Самая весёлая богиня. (Венок историй) (18+)

Так не могло, так не должно было быть. Его столько раз предавали, столько раз учила его жизнь, что верить кому-то себе дороже, что лучший способ выжить — быть всегда предельно осторожным и не подпускать никого близко, ни у кого ничего не просить и не брать, потому что никто никогда ничего тебе не будет… и так далее. Как же так вышло, что теперь он смотрит в большое окно не своей квартиры, пьёт горячий чай из не своей кружки, вдыхает остаточный запах, так напоминающий запах Юнхо, — и чувствует себя почти спокойным, почти счастливым… Юнги прикрыл глаза и вдохнул полной грудью весенний чистый воздух: окна выходили во двор, где росли высокие акации и абрикосовые деревья, воздух здесь не был отравлен запахом машин. Этот весенний вечер, наверно, лучшее, что случилось с ним за последние два года. А может, и за последние шесть… или семь… или десять… Юнги уже и не помнит, когда в последний раз чувствовал себя таким счастливым. Таким необоснованно счастливым. Ему дали время подумать над тем, что делать дальше. Что же, план у него готов, только вот как реализовать его — хрен знает. Но, наверно, нужно искать в интернете вакансии, наверно, есть сайты, где можно найти работу… Юнги очень хочет работать: теперь у него есть цель. И теперь он не одинок, ему так пообещали. И человек, который это пообещал, начал не со слов — с дела. Чонгук… Это имя так приятно отзывается в груди Юнги. Они знакомы чуть более суток. Он ничего не знает толком об альфе, только то, что тот ему рассказал: о своей учёбе, о брате, о друзьях… немного, в рамках очень сбивчивого объяснения назначения квартиры, в которой сейчас находится Юнги. Чонгук, по своей наивности, жутко смущался, он, видимо, думал, что Юнги брезгливо сморщится и гордо свалит во тьму из этого альфьего логова разврата и похоти. Юнги грустно усмехнулся. Знал бы юный альфа, где иногда приходилось ночевать омеге два этих года, был бы более смелым в своих рассказах. Эта квартира была раем. Юнги её почти любит. Здесь чисто, здесь приятно пахнет лёгкой смесью нескольких запахов, почти как дорогими духами. Здесь так свежо. Здесь — спокойно. И вот за последнее можно простить всё на свете. Юнги принимает душ (настоящий! с горячей водой и дорогим шампунем и гелем!), вытирается мягким белоснежным полотенцем, которое находит в шкафчике в ванной (Чонгук сказал, что он может пользоваться всем, что найдёт, только потом надо будет всё постирать, почистить и положить на места). Ложась в широкую кровать на чистое, приятно пахнущее белье, Юнги чувствует себя королем. И засыпает мгновенно и крепко, без снов. Просыпается сам. На светло-жёлтых часах над дверью комнаты — половина двенадцатого. На них падает свет уличного фонаря. Белая занавеска колышется, веет свежим ветром, пахнет акацией и немного ветивером. Юнги хорошо. До слез хорошо. И эти слёзы он не удерживает, они льются потоком, стекая по вискам, Юнги их не вытирает. Он плачет светло и почти счастливо. В груди ворочается недовольным ежом недоверие: так не бывает, так хорошо — не бывает, не может быть! «Пусть так, — думает Юнги и поворачивается набок, вытирая слёзы о подушку, – пусть так. Я просто возьму всё, что смогу. Если он обманет… если обманул… что же, буду считать, что это плата за то, что сейчас мне так хорошо. Наверно, я умру, если он обманет, но и это тоже в принципе неплохо. Буду знать, что всё это время не ошибался: мир — дерьмо. При любом раскладе я в выигрыше». Внезапно Юнги понимает, что очень хочет есть. На кухне на плите остался остывать суп: Юнги своё слово сдержал и сварил его себе, как и обещал Чонгуку. Простенький овощной супчик получился как никогда вкусным. Рецепт Юнги рассказал повар одной из забегаловок, в которой омега временно работал и как-то пожаловался, что денег до зарплаты в обрез. Добродушный повар–бета накормил таким вот супчиком и подсказал, как его делать: дёшево и весьма сердито, бульон получался как мясной, а нужны были только овощи. Поев, Юнги тщательно прибрался в кухне, убрал суп в холодильник и пошёл в комнату, чтобы снова лечь спать. И уже почти задремал, когда услышал, как кто-то открывает ключом входную дверь. Что он пережил в это мгновенье, трудно передать. Ужас, дикое разочарование — всё-таки обманул, всё-таки предал — растерянность: что делать-то? бежать некуда! Он вскочил с постели, подхватил свой рюкзачок, который так и не разобрал, и крепко сжал в руке небольшой изящный светильник с прикроватной тумбочки. Он не собирался сдаваться легко и без боя. Юнги не сразу понял, что за звуки раздавались в коридоре, неумолимо приближаясь к его комнате. Рычание, стоны, чмокающие звуки поцелуев, какой-то судорожный шёпот… А потом он услышал, как кто-то закашлялся, — и два торопливых голоса, постепенно удаляющиеся в сторону кухни. Юнги решительно вышел из комнаты. Светильник он, кстати, поставил на место. Понял, что пришли не по его душу, там и без него полный комплект. Мысль о том, что кто-то из друзей Чонгука решил использовать квартиру по назначению, была настолько очевидной, что даже воспалённое страхом сознание Юнги не помешало ему её осознать. И эта мысль принесла такое мгновенное облегчение, что он даже нервно усмехнулся, осторожно вышагивая по недлинному коридору к освещённой кухне. В квартире стало пахнуть по-другому. Появился запах возбуждённого омеги — приторно-сладкий, апельсиновый мармелад или что-то вроде, — как показалось Юнги, не очень-то и приятный, немного раздражающий. А вот второй… Древесный, но с чем-то кисловатым, цитрусовые, а ещё… вроде как арбузным… Очень необычно и так приятно, что Юнги на секунду замер и прикрыл глаза, пытаясь выделить именно этот запах и уловить его чётче. А сердце, только что заходившееся в отчаянном стуке от страха, постепенно начало биться чуть спокойнее. Он заглянул в кухню из-за угла, и первое, что бросилось ему в глаза, — обеспокоенное лицо высокого альфы. Узкие, с красивым разрезом глаза сияли теплом и какой-то глубинной страстью. Сильная шея и плечи, мощная рука с длинными пальцами, придерживавшая за плечо рыжего юношу, видимо, омегу. Юноша покашливал и пил воду, проливая её на длинную белоснежную шею и даже не пытаясь остановить этот завлекательный процесс. «Сука, он ведь нарочно, мог бы и аккуратнее!» — внезапно зло подумал Юнги. А вот альфа так не думал, он от этих струек, блиставших под неярким электрическим светом, глаз не мог отвести и улыбался, как сумасшедший. А Юнги не мог отвести взгляда от чётких скул, округлого подбородка и ямочек на щеках. Поэтому он пропустил момент, когда картинка сменилась и альфа внезапно пошёл из кухни — прямо к Юнги. Омега едва успел юркнуть за дверь в зал. Что-то стукнуло, звякнуло, и шаги снова проследовали к кухне — и Юнги за ними. То, что произошло потом, Юнги мог бы смело отнести в категорию «Этого точно не могло со мной случиться». Чёртов рыжий достал из кармана белые таблетки весьма неожиданно для Юнги. Тот даже не сразу сообразил, что делает парень, а одна таблетка уже утонула в высоком бокале с тёмно-бордовой жидкостью. Альфа в это время что-то искал в ящике позади и стоял спиной. Юнги как-то сразу понял, что о планах омеги его «полечить» мужчина не знает. И через мгновение после того, как эта мысль пришла Юнги в голову, он уже держал рыжего омегу за руку. Он точно не хотел, чтобы с другом Чонгука (а кто это ещё мог быть?) что-то случилось, пока Юнги в этой квартире. Он не останется в стороне снова. Не в этот раз. Он может спасти. Он должен спасти. Раз уж не смог брата, защитит этого наивного прекрасного альфу.

***

— Так значит, ты хочешь работать в кафе? — уточняет Намджун, прихлёбывая с ложки подогретый Юнги супчик. — Ммм! Какая вкуснота! Боже! Альфа снова глотает несколько ложек супа, и на лице его написано такое явное блаженство, так восхищённо прикрыты глаза и так сияют ямочки на щеках, что Юнги просто кончается как гордый омега: он готов всю жизнь кормить этого человека всем, что тот только пожелает. — Да, — отвечает он, несколько секунд спустя, осознав, что залип на Намджуна самым бесстыдным образом, а тот между прочим ждёт ответа. — Да, я подумал, что даже моей…ммм… квалификации на это хватит. Я вообще-то выносливый, да и опыт, хоть и небольшой, у меня есть. Намджун какое-то время ест молча, задумчиво глядя в стену, потом говорит: — Вообще-то у моего друга есть своё кафе, я могу спросить… если ты не против? У тебя же… кхмм… документы с собой? — Ага. Показать? — голос насмешливый, хотя самому Юнги явно не очень весело. — Мне-то зачем? — искренне удивляется Намджун. И Юнги почему-то становится совестно. А альфа, как ни в чём не бывало, продолжает: — Просто там серьёзное заведение, семейный бизнес, они весьма щепетильны, будут нужны удостоверяющие личность документы. Но если всё с этим в порядке, думаю, всё получится. — Ну, это если им новые работники нужны, — вздохнув, качает головой Юнги. — Да, конечно. — Намджуна, доев последнюю ложечку супа, отодвигает тарелку. — Спасибо, Юнги! Было очень-очень вкусно. И протрезветь помогло очень здорово, за что отдельное спасибо. Юнги смущается. Благодарности в свой адрес — да ещё такой искренней и чистой — он давно уже не слышал. Намджун моет посуду и рассказывает, как он попал в ситуацию с Сумином — оказывается, так зовут рыжего мошенника, который чуть не траванул альфу. Говорит смущаясь, с горечью, но винит во всем себя: потерял контроль, поддался инстинктам, всё понятно, сам виноват. Когда посуда была вымыта, Намджун засобирался уходить. — Куда ты пойдёшь? — изумляется Юнги. — Ночь же! — Ну, я не дитя малое и не нежная омежка, чтобы бояться ночных прогулок! — мягко возражает Намджун, но к двери рваться не спешит. — Не дури. Два ночи. Самое страшное время! Оставайся. Могу отдать комнату, сам на диване. — Ну, уж нет, — решительно прерывает Намджун. У него снова на лице дурацкая, какая-то детски–счастливая улыбка. — Я останусь… на диване. — Это ведь твоя квартира, — робко напоминает Юнги. — И я не то чтобы прошеный гость. — Ты гость — вот это важно, Юнги. Так что не будем спорить, хорошо? — Хорошо, — почти шепчет, опустив глаза, Юнги и разворачивается, чтобы уйти в «свою» комнату, но его останавливают. — Спокойной ночи, Юнги, — мягко рокочет Намджун и берёт его за руку, заставляя немного развернуться к себе. Он подносит кисть Юнги к губам и целует на сгибе, чуть прикрывая глаза. — Спасибо за вкусный ужин. — Руку уже можно было бы и отпустить, и вытянуть из захвата — но они не двигаются. — Спокойной ночи, Намджун–хён. Могу я тебя… так называть? — чуть прерывающимся голосом спрашивает Юнги, пребывая в полном неведении того, что с ним происходит. Намджун кивает, ещё раз целует своими твёрдыми прохладными губами его руку — в основание ладони — и, наконец, отпускает. Утром Юнги просыпается в пустой квартире, но на столе в кухне в вазе находит букет ландышей, а рядом записку: «Доброе утро, мой спаситель!» — а ниже номер телефона.

***

Следующая неделя была крайне суматошной для Юнги. Через день после знаменательного вечера снова пришёл Намджун. Спросил, почему Юнги не позвонил, и растормошил дико смутившегося омегу, поддразнивая. Потом снова сделался серьёзным и рассказал о том, что узнал по поводу работы. Оказывается, в кафе его друга официанты не нужны, но зато нужны посудомойки и уборщики. Они решили сходить туда вместе на следующий день. Юнги с огромной радостью согласился на обе работы, потому что ему безумно понравилось и само кафе, и хозяин, темноволосый высокий Сехун, альфа с модельной внешностью и немного хрипловатым, негромким, очень приятным голосом. От него пахло очень притягательно и необычно: морем, зелёным чаем и немного мятой. Разговор получился недолгим, очень деловым, Юнги коротко обсудил с Сехуном условия, периодически обращаясь к Намджуну за поддерживающим одобрительным взглядом. Делал он это неосознанно, но к концу разговора Сехун с интересом на них поглядывал и, по-доброму усмехаясь, сказал Намджуну: — Не переживай, Джун-хён, у нас здесь никто не обидит твоего милого омегу, люди у нас хорошие, проверенные, надеюсь, что Юнги впишется в коллектив без проблем. — Я не его омега, — негромко поправил его Юнги, смущённо опустив глаза. — Мы почти… — Мы просто друзья, — прервал его Намджун, спокойно глядя в глаза Сехуну. — Но надеюсь, у Юнги и впрямь всё получится. — То есть… вы не встречаетесь? — мягко уточнил Сехун, поблёскивая чуть потемневшими глазами. — Нет, мы… нет, — ответил Юнги, с удивлением глядя на молчащего Намджуна, который не сводил твёрдого взгляда с хозяина кафе. — Хорошо, я понял, — улыбнулся Сехун и, поднимаясь, протянул руку Юнги. — Добро пожаловать в наш дружный коллектив. Надеюсь, со временем ты начнёшь видеть в нас семью. Юнги с радостью пожал руку — пожатие было крепким, сильным, но аккуратным, чтобы не навредить тонкой ладони омеги. Приятно. — Когда я могу приступить? — спросил Юнги. — Да хоть сегодня. – Сехун добродушно сощурился. – Или ты не готов? — Почему, я могу, — растерянно сказал Юнги, — но… — Ах, нет. Подожди, сначала надо оформить тебя. Нам придётся подождать моего папу, он занимается бухгалтерией и заменяет нам отдел кадров. — Сехун мягко усмехнулся, и Юнги тоже невольно начал улыбаться: не поддаться обаянию этого очаровательного альфы было просто невозможно. — Папа придёт позже, часов в восемь, к концу смены. Подходи в это время, он тебя примет по всей форме, хорошо? — Конечно! — горячо ответил Юнги. — Спасибо, Сехун-щи, я вам очень благодарен! Постараюсь вас не разочаровать! — Уверен, что так и будет, — снова улыбнулся Сехун и, поклонившись, ушёл. Когда Юнги с Намджуном вышли из кафе, омега чуть не прыгал от радости, но альфа по-прежнему молчал. — Что случилось, Намджун–хён, — разочарованно спросил Юнги, — ты разве не рад, что так быстро удалось пристроить своего непутёвого гостя? Омега улыбнулся, заглядывая в глаза Намджуна, но тот только вздохнул, чуть приподняв уголки губ: — Конечно, я рад, Юнги-я. Но не тому, что пристроил гостя, а тому, что помог… надеюсь, что помог очень хорошему человеку. — Ну, — усмехнулся Юнги, — не думаю, что Сехун нуждался именно во мне как посудомойке, так что вряд ли так уж ты ему помог. — Я тебя имел в виду, Юнги: я рад, что помог тебе! Намджун засмеялся в ответ и слегка потрепал Юнги по голове, а тот от неожиданной ласки замер, как будто прислушиваясь к ощущениям. Но инстинкт самосохранения как будто отшибся напрочь. Он молчал, даже не дёргался. Омега внутри слегка приоткрыл глаза и стал лениво нежиться под тёплой рукой — разве что не замурчал. Рука пропала — и Юнги чуть не потянулся за ней, но вовремя себя одёрнул: ещё чего не хватало! — Однако, — решительно продолжил Намджун, — сегодня, когда ты пойдёшь устраиваться, я пойду с тобой. — Зачем? — удивился Юнги. — Ты… против? — озадаченно спросил альфа. — Нет! Ну... нет, если хочешь, пойдём, конечно, просто разве у тебя нет своих дел? Ты и так тратишь на меня… — Хочешь мороженое? — внезапно прервал его Намджун. Юнги, сбитый с толку, какое-то время пялился на него и ответил озадаченно: — Ну… хочу… наверно… Намджун победно усмехнулся и снова потрепал Юнги по голове: — Вот видишь, ты даже не уверен, хочешь ли ты мороженое! Разве можно такого нерешительного омежку отпускать одного вечером так далеко от дома? — И как будто сказал что-то умное, прищёлкнул языком и победно улыбнулся. — Знаешь, хён, ты, наверно, очень умный, но иногда… — нервно начал ничего не понимающий Юнги. — Что иногда? — снова невинно улыбнулся Намджун. — Ээ… ничего, — обиженно отвернулся Юнги. — Вот то-то. Пойдём, тебе ещё мороженое выбирать. Представляю, сколько это времени займёт! — И вовсе нет. Я арбузное хочу. — Юнги показал Джуну язык. — А разве такое есть? — изумился альфа. — Надо поискать, хён. Кто ищет, тот всегда найдёт!

***

Через три дня Юнги знакомится с Хосоком: тот приходит, чтобы поговорить о будущем Юнги, как и обещал Чонгук. — А где сам… Чонгук? — нерешительно спрашивает Юнги, когда Хосок представляется и проходит в зал. Альфа смущается и мнётся: — Ну… Он сейчас не может… У него это… В общем, гон у него. Юнги краснеет, хватаясь за свои щёки, просит прощения за свою бестактность. Хосок улыбается и кивает головой. Они говорят недолго, Юнги рассказывает вкратце свою историю — без подробностей. Говорит о новой работе, на которую собирается завтра с утра. — Чонгук сказал, что обещал тебе помочь с новой квартирой. — Хосок мнется. — Ты же понимаешь, что здесь… — Да, конечно, — торопливо перебивает его Юнги, — я всё знаю об этой квартире, я пытался найти новую, но пока безуспешно, я могу пока переехать в отель, у меня есть… — Эй-эй, стоп, притормози! — Голос у Хосока недовольный и брови нахмурены. — Никто тебя не гонит, Юнги. Как найдём — так и переедешь. Я помогу. И к концу недели Юнги переезжает на новую квартиру. Она гораздо меньше и проще, чем квартира альф, но Юнги чувствует себя на седьмом небе от счастья. Он поднимает восторженный взгляд на Хосока — и тот в голос смеётся от умилительной картины, очень довольный собой. Когда за альфой закрывается дверь, Юнги садится на кровать в спальне (квартира состоит из спальни и небольшого зала, совмещённого с кухней на манер студии) и замирает. Он смотрит в одну точку и в голове снова и снова прокручивает слова Хосока: «Ты очень классный, Юнги. Очень милый и, кажется, добрый. Не бойся. Теперь у тебя есть несколько друзей, которые тебя не оставят в беде». Где-то далеко верещит голос дяди, он требует очнуться, понять, наконец, что всё это не может быть правдой, что это всё ерунда, что никто никогда ничего не будет… Юнги усмехается, откидывается на постель, заводя руки за голову, и с огромным удовольствием, громко, вслух посылает дядю нахер.