***
Она была прекрасна в белоснежном подвенечном платье. Щедро расшитое бисером, с множеством ажура и вышивки по лёгкому, словно пух, подолу. Множество подъюбников, жёсткий корсет, затягивающий тонкую талию и открывающий хрупкие плечи. Невероятно красивое. — Дальше. — без интереса бросила Донна, лишь кинув взгляд в огромное зеркало перед подиумом. — Н-но, госпожа… — неловко прошептала консультантка, смотря на нее огромными глазами, — Вы выглядите великолепно… — Тебе нужно повторить? — осведомился Реборн. Девушка испуганно дёрнула плечами и, тихо извиняясь, шарахнулась за остальными выбранными вариантами платьев. А их было достаточно. Бывший репетитор смотрел на стоящую на подиуме в великолепном платье Тсунаеши, сейчас плавно ведущую по тонкой ткани рукой. Смотрел и не мог спрятать все разъедающие его чувства. — Тебе не нравится? — чопорным и напряженным тоном спросил киллер, медленно обводя взглядом острые ключицы. — Слишком богато. — доверительно сообщила Десятая, спокойно встречая далекий от доброго взгляд, — Говоря об этом, я хотела бы более спокойную церемонию, без лишних затрат и вложений. Смените организатора. Уберите мишуру. А, и еще зал для церемонии нужно также сменить. — Всё уже заказано. — Неужели сложно поменять? — плоско усмехнулась девушка, поправляя низкую причёску и сквозь отражение в зеркале смотря на Реборна, — Подключи Хаято и отца, поработай сам. — Когда это я стал частью Вонголы? — Когда стал моим Внешним Советником. Реборн не ответил, а сама Савада продолжила рассматривать себя в зеркале. — Ты действительно хочешь за него замуж? — Какая разница? Реборн заскрежетал зубами. — Ты — Донна Вонгола, и вряд ли твоё несчастье хорошо отразится на Семье. — Диего хороший и красивый молодой человек. — она безразлично пожала тонкими плечами, — Мы с ним обсудили все нюансы нашей совместной жизни и оба пришли к обоюдному решению. Совместное появление на каждом требующем этого мероприятии, исполнение супружеского долга и относительная верность друг другу. В том смысле, — Савада обернулась с ухмылкой, — что не попадайся и все будет как надо. — Продаёшься? — вмиг оказываясь рядом, в губы шипит дражайший репетитор. И смотрит так, словно она ему что-то должна. — Для начала следи за собой и своим поведением. — в ответ точно также цедит она и, разворачиваясь подхватывает его шляпу, сбрасывая ее на диванчик, — А теперь будь хорошим человеком — посиди ещё пару минут, думаю, я выбрала платье.***
Он не клялся ей в верности и не говорил слова о вечной любви. Он не обещал долгую совместную жизнь и безграничное счастье со смертью в один день. Он лишь показал ей, какого это — падать с только обретенного пьедестала и разбиваться на маленькие кусочки. — Смирись, Савада, но это взрослые отношения. — сухо сообщает он после совместной ночи и спокойно кидает ей в руки снятую им же футболку, — Не думай, что с этого момента изменится хоть что-то. На следующий день действительно ничего не меняется. В его объятиях снова Бьянки, следом — Агата и Катрин, через неделю — Мариана. Все также женщины в его кровати меняются как одноразовые перчатки. Тсунаеши провожает его ровную спину взглядом, обводит шею с красочным засосом над самым воротником, закрывает глаза, а на следующий день улетает из Японии прямым рейсом в Италию. Так из пепла боли и унижения рождается Донна Вонгола.***
— Билеты должны были разослать с расчётом на одного человека с его партнёром. Но учитывая, что ты состоишь в отношениях с Бьянки, я решила не тратить бумагу и лишний раз мозолить курьеру глаза этим цветастым великолепием. Но вот Бьякурану и Юни стоит отправить два приглашения. Хотя это тоже очень затратно. Реборн до хруста сжимает в руки конверт с приглашением на свадьбу в витиеватой рамочке и переводит взгляд на Саваду. Говоря все это, она даже не оторвала глаз от бумаг лежащий перед ней. Её кабинет был закрыт, поэтому он пришёл в личную комнату, где Тсунаеши сидела с очередными документами. Вся такая домашняя, с собранными в пучок волосами, в теплом домашнем костюме и очках. И совершенно точно уже далёкая. Для него. Глаза мозолит подвенечное платье на манекене в углу. Реборн подавляет в себе желание прострелить в нем пару дырок и прожечь сигаретой фату, но сдерживается. С трудом. — С чего ты так решила? Для этого Савада даже вскидывает голову и он видит, как она недоуменно выгибает бровь. — Она сама попросила это. — в это время Тсунаеши встаёт, убирает документы на прикроватную тумбу и снова смотрит на репетитора, — Говоря об этом, Диего просил… Диего. Диего. Диего. Чёртово имя. Реборн дёргает ее за руку на себя, прижимается к губам с отчаянной, злой решимостью и стонет от переполняющих его эмоций. Гнев и ярость. Ненависть и любовь. Надежда и отчаяние. Пытается донести до чертовой девчонки все это и понимает, что виноват во всем происходящем, - в том числе и в обливающемся кровью сердце, - он сам. И Савада послушно открывает рот навстречу напористому языку, отвечает с той же страстью на поцелуй и рукой накрывает чужой пах через жёсткую ткань брюк. Хмыкает, ловя губами томный стон и тут же отстраняет от себя, усмехается - ожидаемо горько и еще более ожидаемо зло. — Смирись, Реборн.***
— Примите мои соболезнования, Донна. Жених Савады Тсунаеши погиб от пущенной в висок пули во время брачной церемонии — не успел сказать то самое судьбоносное «да», как упал прямо на подол платья своей невесты. На глазах сотни людей будущий и так и не состоявшийся муж Донны Вонголы ушёл в иной мир, так и не став судьбой Дечимо. Слушая потом отчёты о странной пуле, которая не поддаётся изучению, Савада зло и почти обреченно смеётся от того, насколько ожидаемо произошедшее. Леон, а ты все еще не подводишь своего хозяина. Хранители Десятой молча скорбят. Точнее, пытаются это делать; делать так, чтобы все поверили в искренность их чувств. Собственно, сама она делает тоже самое — черное платье, черная же вуаль, но безразличный взгляд за ней. — И какой в этом смысл? — шепчет она, оставаясь наедине с собственным кошмаром и благословением в одном лице. Реборн в темноте комнаты подкрадывается сзади, касается губами шеи и неожиданно мягко целует позвонок. И ухмыляется довольно, когда желанная и теперь уже точно единственная женщина в его жизни не отстраняется. — Считай, что наши отношения перешли на иной уровень, mon amour. Стали ещё более взрослыми.