Кровавый кофе

      Руки дрожали. Дрожь не была чем-то приятным в последние дни, однако въелась едва ли не в кости. Но теперь Ли точно может сказать, что это — обычная реакция организма, предвкушение перед чем-то большим, когда в кровь стреляет адреналин и расширяет сосуды, а избыток энергии передается пальцам неконтролируемой дрожью.       — Эй, ну что ты дрожишь? Будто впервые получаешь такой заказ, — комментирует хозяин клуба, хотя и сам волнуется перед сегодняшним вечером.       — Нет, все в порядке, правда… — улыбается Рок, стоя посреди раздевалки для персонала. Особого персонала. — Не беспокойтесь обо мне.       — Ух, этот человек, должно быть, очень богат, раз решился оставить такую сумму тебе, — потирает руки с красивыми кольцами на кривоватых пальцах Джирайя. — Так что, Ли, — тон начальника опустился на несколько тонов, будто заигрывая (хотя с подчиненными хозяин никогда рук не распускал, чего не скажешь о гостях, что вечно норовят ущипнуть, поцеловать или шлепнуть Ли после его выступления). — Отблагодари его хорошенько.       — К-конечно, господин Джирайя, — смутился Рок, провожая седоволосого старика напряженным взглядом — Ли никогда не переодевался перед ним не потому что начальство имело извращенные помыслы на его счет, а потому что не хотел показывать себя без протеза.       За широкой спиной захлопнулась дверь, и Ли остался в душной комнате наедине с танцевальным костюмом и собственными мыслями. Тусклый свет и не пытался освещать все вокруг сильнее улыбки Ли, поэтому та казалась белее любого предмета в комнате. Причиной ей стал внезапный дорогой заказ на приватный танец.       С продолжением.       Ли не впервые приходилось возбуждать кого-то и позволять заходить дальше дозволенного любыми приличиями и рамками общества, где Рок оставался «правильным мальчиком». Но реальность оказалась многогранной, предоставляя Ли и ужасную новость от Майто Гая о третьей стадии опухоли, и невероятный шанс спасти его одним махом. Остается пережить всего сутки — не больше — и Ли, наконец, сможет увезти учителя на лечение, буквально положив перед врачами крупную сумму с решительным требованием избавить опекуна от рака. Потому Рока и прошибала крупная дрожь: он достиг цели, осталось ухватить ее за самый хвост и затянуть в свою искалеченную жизнь.       Рок позабыл обо всем, даже о тусклом взгляде Гаары, умоляющего его не ходить больше в клуб. Но, черт возьми, как отказаться от такого потрясающего шанса решить все и навсегда? Танцор взглянул на настенные часы — до прихода гостя и выхода Ли оставалось полчаса, и за это время он должен натянуть на свое тело ужасно обтягивающий костюм, сквозь который видна каждая его мышца, одним рельефом своим способная свести с ума любого гостя этого клуба. По крайней мере, еще никто не мог устоять перед этим черным лаковым блеском, так подходящим его смольным волосам и глазам цвета горящего угля.       А глаза горели.       Однако в каждой бочке есть ложка дегтя. Раз сумма столь внушительная, возможно, Ли и вовсе не сможет отказать гостю ни в чем. Абсолютно ни в чем. От мысли, какие извращения сможет вытворять с ним кто-то посторонний с деньгами и влиянием за плечами, становилось не по себе. Если гости переходили все рамки дозволенного и начинали превращать акт в издевательство и унижение, Року достаточно было позвать охрану — нажать на красную кнопку под полупрозрачным столом рядом с ярко-красным диваном, что стоял перед шестом в специально отведенной для заказов на уединение комнате. Ли, к сожалению или счастью, бывает в той комнате часто.       Тяжело стряхивать с себя перхоть неприятных воспоминаний из-под черепной коробки. Они тошнотворным червем просачивались в каждую клетку тела, жгучим чувством в животе напоминая о ругани, что Ли приходилось слушать вокруг, о стереотипно унизительных фразах, когда его называли грязной шлюхой и педиком вперемешку с прочей грязью человеческого языка, больше похожего на звериный. Его таскали за волосы, привязывали к дивану, заклеивали рот, творили все, на что только Ли соглашался ради нескольких крупных купюр. Что же будет сейчас, когда сумма могла едва ли не купить Рока на всю неделю для адских похождений гостя?       Но приятное кошачье урчание зарождалось каждый раз в районе сердца, когда Ли вспоминал, что все это ему придется пережить в последний раз, потому что вскоре он сможет с широкой улыбкой зайти в больничную палату к Гаю, куда его положили после ухудшения, и ярко и громко сказать: «Я смог!»       Спандекс налезает на кожу легко благодаря приятной подкладке, и чернота с ярким блеском поглощает Ли целиком. Протез, что так удачно сконструирован по подобию человеческой ноги, по большей части скрывается под тканью. Остается на виду только ложная стопа, но ее нереальность любой различит лишь при интимном рассмотрении. Конечно, снова устроиться стриптизером без ноги было сложно, но господин Джирайя, слишком полюбивший Ли как родного, да и восхищающийся его движениями (как в танце, так и благодаря рассказам некоторых горластых гостей), отказать не смог. Приняли быстро и с теми же условиями — некоторый процент отдавался хозяину — Рок был благодарен до слез.       Он подошел к зеркалу в пол и рассмотрел себя со всех сторон. Густые тяжёлые ресницы не нуждались ни в какой косметике, но все равно пришлось их выделить косметикой. Чёрная блестящая причёска под горшок мягкими линиями спадала водопадом, гармонично сочетаясь с костюмом. Обтягивающий он подчёркивал внушительную, но аккуратную мускулатуру, плавность общего силуэта и вместе с тем — силу и жёсткость. Переливы черного напоминали тушь, растекшуюся по бумаге, и от того темнота с силой чёрной дыры притягивала взгляд. Вокруг ладоней Ли намотал бинтов — он делал так всегда, это придавало сил в знании, что те же самые бинты остаются с ним и во время тренировок, позволяя не забыть в густом омуте ночи, кто Ли такой на самом деле.       Ли глубоко вдохнул — блики перекатились по грудным мышцам — и накинул на плечи свою куртку, чтобы один из подчиненных Джирайи проводил его до нужной комнаты на втором этаже. Это была уже не та комната, что пришлось однажды делить с Гаарой. Это помещение было изолированным от всего клуба, находясь далеко в глубине здания и имея звукоизолирующие стены. Без окон, только роскошные бархатные стены под цвет ночного неба над городом, чьи звезды перекрывает свет огней беспокойной жизни, подиум с металлическим шестом для Ли и широкий красный диван с встроенными потайными ящиками со всевозможными игрушками для гостя. Помощник Джирайи провел Рока к нужной двери, пока сам хозяин по другую сторону встречал уважаемого человека, рассказывал и про безопасность клиента, и про безопасность стриптизера, и про то, что в течении всей ночи по желанию многоуважаемого гостя никто не посмеет вторгнуться в тот рай наслаждений, какой человек только сможет испытать. Все эти слова Ли давно знал и, пусть их и не слышал, но отчетливо представлял, как седые волосы хозяина подпрыгивают на его макушке при каждом шаге от веселья и жадности до денег. Его оставили одного, пока Джирайя не позвонил помощнику и не разрешил войти в заветную комнату.       Рок остался один перед дверью в неизвестность. Она открылась по велению ключа, поддалась ручка нажатию, и Ли слился с тягучей искрящейся предвкушением тьмой. Столб света обрушился на его плечи, стек по рукам, чтобы в статных узорах обрисовать фигуру. Холодный синий свет сменялся тёплым малиновым, и в этом сочетании Ли нашел шест, обхватил его рукой, чувствуя еще не нагретый его кожей и жаркими движениями металл. Рок склонил голову к полу, прекрасно чувствуя на себе внимательный взгляд гостя. Взгляд потайной в темноте, за которой скрыто лицо гостя.       Первые удары музыки.       Проснулся танцор.       Знакомый ритм «Futuristic lover» расширил дыхание. Сердце забилось под женский голос, мышцы загудели так, что их гул ударил под корку сознания и вышвырнул все, кроме музыки, ритма и танца. Шест принял на себя вес Ли, почернел от отражения волокон, словно и его поверхность приняла на себя поглощающую смолу блеска костюма. Ли обхватил руками шест, разогнался и взлетел под потолок, одновременно с этим красиво воспаряя и над своими переживаниями. Продержался над землей какое-то мгновение, кажущееся вечностью, подождал, пока черные локоны потянутся вниз, к земле, и перекрутился, чтобы упасть на землю, словно разбиваясь после жалкого глотка встречного ветра. Теперь он не хотел ничего, кроме как танцевать, взлетая и падая, напрягать свои мышцы, как крылья и хвост, следовать за бесконечной музыкой, являющейся визитной карточкой одного из самых откровенных фильмов. Улыбка сама собой расцвела на лице, словно бы через все тело пропустили мощный удар тока, заставляя нервы петь.       Рок обхватил шест под коленкой, удерживая все тело на одной только точке, и отпустил руки. Гость, укрывшийся за ширмой темноты, резко втянул воздух в легкие, задерживая его на мгновение дольше обычного. Ли снова опустился на землю, уже крепко встав обеими ногами шире приличного, и начал медленно опускаться вдоль металла, уводя блестящие линии спандекса в самые интригующие места. Так и не коснувшись пола ничем более, Рок закинул ногу высоко над головой, растягивая полурасслабленные конечности до приятной натуги, чтобы закрутиться на подиуме с новой силой.       Ли трогал себя, заставлял приватный танец подчиняться его воле и подчинять самого себя знакомому мотиву, меняющемуся цвету света, что ярко обрисовывал силуэт и разгонял по ткани и волосам тяжёлые чёткие блики. Закидывал голову, открывая шею, стряхивал резкими движениями пот и перекатывал под тканью сильные мышцы. Точность, лёгкость и сила сплелись и в мелодии, и передались танцору.       Не было в танце ни мёртвой тряски, ни задержек, ни фальши. Никогда еще Рок не чувствовал себя во время приватного танца столь свободно и честно, как если бы танцевал дома в своей комнате или же под светом на сцене в пустом концертном зале. Ли даже позабыл, что столь прекрасный взлёт имеет трагичное падение. Песня скатывалась к кульминации, гость напряжённо затих на своём месте, наверное, закинув белесую руку на спинку. Наконец, высшая точка накинулась на танцора, вырвала остатки души из тела, чтобы оно, как заведенная разогретая кукла потянулась за душой выше. Ли практически чувствовал, как цветной свет щиплет кожу, а тени кружатся и вьются под разгоревшимися глазами.       Он падает на колени, прогибается в спине, как довольная кошка, выбрасывает грудь вперед, в волне возвращая тело в исходное положение. Плавно встаёт, успокаивая жар тела, чтобы он не спалил оставшуюся лёгкость и жалкие ускользающие из его рук последние звуки. Музыка отстукивает решающие броски своего голоса, жалкие три минуты подходят к неминуемому завершению, как заключительная глава книги, и толкает Ли вперед. С шеста и сцены слетает шероховатость черноты, что клубится силой и уверенностью вокруг Ли, рядом с его плечами, за которыми разрушительным шлейфом тянутся его мёртвые тревоги, забытые на эти будущие часы. Кем бы ни был этот человек, ангелом, пришедшем вытянуть его из последней хватки прошлого, демоном, с которым Ли по случайному согласию на танец отдал и свою наивную душу… Рок в любом случае был ему благодарен за этот шанс, за возможность, за все. Удивительно, как легко один богатей с небольшим желанием может перевернуть всю жизнь переломанного внутри танцора. Одна встреча, одна ночь, молчаливое расставание.       Шаг к гостю — Ли видит его тонкие руки. Еще шаг — показался в темноте отблеск узких плеч под тканью дорогого костюма, закинутая на ногу нога, тихое скольжение второй руки вдоль спинки. Он приподнимает голову, видимо, следя за искрами в глазах Ли, что под последний удар ритма резко подаётся вперед и, делая всем корпусом завершающую волну, ставит левое колено протеза рядом с бедром гостя (тот ожидающе не шевелится, даже, кажется, не дышит), вытягивает руку к спинке дивана. Это напоминает вчерашний вечер, когда Гаара…       «Нет!» — обрывает себя Ли. Сегодня ему нельзя думать о Гааре, только не после всего, чего он желал с ним… «Остановись!» — вскрикнул Ли своим мыслям, резко и случайно хамски опускаясь на бедра гостю, при том хватаясь уже обеими руками за спинку над плечами сегодняшнего спасителя — ангела или демона.       Спустя мгновение после завершения мелодии потухает разноцветный свет над сценой, и желтоватые лампы вспыхивают, неприятно щипая глаза.       За лампами поджигается и только успокоенная кожа. Ли резко подался назад в немом шоке, но сильные руки обхватили его талию, осторожно притягивая (действительно белые — почему именно так Рок подумал во время танца?). Рот открылся сам собой. Глаза начали бегать от угла к углу знакомого до приятной боли лица. Черные заострённые круги вокруг нежной бирюзы глаз — полностью растаявших льдов — расширились в немом укоре и скрытой за ними…       Любви.       Атласный дорогой костюм под стать владельцу крупных компаний и политически важных объектов легко подчёркивал изящество юноши, но вместе с тем темным цветом красного вина приносил понимание: этому мальчишке не просто так отдают взор уважения при каждой встрече. У чёрной рубашки под пиджаком верхняя пуговица нагло не была застегнута.       — Гаара? Ч-что?.. — с придыханием воскликнул Рок Ли.       Пальцы на талии опустились на бедра и угрожающе сжали ткань костюма.       — Ли, — твёрдым голосом проговорил внезапно знакомый гость. — Я просил тебя не…       — Гаара! — оборвал его танцор. — Э-это ты заказал приватный танец с продолжением на эту ночь?!       Надбровные дуги напряглись, чернота вокруг глаз в приглушенном свете показалась больше обычного.       — Да. Я попросил Канкуро проследить за тобой.       — И проверить, исполнил ли я твою просьбу?! — возмутился Ли, сильно красная то ли от танца, то ли от шока. — Это подло с твоей стороны! Ты не понимаешь, как мне нужны деньги!       — Твой опекун Майто Гай лежит в больнице под серьезным наблюдением. Третья стадия рака лёгкого, — монотонно прохрипел Гаара.       Ли прикусил губу — он злился.       — Хватит следить за моей жизнью! — прошептал бессильно Рок, от собственной беспомощности сжимая в ладонях спинку дивана — натянутая краснота трещала. — Я же не давал тебе обещания, что не буду больше сюда ходить! И, Гаара, спасибо, — смешанная с непониманием и гневом благодарность больше напоминала плевок в лицо, — благодаря тебе эта ночь — последняя, когда я буду зарабатывать таким образом. Я получу деньги — твои деньги — честным трудом и смогу помочь учителю Гаю!       — Честным трудом, — произнес Гаара и прищурился, с Ли не сводя глаз. — Именно поэтому я и пошёл таким способом.       — А? — Рок склонил голову к плечу.       — Ты бы ни за что не стал принимать от меня подачки, — с болью признался Гаара. — Так мне говорил Канкуро. Я не знал, что делать.       Гаара сухо рассказал, как старший брат заставил его хорошенько помыться (от волос Гаары, кстати, Ли слышал аромат каких-то зимних ягод), надеть приличный костюм и буквально под руку заволок его в клуб. Гаара не понимал, что происходит под коркой старшего брата. Только когда они выехали по шоссе на знакомую улицу, проехали к самому неприятному по воспоминаниям району города, повелитель песка задал первый вопрос: «Мы едем к Ли?» Канкуро хитро улыбнулся, печальным взглядом уставившись в красный свет светофора, и коротко кивнул.       — Я заказал тебя, потому что по-другому ты бы не принял от меня помощь. А отдавать тебя кому-то другому, — с этими словами Гаара до скрипа вдавил пальцы в ткань на бёдрах Рока, — я не хочу.       Ли пытался выудить из себя что-то понятное, но ураган чувств смешивал в себе разное: и злость на Гаару за его приказ о слежке, злость на себя за свою гордость; радость тёплым огнем тоже струилась по венам, ведь последний свой танец Ли отдал именно Гааре, своему любимому человеку, хоть к радости и примешивался какой-то печальный стыд.       — Прости меня, — проскулил Рок, опуская голову. — Из-за меня тебе пришлось…       — Если бы я не хотел помочь тебе, — ладонь холодом легла на скулу Ли, — я бы не стал рисковать репутацией. Джирайя так же заверил, что никто не узнает о моем пребывании в этом месте.       — Здесь есть две скрытые камеры, — тихо и испуганно донес танцор. — Видео, конечно, никуда не отправят, н-но господин Джирайя… О-он писатель, — Ли практически выплюнул последнее слово. — Ну, пишет развратные книги… И, возможно… Он собирает сейчас м-материал для новой… скорее всего…       — Следит за нами? — напряжённо прошипел Собаку но.       — Д-да.       Пауза.       — И что? Что будет, если мы не?..       Рок, так и не слезая с бёдер Гаары, с извинением улыбнулся:       — Я так встретил Пейна.       — Один из Акацуки?       — Да. Т-ты его не… не видел тогда.       — Жаль, — сухо произнес Гаара, и взгляд его скользнул вслед за играющими линиями на костюме Ли ниже — к левой ноге стриптизера. — Между вами что-то?..       — Между нами ничего не было, он просто поговорил со мной, предложив вступить в их банду. Потом Джирайя расспросил, почему мы не… — Ли прочистил горло кашлем.       — Почему вы не занялись сексом? — догадался Гаара.       Танцор кивнул.       Жар на щеках Ли, казалось, заставил их раскраснеться ярче, чем диванная ткань и костюм Гаары. Боже, такого трепета Рок еще никогда не испытывал — ни перед Пейном, ни перед кем-либо другим в этом пропахшем сладковатыми до тошноты запахами заведении. Ли был очень рад, что Гаара по-прежнему пах крепким кофе, стоит только чуть наклониться к его коже…       — Ничего страшного не было, звуки не передаются, но господин Джирайя разозлился, — печально произнес Ли. Его внутренний стержень просел, позволяя телу немного расслабиться, хотя это было сложновато, учитывая лёгкую прохладу помещения. Напряжения между ними больше не возникало.       — Гаара, — позвал Ли. Холодная ладонь второго все еще лежала на его щеке. — Вообще-то я… даже рад, что сегодня здесь оказался ты.       — Ты уедешь, когда накопишь достаточную сумму на лечение? — безжалостно спросил Собаку но.       — Да. Медлить нельзя, — слабо улыбнулся Ли. Почему-то при мысли о длительном расставании сердце жалобно скулило.       — Значит, эта встреча — последняя, когда я могу видеть тебя столько, сколько пожелаю, — задумчиво произнес Гаара. Его слова не до конца нашли понимание в сознании Ли, но острая вспышка понимания желаний и собеседника, и собственных лёгким ветром просочилась в кровь.       — Ты хочешь?..       — Ли, — холодно, но нежно говорит Гаара и смотрит тому прямо в глаза. — Могу я заняться с тобой любовью сейчас?       Рок дрогнул. От истинного Демона в Гааре остались только раздирающая мясо и кости сила и мороз в кончиках пальцев. Но то, как Гаара разделил фразы «заняться сексом» и «заняться любовью», тоже имело в себе слегка демонический оттенок, однако приносило уже жар. Пламя разгорелось медленно, осторожно, как в первый раз. Ли тихонько вздохнул — от его дыхания волосы над кандзи «Любовь» на лбу шелохнулись.       — Ли, — нежно прошептал Гаара, когда их губы почти столкнулись. Рок чуть отстранился. — Я л… — Язык противно закостенел, но Гаара пересилил себя и на одном вдохе вытолкнул: — Я люблю тебя.       В признании, кроме великого чувства, было и еще что-то платоническое, возможно, желание быть единственным, кто мог бы прикасаться так, желание забрать себе и не делиться. Ли не был против этих нот в голосе — Гааре важно иметь кого-то только его, раз этой привилегии лишили его в детстве.       Во всяком случае, делали они это не ради денег — те лишь помогли столкнуться их двум полюсам, закружиться и притянуться друг к другу. Остальная вспышка разгорелась только от них.       Ли благодарно поймал откровение в бирюзовых глазах и прижал улыбку к приоткрытому рту Гаары, сцеловывая глубокий вдох. Касание губ из лёгкого, почти изучающего, переросло в плотное, влажное, нетерпеливое. Ли накрыл чужие губы, уводя Гаару в удобный угол, скользнул языком по нижней — суховатой, как пустыня, впился в нее, оставляя красноватый след. Но Гаара по-прежнему осторожно отступал, позволяя впечатать себя в спинку дивана. Ли заметил это и успокаивающе опустил руки на плечи Собаку но, скользнув ими по шее к разгоряченным щекам. Под солнечным сплетением завибрировало тепло, приятно улеглось и потекло по костям, опуская плечи и расслабляя мышцы. Была ли это способность Ли — одним прикосновением к коже позволять чувствовать себя защищенным, слабым, но в полной безопасности в объятьях Рока — Гаара млел от горячих истерзанных бинтами и ударами рук, от нежности, окутывающей его знакомым ароматом лотоса.       Рок сбросил бинты, доверчиво прижался к Гааре грудью, позволяя себе скользнуть языком глубже и провести по нёбу кончиком. Собаку но дернулся, открывая рот больше под давлением, и приятно вздохнул.       Рок вспомнил, как Гаара шарахался от его прикосновений, злобно шипел и сквозь зубы приказывал его не трогать. Теперь Ли целовал совершенно другого человека, не «ребенка» и не Демона. Нахлынуло и воспоминание о боли, которое Ли ощутил, когда осознал, что Гаара не имел понятия до двадцати лет, как чувствуются объятья. Вспомнил гранулы, щипающие кожу; вдруг захотелось слиться с песком Гаары, чтобы окутать его теплом и восставать призванной защитой, заставить жёсткие прикосновения к молочному телу смягчиться.       Поцелуи тоже были разными. Первый чувственный поцелуй смешался с болью и одиночеством. Второй в жаре алкоголя оказался отчаянным, резким, неконтролируемым. Но третий превзошёл их все, позволил чувствам в замкнутом помещении клубиться, щекотать изнутри. Гореть, полыхать, грешить.       Сладость губ раскатилась ниже, глубже. Ли плотнее пристроился к Гааре, задевая собственным возбуждением натянутые брюки юноши. Никогда еще Рок не поглощался кем-то так быстро и блаженно. Гаара зашипел в поцелуй — вибрация звука пророкотала сразу к низу живота. Ли ощутил, как короткие ноготки впиваются в его бедра, и поднялся на коленях, чтобы осторожно оторваться от поцелуя на крохотное мгновение и использовать то ради вопроса.       Как спросить? Обычно Рок не церемонился, не раздумывал, как бы предложить роли. Все происходило грубовато, нагло, бесчувственно, как на автомате. А теперь…       — Покажи мне, — вдруг шепчет Гаара.       И Ли понимает. Слезает с чужих колен, надавливает на плечи — повелитель песка опускается спиной на широкий диван — винная темнота пиджака сливается с диким красным. Ли неловко ставит правое колено у внутренней стороны бедра Гаары, оставляя протезированную ногу на полу, опускается на руки, положив их по обе стороны от разбросанных волос на плотной ткани. Мягкие локоны вьются над красным, поглощают его цвет, и Гаара, кажется, вот-вот утонет в гуще этого обжигающего цвета. Но нет — Рок прикасается ко все еще плотному пиджаку на плечах Собаку но и тянет его. Поначалу действия медленные, смущающиеся, пытающиеся не напугать. Но после Гаара приподнимается к груди Ли, чтобы помочь тому стянуть с себя мерзкий элемент костюма, и Року хочется вцепиться в его открытую шею, пустить руки под одежду и касаться, касаться, касаться… Он швырнул дорогой верх костюма куда-то на пол, но тот прокатился по столу, зацепив какой-то журнал и искусственный цветок, прежде чем упасть. Не давая Гааре рухнуть снова в красный омут, Ли пустил обе ладони ему под лопатки, поглаживая в нежном касании, притягивая к себе. Поцеловал в висок, горячо прошёлся губами от щеки к шее. Прочувствовал, как скрипнула чёрная ткань костюма о поверхность дивана. После этого раздражающего звука Гаара дернулся, высвободил из захвата руки и вцепился Ли в волосы.       — Где?.. — прорычал Собаку но.       — На шее потайная молния, — подсказал Ли.       Холодные пальцы спустились ниже, подцепляя металлическое ушко замка, потянули вниз. Как только разъехалась молния до начала лопаток, Гаара остановился, словно специально позволяя Року ощутить кожей дрожь его рук.       Ли прижимается теснее, Гаара тянет его ближе, пытается ухватить губы в пьяном от новых ощущений бреду. Если раньше ему было плевать на важность касаний, то сейчас голод жадно распускал цветы, заставляя Гаару тереться о Ли сквозь тихие маты. Его глаза больше не напоминали штиль моря, не наполняли мятной водой поцелуи. В них крутились осколки цветного стекла, как в калейдоскопе, однако теперь то были не безобидные игрушки, а отражение внутреннего хаоса. Прекрасного хаоса, за которым бушевали раскаленные песчаные кусочки чувств, некогда погребенные под тоннами самоконтроля и крови. Ли вытянул их все несколькими прикосновениями.       Гаара стал стягивать черноту с тела Рока. Та поддавалась просто, и через несколько десятков секунд Ли избавился от облепляющей его ткани по пояс. Несмотря на распаленную грудь Рока, глаза Гаары остекленели при виде шрамов. Многие из них он получил при битвах, на тренировках, от учителя, от коллег, от неудачного падения. Но серебристые шероховатые изъяны тянулись ручейком от левой стороны грудных мышц по плечу и искромсали здоровую кожу впадинами и бугорками, сине-серыми пятнами и следами швов. Проследив взгляд Гаары, Ли смутно отвел глаза. Тепло под рёбрами, хоть и нарастало до этого, вдруг стало редеть. Эти уродливые шрамы оставил на теле Ли Гаара. Царапины от песчаной защиты казались щекоткой по сравнению с этим. Именно поэтому Ли одевался в столь жёсткий костюм, танцевал и, не снимая своей чёрной шелухи, позволял вдавливать себя в диван — между ног откровенно встроена застёжка. Не каждый вынесет вид уродливых шрамов на пол груди и по всей левой стороне тела в целом.       Тонкие руки схватили Ли за голову и резко потянули вниз, к приоткрытому рту Гаары. Он с душераздирающим сожалением взглянул удивленному Року в глаза и вновь овладел его поцелуем. Если кто-то и хотел трахать Ли, не снимая этого ужасного костюма, то Гаара пожелал бы увидеть все, что сотворил с его телом и прикасаться к коже, на которой прописана история Ли, вся его жизнь, и жестокость прошлого Гаары, все еще спавшего глубоко внутри, тоже. Только теперь Собаку но понял, как много переломал жизней, как много отнял и у людей вокруг, и у себя самого.       Ли благодарно разжал сомкнутые губы Гаары, погладил зубы и едва коснулся чужого языка. В это же мгновение, накладывая одно на другое, он крепко стиснул ладони на талии Гаары, тяжело толкаясь вперед, примеряясь, пробуя. Из-за сочетания этих движений и накала возбуждения Гаара не смог сдержать стон, прошедшийся приятной волной от затылка Ли до поджатых пальцев ноги. Рок будто очнулся: сбросил с Гаары галстук, расстегнул в спешке пуговицы на рубашке и содрал ее с бледного тела. Гаара наблюдал за этим молча, словно боялся. Когда дело дошло до ремня на брюках, Ли снова взглянул в калейдоскопы чувств. В них отразилось позволение.       — Если тебе будет неприятно… — начал Рок, но так и не закончил.       — Покажи мне. Я хочу, чтобы первым это сделал ты, — в своей манере ответил Гаара. Будь Рок проклят, если завтра забудет произошедшее и назовёт яркий румянец на щеках Гаары сном.       Голос Канкуро насильно стучался в висок, но Ли резко откинул его, пытаясь сосредоточиться на человеке под собой. Гаара легко мог ударить его прямо сейчас, мог сбросить песком, задушить — что угодно. Но лишь расслабленно обводил пальцами шрамы на руке Ли, перебирал его взмокшие волосы и, кажется, морально подготавливал собственный песок не набрасывается на предмет любви в попытке защитить хозяина. Рок прекрасно понимал, в какой опасности находится, и от того сердце забилось чаще, приятные удары распределяя по телу. Импульс качнул руку к ремню, расстегнул его, будто только что задушил змея. Ли физически чувствовал на своих пальцах, свободных от бинтов, напряжённый взгляд Гаары. Он чувствовал опасность и пламенел. Он точно сумасшедший.       С резким звуком брюки падают на пол, лязг ремня напоминает звон перекатывающихся в руке пуль. Ли вежливо сбрасывает и остатки своего костюма. Тот липнет к телу, но все же отделяется, словно присутствие Гаары само позволило спандексу стечь с желанного человека. За костюмом падает вниз нижнее белье. Припухшие губы оставались единственной уликой их страсти на теле Гаары. Плечо Ли, похоже, уже раскраснелось от царапающихся тупых ногтей.       Рок вытянулся над Гаарой с острым тяжёлым стержнем в позвоночнике, но взглянуть ниже выступающих рёбер не посмел. Он наклонился, губами задел краснеющее ушко, опалил дыханием:       — Поначалу может быть неприятно. Я… хочу перед этим… П-прелюдии, знаешь?       — Канкуро, пока мы ехали сюда, рассказал много. Но сказал, что самое важное — это обоюдное согласие.       Ли представил, как старший брат обрисовывает вкратце механику секса с мужчинами, и захотел достать из воспоминаний Гаары эту часть и выбросить ее.       — Позволь мне?.. — Ли потянулся рукой к щеке Гаары, но та зависла на половине пути. Гаара нахмурился и вжал пальцы в кожу Ли на груди. «Обоюдное согласие». Рок замолк, пальцами провел по шее и впился в нее губами, слизнул соль. Ребра Гаары затерлись о кожу, дыхание прервалось новым вибрирующим звуком, стоило Ли прижаться к тонкой бледной материи, туго покрывающей Гаару, зубами. Бедра качнулись сами собой, Ли прогнулся в спине и поймал в руки тонкие ноги партнера. Язык скользнул к ключицам, пока колено приятно давило между ног. Гаара задыхался уже от этого, слишком изголодавшийся по нежным прикосновениям. Ли прощупал каждое ребро, накрыл ладонью напряжённый живот, чтобы потереть пальцы о чужое основание.       — Мх, черт! — простонал Гаара. Это был самый громкий звук, что Ли выцарапал из него, но кто Ли такой, чтобы останавливаться на достигнутом?       Хватка тисков ослабла, Рок утопил Гаару в поцелуе, в то же время вспоминая, что на треклятом столе рядом с искусственным цветком стоял чёртов бутылек. Он неловко отрывается.       — Смазка, — коротко выдыхает Ли.       Гаара выпускает черные локоны из кулака, и Рок быстро проскальзывает на пол, выуживает из-под вещей бутылек — черно-красный (издеваетесь?). Так же быстро возвращается к Собаку но, опуская его корпус обратно на поверхность дивана, чтобы бесстыдно развести худые ноги в стороны. Только сейчас он позволил себе взглянуть ниже. Гаара тоже, кажется, до этого совсем не глядел ни на него, ни на себя. Вдох-выдох. Красноватая и от жара, и от блеска дивана кожа натягивалась туго на тело, словно сделана была из прозрачного волокна: Ли почти видел, как под ее нежной структурой синеют вены, а рядом с местами, куда падает прямой свет лампы, кожа едва ли не светится, как фарфоровая. Один только изъян украшает весь этот вид — звезда шрама на левой стороне груди, куда Саске вонзил свою атаку. Ли отбросил это воспоминание, но оно успело разжечь в нем пламя желания защитить Гаару, даже если бы он не нуждался в этом благодаря своему песку.       Кстати о песке. Крохотное свечение над кожей Гаары, кажется, не было только отражением света. Пылинки витали вокруг них, то падая, то поднимаясь снова. Но Ли точно был уверен, почему в первый раз Гаары именно Рок должен сделать это в начале. Потрясающий контроль над собственным телом и глубокое понимание чужого ритма, чужого тепла и чувств — основы хорошего танцора — все это отпечаталось в каждом движении Ли, и даже если бы Рок и захотел умереть, то не позволил бы себе это сделать во время их занятия любовью — Гаара доверяет ему достаточно, чтобы позволить показать… Давайте посмотрим правде в глаза: у Ли банально есть опыт.       Он распалился, горячие руки открутили крышку, растерли вдоль пальцев вязкую прозрачную смесь (слава богу) без запаха. Калейдоскоп глаз Гаары выстрелил попыткой напрячься, но Рок прижался к нему теплотой и безопасностью, окутывая своим запахом, сразу отвлекая поцелуем. Пока одна рука Ли держала ногу Гаары, чтобы хоть где-то ее расположить, вторая приблизилась к низу живота и застыла напротив напрягающегося ануса. Поцелуй заволок туманом ощущения, но стоило первому скользкому пальцу погладить проход, Гаара впился ногтями в плечи Ли почти до крови. Рок зашипел от боли в поцелуй, но нежно встретился с неподвижным языком своим, погладил, будто прося разрешение на большее. Гаара, все еще вцепившись в смуглую кожу, попытался расслабиться — палец Ли смог чуть проникнуть внутрь. Подождал, пока внезапную атаку ощущениями переживёт и Собаку но. Скользнул глубже, не забывая второй рукой мягко поглаживать дрожащий бок. Гаара так и прирос спиной к мягкой поверхности, бездвижно жмурясь от дискомфорта. Однако некоторое время спустя к первому добавился и второй палец, так же нежно и медленно продвинувшийся внутрь. Когда Ли на пробу согнул оба пальца, Гаара широко распахнул глаза и прошипел. За ним простонал и Ли — его вело от одного только вида корчащегося под ним Гаары. Хотя нет, если бы ему сказали заранее имя гостя, весь его контроль рухнул бы мгновенно. Но теперь — нельзя. Нельзя причинять боль.       Мысли наглухо оторвали их от внешнего мира. Казалось, вся ночь стала вечностью, и вечность эта теперь лежала в их соединенных ладонях — Ли и не заметил, как схватил Гаару за руку и положил ту на диван, чтобы переплести пальцы горячие с холодными на кончиках. Понемногу и Гаара терялся в позволении быть тем, кого не оттолкнут, а прижмут, обнимут, уведут в опасный круговорот ощущений, мыслей, что сведут с ума.       — А-ах!.. — сквозь дрожь вдохнул Гаара, сильнее сжимая шёлк черноты в кулаке.       Три пальца достигли глубины, но не дна. Ли все еще не мог нащупать простату. Член окреп и раскачивался при каждом движении пальцев Ли внутри Собаку но, на кончике уже давно блестела жемчужина. Раскаленное дыхание Гаары оседало на шее, в горле пересохло, словно пустыня на губах повелителя песка оказалась заразительной. «Нужно глубже», — подумал Ли, прежде чем ослабить контроль над собой и согнуть все три пальца после тяжёлого глубокого толчка вперед. Гаара взвился под ним, все тело словно содрогнулось под действием мощного удара молнией, грудь столкнулась о грудь. Ноги рефлекторно сдвинулось друг к другу, намереваясь свести колени вместе, но торс Ли не позволил этому случиться. Он припал к открывшейся шее, подцепил зубами кожу и втянул в рот аккурат над ключицами.       Сил больше не осталось. Вязкая жидкость еще блестела на пальцах — Ли растер ее вместе с предэякулятом по всей длине члена, пока отвлекал Гаару своими собственными стонами. Нетерпение, с которым Гаара сам на него взглянул, могло испугать. Рок прижал их лбы вплотную, остановился, чтобы выровнять дыхание и позволить отдышаться Гааре. Но вместо попытки наладить количество кислорода в крови, Собаку но вдруг заговорил:       — Ли, хочу… Хочу больше.       — Больше?       — Трахни меня, — просипел Гаара едва ли не угрожающе, смешивая в голосе приказ и просьбу.       Дежавю кольнуло и подсунуло воспоминание о их первой встрече. Пьяный Гаара, изящный прогиб в спине, стеклянные мёртвые глаза. И та же самая грубая просьба, за которой скрывалось столько боли и одиночества.       Ли захотел плакать. Сдержался. Пристроился и тяжело надавил на проход. Мышцы раскрылись, блестящие от холодеющей смазки, туго впуская Ли внутрь. Гаара запрокинул голову — волосы, прилипшие ко лбу, показались алыми трещинами в фарфоровой фигуре. Бисеринки пота скатывались по коже. Рок внимательно наблюдал за Гаарой — даже после растяжки еще молодые мышцы создавали слишком узкий проход.       — Боже! — прошептал Ли, останавливаясь.       Гаара зарычал — низко, натужно.       — Двигайся, — рявкнул он. — Не знаю, как лучше, но мне больно, когда ты не двигаешься.       Рок, отгоняя холодный пот на затылке, тут же исполнил пожелание, резко качнув бёдрами вперед. Гаара завыл, мотая головой из стороны в сторону. Схватил Ли за волосы, видимо, в попытке скрыться от неприятных ощущений, и притянул его губы к своим, будто позволяя действовать дальше. Дрожь в пальцах пьянила похлеще приятного запаха кофе. Ли снова толкнулся, на пробу изменяя угол, но и в этот раз Гаара мычит ему в рот не от удовольствия.       «Прости, прости, прости, потерпи немного, Гаара, пожалуйста, чуть-чуть!..» — молил его Рок в своих мыслях и, словно заклинание, это подействовало: Ли почувствовал, что заходит глубже и свободнее — Гаара расслабился, теперь падая в омут новой волны ощущений собственного тела. Было горячо. Очень горячо. Однако это пламя не хотелось останавливать, наоборот, хотелось подкинуть в него бензина, хотелось неясно чего, но хотелось до судорог в руках, до трепета под рёбрами, до гудения в ушах, до хлипкого звука кожи о кожу, там, внизу, где просвета для воздуха вовсе не осталось.       Ли вился над ним, кружился, пробовал на вкус, пока Гаара лежал без лишнего движения и принимал его заботу и ласки, млея от тянущего низ живота чувства.       Ли толкнулся горячо глубже — угол оказался точным, и Гаара-таки чуть прогнулся в спине до слабого ноющего хруста. Громкий стон сорвался с распахнутых губ, глаза закатились в блаженстве. Ли успел подхватить Гаару за взметнувшуюся талию и удержать в этом положении. Собаку но содрогнулся под новый толчок, Ли впился в его шею ртом, лизнул, снова толкнулся, снова стон. Член внутри Гаары становился твёрже, плотнее прижимался к стенкам. Простата прогибалась от каждого движения Ли, а тот чувствовал каждое движение самого Гаары: мелкое дыхание, дрожь пальцев, зарождающийся в глубине груди звук, как проход сжимался вокруг него, жадно впитывая каждый толчок. Спиной Гаара терся о мягкую ткань дивана, поясница висела в воздухе в мощной хватке мастера тайдзюцу, худые ноги прижимались к бокам Ли, тёмный ореол красных волос прыгал в такт толчкам. Тёмный силуэт Ли дрожал, ровно двигаясь под определённым углом, чернота волос щекотала то ключицы Гаары, то раскрасневшиеся скулы, то сливалась в красно-чёрный поток с собственными волосами. Пальцы путались между телами, растворялись и плавили кожу.       Под рокот последних ударов Ли почувствовал, что не смог доставить Гааре удовольствия и больше получаса своего погружения глубоко в бледное нутро. Как назло, Гаара стал теснее прижиматься к нему, обвил шею руками и скрестил на поясе Ли лодыжки, сильно сжимая. Пьянящий запах любимого человека просочился в голову — Рок с силой ударил по простате и впился в вишневые от терзаний губы. Гаара приглушенно простонал и обмяк, стоило сперме ударить Ли в грудь. Гаара сжался, и Рок едва успел выйти из него, скрипя зубами, чтобы не излиться в жаркое нутро.       Ли ослаб после оргазма, пожалуй, самого быстрого и будоражащего в своей жизни. Он едва удержался на локтях, чтобы не рухнуть прямо на Гаару, все еще пытающегося раствориться в экстазе. Ли не верил, что такой человек не имел опыта в сексе — если это так, то Гаара чертовски талантлив даже в этом. На несколько секунд он отпустил мысль, и воображение нарисовало Гаару в обтягивающем черном костюме. Возбуждение снова стрельнуло внизу. Приятное послевкусие растворилось в груди, конечности покрылись мурашками. Усталость накатилась на веки, закрывая их против воли. Пустота в голове перебивалась только вспышками перед глазами. Дыхание Гаары все еще не выровнялось.       — С-спасибо, — неясно за что поблагодарил Ли, прильнув горячими пухлыми губами к взмокшему виску партнёра.       Тот не отвечал.       Гаара вдруг приподнялся, откуда-то найдя в себе для этого силы, сквозь дрожь вцепился Ли в плечи и подтолкнул его назад. Рок без сопротивления упал на спину, теперь прижимаемый сверху выставленными вперёд руками Гаары.       — Хочу, — просто прорычал Собаку но.       Его дрожащие тонкие губы нагло смяли чужие, и Ли не оставалось ничего, кроме как приоткрыть рот — Гаара протолкнул язык глубоко внутрь, и уже от этого властного действия танцору захотелось плакать от наслаждения. Ощущения внизу вновь затягивались узлом, тянули. Гаара крепко прижимался к Ли каждой клеточкой тела, вдавливая в поверхность дивана до невозможности пошевелиться. Ладони с силой перехватили запястья и припечатали их к красному. Гаара забылся в поцелуе, растворился в позволении вести — только заметил, что оба члена трутся друг о друга уже окрепшие. На пробу гость двинулся вперед, не прекращая покусывать губы Ли, — тело под ним содрогнулось, спина выгнулась, из груди вырвался довольный стон, граничащий по высоте с писком. Это, наверное, и снесло Собаку но крышу и содрало все границы. Он крепче стиснул в руках запястья Ли, резко оторвался от губ. Рок видел перед собой только красно-белые круги удовольствия и перевозбуждения, пока прояснившийся образ Гаары, выливающего себе на пальцы доброе количество смазки с поджатой раскрасневшейся губой, не заставил член изнывать с новой силой. К тому же образу добавилась и тонкая блестящая струя на внутренних сторонах бёдер Гаары, явно скользящая сначала между ягодиц. Тюбик отскочил от стола, когда Гаара бросил его и сел между коленями Ли. Если честно, Року хотелось снова оказаться внутри Гаары, почувствовать, как стенки узко сжимаются вокруг него, а сточенные ногти вгрызаются в кожу спины. Но желание и доставить вместе с тем удовольствие Гааре попробовать быть сверху, заставляла распаляться и распластываться перед ним с широко расставленными ногами. Вся ночь у них в ладонях — торопиться незачем.       Ли заметил, что Гаара медлит. Заставил взгляд проясниться и проследить за глазами возлюбленного. Но бирюза стекла обращена была в пустоту где-то глубоко внутри себя. Одна рука блестела от смазки, но вторая… Ли не чувствовал ее нигде на своей коже, а затем резко, насколько это возможно в его состоянии, вильнул левой ногой. Ладонь Гаары белесым пятном лежала на протезе, заражая его тусклым свечением. Шум песка вдруг стал громче — гранулы шкрябали по полу, хаотично перебираясь друг с другом, один поток накладывался на следующий. Ли тяжело вздохнул, позволяя горячим рукам скользнуть к лицу гостя.       — Гаара, — окликнул он. Редкие ресницы дрогнули, бирюза схватилась за густые черные чернила, мягко обливающие спокойствием и добротой. — Я люблю тебя.       Смоченные треснутые губы надломились в попытке ответить. Но Ли быстро приподнялся, сцеловывая бессмысленные слова, что еще не успели вырваться.       Даже если Гаара и винит себя в том, что сделал, даже если пытается найти для себя логичное объяснение своим действиями и причинам жестокости, Ли уже благодарно научился жить со всем, что Гаара ему дал. Тем более, пока они не найдут логичное объяснение песчаной силе Гаары и сумасшедшей тяге Ли к опасности, мир не будет нуждаться в объяснении.       Гаара легко проникает первым пальцем внутрь, едва ли чувствуя сопротивление. От этого он хмурится. Конечно же, внутри Ли побывало достаточно ублюдков, чтобы его кольцо мышц легко принимало тонкий палец сегодняшнего мучителя. Кипящее чувство протолкнул в горло сдавленный рык, вибрация от которого пробежала к языку Ли, и тот упал обратно на спину, позволяя ударить себя в стенки уже вторым пальцем. Люди бы назвали разгорающееся холодное пламя под рёбрами Гаары собственничеством или ревностью, но ему, честно сказать, было плевать. Он хотел бы быть единственным, кто видел Ли таким. Рок заметил эту агрессию в движениях Гаары, в его резко сдавивших его бедра пальцах, в вибрации рыка и, черт возьми, как это было приятно. Вдруг почувствовать себя в лапах хищника, который способен защитить и будет защищать. Эта злость отчего-то больше напоминала Ли капризы ребенка. Он скользнул руками вдоль предплечий Гаары, ласково поглаживая идеально чистую кожу с парой-тройкой родинок на плечах. Губы царапнули Ли в щеку, прошлись туго вниз, и два ряда зубов с силой впились в шею, когда два пальца согнулись.       — Гаара-а! — простонал Ли, выгибаясь под сильным телом, скрывающем свою мощь под изяществом и худобой.       Глаза Собаку но вдруг распахнулись, он сильнее вжался в Ли, резко надавив обоими пальцами глубоко внутрь. Рок снова простонал его имя и только потом понял, насколько это нравится его гостю. Он что, мурлычет ему в ключицы?       Вдоль кожи Ли уже проступили алые отметины, в то время как коснувшаяся краснота на шее Гаары только начинала раздумывать, стоит ли набирать цвет и дальше. Ли захотелось разогнать все сомнения. Он притянул Гаару к себе и резко вонзился в тугие напряжённые мышцы, укусом расслабляя и Собаку но, и себя. Над ухом шипят от удовольствия, и в анус Ли проталкивается уже третий палец. Идеально тонкие, ровные, с крошечными порезами от песка, они приятно оглаживали стенки и проникли куда глубже, чем толстые рельефные пальцы Рока. Но будь Гаара проклят, если скажет, что ему не понравилось все, что Ли с ним вытворял. Свободная рука вцепилась в бедро Ли, а танцор не знал, куда деть свои, и обнял Гаару под лопатками, мягко притягивая ближе. Груди столкнулись, ребро к ребру. Под жаром прикосновений Гаара вытянул пальцы почти до конца, прежде чем толкнуть резко вперед. Ли выгнулся от этого сильнее, чем ожидал, стукнул Собаку но в грудь дрожью. Гаара выудил пальцы, вытер о спинку дивана (Джирайе это не понравится) и сильнее раздвинул ноги Ли. Рок слышал сквозь шум в ушах и глухое биение сердец, как Гаара жадно втянул пряный воздух. Холод смазки и пальцев сменился ожогом. Гаара выдохнул и, не сводя глаз с лица Ли, протолкнулся на несколько сантиметров. Танцор потерял дыхание, но собрался, чтобы раньше времени экстаз не стукнул в пьяную голову. Руки Гаары снова переместились выше, сдавливая бока и ногтями сцарапывая кожу, словно намереваясь добраться до костей и позволить сточить о них зубы.       — Твои ноги дрожат, — скулит Ли. — Все в порядке? О-обычно больше одного р-раза не…       — Я люблю тебя, — отвечает Гаара с непривычно нежным оттенком голоса.       Бешеный контраст между мягким хриплым голосом и жёстким неумелым проникновением опалял.       — Ах! Гаара, — простонал Ли, — т-ты уверен, что кончить дважды получится-а-а? А!..       Последнее слово из него выбили резким грубоватым движением бёдер. Похоже, Собаку но из тех людей, что пробуют только полученное знание сразу и на практике. При каждом резковатом толчке он пытался найти ту штуку внутри Ли, что заставила тело его самого петь, но все старания оставались напрасными. Рок чувствовал дрожь партнера, его силу, жёсткость. Его вело от одной мысли, что это происходит с Гаарой.       Потеря контроля — единственная причина, что заставляла Гаару разгораться страстью и не останавливаться после первого оргазма. Его вело, голова пульсировала от запаха чужого тела и влечения к нему, по рукам и ногам пустили словно тысячи разрядов, между ягодицами холодела смазка, а между животами перемешивалась сперма, стекая по бокам вниз. Но позволение не быть никем и в то же время самим собой затопило бешеной энергией.       — Стой, Гаара, пожалуйста, — проскулил Ли, хваткой пытаясь замедлить темп Собаку но. — Я хочу перевернуться.       Гаара застыл, глаза блеснули интересом. Он позволил Ли развернуться, встать на колени к нему спиной и схватиться руками за подлокотник. От вида прогнувшейся спины и ссыпающегося с него бисера пота, от виднеющегося позвоночника и размаха лопаток Гаара нетерпеливо прорычал.       — Т-так угол будет лучше, — проговорил Ли, краснея больше прежнего, хотя весь он уже был усыпан алыми, как волосы Гаары, пятнами, особенно кончики ушей и шея.       Рок слышал, как Гаара придвинулся ближе, жар его тела задел чувствительную кожу, и она продавила в теле мурашки. Морозные кончики пальцев легли на бедра, мягко сжимая. Гаара наклонился к уху Ли, от чего тот вздрогнул и инстинктивно подался назад, задевая крепкий член гостя.       — Я люблю тебя, — уже дважды прошептал Гаара, с этим шёпотом толкаясь в тело Ли.       Рок со стоном прогибается в спине, почти доставая грудью диван, сжимает пальцами ткань подлокотника до угрожающего хруста — с первого же удара Гаара находит нужный угол и с силой бьётся о простату. Руки его перебрали каждый позвонок, разливая по телу контрастную нежность, пока бедра неумолимо набирали темп. По губам Рока скатилась к подбородку капля слюны. Колени стирались о мебель, из-за покачиваний ножки скрипели. Гаара кусал Ли спину, заставляя развести ноги еще шире, хотя одно колено уже упиралось в спинку, а второе едва не соскальзывало с самого края. На особенно глубоком толчке Гаара потерял весь контроль: он повторял слова любви в бреду, сквозь хрипы севшего голоса, под рокот рычания и мурлыканья, все сильнее и сильнее сжимая Ли поперек талии одной рукой и второй уперевшись в подлокотник, помогая себе вырваться в обжигающий проход Ли.       Танцор задохнулся второй раз за ночь, изливаясь прямо на мебель. Он сжал член Гаары внутри себя, заставляя того довольно вскрикнуть и в спешке вытащить его.       Сбившееся дыхание никак не приходило в норму. Дрожь окончательно обессилела, и Ли непозволительно для его хваленой выносливости рухнул на грязный диван. Глаза скользнули мимо подлокотника, что он сжимал все это время, и увидел, что в некоторых местах от его хватки покрытие разорвалось. Черт, теперь Гааре придется это оплачивать. Тепло внутри приятно расслабило, но Ли точно не может сказать, что с ним сейчас происходит. Это было похоже на внезапный фейерверк среди звездного неба — настолько ошеломляюще и ярко это было. Ярче, чем когда-либо за всю историю его работы стриптизером. Поверить, что это был первый раз для Гаары, означало сойти с ума и влюбиться снова в его неограниченное количество талантов. Ли определённо сделал это. Вдоль позвоночника все еще приятно щипало от прикосновений. Шею обжигало дыхание.       Ли обернулся через плечо, пытаясь найти расплывающийся силуэт Гаары. Тот все еще прижимался к его спине. Огни в глазах довольно улыбались, хотя порозовевшее лицо оставалось бесстрастным и туманным. Ли перевернулся обратно на спину, хотя для этого Гааре снова пришлось встать на колени. Он опустился в объятья так же отчаянно, как только что прожигал Ли. Широкие ладони обхватили худую спину, и гость успокоено выдохнул.       Слова так и крутились на языке, щекотали горло, но Ли, видя распластанного на себе Гаару с поднятыми краешками рта, решил подождать некоторое время, вместо разговора разглаживая багровые у корней волосы.       Но Гаара неожиданно просипел, на Ли даже не глядя:       — У тебя талант сводить меня с ума.

***

      — Не грызи ногти! — стукнула Гаару по руке Темари. — Ты глубоко уважаемый человек, а ведёшь себя, как ребенок!       Гаара нахмурился, хотя этого невозможно было заметить через солнцезащитные черные очки, которые пришлось нацепить для скрытия личности. Конечно, охрана аэропорта была предупреждена, что к ним приедет один из политических деятелей — Собаку но Гаара, однако его личность должна остаться втайне для остальных. На это заявление начальник охраны хотел что-то ответить или спросить, но угрожающий вид Канкуро — главного телохранителя Гаары — заткнул ему рот.       Гааре подбирала одежду сестра, удивительно нашедшая для этого время в своей-то загруженности.       — Шикадай, я же сказала тебе не бегать! — прикрикнула старшая Собаку но на своего сына. — Ну и где этот лентяй Шикамару?       — Твой муж ушёл покупать напитки, — сказал Канкуро. В своих жёлтых шортах и летней майке он выглядел странно рядом с Гаарой в чёрных джинсах, очках и песчаной футболке с узорами какого-то демона. Песок неизменно покоился рядом с хозяином, но на этот раз его пришлось спрятать в сумку на плече Гаары, чтобы не привлекать внимание знаменитым аксессуаром политика Собаку но. Как и ожидалось, репортёры быстро нашли эту закономерность в одежде юного политика: он всегда носил с собой странный сосуд песчаного цвета. Гааре пришлось соврать, что это — подарок от его покойного дяди в память о какой-то поездке, а о том, что внутри врать не пришлось, журналисты оставили цель докопаться до естества сосуда, стоило вспомнить о покойном дяде. Все же, и у газетчиков иногда бывает совесть — они не решились давить на старые раны юного владельца многих компаний, решив, что ближе к концу «правления» Собаку но раны будут открыты с большим энтузиазмом и волной интереса от зрителей.       Как же Гаара был рад, что с Ли ему не придется быть уважаемым человеком. Несколько лет они не виделись. Жизнь врозь оказалась адом, хотя Гаара прежде никогда не испытывал такую тоску по людям. Даже если бы Темари или Канкуро уехали на то же количество времени, под рёбрами бы не щемило с такой силой.       — Эй, — махнул высоким хвостом Шикамару. Он хоть и был советником какого-то конкурента Гаары, а против любви к Темари пойти не смог. Он бросил ради нее свое дело, к которому и вовсе не питал никакого интереса, и занялся семейным делом — театром теней, постепенно приучая к искусству и трехлетнего сына.       — Хм, мне коктейль? — благосклонно улыбнулась Темари, принимая напиток от мужа.       — Самый вкусный коктейль для самой…       — Господи, ну хоть в аэропорту видите себя не как влюблённая парочка, — устало огрызнулся Канкуро. — Нам Гаары для нервов вполне хватает.       Темари посмеялась, Гаара на его замечание сжал губы в обиженную ниточку. Он настоял, чтобы они с Канкуро бросили все свои дела и поехали встречать Ли. Темари уцепилась за ними уже хвостом, как только узнала о приезде парня, вскружившего его ледяному брату голову. Что ж, для восторженного волнения были причины, учитывая, каким счастливым Гаара ходил после каждого разговора с Ли — хоть по телефону, хоть по видеосвязи.       От мысли, что они скоро встретятся, обнимутся, услышат голоса друг друга без фильтра телефонных звонков, в груди кружились довольные шипы, царапая ребра и заставляя спину держаться прямо, как штык. Ногти бессознательно снова оказались у рта, но на этот раз Темари, успокоенная объятиями супруга, только вздохнула. Раньше Гаара и лишнего движения не делал, говорил бесцветно и точно, как робот. Сейчас она готова простить любую по-детски глупую привычку младшему из братьев, раз это придаёт его облику человеческий вид. Гаара ожил.       Если бы он мог, наверное, даже бросил бы политику, чтобы рвануть за Ли в другую страну. С языками у него проблем не было — японский, английский, китайский, немного русского; с деньгами — тем более. Но здравый смысл приковывал его к своей земле, оставляя лишь мечтать о возможной командировке в сторону Ли. Какой-нибудь жалкий день он бы с удовольствием выделил для этого, но, увы, проекты и прочие дела не связались с его мечтами. Оставалось ждать, загоняя тоску и трепет по любимому человеку глубоко под бледную маску безразличия. Но маска рано или поздно даёт трещину — уродливую в своей неге и прекрасную для вырывающихся эмоций.       Сейчас тепло прошибало на дрожь, едва заметную, но слишком ощутимую самим Гаарой. Плечи напряглись, дыхание сбилось, глаза нетерпеливо гипнотизировали стрелку наручных часов. Все тело, словно чувствуя скорую встречу и тепло касаний Рока Ли, тянулось вперед, за перила, за белесые закрытые двери.       — Еще десять минут, — заметив напряжение брата, проговорил Канкуро. — Потом их будут проверками мучить. Попытайся расслабиться, мы уже пол часа здесь торчим, — старший подошел ближе к Гааре, заглянул в глаза сквозь очки. — Он придет, будешь ты волноваться или нет, поэтому успокойся.       Младший набрал в легкие воздуха и тяжело выпустил. Отношения с Канкуро у них складывались по-прежнему осторожно, но уже напоминали глубоко братские. Старший, и как брат, и как телохранитель, везде следовал за Гаарой, помогал с бумагами в моменты застоя и вовремя убирал со стола все бьющиеся предметы, если встреча оказывалась провальной и нервотрепательной. Гаара научился благодарить за это.       Внезапно близко — неприлично близко — к Гааре подошло два человека. Он чуть повернул в сторону людей голову и сложил на груди руки. От его взгляда оба поежились.       — Собаку но Гаара? — низким голосом спросил парень с длинными тёмными волосами. Рядом с ним девушка с двумя пучками на голове встрепенулась и удивлённо забегала глазами от своего спутника на Гаару и обратно.       — Кто вы? — выгнул бровь Канкуро, вставая у плеча младшего брата мрачной тенью.       — Я Неджи Хьюго, друг и бывший коллега Рока Ли, — мягко ответил юноша. — Это Тен-Тен, подруга.       Взгляд Гаары смягчился вместе с тоном Неджи, и он опустил руки вдоль тела.       — Приветствую, — Гаара протянул к Хьюго руку, тот пожал.       — Н-неужели Собаку но Гаара? — с ошеломлением произнесла Тен-Тен. — В-вы же… Разве можно вам?..       — Не произносите мое имя громко, — ровно попросил Гаара. — Не хочу привлекать внимание.       — Оу, да, понимаю, — сжалась девушка.       Канкуро за плечами Гаары обратился из грозного телохранителя обратно в добродушного старшего брата.       — Вы ведь тоже пришли встречать Ли? — продолжил Неджи.       — Да.       — Долго ждёте?       Светский разговор скучно обернулся вокруг удивительно схожих по тембру голосов. Тен-Тен продолжала безмолвно наблюдать за юным политиком, которым давно восхищалась, Канкуро демонстративно пытался не зевать. Темари и Шикамару, захватив с собой сына, отлучились в туалет — Шикадай закапризничал.       Неджи заметил глубокое изменение в стоящем перед собой человеке. Он больше не внушал животного страха, да и неестественного цвета глаза были скрыты за очками, а алые локоны — под кепкой, словно специально их обладатель скрывал свою истинную хищную породу. Рядом с Гаарой стало непривычно спокойно. Его голос обволакивал, магическим образом расслабляя накопившееся в желудке холодную настороженность. Пусть Неджи и не знал этого, но за их встречу Гаара был ему благодарен. Когда-то Собаку но даже слегка ревновал Ли к Хьюго, но эта бесплотная агрессия быстро сошла на нет путем нескольких логических заключений. Если бы Неджи и любил Рока, то давно бы сделал его своим — с Неджи Ли был знаком куда дольше, чем с Гаарой.       Хьюго знал про отношения своего друга с Собаку но. Поначалу новость обескуражила, но вскоре Неджи с ней свыкся, стоило ему выслушать несколько десятков многочасовых воодушевленных объяснений, почему именно Гаара. А слушать Ли, когда он чем-то воодушевлен, значит, вскоре полностью поверить в правдивость и искренность его слов.       Но вот в искренность гневного крика можно поверить и с первого раза. Неджи и Тен-Тен вздрогнули от неожиданности, Гаара только удивлённо округлил глаза.       — Ты хоть представляешь, сколько стоил этот веер?! — кричала Темари, догоняя какого-то парня, явно не имеющего инстинктов самосохранения. Блондин в простой оранжевой майке бежал от старшей Собаку но с перекошенным от ужаса лицом.       — Наруто? — удивился Канкуро и, быстро сообразив, что сейчас произойдет, рассмеялся над видом раскрасневшейся Темари.       Наруто, не сбавляя скорости, добежал до Неджи, нырнул в их небольшой круг и не глядя спрятался за тонкими плечами Гаары. Охранник у входа напрягся, наблюдая за сценой.       — Простите, вы стояли на пути! Я спешил встретить друга! — оправдывался Узумаки, схватившись за плечи Гаары. Младший брат стоял дезориентировано, непривыкший, чтобы его использовал в качестве щита от сестры кто-то, кроме пьяного Канкуро.       — Я, между прочим, тоже друга встречаю! — прорычала Темари, кинулась на Узумаки, но тот за спиной Гаары резко неосторожно потянул того за рукав и повалился на пол, утягивая Собаку но за собой.       Резкий шлепок и удар. Гаара едва сдержал песок в сумке, чтобы тот не кинулся защищать хозяина от падения. Было больно, кажется, на коленях расцветут синяки. Он проморгался, сел на пол, ладонью задевая голову. «Очки и кепка», — вдруг проносится в мыслях. Во время падения с него слетели все скрывающие его лицо предметы. Краем глаза он заметил, что напряжённые ладони протягивают ему и шляпу, и очки.       — Простите, я не хотел! Это все та страшная дама! — затараторил Наруто, низко опуская голову.       Темари разозлилась еще больше на слова Узумаки, но Шикамару с Шикадаем на руках остановил ее пыл. Гаара с облегчением отметил, что Наруто его не узнал. Но… Узумаки решил поднять глаза именно в тот момент, когда холодная кожа коснулась очков, а лицо Гаары все еще не было защищено.       — Гаара?! — громко вскрикнул Наруто, широко открывая рот от удивления. — Да ладно! Афигеть!       Канкуро помог младшему встать (хотя тот в помощи и не нуждался), подавляя смех, и Гаара грозно окатил Наруто очень понятным взглядом, который говорил ему: «Молчи!» Но проблема в том, что это был Узумаки Наруто, один из самых громких друзей Ли, и именно он только что прокричал в восторженном удивлении имя самого молодого политика страны и, к тому же, предмета желаний многих девушек и юношей.       Почти все обернулись на Гаару, кто-то вытянул из карманов и сумок телефоны с гребаными камерами. Объективы мгновенно окружили Гаару со всех сторон — пассажиры, встречающие и даже сотрудники аэропорта без всякого стыда и скрытности нацелились на него. Молчание туго затянуло напряжение вокруг, но его быстро разбил поднявшийся гул голосов. Кто-то шептался, кто-то удивлённо подходил ближе, кто-то Наруто.       — Гаара, что ты здесь делаешь? Ты встречаешь Ли, да? Вы общались все это время? — радостно тараторил он, не обращая внимания на панику в глазах Канкуро. Гаара натянул кепку и очки, хоть это уже было бесполезно. — Он постоянно говорил, как рад за тебя, хотя он ничего в политике не понимает, но на экранах ты выглядишь потрясно! Серьезно, Ли говорил, что от одного только взгляда на твое серьёзное лицо у него ноги подкашивались!       — Наруто, — вспомнил Гаара имя бариста, — ты можешь говорить не так громко?       — Мы тут вообще-то скрываемся… Пытались, — ворчит Канкуро, тёмной тенью вырастая у Гаары, одним видом предупреждая никому не приближаться.       За четыре года старший Собаку но раздался в плечах и груди за счет походов в спортивный зал и постоянных тренировках на турниках. В отличии от Гаары, которому больше удавалось развивать мыслительные способности, Канкуро вдохновился решимостью Рока Ли, пусть в этом ни за что не признается ни младшему брату, ни старшей сестре, ни редким друзьям, ни многочисленным знакомым. Зато теперь Канкуро возвышался над Гаарой на голову и был одним из самых сильных и ловких для своего телосложения из всех подчиненных, на что самый маленький из семьи и по годам, и по росту, не особо обращал внимания (пока Темари не начинала его поддразнивать малышом).       Вот только вид телохранителя не особо смущал некоторых особо наглых «поклонников».       — Извините, вы правда Собаку но Гаара? — трясясь от волнения, спросила подошедшая девушка.       Что же прикажете ответить на такой вопрос? Врать Гаара не видел смысла, но и подтверждать свою личность было бы сейчас неприятно.       — Вы можете дать автограф? — смущенно проговорила она, выставляя в глубокий вырез платья груди. Словно это поможет задобрить уже раздраженного Гаару.       Никогда он не понимал, на кой черт людям сдалась бумажка с его подписью. Этот бесполезный кусок бумаги с примером его кривого почерка они повесят в рамочку напротив телевизора — единственного предмета, который Гаара ненавидел больше холодильника со спиртным Канкуро.       — Я не буду давать ни вам, ни кому-либо автограф, — сдержанно проговорил Гаара, замечая окружающее его со всех сторон внимание. Мужчина за его спиной якобы незаметно прислушался к разговору.       — Ох, простите, но скажете ли вы, кого вы здесь ждёте? — попыталась незнакомка сделать еще шаг.       Спасительный звонок прогрохотал раскатистым голосом, ведая о прибытии очередного рейса. В эти несколько секунд Канкуро оказался между девушкой и Гаарой, что-то прорычал только для нее, наверное, очередное предложение сходить с ним на свидание, банальное, но достаточно действенное, чтобы она разочарованно махнула хвостом и ушла. Гаара благодарно кивнул обернувшемуся Канкуро и успокоил взглядом охрану у дверей.       Неджи отвлек Наруто разговором, Тен-Тен благоговейно рассматривала Гаару исподлобья, Темари и Шикамару вовсе отделились в свой мир счастливой семьи. Гаара, глядя на них всех, снова почувствовал тиски в груди. «Еще немного, — говорил он себе, поднося ко рту истерзанные ногти, — уже скоро». Спустя некоторое время ожидания прилетевших начали выпускать к встречающим. Но прозрачные белые двери глухо открывались, давая разглядеть всего несколько метров площадки, дорожку с сумками и пару-тройку незнакомых лиц, затем снова закрывались. Люди, наконец, отвлекшиеся на что-то иное, с трепетом ожидали появления своих друзей, родственников, коллег. Дети прижимали щеки к полу, чтобы через щель под дверями разглядеть хотя бы обувь приезжих. Смысла в этом оставалось маловато, и родители одергивали их от этой затеи. Гаара едва не падал вслед за ними. Скрежет собственного дыхания сбивал сердце с ритма, оно терлось о легкие, кожа покрывалась мурашками. Гаара сорвал с себя очки, безрезультатно перебирая глазами пятна лиц. Черный блеск — Собаку но вцепился взглядом за этот цвет, отделяя его от общей картины. Двери раздражающе захлопнулись. Вокруг шумно летали голоса, вскрики радости, слезы эмоций. Многие позабыли о существовании политика в аэропорту. Но некоторые особо упёртые камеры все еще ловили каждую вспышку изменения в лице Гаары, чтобы не упустить момента, когда столь важная личность вспыхнет от радости встречи. Но Собаку но их уже не замечал. Ему было интересно следить только за открывающимися дверями и скользящим из стороны в сторону черным цветом макушки. Под ней показалась тёмная кожа, налившаяся румянцем веселого нетерпения. К картине вылепились и густые брови, и тяжёлые мягкие ресницы, такого же насыщенного чёрного, что и волосы. Сердце Гаары застучало в висках, тело бросило в холодный пот, по спине словно прокатился ураган. Повелитель песка весь вытянулся в сторону мелькавшего знакомого лица.       — Эй, Ли! — весело замахал руками Наруто, совсем не стесняясь других.       Окликнутый обернулся к дверям. И уже там… Тогда весёлая улыбка обогатилась новыми глубокими чувствами, стоило темным глазам скользнуть к толпе ожидающих. Все в груди запело. Это Гаара. Он там! Он ждет его!       Сумки выдали ужасно медленно, словно нехотя, за Ли вытянулся в толпе и Майто Гай.       — Эй, Ли, смотри, как нас встречают, ха-ха! — заулыбался опекун, указывая в сторону радостных друзей. — Не Неджи ли там? Неджи, привет!       — Не кричите, учитель, — смешливо просит Хьюго, а сам уже вцепился в ограждение до побеления костяшек.       Ли это сделал. Поставил цель, добился ее. Когда результаты операции были только получены, первым делом он действительно обзвонил каждого знакомого, друга. Гаара до сих пор помнил его переливающееся пение радости вперемешку со слезами.       — Челюсть с пола подними, — с усмешкой говорит Темари своему младшему из братьев. — Сейчас он выйдет.       Гаара знал. Он ждет. Ему хорошо и плохо одновременно, душно и хочется петь. Что за странное чувство… Не выдержав, Гаара протолкнулся ближе к турнику. Он поднял глаза. Камеры поднялись на него, давая секунду замешательства. Но счастье захлестнуло, и весь здравый смысл вдруг иссяк. Гаара бросился к Ли, стоило тому шагнуть за ограждение. Не скрывая ничего внутри, он обвил засмеявшегося Ли за шею, все еще пахнущую лотосом. Ноги вдруг задрожали — тонким пальцам пришлось вцепиться в зелёную кофту Рока. Да, да, боже, это его смех, его голос, без примеси телефонного шума, с настоящими эмоциями, с истинным желанием обнять в ответ. Широкие сильные руки обвивают талию Гаары, потому что Рок и сам потерялся в эмоциональном шквале: он плакал и смеялся одновременно. Мир вокруг растворился в голосах друг друга. Ладонь Ли уже лежала на затылке Гаары, сжимая в кулаке суховатые алые волосы и притягивая ближе, ближе, ближе.       — Хм, постеснялись бы, — холодным треском прозвучал незнакомый голос, видимо, того самого мужчины, что прислушивался к их диалогу с поклонницей. — Все-таки, вы уважаемый человек, должны эмоции под контролем держать, — упрямо продолжил мужчина, не опуская телефона.       Гаара застыл, пока Ли смотрел то на мужчину, то на своих друзей, не понимая, продолжать ему радоваться и обнимать Гаару или же оттолкнуть в рамках приличия «уважаемого человека». Канкуро и Темари удивились наглости, остальные непонимающе уставились на возлюбленных.       Гаара упрямо схватил Ли под лопатками, чуть отстранился, но затем только, чтобы угрожающе взглянуть прямо в объектив, обхватить голову Ли руками и прижаться губами к приоткрытому от удивления рту — для этого пришлось встать на цыпочки. Рок забился краской смущения — пятна так и расцвели вдоль шеи к скулам. Гаара же, совершенно не стесняясь собственных эмоций, позволил себе улыбнуться в поцелуй. Если вся страна и должна была однажды узнать о его отношениях с Ли, то сейчас — самое время.       Несколько часов спустя они были в квартире Неджи, где Ли и Майто Гай смогут побыть некоторое время, пока не найдут другое жилье. Закинув вещи в далёкий ящик трёхкомнатной квартиры, они все расселись в широкой гостиной за низким столом, чтобы с чаем обсудить и дела, и впечатления от всех четырёх лет. За окном гулял прохладный ветер, через щели затягивая пол свежестью, темнота постепенно свела разговоры в более тихий манер историй. Голоса перекрикивались, тянулись, хохотали, робко выдавливали неприятные истории об операции Майто Гая. Но каждый с уверенностью мог бы сказать, что Ли расцвёл. Его живая улыбка сияла ярче солнца, тепло голоса обливало радостью и желанием стать кем-то большим, чем есть сейчас. Гаара все время стоял у окна с кружкой остывшего кофе, словно опасаясь подойти ближе, чтобы случайно не проснуться от столь затяжного, но приятного до щекотки под позвонками сна. В последнее время он не мог нормально спать, наперёд решая серьёзные дела, чтобы освободить всего несколько дней для отдыха. Отдыха рядом с Ли.       Общая усталость убаюкивала, поэтому Шикадай закапризничал. Темари и Шикамару уехали первыми. Затем за дверь ушла и Тен-Тен, видимо, слишком уставшая от общества столь знаменитых людей. Канкуро, когда остальные занялись новым разговором, подошел к Гааре:       — Я поеду. Ты, если надо будет, такси закажи.       — «Если»? — холодно переспросил Гаара, поднося ко рту кружку. Кофе все еще приятно пах.       — Неджи собирается уехать на эту ночь — у него билеты на концерт какой-то танцевальной группы. Ну? Понимаешь? — старший подмигнул. Наверное, Канкуро знал о сексуальной жизни Гаары больше, чем сам Гаара. Младший пихнул его локтем в грудь, скрывая ухмылку.       Канкуро попрощался со всеми и уехал домой. За ним потянулся к дверям и Наруто, хотя продержался до самого глубокого вечера.       — Эй, Гаара, а ты чего все время стоял у окна? Даже слова не сказал, так нечестно! Так к Ли прицепился в аэропорту, а на деле!.. — воскликнул напоследок Наруто. — Ли вон как на тебя косится!       Неджи ловко хлопнул его по плечу и выпроводил за дверь. Ли посмеялся неудержимости Узумаки, но яркая красная пыльца на щеках выдала его с головой. На протяжении всего времени Ли пытался скрыть свое желание прижать к груди Гаару, возможно, даже поцеловать пару-тройку раз в щеку или губы. Но вспышка эмоций Гаары быстро скрылась за маской холодного торжества, поэтому Року было неловко просить его об этом.       Но не сейчас, когда Майто Гай и Неджи учтиво решились оставить влюбленных наедине в гостиной.       — Гаара, — позвал Ли, сидя на своем месте за столом. Спина его упиралась в сидение дивана.       Повелитель песка силуэтом шелохнулся в его сторону. Поставил кружку на подоконник, молча и неслышно подплыл к теплому свету люстры. Рок не мог сдержать улыбку, когда Гаара опустился рядом с ним на пол, неспешно беря шероховатые пальцы Ли в ладонь. Рок благодарно потерся о его макушку щекой и заулыбался ярче прежнего, вдыхая ничуть не изменившийся приятный кофейный аромат. Руки Гаары стали пахнуть землей и покрылись слоями крохотных царапин, вот только не от песка, а от иголочек кактусов и шероховатости дренажа. Собаку но, словно ему позволили прикоснуться к запретному, столкнулся с Ли плечом, уткнувшись носом ему в подбородок. Для общей картины не хватало мурлыканья — так приятно было просто находиться рядом. Гаара больше не выпустит Ли из своих рук.       — У тебя не будет проблем после п-поцелуя в аэропорту? — спросил смущенный Ли, поглаживая Гаару по плечу.       — Я разберусь с этим, — ответил тот. Прикосновения шероховатых рук приятно разливались теплом по всему телу, прямо как тогда, в их последнюю встречу.       — Помнишь, о чем мы разговаривали перед моим отъездом?       — Четыре года назад ты клялся, что вернешься, — глухо произнес Гаара, понемногу раскрывая все замки, какие навесил на воспоминания о том последнем вечере в кровавом кофе. — Ты очень боялся, что я разлюблю тебя.       Ли прикрыл глаза. Он помнил, как они выходили под руку в дождь из теплого помещения, Гаара проводил его до самых дверей квартиры, а потом Рок пообещал вернуться в Японию во что бы то ни стало. Даже если Гаара разлюбит его, даже если найдет себе кого-то более подходящего или у него попросту не будет на Ли времени, он вернется. Это было его новой целью, с которой он после жил все четыре года, ухаживая за Майто Гаем и борясь с тянущей его назад тоской. По друзьям, по родному языку и улицам, по Гааре. Наверное, ели бы не новая цель — вернуться после выздоровления Гая — Ли бы не пережил той жизненной тряски, что подсунула ему судьба.       Сонный взгляд Гаары скользнул к протезу Ли, который тот снял при входе и по квартире передвигался на костыле. Потертый, изношенный, совсем потерявший блеск, но все еще работающий он свидетельствовал, казалось, не только о долгой разлуке, но и о всех переживаниях хозяина. Одна царапина осталась на корпусе из-за неудачного падения после очередной тренировки на непривычно жарком воздухе. Вмятина под ней продавилась после того, как очередной поход к Майто Гаю пробил на слезы, и Ли, не рассчитав силы, в съемной квартире уронил какую-нибудь тумбу аккурат рядом с брошенным после чистки протезом.       В груди потеплело. Несмотря ни на какие трудности, как и свой протез, Ли остался целым и выполнил обещание. Гаара глубоко вздохнул, обвил второй рукой талию Рока, откинулся прямо на полу ему на грудь и закрыл уставшие глаза.       А пока Неджи и Гай разговаривали с ним, Ли укрыл себя и уснувшего на его плече Гаару пледом, благодарно взирая и на друга, и на опекуна, и на Гаару. Чувство завершения и начала чего-то большего теплело в груди.       «Когда ты вернёшься, я угощу тебя кровавым кофе», — ответил Гаара в тот вечер на все обещания Ли.