🐇
Несколько недель спустя - после той самой среды, - в какой-то момент до Юнги внезапно доходит осознание - нечто ужасное гложет Чонгука. Но всякий раз, когда он пытается вытянуть из него хоть чуточку подробностей, то тут же меняет тему или шустро находит предлог смыться из комнаты, либо же вообще притворяется, что понятия не имеет, о чём Юнги говорит. Но факт, к сожалению, остаётся фактом, Чонгук в последние дни действительно какой-то раздражительный, угрюмый, отстранённый, он отказывается есть то, что приготовит Юнги, работать тоже не хочет и чувствует себя чрезмерно беспокойным, чтобы смотреть фильмы или даже рандомные передачи по телевизору, а ещё спит под кучей куч одеял один-одинёшенек на своей половинке кровати. И, что самое болезненное, Чонгук просит, чтобы его не трогали. Юнги никогда, никогда раньше его таким не видел. Ни секунды не медля, он предположил, что всё дело в гормонах - должно быть, вот они и приступили к худшему. И он совсем не против, если честно, он уже с самого начала был готов иметь дело с резкими перепадами настроения. В конце концов, он сам на них подписался! Ему даже объяснения Чонгука не понадобились - в книгах, что он прочитал, говорилось, что настроение кролика стабилизируется примерно к концу первого триместра. Поэтому Юнги принимает решение больше не готовить те блюда, к которым, как он заметил, придирался Чонгук, между делом покупает мужу карандаши да альбомы для рисования (насколько ему известно, рисование всегда помогало Чонгуку расслабиться), а ещё привозит домой небольшой обогреватель и ставит его у кровати с чонгуковой стороны, ведь, как ему показалось, по ночам тому становилось холодно. Однако, вот что странно, чем больше он пытается Чонгуку угодить, тем больше тот от него отдаляется. Всё приходит к тому, что одним ранним утром, когда Юнги бездумно потягивается в его сторону, дабы уже по привычке сонно чмокнуть Чонгука в щёчку, тот резко отворачивается от него, выглядя уж очень раздражённым. А в следующий момент он вообще без каких-либо слов вскакивает с кровати и уходит, оставляя Юнги в одиночестве. И в огромнейшем замешательстве. Когда Юнги пытается извиниться перед ним, то в ответ получается лишь тотальный игнор - а вот такого уж точно никогда не было. И такие же способности, как у Юнги, что вечно подмечает и изо всех сил старается изменить чонгуково плохое настроение, есть и у Намджуна, особенно когда дело касается душевного состояния самого Юнги - как-никак они друзья уже десять лет. — Хён, с тобой всё в порядке? — в какой-то момент спрашивает у него Намджун. — Хмм? — тянет Юнги, витая в мыслях. Чонгук всё ещё не очень хорошо кушает, потому он целиком и полностью погружён в раздумья, что же такого приготовить на ужин, чтобы Чонгук это обязательно съел. — У тебя всё хорошо? — переспрашивает Намджун, морща лоб. — Да! — тут же выпаливает Юнги - чересчур пискляво, чтобы никто ничего не заподозрил. — У нас всё хорошо. — Но я никоим образом не упоминал Чонгука. — Хмм? — Хён, — зовёт Намджун, не отрывая от него пристального взгляда. — Что не так? — Ахх, — вздыхает Юнги. Он молчит пару мгновений, прежде чем вздохнуть, сдаваясь. — Чонгук на восьмой неделе беременности. — О! Невероятные новости! Поздравляю! — с ухмылкой тянет Намджун, похлопывая Юнги по спине. — Вау, вы и впрямь скоро станете родителями. Это... На самом деле, до сих пор не могу в это поверить. Я очень, правда очень рад за вас двоих. — Спасибо, — невольно улыбаясь, выдыхает Юнги. Ему и самому, если честно, до сих пор не до конца верится. — Так что же тебя тревожит? Это... С ребёнком же всё хорошо? — Всё хорошо, всё в порядке, правда, — говорит Юнги, прикусив губу. — Но, не знаю, наверное, я делаю что-то не так, но, может, и нет, потому что Чонгук, он... другой. Ты ведь знаешь его, какой он спокойный, жизнерадостный... Но в последнее время он... не такой. Намджун понимающе кивает. — Как он? — Ух, — Юнги задумывается на несколько секунд, затем отвечая: — Я совсем не жалуюсь на него, ты же знаешь, я... — Я всё понимаю, не переживай, хён. — Наверное, он просто... раздражительный? Очень чувствительный? Ворчливый? Он просто терпеть не может, когда я к нему прикасаюсь... и с этим, если честно, ужасно трудно смириться, ведь я буквально всё время хочу его обнимать, но не могу. Стоит мне подойти ближе, и он отталкивает меня, будто от меня чем-то воняет или что-то в этом роде. — Потому что так и есть, — внезапно говорит Намджун. — Что? — От тебя действительно пахнет. — Что..? Я воняю? Типа, что?! И ты говоришь мне это только сейчас? В середине работы? И как долго уже от меня несё-... — Нет-нет, — прерывает его Намджун, с усмешкой качая головой. — Чонгук кролик. — Он гибрид, — тут же оборонительно начинает он. — Он кролик и человек... — Я знаю, всё это знаю, — со вздохом тянет Намджун, закатывая глаза. — Однако его нос в сто раз чувствительнее нашего. Может, что-то нервирует его? Хён, что ты знаешь о беременностях гибридов? Юнги смотрит на него, немножко не понимая, что тот от него хочет. — О боги, — Намджун едва ли не смеётся над ним. — Ты ничего не знаешь, не так ли? — Я... Он сказал, что особых различий нет... — Они совершенно разные, — подчёркивает Намджун, широко распахнув глаза. — Во время беременности гибриды должны следовать инстинктам, в ином случае они будут несчастны. Например, вот что было с Тэхёном, на протяжении всей своей беременности он пытался работать, и, честно говоря, это был просто кошмар. Его естество отвергало это, но он пытался с ним бороться. Так продолжалось неделя за неделей, он был так несчастен и измучен, и, да, конечно же я чуть ли не на цыпочках вокруг него круги наворачивал. И однажды, наконец, доктор заставил его взглянуть правде в глаза - правде, что заключалась в том, что ему нужно было впасть в спячку. Как только мы совместными усилиями заставили его признаться в этом самому себе, дальнейшая часть беременности прошла очень легко: утром я готовил ему плотный завтрак, а остаток дня он проводил во сне, в основном отсыпаясь аж по шестнадцать часов в сутки, — Намджун с любовью вспоминает: — После этого он стал очень, очень милым. Столько часов я дремал с ним. Это было очень приятно. Юнги обдумывает его слова. — Но если Тэхён и так знал, что ему нужно впасть в спячку, почему он просто... просто не сделал этого с самого начала? Намджун тяжко вздыхает. — Тэхёну, очевидно, пришлось бы уйти с работы, поступи он так. Знаешь, это было бы весьма нелегко для нас, если учесть, как дорого обходится содержание ребёнка. Тэхён не хотел оказывать на меня такое давление, сказал, что будет вечно чувствовать себя виноватым. И ещё он ведь действительно ни с кем не виделся в течение последних месяцев беременности, потому что к тому времени ему необходимо было спать почти по двадцать часов в сутки, я... Я всё время скучал по нему, хоть он и был дома, со мной. Такой скачок от постоянных встреч до пары часов... Решение было нелёгким, но не думаю, что хоть кто-то из нас стал бы пытаться его изменить, учитывая, насколько здоровее он стал, как только мы его приняли, в то время как до этого он не переставал худеть и практически не спал. Все гибриды, они настолько приучены этим обществом верить в то, что всё животное начало в них должно быть скрыто напрочь, дабы не причинять неудобств человеческой расе или - не дай бог, - как-то мешать работе, поэтому Тэ всеми силами убеждал себя, что у него может быть обычная человеческая беременность, что ему совершенно не нужно подчиняться собственным инстинктам, говорящим об обратном. Ему было трудно принять, что он другой, хоть я и говорил ему, всё время говорил, что это нормально. Юнги внимательно вслушивается в его слова, кажется, ситуация с Тэхёном ужасно похожа на то, что происходит сейчас с Чонгуком. Видимо, и в намджунову голову забрела эта мысль. — Если я хорошо знаю Чонгука, а я знаю, хён, то он, вероятно, переживает примерно то же самое, что и Тэхён, то есть всеми силами пытается подавить собственные инстинкты, лишь бы тебя не беспокоить. — Это.., — уже было начинает Юнги, но сразу же затыкает рот. Если Чонгук и вправду переживает нечто подобное тому, что сейчас рассказал Намджун... Он чувствует себя так, будто ему изо всех сил ударили в живот. Ведь Чонгук так страдал, ведь... он даже и не подумал поделиться этим с Юнги. Если и был в этом чёртовом мире хоть один человек, которому Чонгук мог бы поведать о том, что он чувствует, что переживает, то это должен был быть не кто иной как Юнги. Как и у Тэхёна - Намджун. — Намджун-а, — всё ещё не до конца веря во всё это, тянет Юнги. — Вы ничего не рассказывали об этом ни мне, ни Чонгуку! Мы... Мы могли бы помочь вам. — Тэхён не хотел, чтобы кто-либо знал, — криво улыбаясь, отвечает Намджун. — Гордость как-никак. Но, думаю... учитывая ситуацию, что сложилась у вас, думаю, он поймёт меня, почему я этим поделился с вами. Он так надеется, что вы, ребята, подарите нашему малышу друга как можно раньше. Он будет так счастлив, когда я ему обо всём расскажу, — с ухмылкой добавляет он. Юнги задумывается над этим - о маленьком медвежонке да крошке крольчонке, что будут играть вместе, о том, что у них двоих с самого рождения будет знакомый гибрид, которого они, может быть, даже будут называть лучшим другом, - спустя пару мгновений замечая, что на его губах расцвела нежная улыбка. — Почитай об этом! — предлагает Намджун. — Так ты сможешь разузнать что-то о том, чем можно помочь Чонгуку. — Да, — охотно соглашается Юнги. — Обязательно. Спасибо тебе.🐇
"Я приду немного позже! Зайду в книжный", - отправляет он Чонгуку, как только смена подходит к концу. "Старик", - отвечает ему парень. - "Всё же есть в интернете". Юнги улыбается, печатая ответ: "А мне нравится запах книг", - на что Чонгук отправляет однозначное "🤮". В книжном Юнги сразу же направляется в отдел для беременных, и только две полки - ровно две, ни больше ни меньше, - среди просто бесконечных на вид рядов да стеллажей, посвящённых уходу за новорождёнными, отведены книгам о беременностях гибрида. Нахмурив лицо, Юнги замечает, что те к тому же ещё гораздо, гораздо дороже, чем книги о человеческих беременностях. Юнги выбирает книгу, что из всех остальных выглядела максимально содержательной и заслуживающей доверия, так как издана лучшим университетом страны. Если судить содержанию, то целых сорок семь страниц из неё посвящены информации о кроличьих беременностях. Не отходя от стеллажа, Юнги пробегается взглядом по предисловию к главе. "Существует три ключевых изменения в поведении гибрида, что ожидает ребёнка: 1. Гнездование - гибриды кроликов на уровне инстинктов чувствуют острое желание создать гнездо; 2. Склонность к выдиранию волос - будущие гибриды-"мамы" начинают выдёргивать собственные и/или волосы своего партнёра с целью использовать их в своих гнёздах; 3. Агрессия - известно, что гибриды кроликов могут даже рычать, защищаясь, а также отказываются от всяческих прикосновений или поглаживаний в период беременности". Что ж, всё это уже было новой информацией для Юнги. Он быстро перелистывает к разделу о психологии создания гнёзд, представляющему для него особый новый интерес. "Гибриды кроликов создают гнёзда в течение первых недель беременности. На протяжении всей беременности именно в этом гнезде им будет наиболее комфортно вынашивать ребёнка. Дикие кролики строят гнёзда из сена, травы и высоких стеблей, и, кроме того, выстилают дно гнезда собственным мехом, что помогает как согреть ещё не рождённых крольчат, так и дать им приспособиться к материнскому запаху. Гибриды кроликов, в свою очередь, создают гнёзда из мягкой ткани и других различных нежных материалов (подушек, плюшевых игрушек и т.д.), известно, что и гибриды кролика по тем же причинам, что и дикие собратья, вплетают волосы в гнёзда. Большую часть своей беременности гибриды проводят в гнезде, но и после рождения крольчонка первые недели его жизни они находятся там, отучая его от груди, так как запах гнезда уже будет знакомым и потому успокаивающим для новорождённого ребёнка. Гибриды кроликов, которые отказываются от гнездования, к сожалению, переживают тяжёлую беременность. Отсутствие гнезда приводит к высокому уровню стресса, потере аппетита, чрезвычайным приступам депрессии, резким перепадам настроения, а также к желанию самоизоляции у будущей матери. Именно поэтому гибридам не рекомендуется отказываться от гнездования, так как это может отрицательно сказать на здоровье как матери, так и ребёнка. Ради максимальной пользы здоровью гибриду кролика рекомендуется проводить в своём гнезде как минимум восемь часов в день." И Юнги покупает книгу.🐇
В этот вечер Юнги возвращается домой намного позже, чем сам того ожидал, так уж получается из-за того, что ему пришлось в одиночку тащить почти четыре гигантских пакета из самого торгового центра в квартиру. В какой-то момент Чонгук выползает в прихожую, с любопытством наблюдая за тем, как Юнги неуклюже переходит за порог, нагруженный покупками. — Одеяла? — вопросительно тянет Чонгук, выхватывая несколько сумок из рук супруга, чтобы хоть как-то помочь. — Много, очень много одеял, — измученно пыхтит Юнги, закрывая за собой дверь и опуская все пакеты на пол с мягким "пуф". — Хён, а зачем ты купил, эм, десять одеял? — вновь задаётся вопросом Чонгук, широко раскрыв глаза, и всё же, сам того не замечая, он начинает водить рукой по одеялу, что держит в руках - то было такого весенне-зелёного цвета, украшенное маргаритками, а ещё оно такое мягкое. Кроличьи ушки расслабленно опускаются, когда он прижимается к нему щекой, расслабленно вздыхая. Юнги глубоко вздыхает. Он знает, ему безумно повезло, что Чонгук хотя бы разговаривает с ним сейчас (этим утром Юнги случайно приобнял его за плечи, когда проснулся и вышел на кухню, чтобы приготовить кофе, и Чонгук в следующую же секунду отложил почти очищенное яблоко и заперся в ванной; так что Юнги, если честно, ожидал полнейшего игнора на вечер). Итак, и всё же ему придётся совершить огромнейший шаг навстречу. — Потому что тебе нужно гнездо, — говорит Юнги. — И я собираюсь помочь тебе его построить. Чонгук замирает. Взгляд его бросается к лежащим на полу пакетам, те полны пуховых пледов, плюшевых одеял, пушистых подушек и кучей других безумно мягких и красивых вещей. Юнги по его глазам видит, как в голове младшего всё сходится меж собой, вставая на места. Чонгук пихает одеяло ему в руки и, развернувшись, громко топает по коридору, в конечном итоге как и всегда скрываясь в ванной и захлопывая за собой дверь. Юнги наскоро стягивает ботинки и бросается за ним. — Чонгук-а! — зовёт Юнги, стуча в дверь. Он дёргает несколько раз ручку, но та, естественно, заперта. — Поговори со мной! — Нет! — слышится чонгуков крик по ту сторону двери. Юнги по одному его тону уже может представить, как тот, должно быть, сидит там, скрестив на груди руки и скорчив гримасу. — Что не так? — вновь предпринимает попытку Юнги. — Мне не нужно гнездо! Юнги делает вдох, пытаясь успокоиться. Он уже предвидел такую реакцию после разговора с Намджуном. — Тебе нужно построить своё гнездо до того, как срок перейдёт отметку в двенадцать недель, малыш, — осторожно начинает Юнги. — Поэтому сейчас самое подходящее время, чтобы начать. — Не нужно мне никакое гнездо! — Я звонил доктору Пак по дороге домой. — Зачем? — закипая, цедит Чонгук сквозь зубы. — Чтобы поговорить об этом, спросить его мнение. Он сказал, что уже говорил тебе, что ты должен полагаться на собственные... — Не говори этого, Мин Юнги... — Тебе нужно гнездо, Чонгук-а, — всё пытается донести до парня свою мысль Юнги, прижавшись ухом к двери. — Это важно для твоего здоровья и состояния ребёнка. — Гибриды кроликов способны перенести беременность и без гнёзд, — сопя носом, говорит Чонгук. — У многих всё так и прошло. — Но всё же будет гораздо лучше, если будет гнездо. — И с их детьми всё в порядке! Абсолютно все их дети рождаются здоровыми, с гнездом или без него - это неважно. — Но для тебя так было бы лучше. И счастливее, и безопаснее. И беременность протекала бы легче. — Мне не нужно гнездо, хён, — повторяет Чонгук. Однако на этот раз его голос звучит тише, менее решительно. — Почему ты так не хочешь гнездо, крольчонок? — тихо спрашивает Юнги, прислонившись к двери лбом. Чонгук не спешит с ответом. — Потому что.., — в конце концов начинает он, сразу после этого замолкая.— Потому что я не хочу быть обузой. И я знаю, что ты собираешься сказать - а я знаю, что ты собираешься сказать, хён, - но только лишь из-за того, что ты мне скажешь, что я совсем не обуза, я резко не перестану чувствовать себя таковым. Если я начну гнездоваться, то мне придётся проводить в нём всё своё время, пока я дома. И мне бы пришлось - вот я ухожу на работу, а после работы сразу в гнездо, и так по кругу. И я ничего с этим не смогу сделать. Как только построишь гнездо, должен будешь посвятить себя ему, иначе будет хуже, намного хуже, чем если бы ты его никогда не строил. Тебе нужно и об этом подумать, хён. Я вот думал. Ничего не делать - это... Так будет лучше для нас обоих, для меня это означает возможность быть с тобой рядом. Знаешь, когда Тэхён-хён впал в спячку, я не видел его несколько месяцев. И когда мы, наконец, с ним поговорили об этом, он сказал, что всё это время чувствовал себя так, словно потерял месяцы своей жизни и пропустил почти всю беременность. Я не хочу, чтобы такое случилось и со мной, — под конец Чонгук, уже не скрываясь, шмыгает носом. Юнги снова пытается открыть дверь, дёргая ручку, но та по-прежнему закрыта. — Чонгук, — зовёт Юнги. — Прошу тебя, впусти меня. Спустя мгновение дверь с тихим щелчком открывается, и Чонгук практически вылетает к нему, обнимая за шею и туда же утыкаясь влажным лицом. — Я знаю, знаю, что вёл себя просто ужасно, хён. И я, я знаю, что совсем не был... хорошим мужем. Но я правда не понимаю, что со мной творится. Я всё бросаю, мне постоянно ужасно грустно, и... и всякий раз, когда ты ко мне подходишь, я... хён, это так ужасно, но я чувствую просто невыносимое желание защитить ребёнка от тебя, спрятать. И даже сейчас я буквально борюсь со всеми инстинктами, что кричат мне бежать от тебя как можно дальше. Я ненавижу, ненавижу всё это, я не знал, что будет так трудно. Юнги крепко прижимает к себе Чонгука, пока тот, не в силах остановиться, рыдает у него на плече, наконец, позволяя себе выпустить все те давление и стресс, которые удерживал в себе все эти недели. Как только Чонгук успокаивается (и вытирает слёзы о чужое плечо), Юнги, ласково поглаживая его по волосам, говорит: — Ты самый важный для меня человек. Ты значишь для меня буквально всё. И потому твоё здоровье, твоё счастье - мой главный приоритет. От этих слов Чонгук лишь разражается новой волной слёз, отчего Юнги просто не может сдержать смех. — В страхе нет ничего ужасного, бояться - абсолютно нормально, малыш. Я ведь тоже боюсь. Я совершенно не знал, что происходит, вдруг я сделал что-то не так, а может... — Нет, ты..! — Я знаю, теперь знаю, — успокаивает его Юнги. — Справедливо, что всё происходящее и тебя пугает, Чонгук. Но мне бы очень хотелось, чтобы ты делился чувствами со мной. И вот теперь, когда ты это сделал, мы должны совместными усилиями найти решение. Вот лично мне кажется, что как только ты создашь себе гнездо, почти всё, о чём ты беспокоишься, останется лишь в твоей голове. И нет, я совсем не думаю, что твои страхи не реальны или же маловероятны, но тот факт, что ты до сих пор не гнездишься, как мне кажется, мешает тебе ясно видеть вещи. — Если я начну, — бормочет Чонгук. — Это больше всего отразится на тебе... — Я знаю, — заверяет Юнги. — Знаешь? Что ты знаешь? — Что ты будешь гораздо, гораздо счастливее, как только у тебя будет гнездо. Тебе будет очень комфортно и... — Это будет словно эмоциональный костыль, — хмуро прерывает его Чонгук. — Я могу... Мне это не нужно, чтобы выжить. Я могу и без гнезда прожить совершенно нормально. — Гнездо - это нормально, — напоминает Юнги. — Это твоя версия нормы. Тэхён вот впадает в спячку, а ты - гнездишься. Я читал, что гибриды мышей вон вообще норы роют, и, честно говоря, я даже думать не хочу, как это объясняется. — Это не так уж и плохо, — вдруг говорит Чонгук. — Они просто хотят всё своё время находиться под миллионом одеял. — О... Да, не так уж и плохо. А то я надумал, что им нужно что-то по типу крытых песчаных ям. — А что, если бы мне понадобилась такая яма? — с вызовом бросает кролик. Если честно, Юнги эту идею уже обдумал. — Ну, что ж, во-первых, нам нужно было выяснить, какой именно тип песка тебе нужен. Есть вот кварцевый песок, коралловый, стеклянный, но лично я бы достал для тебя гипсовый. Да, это дорого, но, думаю, я бы определённо потратился на это. Он очень мягкий, чистый, белый песок с... Чонгук целует Юнги. И в его голове на несколько секунд всё затуманивается, потому что, боже, до него только сейчас дошло, как же чертовски давно он не целовался с Чонгуком - это буквально самый долгий промежуток между поцелуями за все пять лет, что они друг друга знают. — Я люблю тебя, Юнги, — выдыхает Чонгук, глядя на него большими мокрыми глазами. Кончик его носа ярко-розовый, как же это мило. Юнги прижимается поцелуем в ответ, обхватив лицо ладонями. — В следующий раз, когда тебе станет страшно, — шепчет он меж поцелуев. — Поговори со мной. Позволь мне помочь тебе. Чонгук отчаянно кивает. — Конечно, конечно, конечно. — Не пугай меня так ещё раз - прошу тебя. — Ни за что. Никогда. Ни за что, — со всей искренностью клянётся Чонгук, лицо его безумно серьёзное в этот момент. — Я люблю тебя, так тебя люблю, — отвечает Юнги, всё ещё не отнимая рук от чонгукова лица, в конечном счёте притягивая его к себе вновь для ещё одного поцелуя. — А теперь давай построим гнездо. Чонгук тут же с энтузиазмом подхватывает его идею. — Поверить не могу, ты столько всего накупил. Это гнездо будет дороже, чем кровать, на которой оно построено. — И меня абсолютнейше это не волнует, — заявляет Юнги, чмокая супруга в нос. — Ты ведь мой малыш. Чонгук вновь утыкается лицом в его шею, краснея. — Мне жаль, я... — Ну же, пойдём, — практически сразу же обрывает его Юнги, не желая, чтобы Чонгук за что-либо вообще извинялся. — Давай начнём. Я попытался закупить всё, что рекомендовали в купленной мною книжке. — Ты купил книгу? — Да, о беременностях гибридов. Так я и понял, что представляет собой гнездование. — Хён, ты тако-ой милый, — воркует Чонгук, захватывая его щёки и щипая их с широкой улыбкой на лице. Юнги просто не в силах объяснить, какое же облегчение и душевное тепло накрыло его с головой, стоило ему увидеть, как Чонгук вновь ему улыбается, так что он просто закрывает глаза, улыбаясь в ответ и полностью потакая кролику - в прочем, как и всегда.🐇
Всего-то через час Чонгук был буквально в своей версии рая. Юнги помог ему построить идеальнейшее гнездо для себя и их крольчонка. Мягкие одеяла покрывают буквально всю кровать, бортики представляет собой дюжина новых подушек, между которыми втиснуты несколько старых футболок Юнги, полных его тёплого, естественного аромата. Но что именно сделало гнездо поистине идеальным, так это шесть небольших плюшевых кроликов, коих тоже купил Юнги - увидев их, Чонгук подумал, что, может, тот купил их просто ради того, чтобы выглядеть милым, но когда Юнги вдруг из неоткуда достал ножницы и ленту, чонгуковы глаза тут же заполнили слёзы. Юнги отрезал три тоненьких пряди волос Чонгука, а затем - столько же собственных, и привязал их лентой вокруг игрушечных лап, и после аккуратно разложил их по периметру чонгукова гнезда в качестве завершающего штриха. Он едва успевает уложить последнего кролика у головы Чонгука, прежде чем гибрид обхватывает его руками и переворачивает так, чтобы в следующий момент улечься сверху на своего Юнги-хёна, целуя его со всем энтузиазмом и тоской, что скопилась за столько дней. Раньше они постоянно так делали - целовались, одевшись в пижамы и укрываясь в постели, - но с последнего раза прошло уже несколько недель и... Ладно. Как бы ни было Чонгуку грустно думать об упущенном времени, он более чем полон решимости полностью загладить свою вину перед таким любимым и преданным ему и его желаниям мужем. Даже смешно почти то, как быстро эффект гнезда поразил Чонгука, но, что ж, это не столь важно, ведь теперь, когда его милый супруг лежит в его гнезде, ему кажется, как бы было замечательно никогда больше его не покидать. Эх, почему же он так долго убегал от этого? Все те чувства, что не давали ему покоя прежде, этот страх, одиночество и непринятие себя и своих потребностей в один миг испарились, сменившись счастьем, чувствами комфорта и безопасности. И это всё благодаря Юнги, его Юнги-хёну, который сделал всё от него возможное, чтобы этого добиться - заставить Чонгука чувствовать себя комфортно, счастливо и, что самое главное, в безопасности. — Хён, ты скучал по мне? — спрашивает Чонгук, тёплым поцелуем прижимаясь к вечно холодным губам мужа. Юнги шустро кивает, затем начиная искать своими губами чонгуковы, отчего тот хихикает, после всё же вновь целуя старшего. Его хён всегда такой милый, когда так отчаянно в нём нуждается. — И я тоже по тебе скучал, хён, очень, — выдыхает Чонгук меж поцелуев. — Постоянно о тебе думал, каждую ночь. — Я ведь был здесь, малыш, — бормочет в ответ Юнги, слегка наклоняясь, чтобы помацать парня за хвост, слегка одёргивая. — Ты мог бы просто повернуться ко мне. — Могу я загладить свою вину? — вдруг начинает кролик, глядя на него неотрывно. — Чт- Нет, что ты, ничего не нужно, — успокаивает Юнги, чмокая его, ладонью поглаживая подбородок. — А я хочу, — едва слышно скулит Чонгук, тесно прижимаясь к бёдрам Юнги. Юнги отрывается от чужих губ, глядя на Чонгука с возбуждённым интересом. — И как же ты собираешь это сделать? — спрашивает Юнги, изогнув бровь. Чонгук не прекращает выводить круги бёдрами, причём так медленно, старательно, Юнги знает, тому нравится чувствовать, как быстро Юнги под ним твердеет. — Не хочу раскрывать секретов, но точно с твоим членом во рту, — бодро лепечет Чонгук, чьи кроличьи уши взволнованно приподнимаются от одной лишь мысли об этом. Прошло уже достаточно много времени с тех пор, как член Юнги был в... да хоть где-то, что уж говорить о чонгуковом рте, поэтому сейчас он невольно делает глубокий, прерывистый вдох, на что Чонгук реагирует ужасно довольной улыбкой. Его руки же в этот момент уже сами собой стягивают пижамные штаны и боксеры Юнги вниз, после чего Чонгук чуть отползает назад, устраиваясь между чужих бёдер. Он берёт хёнов член, уже истекающий преэякулятом в предвкушении, обеими руками, и Юнги уже на это реагирует, откидывая голову на подушку и громко - и чертовски драматично, - выстанывая. — Ведёшь себя так, будто уже годы прошли! — возмущается Чонгук, пыхтя. — А прошло всего несколько недель, м? — Девятнадцать дней, — сообщает Юнги. — Девятнадцать дней. И по двадцать четыре часа в каждом... — Ой, да ладно, ты проспал треть этого времени, — спорит кролик, параллельно с этим надрачивая уже полностью вставший член, распределяя смазку по всему стволу (о да, он весьма опытен в том, что касается многозадачности). — Окей, ладно. Девятнадцать дней по шестнадцать часов в день, ох, господи... и это очень, очень добр к тебе, потому как сплю по шесть с половиной часов максимум, ах... и даже так, всё ещё получается... — Боже, я вышел замуж за калькулятор, — с нежностью бормочет Чонгук, очарованный мужем, после чего прижимается сладким поцелуем к основанию члена. — ...Триста четыре часа, Чонгук-а, — кое-как выдавливает Юнги, запрокинув голову и тяжело дыша. — Хоть капельку бы сочувствия к своему старому хёну... — Ладно, — вдруг безо всякого сопротивления соглашается Чонгук. И в следующее мгновенье насаживается ртом на его член, заглатывая его целиком, ведь он как-никак человек слова. — Святое- блять, — выдыхает Юнги, всеми мыслями сосредоточившись только на влажном горячем рту супруга на нём. Чонгук приподнимает голову, языком обводя чувствительную головку, прежде чем вновь опуститься на член, с прикрытыми глазами тихо выстанывая вокруг от ощущений. Юнги, не в силах сопротивляться ощущениям, прикрывает глаза, широко раскрывая рот, когда Чонгук расслабляет горло, позволяя ему войти ещё глубже, и уже спустя пару движений резко втягивает воздух, чувствуя, как Чонгук хватает его за бёдра, ногтями впиваясь в кожу, а давление вокруг члена становится ещё сильнее, когда он проскальзывает в чонгуково горло. Он тянет руку вниз, зарываясь пальцами в чужую шевелюру, на что Чонгук, ни на секунду не отрываясь от своего дела, отцепляет чужую руку с волос, вместо этого укладывая её на уши, дабы Юнги хватался за основание кроличьих ушей, а не волосы. Юнги тянет его за уши, и, господь, последовавший сразу же вслед за этим чонгуков громкий стон выходит приглушённым, мокрым и таким похотливым, что его член невольно дёргается от этого звука. Он смотрит вниз - как раз в тот момент, когда Чонгук вновь поднимает на него взгляд. Одного лишь вида его супруга сейчас было уже слишком, слишком много. Юнги вновь оттягивает его за уши, на этот раз намереваясь отодвинуть его от себя, и Чонгук начинает недовольно скулить, когда его оторвали от члена, пытаясь вновь прильнуть к нему лицом. — Нет, не надо, я хочу.., — надувшись, лепечет Чонгук, после стряхивая с себя руки старшего и вновь обхватывая член губами. И вслед за этим удовлетворённо мыча. Юнги откидывается назад, чувствуя, как бешено колотится сердце, а позвоночник вообще будто желе по телу растёкся, когда он отпускает всё и просто позволяет Чонгуку делать всё, что заблагорассудится. Собственная хватка на чужих ушах слабеет, когда кролик поднимает голову и старательно прикладывает усилия, дабы вобрать Юнги в себя ещё больше, языком прижимаясь к стволу и расслабляя горло. — Блять, — сквозь зубы выдыхает Юнги, случайно вскидывая бёдра от этих ощущений. Чонгук давится вокруг него от столь неожиданного движения, сжимая горло, и от ощущений горячего, влажного давления вокруг головки, Юнги дрожащими пальцами вцепляется в чонгуковы волосы, после безо всякого предупреждения толкаясь в него и кончая. Чонгук судорожно сглатывает, горлом чувствуя член, после чего Юнги всё же окончательно отрывает его от себя, дабы хоть как-то сохранить рассудок. Чонгук отпускает его с довольным вздохом. Он оглядывается на Юнги с сияющей на губах улыбкой, тыльной стороной ладони вытирая рот. И ему совершенно всё равно, что Юнги сейчас смотрит на него, как на человека, который чуть не захлебнулся - он шумно дышит, грудь часто вздымается, жадно вдыхая кислород. Он ползёт вверх по кровати, останавливаясь лишь тогда, когда нависает над мужем, и прижимается губами к его, целуя его. — Прости за триста четыре часа, ёбо, — мурчит Чонгук хриплым голосом, прежде чем скользнуть языком в чужой рот. Юнги обхватывает его руками, ладонями прижимаясь к пояснице. Он удерживает его на месте, жадно целуя, прежде чем скользнуть одной рукой ниже, пальцами пробегаясь мимо счастливо подёргивающегося хвостика и ныряя под пояс пижамных шорт. Кажется, Чонгук совсем в постель не ложится в нижнем белье. Чонгук мяукает ему в рот, когда Юнги одним движением входит в него сразу двумя пальцами. Меж ягодиц так скользко, так влажно - Чонгук уже более чем достаточно мокрый, чтобы войти в него, но всё же, Юнги знает, внезапная растяжка довольно жжётся. И обычно Чонгуку такое очень нравится. Юнги прикусывает чужую нижнюю губу, слегка оттягивая, пока Чонгук не отстраняется, после прижимаясь к щеке и обдавая горячим дыханием кожу. — Юнги, — выдыхает он, беспорядочно дёргая бёдрами всякий раз, когда Юнги входил в него пальцами. Член его уже встал, теперь зажатый меж животами, всё ещё спрятанный за тканью шорт, и отчаянно требующий внимания. — Да? — невнятно тянет Юнги. — Хочу кончить... — Хмм, — невозмутимо мычит он, словно размышляя над ответом. — Юнги, — уже хнычет Чонгук. — Если бы ты не был беременным, — бормочет Юнги, поднимая голову и теперь пристально глядя на него потемневшими глазами. — Знаешь, что я действительно хотел бы с тобой сделать, так это обхватить твои маленькие кроличьи ушки и, оттягивая их назад, как следует тебя отшлёпать. И я бы ни на секунду не останавливался, всё шлёпая и шлёпая, пока твоя задница вся не раскраснелась бы. Чонгук скулит, глядя на Юнги остекленевшими глазами и сияя распухшими губами. Юнги всё вводит и выводит пальцы, ещё не готовый дать ему то чувство удовлетворения, которое он так ищет. — Ты подвергаешь риску своё здоровье, Чонгук-а, — смягчив голос, говорит Юнги. — И не только своё, помнишь, здоровье ребёнка тоже. Если бы я не был так рад твоему возвращению, что ты согласился на гнездо и что теперь в нём ты чувствуешь себя в безопасности, я бы сейчас был чертовски взбешён. Ты ведь понимаешь это, да? — Да, хён, — шепчет Чонгук своим самым тихим, самым хрупким голосом, не отрывая взгляда от Юнги. — И ведь ты бы всё равно не стал со мной говорить об этом, если бы я сам этого не понял, не так ли? — Мне жаль, хён. — Ничего от меня не скрывай, Чонгук-а. Мне это не нравится. — Я... Прости, хён. Я был напуган. — Я тоже, крольчонок. Мне было чертовски страшно. Чонгук в ответ лишь кивает, прикусив губу. Юнги вытаскивает пальцы и, обхватив его за бёдра, меняет положение так, пока Чонгук не оказывается под ним; Юнги ложится на него, позволив части своего веса давить на кролика - это всегда успокаивало Чонгука. — Я всегда буду рядом, — обещает Юнги. Взгляд его спокойный, целиком и полностью заслуживающий доверия. Он со всей нежностью прижимается губами к обеим щекам Чонгука, оставляя на них мягкие поцелуи. — Рядом с тобой, рядом с ребёнком, — он скользит рукой под футболку, большим пальцем проводя вверх-вниз по чонгукову пупку. Чонгук и сам не знает почему, но это крохотное прикосновение было таким интимным - таким бескорыстным и успокаивающим, драгоценным, - отчего, прежде чем он успевает себя остановить, он чувствует, как слезинки скатываются по щекам. Он шустро вытирает их, и Юнги вновь затягивает его в поцелуй, глубже вжимая в подушки. Юнги не отрывает губ, когда Чонгук вдруг берёт его за руку и тянет обратно под пояс шорт, раздвигая свои колени, когда старший отстраняется и ложится рядом. Сначала уделяя всё внимание совсем истосковавшемуся по прикосновениям чонгукову члену - неторопливо оглаживая его, в то время как они целуются, на что Чонгук отзывается довольным стоном, - затем он скользит дальше, подушечками пальцев оглаживая судорожно сжимающуюся и изливающуюся смазкой дырочку, прежде чем погрузиться двумя пальцами внутрь. В этот раз однако он не игнорирует простату - напротив, - умело потирая её, в то время как Чонгук сладко хнычет, то и дело подрагивая рядом с ним. В какой-то момент он поворачивает голову, глядя Юнги прямо в глаза, и тихо спрашивает, можно ли ему коснуться себя, и, дождавшись утвердительного кивка в ответ, ни секунды не медля, он просовывает руку себе в шорты и обхватывает член со стоном, полным облегчения. Спустя минуту-две он кончает. Чмокнув его в висок, Юнги даёт ему какое-то время, чтобы отдышаться, прежде чем усесться на кровати и потянуть Чонгука за собой. — Вставай, зайка, — говорит он. — Нужно принять душ. На что Чонгук тут же дуется. — Я не хочу вылезать из гнезда. — Пять минут. Чонгук несогласно качает головой... — Три. ...И ещё раз. — Но нужно ведь переодеться. — Не. Вылезу. Из. Гнезда. Юнги вздыхает, предпринимая ещё одну попытку. — Мы можем взять с собой что-нибудь из гнезда. На сей раз кроличьи уши заинтересованно приподнимаются. Чонгук шустро осматривает гнездо, после заявляя: — Тогда я возьму кролика, — и чистой рукой подцепляет плюшевую игрушку, прижимая её к груди. Словами не описать, какое облегчение почувствовал Юнги, что уловка сработала. Чонгук предупреждал его о всевозможных подводных камнях зависимости от гнезда, но Юнги был более чем полон решимости преодолеть это. Уже одним только этим вечером его муж в тысячи тысяч раз счастливее, чем накануне. Кое-как выбравшись из гнезда из кучи одеял да подушек, они плетутся в ванную. Как можно быстрее приняв душ, почистив зубы, почистив чонгуковы уши и надев чистые пижамы, уже спустя десять минут они забрались обратно в постель и лежали в объятиях, наслаждаясь друг другом. Спустя пару мгновений, скрестив руки на широкой груди старшего и положив на его плечо голову, Чонгук говорит: — Я знаю, все вокруг говорят, что любят своих мужей и всё такое, но, правда, я не думаю, что кто-то из них любит кого-то так сильно, как люблю тебя я, ёбо. Юнги обвивает его руками, прижимая к себе. — Наш малыш такой счастливчик, — шепчет Чонгук. Он нежно сжимает его в объятиях, после отвечая: — Как и я, ведь сейчас я с тобой. И даже в темноте комнаты видно, как Чонгук улыбается в ответ, после приподнимая голову и целуя Юнги - по одному разу на каждую щеку.