* * *
Ночь наступила быстрее, чем казалось парням. Чимин даже и не заметил, как сомкнул глаза, продолжая лежать на тёплом теле старшего. Юнги же не заметил, как стал нежен по отношению к этому мальчику. Момент из воспоминаний настиг его ещё давно, когда только увидел рыжика. Хотелось забыть. Все забыть, что было в прошлом. С кем он был, жил, кем дорожил… Это был его младший брат. Милый, добрый, красивый. И сосед — Пак Чимин, каждый раз являясь в полезрения Мина, продолжает напоминать ему его братика, ведь «Они похожи» — так думал Юнги. Но это не так. Они совершенно разные. Но братика больше нет, как всей его семьи. Он одинок, точно также, как и сосед. В один день потеряешь самое дорогое, но однажды встретишь то, что окажется ценнее собственной жизни. — Чимин~а, — тихо позвал мирно спящего парня старший и продолжил, когда тот приоткрыл глаза, — ложись на мою кровать. — А ты? Чимин не хотел уходить от объятий, но и занимать чужую койку он не может. — Я посплю наверху. — Там холодно, — Чимин настаивал. По правде говоря, он желал быть рядом со своим соседом. Очень хотел и надеялся…сам не зная почему. — Я быстро согреюсь. — Тебе будет холодно. — Чимин, я же сказал, что… — Холодно! Чимин уже перешёл на хриплый крик, ведь он такой человек. Если он хочет, то получит. Однако взгляд Юнги изменился: он слегка нахмурил брови и сузил глаза. То ли где-то внутри он злился непослушанию мальчика, то ли удивлялся его странной настойчивости. Но ведь Пак устал из-за пыток и допроса, ему нужно хорошо выспаться и обязательно поесть, много поесть… — Чимин, ты будешь спать здесь, — твёрдо заявил Мин, резко поднимая того за бёдра и укладывая на свою постель. — Нет! Не буду. Это твоя кровать, а там тебе точно будет плохо! — Чимин! — Ты не тот человек, который должен жалеть меня! Просто… с-сам ложись! — мальчик кричал, пытаясь уйти на свой холодный пол, но Мин не давал. Он держал крепко за оба запястья. — Прекрати разводить истерику! Чимин, не рыпайся! Блять… да за что ты мне сдался… Юнги с силой повалил того на бок, прижал к стенке лицом, и сам прижался к его спине так близко, чтобы самому не свалиться на пол. Было тесно, слишком… — Так тебя всё устраивает? Больше нет предпочтений? — с сарказмом спросил старший. — Тесно. — Ну, так, сам же хотел, — передразнил его Юнги, специально толкаясь в зад парня. Пак вздрогнул, но оставался на месте. Хотелось повернуться к нему лицом, чтобы было удобнее, но краснющее смущённое лицо этого не допускало. После первого совсем «не задуманного» толчка, последовал второй. — Д-да хватит уже тыкать в меня своей штукой! — Минни… Спи.* * *
Утро для заключённых оказалось одним из самых лучших за последнюю неделю, если ни за всю их жизнь (скорее для Юнги). По светлой камере можно узнать, что за толстыми стенами тюрьмы хорошая ясная погода, без дождя и бурь. Юнги проснулся от шума льющейся воды, а рядом как раз никого не было, однако место соседа было ещё тёплым. Полежав буквально минуту, он встал и, пошатываясь, пошёл к причине его пробуждения. Рядом с душевой висела чистая одежда, значит Пак Чимин решил смыть с себя всю усталость и всё дерьмо, что он перенёс вчера. Юнги полностью снял с себя одежду, и совсем не напрягаясь, быстро отодвинул потрёпанную шторку, залезая в занятый душ. Либо Чимин глухой, либо не заметил, но осознание к нему пришло только после касания чужих рук на его коже. -Доброе утро, Минни, — прошептал Юн в ухо парня, двигаясь ближе к младшему. — Как спалось? — Ты! Ч-чего ты… Убери свои руки!!! И, свали нахер! — Чего кричишь. Я просто решил не терять времени, чтобы успеть на обед, — спокойно, со смешком в голосе продолжил Мин, задвигая шторку обратно. — Неужели злая принцесса стесняется? Они смотрят друг другу в глаза, оба обнажённые. Один улыбается и наслаждается красотой мальчика, другой же смущается и резко опускает свой взгляд, чтобы не утонуть в чёрных глазах. Через недолгое молчание, замявшись, Пак всё же ответил: — Да! Я…гей. Юнги осмотрел снизу в вверх парня, а пока тот мялся на месте, Мин прижал младшего к холодной стене, приблизился к полюбившемуся лицу и в пол голоса проговорил: «Чимин, здесь все геи». Пак вздрогнул от таких резких действий. — Будь осторожен, — старший вышел из душа, оставляя красного соседа одного. Юнги смешно и он смеётся. За последние годы это первый раз, когда он чувствует радость и всё благодаря его маленькому соседу. Почему-то хочется взять его прямо там, в душе, но не так, как всяких подстилок из соседних камер, которые сами лезли и бесили, а трепетно и нежно. Чимин вышел незадолго до начала обеда, и «О господи!» Пак совсем не хотел видеться с соседом, вообще никак. В голове застряли картинки голого Юнги и «О ГОСПОДИ!!!», какой же он идеальный, невыносимо красивый, потрясающий, с белоснежной кожей, с шикарными руками, которые касались его талии, с огромным чле… «О БОЖЕ!!!», — кричал про себя Чимин, морально ударяя по затылку. Он даже о девушках так не думал, но вот зато Мин Юнги — всеми известный убийца, застрял в голове мальчика со своим голым телом. Чимин переоделся и вышел за стену, где его поджидал сосед. Поджидал? — Давай быстрей, принцесса, на обед пора, -сказал тот, засовывая в карман свой пропуск. — И пропуск не забудь. — А…а д-да. Обоим парням снова нацепили наручники и они, наконец, двинули дальше. Всю дорогу мальчики молчали. Каждый думал о своём, но о похожем, друг о друге. Чимин не мог понять, в какой момент они так сблизились, в какой момент стал чувствовать к соседу что-то большее и это не дружба, между ними нет и не может быть никакой дружбы. Мальчику сказали не привязываться, но он, кажись, привязался, и очень сильно… Юнги думал о своей «принцессе». Как они встретились, как дрались при этой же встрече, спорили; как первый раз Пак поцеловал старшего, а Мин его обманул. «Поиздевался» — то слово, что крутилось в голове Юнги после того дня. И до сих пор частенько всплывали картинки нежного, красивого и боязливого Пак Чимина. Открыв дверь в столовую, Юнги сразу же направился за едой, а Пак немедля поплёлся за старшим. «Что с ним?» — подумал рыжеволосый, смотря, как Юнги, не скрывая радости, накладывает себе поесть. — Хён? — позвал он Мина, показывая проверяющей свой пропуск. — Чего тебе? — Ты сегодня какой-то… счастливый (?). — Малыш, ты просто не представляешь насколько я сейчас счастлив. «М-м-малыш???» Он назвал Чимина «малышом»? — Эй, ты идёшь? — поторопил того старший, замечая красное до ушей лицо. Мин ухмыльнулся, понимая в чём причина и пошёл к своему столику. По дороге старший рассказал причину его счастья и его счастьем было яблоко. Юнги просто мог убить за яблоко, потому что их давали очень редко. Чимин спокойно (он пытался спокойно) поедал свой обед и это было просто «ВЕЛИКОЛЕПНО». Он не ел несколько дней, поэтому сейчас кайфует от вкуснятины на подносе. Яблоко он как раз оставит под конец, чтобы лучше насладиться этим красным фруктом. По словам Юнги, «яблоки — это прекрасное дарование людям от самой богини Деметры. Цени это, Чимини, цени». Сам же Юнги ел не спеша. И фрукт, который дают раз в месяц, он тоже оставил на последок. Кажется, будто Мин продолжает своё существование только из-за этих яблок, и да, так и было до сегодняшнего момента, потому что сейчас он наслаждается прекрасным видом рыжего радостного мальчика. Сейчас, смотря на соседа, который так мило кушал и чмокал своими пухлыми губами, хочется просто умиляться с этой картины. И всё бы было идеально, если бы не жизнь со своим дерьмом. И именно сейчас она решила подкинуть это дерьмо Юнги в виде одного урода. Это был тот самый урод, который недавно уже портил обед Мину; это был тот самый урод, которому Чимин воткнул вилку в руку, и сейчас этот грязный подонок берёт яблоко с подноса темноволосого и откусывает…и делает это специально. — Привет, рыжик, — говорит тот, прижимаясь к младшему всё ближе и ближе, но Чимину совершенно плевать на гостя, еда для парня сейчас в приоритете. Только вот мужику такое поведение льстит: он положил свою руку мальчику на бедро и начал медленно водить. Чимин вздрогнул и хотел встать, но пальцы на его бедре сжались…сильнее. — Руку убрал, — хладнокровно, грубым голосом начал темноволосый, смотря на испугавшегося мальчика, который совсем не ожидал этих прикосновений. — Ооо, это же сам Мин Юнги, — с ложным удивлением сказал мужик, доедая красный фрукт. Заключённый положил огрызок на поднос Мина со словами «это, вроде, твоё» и с коварным взглядом посмотрел тому четко в глаза. Что сделал Юнги? Не стерпел. Это зашло за границы его стальных нервов. Тишина продлилась минуту, но лучше бы длилась дольше. Чимин будто на себе ощущал силу страшных феромон, исходящих от двух опасных людей. — Сука! — окончательно сдался Мин. Мальчик громко и неожиданно вскрикнул от дальнейших действий своего соседа. Летящий в сторону мужика поднос с едой достиг своей цели, и это была победа. Вся посуда была разбита, все остатки еды были раскинуты в стороны, включая всё тело и лицо психа. Он кряхтел и орал, пока по коже текла кровь. — Ты!.. -продолжил Мин, беря чей-то поднос с другого стола, -…блядская мразь, — наступает на полулежащее тело, — СНОВА ИСПОРТИЛ МНЕ ОБЕД!!! Наконец кидает предмет в руках ещё сильнее, чем в первый раз. И бьёт, сильно. Так, что лежащий даже не пытается сопротивляться от жуткой боли в теле. Чимин стоит в полном шоке. Он смотрит, как его сосед беспощадно уничтожает человека, пока тот пытается хоть как-то вздохнуть. Ещё несколько ударов и можно увозить тело. Рыжеволосый знает, что бывает за убийство заключённого и это страшно. Мальчик боится за Юнги, за своего соседа, а не за эту лежащую падлу. Поэтому, пока не поздно, нужно это остановить. — Хён… Хён, остановись, — спокойно говорит тот, пытаясь оттащить соседа назад. Но Юнги не останавливается… — Хён, прошу! Ты же его убьёшь! — Чимин! Не лезь! — крикнул старший, отталкивая парня. — Юнги, пожалуйста, хватит. Он и так уже получил. Перестань! Но до соседа так и не дошло. Никто из заключённых даже и не пытается остановить Мина, всем всё равно, это ведь не их проблема. Но не Чимину…ему не плевать. Мальчик сильно прижимается сзади к старшему и надеется, что хоть это сработает. — Юнги~я, прошу… Старший слегка вздрогнул и, быстро повернувшись к Чимину, грубо взял его маленькую ручку и повёл из столовой. Они шли в тишине, по тёмным холодным коридорам. Кисть руки начала побаливать от сильной хватки Мина. — Эй, отпусти, — сказал Пак, пытаясь освободиться. — Я сказал отпусти! — Заткнись… Юнги прошёл мимо охраны, зашёл в камеру вместе с Паком и бросил его в сторону кровати. Сам же сел рядом и схватился за голову. То, что он сделал с тем заключённым, также было со всеми, кого он убил. И теперь жалеет. Жалеет за всё, что натворил. Но уже ничего вернуть нельзя. — Прости… — Юнги хотел ещё что-то сказать, только вот Чимин не дал. Он присел рядом и крепко обнял старшего. Тепло, что чувствовал каждый из парней, ждало их уже давно. Так давно, что младшенький просто не смог не сдержать слёз. Это правильно, что Чим начал так много плакать. Он этого хочет. Ему это нужно… — Всё хорошо… — прошептал рыжик, крепче сжимая тело старшего. Немного погодя, Пак отстранился и стал смотреть в холодный взгляд напротив. Юнги просто сидел и смотрел на свои окровавленные руки. Он чувствовал несильную дрожь в теле, что нарастала с каждой секундой, однако тёплые ладошки соседа успокаивали своими поглаживаниями. — Держи, — неожиданно сказал Пак, держа перед лицом Юнги красное большое яблоко, а потом доставая ещё одно, — тот урод съел твоё, хотя я видел, как ты долго ждал эти яблоки. Чимин положил фрукты рядом со старшим, а сам направился в сторону своего матраса на пол и лёг. Спать сильно хочется, вот рыжеволосый и решил хоть немного подремать. К этому времени Мин успокоился, помыл руки и умылся сам. Сказать, что он безумно рад быть со своим соседом — ничего не сказать. Держа два яблочка в чистых руках, старший лёг на пол к Паку, тем самым немного пугая дремавшего. — Ю-юнги? — Это тебе, — протягивая один фрукт, сказал Мин, откусывая от своего. — Спасибо. Чимин чувствовал, что завтрашний день обещает быть тяжёлым. Его опять могут забрать на допрос, на эту ужасную пытку, но мальчик помнит слова своего соседа. Пак всё расскажет и ответит на все вопросы, чтобы выжить и до конца жизни находиться рядом с Мин Юнги гнить в этой клетке… — Чимин~а, ты высоты боишься? — вдруг начал темноволосый, поворачиваясь к полюбившемуся лицу. — Угу. — Не мог мне об этом раньше сказать? Я, может быть, уступил бы тебе своё место, раз ты на верх боялся лезть. — В тот день ты уступил бы мне место только у толчка, — смеясь, ответил младший, точно кидая огрызок в мусорное ведро. — Хахах, неужели я был настолько плох? — Ага. Ты приложил меня к стенке и вырубил практически с одного удара. У меня ещё несколько часов болел живот и всё потому, что ты… Чего ты так смотришь? — Прости… — Ч-чего? — запинаясь спросил младший, вопросительно подняв брови. Буквально секунды ему понадобилось, чтобы понять, во что он влип. Внезапно, Чимин почувствовал тепло на своих пухлых губах, и это тепло было таким знакомым, таким приятным и если бы не руки старшего, которые поддерживали его, то Пак бы уже давно упал от нахлынувшего возбуждения. Это было неожиданно как для него, так и для Юнги. Мин обхватил одной рукой лицо мальчика и нежно провёл по щеке, продолжая целовать, но теперь со страстью, потому что можно; потому что Чимин разрешает и не отталкивает. Чимин сам хочет. Прямо сейчас пропускает чужой язык и тихо стонет. Юнги не медлит, не тянет удовольствие, а, наоборот, только поднимает младшего за бёдра и кладёт под себя на кровать. — Ю-юнги… — М? Старший отвлёкся и посмотрел в глаза. Чимин боится? Он ведь закрывает глаза, жмурится, будто переживает; на его лице явно видно небольшой испуг или же какое-то волнение… Но Мин всё же пытается рассмотреть прекрасное, смущённое личико мальчика, который совсем не хочет показывать свои настоящие эмоции. И, наконец, набравшись сил, Пак открывает свои очи и видит его… Видит своего соседа, которого знает совсем мало, совсем недолго, но уже хочет его, хочет быть всегда рядом. Однако мысли, что не дают покоя, всё равно вырываются наружу. — Мы не должны… Это…это неправильно. — А что для тебя правильно? — спокойным тоном спросил Мин, медленно поглаживая младшего по мягким рыжим прядям. Он так и знал, что ответа не получит. — Чимин, скажи мне, с каких это пор тебя начало волновать, что правильно, а что нет? Ответа снова не последовало. Глаза в глаза. Тишина. И вновь голос. — Ни с каких, — Чимин обхватил руками шею старшего и вновь прикоснулся к его губам. Снова тепло, проходящее по всему телу, что протекало до самых пят. Юнги лишь ухмыльнулся такому подходу Пака и сильнее прижал к кровати. Чимин издал надрывный стон, когда Юнги приподнял и раздвинул его ноги. Старший целовал страстно, нежно касался красивого тела, проводя от бёдер и выше, шепча в губы слова, от которых у Пака пробежали мурашки. В комнате было темно, но это никак не мешало парням чувствовать тепло друг друга. Им потребовалось всего нескольких минут, чтобы осознать, в каком они сейчас положении. Мин отстранился совсем на миллиметр, продолжая тяжело дышать младшему в рот. Он ещё раз ухмыльнулся, понимая, что сейчас произошло. Только вот Чимин до сих пор пытался понять и принять тот факт, что целовался со своим соседом в тюрьме, в их серой, мёртвой камере, в которой даже крысы боятся находиться. Их тяжёлые вздохи прервал тихий голос Юнги. — Красивый… — Что? — Я сказал, что ты красивый… лёжа подо мной, — со смехом сказал старший, проводя ладонью по пухлой щеке. Пак засмущался, но быстро взял себя в руки, оттолкнул старшего и лег к стенке. — Давай спать, — прошептал мальчик. Юнги промолчал. Лёг рядом, прижался к соседу и укрыл их двоих. Эта ночь будет тёплой и спокойной.* * *
Раннее утро. Лучи кое-как пытались проскользнуть сквозь маленькое окошко двадцать седьмой камеры. Сегодня теплее. Также думал и Мин Юнги, проснувшийся от горячей волны в свою шею. Рыжий мальчик, что спал у стены, в середине ночи перевалился прямо на тело старшего, обвивая его всеми руками и ногами. В объятьях, конечно, было очень тепло, но приходилось прилагать слишком много усилий, чтобы вздохнуть. В итоге сейчас Юнги медленно скинул парнишку к стенке и укутал того тонким покрывалом, одним и единственным, что у них было. Приняв душ, темноволосый переоделся, сделал пометку в старом, потрёпанном блокноте и лёг обратно в кровать. Места было мало, но эта теснота и близость хорошо согревала ночью, когда и правда было очень холодно, будто зима на улице, только вот до зимы еще долго. — Ммм… Юнгииии, — внезапно подал звук спящий, при этом зевая. — сколько времени? — Сам посмотри, часы же у нас на потолке висят… Сонный Пак реально начал осматривать потолок. Долго искал, поднимая свой взор в каждый уголок, пока не понял… — У нас нет часов, — отчаянно проговорил младший, слабо ударяя кулаком плечо Юнги. — Может ты думал, что тебе ещё преподнесут вкусный завтрак в постельку и пригласят в горячую ванну? Мин повернулся к Чимину, оглядывая его сонное недовольное личико, прильнул к тонкой шее мальчика и снова заснул, ведь по времени было еще совсем рано. О чём думал Чимин? О дальнейших событиях, о будущем, о плохом и хорошем. Он совсем не знал, что с ним станет, куда его пошлют или же он так и будет торчать в этой до изнеможения холодной клетке… со своим соседом. Но с соседом тепло, спокойно. С ним приятно находиться, приятно разговаривать. Он может поддержать, может помочь. Чимин доверяет этому человеку. Парень тоже уснул и это хорошо, потому что сегодня день обещает быть тяжелым. «Чимин», — звучало в голове мальчика, — «Чимин, просыпайся», — и снова этот хриплый голос, но вставать совсем не хочется. — Да, Пак, твою ж мать, Чимин! Рыжик резко открыл глаза. Первым, кого он увидел, оказался Юнги, а после заметил сильное волнение в тёмных глазах. Зрачки Мина бегали туда сюда, чтобы понять, что с его соседом не так. — Чего расшумелся… — Чимин, ты плачешь, — тихо сказал старший, вытирая влагу с щёк. — Чёрт, — парень встал с кровати и быстрым шагом направился к раковине. — Да что с тобой, слабак. Возьми себя в руки…давай же, — он бил себя по лицу, дабы привести свои чувства в порядок, но ничерта не выходило. Такое случалось уже третью ночь подряд, и… возможно, что раньше Юнги не замечал или… — Не сдерживайся, — произнёс старший, стоя у стены, сложив руки. Он не смотрел на Пака, он смотрел в пол, в холодный потрескавшийся бетон, где ни единого ровного или же чистого местечка. Этот пол можно сравнить с теми же заключёнными, такими же помятыми, расколотыми и грязными… Чимин повернулся к Юнги, подошёл ближе и просто встал. Из его глаз слёзы начали течь сильнее. Мальчик уже не мог сдерживаться, не мог терпеть, не мог думать и вспоминать. Ничего не мог, потому что плохо. Потому что никого нет рядом. Потому что он больше не сможет дышать свежим воздухом, не скажет «спасибо» доброй старушке за её вкусную выпечку. Никогда больше не отдаст свою еду бездомным животным. Больше не сходит на могилу к своей матери… Чимин устал. Чимин всё потерял… Но… Юнги тяжело вздохнул и прижал мальчика к себе. Медленные поглаживания по рыжим волосам, тихий шёпот приятных слов, тёплое дыхание и фраза… …«всё хорошо». Это надежда… Потому что Юнги дал надежду. Потому что Юнги тоже нужна надежда. — Тебя вызывают после обеда, — сказал старший поднимая заплаканное лицо. — Хорошо. До столовой они шли тихо. В коридорах появлялись и другие заключённые, которые шли на обед. Еду никто не хотел пропускать, потому что завтрака и ужина, естественно, не было. Зайдя внутрь, они набрали поесть, сели за свой стол, который никто кроме них не занимает, и в тишине спокойно наедались, думая о своём. — Привет, — сказал один парень, подсаживаясь к Чимину. — Привет, — Юнги посмотрел на соседа и продолжил, — Чимин, это Сокджин. Сокджин, это Чимин. — Надеюсь, ты не против моей компании, Чимин? — сказал тот, оглядывая столовую. Чимин кивнул головой в знак согласия и продолжил есть. Они толком не общались, перемолвились пару раз и разошлись. Но Чимин теперь знает, что Джину можно доверять также, как и Юнги. Они идут вдвоём, но сразу же прощаются. Чимина снова забирают на допрос, а Юнги вновь будет царапать стены и тревожиться за своего соседа.* * *
— Присаживайся. Капитан Чон Хосок скоро будет, — сказал сержант Чонгук и вышел из допросной. Прошло минут десять, так думал Чимин, и, наконец, в камеру заходит Хосок. — Итак, добрый день, Пак Чимин. Надеюсь, что сегодня ты не будешь плохо себя вести, — он сел напротив рыжеволосого, открыл папку с делом парня и посмотрел в глаза прошлого убийцы, — начнём? — Начинайте… — Итак, ты, будучи восемнадцатилетним подростком, совершил двести сорок четыре нарушения, сто три кражи и пятьдесят два убийства. Ты с этим согласен? — Я не считал, но, видимо, да. Чимин был спокоен. Прошло пару дней с тех пор, как он отнекивался, а его пытали. Теперь же всё иначе. Ему нужно всего лишь отвечать на вопросы и говорить правду. Чимин точно сможет, теперь он и сам это понимает. Ему хочется быстрее вернуться в камеру, где его будет ждать сосед. Он хочет к Юнги, хочет в его объятья, хочет поцелуев. Чимин просто сделает то, чего от него хотят. — Хорошо. Есть несколько убийств, в которых мы не поняли твоих намерений. В том году, четвёртого ноября, ты убил бездомного человека (имя)…зачем? — Он забрал домик у бездомного котёнка. — Ох… Записав новую информацию, Хосок продолжил. — Ладно. Хорошо. Продавщица круглосуточного магазина что тебе сделала? — Какая из? И так продолжалось ещё на протяжении часа. Вопрос, ответ, новая запись… Чимина ни разу не ударили током в шею, что очень удивляло, потому что парень несколько раз дерзил и возмущался. Последний вопрос был самым сложным, чтобы сумасшедший Пак не смог на него ответить, однако так думал только капитан. Чимину было легко. — Последний вопрос и мы тебя отпускаем в камеру. Зачем ты задушил родного отца? Пришлось ждать… Совсем немного парню дали времени для раздумий. И вот конец. — Он убил… убил маму… — Хорошо. Хосок встал из-за стола, подошёл к парню и снял «ошейник» с его шеи. На коже точно останется шрам. Красные пятна и ожоги от тока останутся уже навсегда, как и Пак Чимин останется в этой клетке до конца жизни. Он сделал то, что от него требовалось, но в памяти всё еще остались неприятные картинки детства, кровь и мёртвые тела. — Я сломал тебя, Чимин, уничтожил в тебе убийцу. Прогнал ненормального психа. — Это были не вы. Не врите! Юнги меня спас, не вы! Он, и только он! — кричал Пак, кричал и доказывал со слезами на глазах, потому что прав, потому что теперь можно плакать, можно расслабиться и не бояться. Теперь с ним Мин Юнги. Потому что именно Юнги его спас от сидящего в нём убийцы. Теперь мальчик душевно свободен. Чимина выпустили из допросной и проводили до камеры… Увидев старшего, у Пака ёкнуло сердце; он медленно вздохнул, подошёл к Юнги и обнял… крепко обнял того со спины, надеясь на взаимное тепло. Сейчас хочется только стоять и чувствовать, как уже родные руки ответно обхватывают тело и прижимают ближе. Чувствовать, как быстро бьются их сердца, как участилось дыхание. И так странно осознавать их быстрое сближение. Юнги неожиданно прильнул к пухлым губам, будто желал их давно и всё время ждал подходящего момента и этот момент настал. Чимин чуть простонал имя старшего, продолжая принимать давление. Становилось жарко, становилось приятно. Мин целовал страстно, слегка прикусывая нижнюю губу мальчика. Поднял за бёдра и уложил на кровать. Юнги не животное, но сейчас он выглядел как самый настоящий хищник, который желал свою добычу. Он хотел Чимина, очень хотел. И Чимин его хочет, поэтому недовольно стонет в рот старшего, пытаясь ускорить его мотивы. — Ненасытный, — проговорил темноволосый, стаскивая с парня, а потом и с себя одежду. — Хах… Я такой. Юнги медленно гладил голые бёдра, перебираясь то выше, то ниже. Выцеловывал каждый уголок тела, оставляя багровые засосы. Мучал рыжика своей медлительностью, пока Чимин извивался под ним, прося ускориться. Вот он и допросился. Старший раздвинул ноги Пака, рассматривая прекрасное тело; прикоснулся к колечку мышц и, наблюдая за реакцией своего мальчика, просунул один палец внутрь, одновременно заглушая стоны поцелуем. — Я волновался… — А я…я-я… с-скучал, — выговорил младший, снова целуя Юнги. Мин просунул второй, а через некоторое время и третий палец, растягивая Чимина. Паку было очень жарко, будто сейчас его бросили в глубины ада за все грехи, но теперь всё хорошо, всё изменилось, а грехи остались в прошлом. Подождав несколько минут, Юнги вынул пальцы под недовольные вздохи и после разрешения мальчика резко вошёл, останавливаясь на время. — Ты прекрасно стонешь, детка. — А ты много болтаешь… Ах!!! Старший начал двигаться, затыкая Пака, потом быстрее, пока не нашёл нужную точку. Чимин получал уйму возбуждения, прогинаясь каждый раз, когда Юнги попадал по простате. Такое он испытывал впервые, потому что приятно и тепло. Потому что это был его любимый сосед. Через несколько долгих, но офигенных минут младший достиг своего предела. — Ю-юнги~я… Я… После пары толчков Чимин кончил с громким стоном себе на живот, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Юнги же излился внутрь, забывая о том, как тяжело будет мальчику отмыться. Старший переложил своего уставшего рыжика к стене, поворачивая на себя, и укрыл тонким одеялом. Они лежали в тишине, пока Мин не решил нарушить покой. — Завтра я потребую у Хосока кровать побольше. — А тебе дадут? — Чимин еле-еле поднял свои удивлённые глаза на старшего, восстанавливая дыхание. — Договорюсь. — Тогда и одеяло тёплое потребуй. — Для тебя всё, что захочешь, принцесса. Чимин был счастлив как никогда. Он теперь не один, он с Юнги. Они теперь навсегда вдвоём. И навсегда — в прямом смысле слова. — Я люблю тебя, Минни. — Я тоже люблю тебя, Юни, — младший тихо посмеялся, перебирая локоны Мина. — Я самый счастливый человек на земле. — Почему же? — Потому что я заперт с тобой навеки…