, с волнением ожидая её оценки. Он гордо улыбается, когда Ча Ён нравятся те же вещи, что и ему. — Кстати, почему ты продолжаешь использовать Ми Ри в качестве хакера? Она не спит по ночам, и я постоянно застаю её стучащей по клавишам ноутбука, — вспоминает она, выбирая подарок для девушки, о которой идёт речь. Винченцо указывает ей на кожаный чехол для ноутбука, и она в восторге набрасывается на него. — Не имею к этому никакого отношения. Я попросил Алонсо нанять кого-то в качестве хакера Семьи Кассано. Нам нужен был кто-то, отвечающий за большую часть важных операций, кому мы могли бы полностью доверять, — невинно отзывается он, покусывая губу. Она качает головой, с интересом наблюдая за ним. — Разве ты не достаточно занят для игр в сваху для двух человек, живущих на разных концах планеты? — Она пытается оплатить покупку самостоятельно, отталкивая его руку, которая тянется к бумажнику. — Тебе известно, как это непросто. Когда слова срываются с её губ, она уже знает, какой будет его реакция. Глаза Винченцо плотно закрыты, губы поджаты — он пытается справиться с нахлынувшими эмоциями. А ей так хочется его поцеловать… — Но удовольствие абсолютно точно перевешивает минусы, — шепчет она, нежно гладя его по щеке. Он дёргает головой, словно собака, отряхивающаяся от воды после купания, и кивает с лёгкой улыбкой. Ча Ён знает, что он считает себя виноватым за то, что они вынуждены жить вдалеке друг от друга. Но с каждым разом он всё лучше справляется с мрачными мыслями, которые нагоняет на него эта вина. В конце концов, он человек логики, и даже его ненависть к самому себе не сможет противостоять истине, которая хорошо ему известна. Даже будь они полностью свободны, они не были бы счастливы, проживая обычную семейную жизнь, наполненную привычными для всех бытовыми проблемами. Когда они возвращаются в гостиничный номер, их ожидает письмо. Получателями на конверте значатся «Винченцо Кассано и Ча Ён Хон». Взгляд Винченцо мгновенно становится ледяным, он беспокоился, что подобное может случиться, и она знает это. — Похоже, моя репутация опережает официальные представления, — легко говорит она, разглядывая карточку внутри конверта. — Там написано, что нас приглашают на обед… Романо. Она чувствует облегчение. Исходя из рассказов Винченцо, их можно считать союзниками. Это небольшая Семья, которую возглавляет выходец из Кассано. Они принимают приглашение, и Винченцо делает несколько звонков. Следующим вечером они отправляются в путь вместе с Алонсо и Гретой. Ча Ён знает, что это демонстрация силы, и она выглядит соответствующе. Получив одобрение мужа, она тут же отправилась по магазинам и приобрела тёмное платье, гармонирующее с пурпурными оттенками его галстука. Широко улыбаясь, он вручает ей новые украшения, подходящие к его запонкам. Ужин проходит спокойно, хотя она сталкивается с дочерью босса Романо, которая оказывается бывшей школьной девушкой Винченцо, ставшей знаменитым итальянским врачом. Женщина весело смеётся, когда ей представляют Ча Ён, и бросает на Винченцо дразнящий взгляд. — Вы должны чаще приезжать в Италию, мисс Ён, — говорит симпатичный доктор, а Ча Ён пытается распознать, действительно ли она не знает, как звучит её фамилия. — У нас много общих тем для разговора, и я просто обязана вам рассказать каким этот человек был в подростковом возрасте. Уверяю, его сложно было назвать очаровательным. Ча Ён всегда представляла, как первым делом снимет скальп с любой бывшей Винченцо и только потом подумает о том, чтобы выслушать ей. Но доктор слишком интересна, чтобы ненавидеть её. Она чувствует себя расслабленной в её присутствии. Ча Ён чувствует на себе взгляды из разных уголков комнаты на протяжении всего вечера — окружающие оценивают каждое её движение и слово. Она старается не говорить по-английски, насколько это возможно, предпочитая использовать итальянский. В конце концов, она не зря уже несколько лет посещает занятия. По её строгому приказу Винченцо и Алонсо не пытаются защищать её и наблюдают издалека, иногда уточняя, всё ли в порядке. У Семьи Романо и их гостей должна быть возможность свободно беседовать с ней. — Если ты хочешь, чтобы к твоей жене отнеслись серьёзно, — сказала она Винченцо, — ты должен позволить им пообщаться со мной. Я справлюсь. Грета одобрительно кивнула. А когда она согласовывала план, Винченцо и Алонсо обычно следовали её примеру. И только позже — намного позже, — когда они уже собираются уезжать, Виолетта Романо обнимает её на прощание и быстро шепчет ей на ухо. — Ты хорошо поработала.***
Она просыпается в понедельник третьей недели своего отпуска в отвратительном настроении. Дата её отъезда приближается. Ча Ён отменяет свою обычную утреннюю пробежку и спарринг с Алисой, предпочитая провести в объятиях Винченцо на полчаса дольше обычного. — Что не так? — Сонно спрашивает он, и она сдаётся. Быстро моргая, Ча Ён старается сдержать слёзы, рвущиеся наружу. Он не должен видеть её такой. Логически она понимает, почему они должны жить так — в отношениях на расстоянии, общаясь только с помощью зашифрованного приложения. Но проведя здесь некоторое время, влившись в жизнь на Палюцце так же легко, как надеть обувь, она с болью осознаёт, что ещё несколько лет им придётся существовать врозь, прежде чем перейти к чему-то более постоянному. И это было проблемой. Дело не в том, что ей не нравится жизнь в Корее, не в коварных планах его злодейского разума, осуществляющихся на Мальте. Просто она ненавидит когда у неё нет выбора. По крайней мере, до тех пор, пока не истечёт срок давности по его преступлениям. — Ничего, tesoro mio, — отвечает она по-итальянски, зная, как ему нравится просыпаться, когда она говорит с ним на его любимом языке. — Мне просто хочется отдохнуть сегодня. Винченцо приоткрывает глаза, и она знает — он не верит ни единому её слову. Наклонившись, он нежно прижимается губами к её лбу, а затем целует её в щёку и в шею. Она чувствует прилив тепла, распространяющийся от её живота до каждой клеточки тела. Они делают это каждую ночь, а иногда и в случайное время дня, когда ей удаётся отвлечь его от бумаг и запереть дверь кабинета. Но каждый раз, когда его губы касаются её тела, кажется, что она сгорает, будто впервые.***
Её чемодан и вся одежда находятся в её личной комнате с прилегающей ванной комнатой и кабинетом — Винченцо сдержал своё обещание. Кровать остаётся нетронутой, но Ча Ён использует гардеробную и ванную, а в редких случаях, когда господину Наму нужно обсудить планы по расширению фирмы, и кабинет. Она не может позвать Винченцо, потому что для собрания они используют Zoom, что небезопасно, но широкая улыбка господина Нама показывает, что он отлично понимает, где она и с кем. Когда они завершают составление контракта, он абсолютно серьёзно говорит ей, что скучает по кукурузному салату, потому что не ел его уже много лет. Она мудро кивает. Закрыв крышку ноутбука, Ча Ён оглядывает свой кабинет, в котором неизменно царит беспорядок, несмотря на то, что он почти не используется. Она представляет, как работает здесь каждый день, обедает с Винченцо в гостиной и имеет неограниченную возможность целовать его, притягивая ближе за галстук. В глубине души она знает, что он не сможет покинуть Палюццу навсегда даже спустя годы, и она решает пока сосредоточиться на том, чтобы «Соломинка» боролась за добро в Корее. Но часть её не может отказаться от планирования. Она генеральный директор фирмы и вполне может организовать себе «работу на дому». Кто посмеет отказать ей? Экран её телефона вспыхивает, и она проверяет его, чтобы увидеть сообщение от Алонсо. Зайди в кабинет, пожалуйста. Винченцо хочет, чтобы ты присоединилась к нашей встрече. Она с любопытством направляется в кабинет Винченцо, осторожно стучит в дверь перед тем, как войти. На входе стоят охранники, но они спокойно её пропускают — Винченцо ясно дал всем понять, что она может свободно находиться в любом помещении этого дома в любое время дня. Чёрт возьми, она подозревает, что может что-нибудь здесь поджечь, и все будут аплодировать ей, говоря, как красив огонь. Он сидит за своим столом, окружённый мрачной и жестокой аурой главы Семьи Кассано. Ча Ён понимает, что человек, находящийся напротив него — новое лицо, не принадлежащее к клану. Грета и Алонсо стоят в углу с серьёзным видом. — Привет, — властно произносит она, подходя к Винченцо. Тучи вокруг него на мгновение расходятся, и он немного сдвигается, чтобы выровнять своё тело по отношению к ней, будто она солнце в его собственной маленькой системе. Она уже говорила, что любит это? О, она просто в восторге! — Дорогая, это Джузеппе Берлускони, начальник полиции. Она холодно кивает мужчине, который, кажется, удивлён её появлением. — Босс, я бы предпочёл, — нерешительно бормочет он, — чтобы мы поговорили наедине. Винченцо смеётся коротко и жестоко. Это совсем не похоже на его обычный тёплый смех. — В этом доме нет дел, в которых не участвовала бы моя жена. Это определённо застаёт мужчину врасплох, на несколько секунд он перестаёт дышать, а затем берёт себя в руки и продолжает отчёт. — А как насчёт нашей небольшой проблемы с Casa delle Seconde Vite? — Спрашивает Винченцо, и мужчина морщится. Она видит убийственный взгляд Алонсо и внезапно понимает, почему её привели на собрание. Что-то опасное происходит, и он, верный своему слову, данному несколько лет назад, разделяет с ней опасность. Она безумно хочет наклониться и поцеловать его. — Мои люди сообщили об исчезновении восьми ключевых фигур клана Карло Марино. Один из них вчера был замечен на пароме, следующем на Мальту. Могу предположить, что они направляются сюда, чтобы… насильно забрать то, что им принадлежит. — Другой человек — это не предмет, который нужно вырывать, — яростно прерывает его Ча Ён, на итальянском это звучит эффектно. Она вспоминает о похищении и последующем ранении. Спасибо, Чан Хан Сок, гори в аду. Берлускони смотрит на неё с жалостью, и она борется с желанием врезать ему. — Для мафиозных семей женщина — это предмет. Она холодно поднимает брови, глядя на него, и не отводит взгляд, пока Берлускони не морщится, делая это первым. — Не для этой семьи, — твёрдо говорит она, и Винченцо встаёт рядом с ней, успокаивающе проводя рукой по пояснице. — Я уже говорил тебе раньше, — начинает он самым дружелюбным и лёгким тоном, и шеф полиции бледнеет. Грета и Алонсо внезапно оказываются по обе стороны от него, и Берлускони также поднимается, слегка дрожа. Встреча окончена, и он понимает, что допустил ошибку. — Мы не придерживаемся подобного пути. Щёлкает зажигалка, и Ча Ён завороженно наблюдает за золотой вспышкой в руке Винченцо. — Я держу тебя рядом, потому что у меня есть на то причина. Не забывай об этом, — шелковисто продолжает Винченцо. — Если я увижу хоть одного из Марино на этом острове, виноват в этом будешь ты, а не Карло.***
Разумеется, перестрелка возле Casa delle Seconde Vite неизбежна. Винченцо предсказывает, что Марино будет безрассудным, а Берлускони — бесполезным. Ча Ён изо всех сил борется за то, чтобы ей разрешили отправиться туда вместе со всеми, кто поклялся защищать Дом. Винченцо нехотя уступает, заставив её пообещать всегда находиться рядом с ним, Гретой, Лукой или Алонсо. Они быстро расправляются с нарушителями спокойствия, которые пытаются штурмовать здание, пробираясь от ворот. Когда Винченцо поздравляет Алонсо с хорошо проделанной работой, Ча Ён замечает тень, что отделяется от куста, готовясь выстрелить в её мужа. Она даже не пытается проверить, кто этот человек, просто целится и стреляет. Выстрел становится призывом, и все пистолеты в руках членов Семьи заряжены и взведены, в то время как Винченцо идёт к ней, перешагивая через… начальника полиции. — Я подозревал, что он предал нас, — говорит Винченцо с отвращением, когда Лука поднимает истекающего кровью полицейского и заставляет его идти к машине. — Всё в порядке? — Спрашивает она, переходя на корейский, потому что её сердце всё ещё яростно стучит. Мужчина смотрит на неё с восхищением, будто спасение его жизни приравнивается к коробке конфет, подаренной на праздник, или чему-то подобному. Наверное. — Всё в порядке, — успокаивает он, заключая её в объятия.***
Четвёртую неделю на Палюцце она проводит, с жадным интересом следя за новостями. Итальянские медиа с ликованием распространяют информацию о голом шефе полиции с окровавленным плечом, гуляющем по улицам Рима. Одновременно с этим внезапно всплывают несколько документов, доказывающих его коррупционные сделки. И внезапно это заставляет Ча Ён чувствовать себя, как дома. — Коррупция процветает везде, — бормочет она в руках Винченцо, пока они смотрят новости. Это похоже на какую-то извращённую вариацию шоу от Netflix и Chill. Они смотрят новости каждую ночь, пока одному из них не становится скучно, пока они не теряются в поцелуях, пока одежда, с дикой энергией отброшенная в сторону, не остаётся забытой. — Разумеется, — тихо шепчет он, не отрывая глаз от экрана телевизора. — Ты живёшь опасной жизнью, милый, — говорит она, тыкая его пальцем и лицемерно игнорируя тот факт, что она живёт такой же жизнью в Южной Корее, но защищённая законодательством. — Но мне, вероятно, нечего бояться, пока ты остаёшься рядом, чтобы спасти меня от дураков и предателей, — хитро подмечает он, перебирая её волосы. Смеясь, она бьёт его по плечу.***
Винченцо летит вместе с ней в Италию, чтобы посадить на рейс до Сеула. Они вынуждены снова расстаться в аэропорту Рима. Это чертовски больно. И она не думает, что когда-нибудь привыкнет к подобному, потому что каждый шаг, приближающий её к самолёту, отдаляет от половинки её души. На этот раз всё ещё хуже. Теперь она знает, каково это просыпаться рядом с ним в домашней обстановке, завтракать по утрам, иногда ссориться и спорить из-за интерьера. За время, что она провела на Палюцце, Ча Ён успела переделать его кабинет и сделать его более сбалансированным и менее похожим на пристанище шестидесятилетнего отшельника. Ему понравился результат, что совершенно не мешало ему ныть, как ребёнку. Называть его своим мужем стало так естественно. Это произошло почти незаметно где-то между встречей с соперничающими Семьями и стрельбой в начальника полиции. Но теперь это слово не покидало её. Ча Ён точно знала, что она полностью зависима от многогранного звучания этого, казалось бы, простого именования. Он целует Ча Ён в последний раз — нет, не в последний, не говори в последний раз — и ярко улыбается, что совершенно не соответствует её самочувствию. Она смотрит на Винченцо, будто он сошёл с ума. — Почему ты такой счастливый? — Ворчит она. Он лишь пожимает плечами и выглядит смущённым. — Я не могу этого объяснить, но просто… Однажды мы расстанемся в последний раз, Ча Ён-а. После этого мы встретимся снова, и останемся вместе настолько долго, насколько это позволит наша жизнь. Будь то через пять или через десять лет я… Он роется в кармане и вытаскивает небольшую бархатную коробочку, осторожно её открывая. — Мне есть чего с нетерпением ждать с тобой, — наконец заканчивает он. Кольцо внутри коробочки сияет и притягивает внимание — великолепное сочетание платины и бриллиантов, одновременно экстравагантное и стильное. Здесь нет ни скрипачей, ни оваций, — ничего грандиозного. Только шум людей, прощающихся друг с другом, и объявления о посадке, но она все ещё чувствует, как земля уходит у неё из-под ног, оставляя их одних во Вселенной. — И если ты не против, я бы тоже хотел быть человеком, встречи с которым ты ждёшь в нетерпением. Ча Ён улыбается и тянется к кольцу. — Stupida, — говорит она.