____________________
“Это несправедливо. Это не наша вина. Мы не имеем права слова в нашей собственной жизни. Мы живем в написанной кем-то сказке”.
— Мелисса де ла Круз. Остров потерянных.
____________________
Сожалеем… Мидория скомкал письмо, его кулаки сжались. Сколько раз он уже слышал эти слова? Все вокруг ведь “сожалеют”. Они сожалеют, что он провалил практический экзамен в Юэй. Они сожалеют, что он беспричудный. Они сожалеют, что он никогда не станет героем. — Изуку… — за дверью раздался полный отчаяния голос матери. Он выкинул письмо. Все кончено. Он смотрел на полку, где лежали двенадцать полностью заполненных данными о героях тетрадей, тринадцатая же была прямо перед ним, на столе. Ему захотелось их сжечь. — Изуку, открой, пожалуйста, дверь. Она плакала. Она всегда очень легко расстраивалась и он, ее сын, унаследовал эту черту. Ему тоже следовало бы поплакать, но он не мог. Он резко открыл дверь, пугая ее. Мидория Инко упала на колени, безуспешно пытаясь вытереть реки, льющиеся из глаз. Присев, он положил руку ей на плечо. — Все в порядке, — мне стоило этого ожидать. — С самого начала у меня не было никаких шансов, — я просто отказываюсь верить. — Но ты же так хотел быть профессиональным героем… — всхлипнула она. — Знаю, — ошибаешься, я все еще хочу быть им. Резко замолчав, она обняла его. Он повторил ее движение, обвив руки вокруг ее плеч, и начал поглаживать по спине, однако его глаза оставались сухими, а взгляд тяжелым. Когда Инко, наконец, заговорила, ее голос заглушала его рубашка, в которую она вцепилась: — Что ты теперь будешь делать, Изуку? — Я не знаю, — он позволил себе высказать вслух потаенные мысли. Попытка поступить в Юэй провалилась. Да, он мог бы сдать экзамен на Факультет общего образования и оказаться в листе ожидания, но теперь он понял, что на самом деле не пойдет в Юэй. Академия была известна в основном именно своим Геройским факультетом. Единственное место, где он себя видел. А пойти в иной значило бы предать самого себя. С другой стороны Мидория совсем не представлял, какой нормальной работой он хотел бы заниматься, потому что он не хотел нормальной работы. Как бы глупо это ни было, но он никогда не рассматривал вариант, что ему откажут и, следовательно, не имел плана Б. — Пойду пройдусь. Мидория освободился из объятий и направился к двери, стараясь не смотреть матери в глаза. Как только он переступил порог, он бросился дальше по улицам, четко зная, куда он держит путь. Муниципальный пляж Дагобы как всегда безлюден, только кучи мусора разбросаны по всему побережью. Он расчистил себе площадку, где год тренировался и готовился к поступлению в Юэй. В конце концов это было напрасно. В конце концов моя мечта напрасна. Он ударил сам себя. Сильно. Настолько, что он покатился и упал с горы хлама. Он не хотел думать так. Его мечта не напрасна. Не может быть. Спасать людей, защищать их, помогать им — такое не может быть напрасным. Но почему же тогда люди жалеют его, когда он говорит, что хочет делать? Пусть Мидория и беспричудный, но у него с лихвой хватает рвения и решимости. Разве не может он спасать людей, имея эти качества, являясь самим собой? Улыбаясь, как Всемогущий. Он запретил себе проливать слезы, уже собравшиеся в уголках глаз. Поднявшись на ноги, он снова стал взбираться на гору мусора. Вскоре он потерял счет, сколько раз поскальзывался и падал, но всегда вставал и начинал заново. Когда же, наконец, Мидория достиг вершины, он не знал, чего он, в принципе, ожидал. Чувство невообразимой ярости или, возможно, нервный срыв. Но ощутил он только пустоту, пока смотрел, как лучи солнца пробиваются в толщу океанских вод. — Почему я недостоин? Ветер, свистящий в ушах, заглушал его голос.____________________
4 года спустя
Мидория Изуку сунул свой значок под нос того человека, его лицо совершенно ничего не выражало. — Я из полицейского управления. Не дожидаясь ответа, он обошел человека и поднырнул под желтую ленту. Несколько офицеров окружили скованного, лежащего на земле злодея. Его рот был заткнут похожим на намордник устройством. Мидория зашагал прямо к нему, хотя совершенно не представлял, что станет делать, когда дойдет. Однако дело до этого не дошло, потому что кто-то схватил его за плечо, останавливая. — Мидория-кун, тебе не следует здесь находиться. У тебя нет полномочий. Мидория взглянул на говорящего. Тсукаучи Наомаса. Лицо детектива сохраняло добродушное выражение, но в глазах сверкала сталь. Его хватка сильно сжала плечо, однако Мидория не собирался отступать. — Я выполнил свои обязанности, сэр. — Это, конечно, здорово, что с отчетами ты закончил, но твоего присутствия никто не запрашивал. Кроме того, у тебя нет навыков, чтобы урегулировать текущую ситуацию, — вздохнул Тсукаучи. — Если позволите, сэр, но я множество раз выражал желание научиться этим навыкам и я повторяю… — Не используй формальности, чтобы пробить себе дорогу, Мидория-кун. Я уже говорил тебе, что работа в управлении — первый шаг работы в полиции. Для всех. Мидория вздрогнул, поборов резкое желание отступить. Однако Тсукаучи уже отвел взгляд и направился к другому офицеру, у которого, конечно, были и полномочия, и навыки, чтобы работать сейчас. Мидория наблюдал за ними, обсуждающими какой-то вопрос прямо рядом со злодеем, изредка поглядывая на последнего. Он скрипел зубами, пытаясь проглотить все протесты, что уже готовы были сорваться с кончика его языка. Он лучше всех из полицейского управления знал о своем положении бесполезного, ой, то есть беспричудного, как они предпочитали говорить. Они приняли его к себе, но он так и не стал одним из них. Узнав, что у большинства полицейских нет причуд, Мидория решил построить карьеру детектива, бороться со злодеями и помогать профессиональным героям. Чего он не знал, однако, так это того, что такие полицейские выполняли только бумажную работу и были навечно приклеены к своим столам, поскольку полицейское управление не хотело рисковать их жизнями. Из-за своей беспричудности Мидория не мог стать ни героем, ни настоящим детективом. Ну, хоть на что-то он мог бы сгодиться или же он обречен на никчемность? — Тсукаучи, осторожно! Мидория вырвался из собственных мыслей как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тсукаучи бросился к нему, таща за собой связанного злодея. Следующее, что он заметил — лазер ударил в землю, туда, где только что стоял Тсукаучи, оставив огромную вмятину в цементе. Мидория ошеломленно смотрел на кратер и только моргнул, когда детектив толкнул его. — В укрытие, Мидория-кун! Следующий лазерный луч разрезал воздух прямо рядом с Мидорией и Тсукаучи. Мидория потряс головой и взглянул на место рядом с собой, лишь затем, чтобы убедиться, что детектива там нет. Тот уже передал злодея другому офицеру и выкрикивал приказы полицейским из оцепления, которые нарушили строй. Мидория побежал в укрытие, как и было приказано, едва увернувшись от бесчисленных красных лучей, бьющих в его направлении. Хаос. Люди кричали, поднимали руки над головой в отчаянной попытке защититься, пытались убежать. Лазер продолжал уничтожать асфальт, выискивая полицейских и гражданских. Каждый офицер смотрел вверх в поисках нападавшего. Они слишком быстро переводят взгляд от здания к зданию, заметил Мидория, осмотр недостаточно тщательный. Им нужно подумать. Где укрытие снайпера? Девочка звала маму, заставив Мидорию обернуться. Ей вряд ли было больше пяти, а росточком она едва доходила ему до талии. Она сжимала плюшевого кролика, крошечные коленки тряслись. Она плакала, но никто ее не слышал. Никто, кроме Мидории. Он не думал. Он действовал. — Мидория, что ты творишь? — закричал Тсукаучи. Мидория не слушал. Он действовал. Он подхватил девчушку на руки, сжав ее так же сильно, как она держалась за своего кролика, и бросился прочь. Он избегал попаданий лазера, нацеленного на него, бросаясь из стороны в сторону словно пьяница. Но все-таки один из лучей ударил прямо в спину. Мидория шумно выдохнул, кожу будто обожгло огнем. Споткнулся, мышцы свело судорогой, словно он получил удар током. Девочка у него на руках захныкала, сжала своими ручками его рубашку. Она боялась, что он уронит ее. Он понимал ее страх, но тот не имел под собой оснований. Герой никогда не отпустит того, кого спасает, пока опасность не минует. Задыхаясь, Мидория заставлял себя продвигаться к каменной арке, к укрытию. Наконец, добравшись и прислонившись к холодной стене, он посмотрел на дорожки от слез на щеках девочки. — Эй, теперь все в порядке. — Я хочу к маме. Где моя мама? — Мы найдем твою маму, как только полиция наведет порядок. Я помогу тебе найти ее, как тебе такое? — шептал Мидория, поглаживая ее по спине. Девочка оживилась, тень улыбки проскользнула на ее губах: — Обещание на мизинчиках? Ободряюще улыбнувшись ей, Мидория поднял пятый палец, чтобы скрепить обещание. Однако сцепить мизинцы они не успели, прямо под ними, в земле, раздался оглушительный грохот. Девочка пискнула и спрятала лицо в рубашку Мидории. Он успокоил ее и, не удержавшись, выглянул наружу. И от удивления уронил челюсть. Всего в нескольких метрах от них стоял Всемогущий. В руке он держал за воротник нападавшего, пребывающего в бессознательном состоянии. Пока полицейские расходились в разные стороны, помогая раненым, Тсукаучи разговаривал с профессиональным героем. Люди стали возвращаться на место событий, все еще испуганные. Мидория поднялся и направился к ним, ведя девочку за руку. — Ты где-нибудь видишь маму? Всхлипнув, она потрясла головой. Мидория опустился на колено и выдал самую яркую улыбку, на какую был способен. Прямо как Всемогущий. — Ничего. Мы ее найдем. — Мидория-кун, ты как? Тсукаучи подбежал к нему, Всемогущий последовал примеру детектива. Мидория подавился слюной, глядя на профессионального героя, находящегося так близко. — Я-я в порядке, — ответил он, заикаясь, отводя взгляд от Всемогущего. Однако Всемогущий не спешил делать то же самое и все еще смотрел на него: — Кто эта девочка рядом с тобой, Мидория, мальчик мой? Отвечать Мидории не пришлось, поскольку девочка отпустила его руку и побежала к женщине. Все трое смотрели, как мать крепко обнимает свою дочь и осыпает поцелуями лоб. Мидория улыбался. Он не бесполезен. — Мидория-кун, — позвал его голос детектива, — ты ведь понимаешь, насколько опрометчиво ты поступил? — Наверное, но я не жалею. Эта малышка плакала…. — Ты должен был дать нам разобраться. У тебя нет навыков… — Может и нет, но я единственный, кто хоть что-то сделал, — ответил Мидория, понимая, что только что допустил грубость, перебив своего начальника, — не мог же я просто оставить ее там, верно? — Есть причина, почему всем новичкам нужно оставаться в офисе, — голос Тсукаучи стал холодным, глаза сузились, — у них нет навыков. Улыбка Всемогущего не исчезла, хотя и немного померкла: — Наомаса, ты… Но детектив лишь отчеканил: — Возвращайся в управление, Мидория-кун. Туда, где тебе и место. Мидория закусил нижнюю губу и поклонился. Он не обернулся посмотреть на девочку, на Тсукаучи или даже на Всемогущего. Когда он был ребенком, Мидория представлял свою встречу с Символом Мира, как великий момент, когда герой увидит, как он совершает нечто заслуживающее восхищения, и скажет, что Мидория тоже может стать героем. Но вместо этого он, словно мальчишка, получил нагоняй от начальника. Как-то далековато от величия. Он не понимал, почему Тсукаучи так раздражен тем фактом, что он кого-то спас. Разве не этого ждет от него общество: чтобы он протянул кому-то руку помощи? Моя мечта не напрасна. Конечно, нет. Спасать людей, как делают профессиональные герои. Спасать людей, как он несколько минут назад, закрыв собой маленькую девочку и получив вместо нее удар. Я достоин. Разве? Удача встала на его сторону. Ему нужно было спасти одну девочку, а не все население страны. Мидория даже близко не достоин. Он беспричудный. Он одинок. Он застрял на канцелярской работе. Почему я не достоин? Горечь заставляет его кровь кипеть и заглушает внутренний голос. Я стану достойным. Я позабочусь об этом.