Не только друг

— И так, я вас услышал. Ждите за дверью. Нам нужно всё обсудить со старшими, — с равнодушным и спокойным голосом проговорил директор и магией открыл Арику дверь. Сделав кивок в сторону двери, стал что-то записывать в своей тетради.       Парень спокойно встал и вышел. Он не проронил ни слова. Всем своим видом подавал спокойствие и равнодушие. Но так ли всё на самом деле? Конечно же нет! «Надеюсь всё пройдёт хорошо и меня оставят здесь… Хотя зная маму Яфета и Райана навряд ли…»       Сотни разных мыслей летели на ум. Раздумья о друге ушли на второй план. Теперь в голове крутились лишь идеи того, как остаться в живых. Желательно рядом с другом.       Сидеть снова в нескольких метрах от врага доставляло лишь вред. Беспокойство в душе бушевало.       Прошло полчаса. Пришли взрослые от всех сторон. Со стороны Арика попечители, уставшие от выходок доверенного. И то правда. Ведь их вызывают в это место больше пяти раз в месяц. Каждому бы не хватило терпения. От Райана его с Яфетом мать.       Попечители Арика пару раз уже заикались при нём о том, что хотят избавиться от него. Он лишний груз на их плечах. Сам парень рад бы избавиться от таких взрослых в своей жизни, вот только тогда его из школы выгонят. А тут его друг. Без Яфета никуда.       Честно признаться, парень думал о шансе исключения и о том, что он будет делать если это произойдёт. Арик твёрдо для себя решил, что если его исключат, дорога ему только в Школу добра и зла. Только вот, этот исход событий хотелось бы оставить на самый конец. На тот самый случай, когда ничего уже нельзя сделать. Кажется, сейчас именно такой момент. Злые, уставшие попечители, погруженная в свои мысли и планы Эвелин Садер, директор которому лень самому думать, он лишь играет под чужую дудку. Что может быть ещё хуже? Директор сделает всё, что ему скажут. Попечители уже готовы взорваться и лишиться ответственности за сие исчадье ада.       Нервы уже начинают сдавать. Парню хотелось рвать на себе волосы. Его душило от страха. Волнение срывало крышу. Взрослые уже как час что-то решают. Периодически на повышенных тонах. Сильнее всего слышен голос Эвелин. Она больше всех говорила там. Слышались нервные срывы попечителей Арика.       Последняя фраза от одного из них была: «Всё! Хватит, надоело! Я не собираюсь за это отвечать! Отказываюсь!» — В стену полетело что-то тяжёлое. По звуку либо стул, либо какая-то толстая и тяжёлая книга.       В течении ещё пятнадцати минут там пытаются этого человека успокоить. Под конец директор стукнул по столу, вынося свой окончательный вердикт: «Исключен. Позовите его ко мне. Вы, дорогие взрослые, покиньте, пожалуйста, мой кабинет. Я желаю всё обсудить с ним в спокойной обстановке. Без лишних глаз.»       Послышались звуки сборов и шаги. Все дружно покинули кабинет. К Райану и его дружку подошёл помощник директора, говоря что они свободны. Арику же он сказал совсем иное и то лишь тогда, когда эти двое покинули поле зрения. В глазах этого человека читалось чистое презрение к парню. Он показывал свою неприязнь каждой частичкой тела и лица. Взрослый можно сказать насильно затащил парня в кабинет, закрыв за собой дверь, вышел, оставив Арика и директора наедине. Парень даже не сопротивлялся. С должностью принял свою учесть. Он понимал, что всё к этому и шло. Именно этого добивались его соперники, устраивая с ним потасовки. Им нужно было его исключение… «Этого следовало ожидать», — думал про себя парень. Свет в его глазах почти потух, оставив лишь пустоту.       Тихим, спокойным голосом, можно сказать уставшим, директор пригласил Арика сесть. Перед взрослым лежала книга, там периодически появлялись новые заметки. Вся информация об учениках хранилась в этой книжонке. Лицо у директора было исключительно напряженное и уставшее. Конечно, час пятнадцать выслушивать злых на нервах родителей. Ещё тот моральный труд. Теперь ещё и с ребёнком говорить на неудобную тему. В буквальном смысле выставляя его на улицу. Кроме дисциплины к нему нет никаких претензий. Учиться прилежно, не прогуливает. Не курит, не пьёт, лишь встревает в потасовки. Пускай иногда почти до серьёзных травм.       Сделав глубокий вздох, отложив всё лишнее в сторону, директор начал: «Я очень не доволен вашим поведением, молодой человек. Не только я, но и другие взрослые тоже. Вы меня разочаровали.» — Тяжело выдохнул взрослый. — «Общим трудом мы, взрослые и родители, пришли к единогласному решению. Вы, дорогой, исключаетесь из сие учебного заведения. У вас есть время до завтрашнего утра на сборы и на выход с территории. Взаимодействие с другими учениками не желательно. А теперь прошу меня извинить, мне нужно вернуться к работе. Покиньте помещение.» — Закончил на тяжёлой ноте свой вердикт директор.       Арик, понимающий, что ничего уже не поделать, встал, поклонился, попрощался и ушёл собирать свои вещи. Ноги подкашивались, но разум тянул вперёд. Теперь комната, наполненная воспоминаниями чудесного времени, кажется мрачнее смоли. Тьма в мыслях, перед глазами, она везде. Повсюду старается напомнить, высказать всё, что давно томилось на её уме. Вспоминает самые острые палки в колёсах, открывает уже запылившиеся шкафы со скелетами. Не день, а сказка. Хотелось плюнуть в жизни прям в лицо. Послать её далеко и надолго, вот только, она всё помнит… Всё потом и припомнит. Ничего кроме смиренно терпеть не приходиться. Ведь это не такой же человек, как и ты. Это нечто, неподвластное воле смертных.       Рассветало… Окна, обычно зашторенные намертво, пропускали алые нити солнца, словно зовя в свои объятья. Кровать, напоминающая своего владельца характером в обычно время, сейчас же ухожена и собрана. Всё так и кричит об отъезде Арика, в то время как он плавно, размеренным шагом удаляется в чаще леса. Его сдавливали не только гора его вещей и земное притяжение…