sassy.

— Все ещё не могу поверить, что вижу тебя здесь, — Ифань откровенно потешался, наблюдая, как друг заботливо скручивал мягкий коврик. Они встретились случайно в раздевалке спорт-центра, когда Ифань закончил занятие в тренажёрном зале, а Сяо Чжань… — Не понимаю твоего восторга, — мужчина игнорирует любые потуги вывести его из себя, потому что давно перестал смущаться подобного. В этом году ему исполнилось тридцать три — красивая дата и вместе с тем уже достаточно весомая. Сяо Чжань не становился моложе и даже замечал у себя первые седые волоски. Ибо говорил, что это чушь, и показательно пытался найти хоть один, разумеется не находя, а после целуя, долго и жарко, чтобы выбить дурацкие мысли из чужой головы, но Сяо Чжань все прекрасно помнил и осознавал. Их питание все больше напоминало то самое пресловутое «правильное», а свободные от любой работы вечера мужчина теперь предпочитал посвящать себе и своему телу. — Когда ты начал ходить на йогу, я ещё мог как-то обосновать это для себя, все же ты никогда не был ярым фанатом упражнений с весом, но пилатес… — звучит как укор, но совершенно бесплодный. Мужчина снимает футболку, заменяя ее на другую, чистую, хоть и с парой шерстинок Орешка. — Твой мальчишка отвратительно влияет на тебя. — Дело вовсе не в Ибо, — Сяо Чжань и сам не знает, зачем поддается на провокацию и отвечает, потому что дело в самом деле не в Ибо. Не только в нем. Пилатес, конечно, здорово помогает держать тело в тонусе, но даже без этого, он уверен, их секс был бы ярким ещё не один год. Все же ему тридцать три, а не шестьдесят, с его либидо все в порядке, а с либидо Ибо… по-хорошему, могло бы быть и поскромнее, но его все устраивает. Дело именно в нем, в Сяо Чжане. Вопрос возраста хоть и не первостепенный, но все же хочется продолжать чувствовать себя молодым и здоровым не только душой. Он хочет быть уверен, что в будущем с ним все будет в порядке. — Разве? — Ифань выгибает бровь и лёгким рывком поднимается со скамьи, подходя к другу и задирая край его футболки, акцентируя внимание на весьма характерном пятне у тазовой косточки. — Извини, конечно, но у тебя на лбу написано, что ты занимаешься всем этим, потому что он трахает тебя. — Почему сразу он меня? — шлепая по чужой ладони, Сяо Чжань показательно разворачивается к выходу, подхватывая сумку и личный коврик. — Мы привыкли меняться. — Избавь от подробностей, — Ифань прикрывает глаза рукой и, закидывая рюкзак со сменной одеждой на плечо, пытается нагнать друга, что успел выйти из раздевалки. — Ты не думал, как все это выглядит в глазах твоих подчинённых? Ты… — он запинается, столкнувшись в дверях с незнакомым мужчиной, но продолжает, в два широких шага догнав друга: — Всё ещё тот, кто ты есть, ты должен быть авторитетом, живым воплощением страха, а ты… — А я делаю то, что приносит мне удовольствие, и я смею заметить — именно ты заговорил о подробностях, — Сяо Чжань улыбается, потому что это даже сложно считать аргументом. Он не привык сомневаться в своих людях или людях Ибо и уж точно знает: их не волнует, кто кого трахает и что происходит в их спальне. — Мне не важно, как я выгляжу в глазах других, если я захочу припугнуть кого-нибудь — я отправлю к нему Ибо. — Думаешь, это сработает? — Ифань усмехается. В его памяти Ибо — все тот же мальчишка, что и пять лет назад, и это проблема только его самого и Ибо, что были совершенно не заинтересованы в знакомстве и общении. Сяо Чжань это уважал, потому что оба они имели право на личное пространство и своих собственных друзей, которые не были общими. Ифань был другом Сяо Чжаня, с которым они виделись редко и чаще обсуждали работу. У Ибо тоже были свои друзья — поначалу мальчишки с танцевальной студии, конечно же, Сынен, что не исчез из его жизни и по сей день, и парни, с которыми он разделил интерес к мотоциклам и частенько гонял вместе на треке. Это было нормально, и это, возможно, позволило их отношениям прожить столь долго, несмотря на разницу в десять лет. — Как давно ты его видел? — Сяо Чжань усмехается, потому что Ибо уже давно не тот хрупкий юноша. Как и ожидалось, он вырос в поистине прекрасного мужчину. Мужчину, который сейчас опирался бедром о свой новенький «Ямаха». Отталкиваясь от сидения мотоцикла, слишком массивного на его фоне, Ибо решительно идёт навстречу, держа в руке шлем. Тяжёлые ботинки, так похожие на армейские, скрадывали их мизерную разницу в росте, но вот плечи были заметно шире, и дело было вовсе не в кожанке. Ибо сильно вырос к своим двадцати двум годам, и хоть не сумел обогнать своего гэгэ ростом — мускулатурой и плечами компенсировал это с лихвой. Подходя вплотную, он совершенно без стеснений накрывает ладонью чужую поясницу, прижимаясь долгим поцелуем к губам. Сяо Чжань едва заметно улыбается в мягкие губы, всем телом чувствуя смущение друга. Он прекрасно знает, какое впечатление оставляет Ибо, который, кажется, совсем недавно был тонким и нежным, со светлыми длинными волосами. Сейчас он был воплощением протеста и вел себя совершенно соответствующе, уверенно и дерзко. Широкая, невозможно большая ладонь медленно соскальзывает ниже, сжимая упругую задницу мужчины, и Сяо Чжань невольно взбрыкивает, ударяя младшего по предплечью. — Отвратительно, — совершенно искренне резюмирует Ифань, хоть и готов признать, что Сяо Чжань был прав. Ибо изменился. Изменился настолько, что узнать его получалось лишь по холодному взгляду. В последний раз, когда Ифань его видел, Ибо казался очаровательной куклой, принадлежащей лишь Сяо Чжаню, но сейчас… Было тяжело думать об этом, но впервые Сяо Чжань казался ему столь тонким и хрупким рядом с кем-то. — Тебя спросить забыли, — комментарий вовсе не радует Ибо, о чем прекрасно говорит его поза, в которой Сяо Чжань занимал место ценного скарба, крепко прижатого к чужому боку, будто окутанного со всех сторон, что и не подобраться. — Не хочу никого обидеть, но вот так ещё более заметно, что он тебя трахает, — Ифань очерчивает пальцем круг в воздухе, подчеркивая, что именно он имеет в виду, потому что да… Ибо более чем ясно даёт понять, что сейчас именно он несёт ответственность за мужчину в своих объятиях. — Именно, — Ибо выгибает бровь, точно бросая вызов. Это глупо и по-ребячески, но промолчать — просто выше его сил. — И именно потому, что я его трахаю, рекомендую свои замечания держать при себе. Секундная тишина сменяется громким смехом Ифаня, а Сяо Чжань старается абстрагироваться окончательно, утыкаясь носом в плечо младшего. Он не хочет обсуждать эту тему и оставляет все происходящее на Ибо. — Я слышал, твой отец отошёл от дел, — вот только тема меняется слишком быстро, но поворачиваться и смотреть в лицо друга все ещё не хочется, тем более что сам вопрос не иначе как адресован Ибо. — А ещё слышал, что вы объединили ваш бизнес… И не только. «И не только», — Ифань ловко очертил все их дела, которые в самом деле не столь давно стали совместными. Ибо думал об этом, как только понял, что отец собирается передать все свои дела ему, но потребовалось время. Много времени, чтобы заработать собственный авторитет и укрепить свое влияние не только в кругах собственной «семьи», которая и без того давно считала Сяо Чжаня своей частью, но и за ее пределами. Так, к моменту, когда они смогли объединить свои дела, все прекрасно знали, чем именно чревато вмешательство. — Тебя что-то смущает? — Ибо напирает. Одной только интонации и холодного взгляда было достаточно, чтобы дать понять, насколько он недоволен. Сяо Чжань жмется ближе, огибает руками торс младшего и чувствует, как тело в его руках расслабляется. — Ни в коем случае, просто хотел посоветовать вам быть осторожными. Вы вдвоем — очень опасный союз, и вряд ли многим это по душе, — Ифань улыбается впервые искренне, смотрит пристально, пытаясь понять, как за жалких пять лет изменилось столь многое, но это не его собачье дело, и, поправляя рюкзак на плече, он разворачивается, взмахнув рукой на прощание. — Мне пора, рад был встретиться. — Зачем ты сказал ему это? — Сяо Чжань почти стонет в чужое плечо, потому что: «Ну зачем?» Все это — личное: то, что происходит между ними, и он чертовски не хотел бы делиться этим с кем-либо. Делиться Ибо. Последний же мягко ведёт его к мотоциклу, понимая, что старший слишком смущён из-за случившегося, и мягко подсаживает на сидение. — Потому что это правда и чтобы он не забыл, что, если обидит тебя, я оторву ему голову, — Ибо улыбается мягко и, поддев чужой подбородок, вновь целует, глубоко и вкусно. — Когда ты стал таким кровожадным? — Сяо Чжань шепчет между поцелуями, даже не открывая глаз. Его ладони удобно устроились на чужой груди, а чужие более чем прекрасно ощущались на собственных боках. То, как изменился Ибо, — все ещё загадка для него. Да, он и раньше был настойчивым и решительным, но с возрастом это набрало необъяснимых оборотов, и Сяо Чжань, что поначалу ощущал себя папочкой, даже не заметил, как их разница в возрасте перестала хоть что-то значить, перестала ощущаться. А что было бы, познакомься они хотя бы тремя годами позже? Что было бы, будь Ибо хотя бы двадцать в их первую встречу? Сяо Чжань уверен, его бы просто закинули на плечо и вынесли, где бы это ни произошло. — А когда ты стал таким мягким? — Ибо хрипло смеётся, мягко коснувшись поцелуем родинки у нижней губы, и опустился к шее. Руки находились в местах и того хуже: одна — сжимая бедро, вторая — у ребер, большим пальцем надавливая на напряжённый сосок. — Хочу тебя. — Поехали домой, и я дам тебе все, что ты хочешь, — мужчина выдыхает пораженно, и ему совсем не жаль. — Все? — Да. Это была именно та игра, в которой он безумно любил проигрывать.

***

Тумбочка в прихожей отвратительно билась о стену, а шкаф, о который опирался Сяо Чжань, едва заметно покачивался в такт каждому жёсткому толчку. На бедре в который раз проступили точки-синяки, оставленные подушечками пальцев, а на шее младшего расцвел уже третий засос, и Сяо Чжань готов поклясться, что он ни при чем и вообще случайно. Он ненавидел Ибо за его темперамент в постели и в то же время невыносимо любил. Он сам воспитал в нем все это, сам поощрял такое несдержанное поведение, потому что чувствовать себя настолько любимым и желанным оказалось слишком приятно. Рука потянулась к болезненно стоящему члену, хотелось кончить, но Ибо не позволил, одной ладонью сжимая оба запястья мужчины, прижимая их к стене над головой и толкаясь резче, хотя, казалось бы, было уже некуда. Сяо Чжаню хватает буквально минуты, чтобы с болезненным стоном сжаться на чужом крепком члене, кончая так и не прикоснувшись к себе. Внутри растекается теплая сперма, Ибо блаженно стонет куда-то во влажную шею, и хочется спросить: в самом деле, когда из хрупкого ангела он успел превратиться в мужчину, который доводит его до анального оргазма, стоит им переступить порог дома? — Ты невыносим...