Моя ненависть к тебе

— Микаса, Армин! — увидев на пороге лучших друзей, Эрен кинулся им на встречу. — Эрен, почему тебя не было в школе?! — затребовала ответ сестра вместо приветствия. — Нам срочно надо поговорить. Мне нужно за столько извиниться! — Успеешь, Эрен, лучше ответь, почему ты не пришёл? Сегодня была геометрия. Контрольная на носу, — заговорил Армин не менее обвиняющим тоном. — Я заболел, — коротко ответил подросток, впуская друзей в дом. Гости прошли внутрь, сворачивая на кухню. Эрен тут же начал суетиться, приготавливая им жасминовый чай. Он долго репетировал, с чего начнет разговор с Микасой, но стоило ее увидеть, как всё вылетело из головы. — Что с тобой случилось, Эрен? Оставила тебя на два дня, и ты выглядишь, как будто не спал семьдесят два часа подряд. Эрен усмехнулся от того, насколько это близко к правде. Действительно, тех четырех часов, что он провёл во сне в доме Аккерманов, было катастрофически мало его организму. И вторая бессонная ночь дала о себе знать усилившимися тенями под глазами, красными белками и воспаленными веками. Он едва передвигался, о какой школе могла идти речь? Заварив чай и поставив две ароматные чашки перед друзьями, Эрен грузно упал на стул напротив. Сам от напитка он воздержался, боясь, что кофе или чай точно не пойдут ему на пользу. — Я почему-то не могу спать. Я поспал вчера чуть-чуть. Пока ждал тебя, Микаса. А потом, стоило мне прийти сюда и всё, я ничего не могу. — Какой ужас, Эрен. Леви рассказал мне про твои проблемы со сном и здоровьем. Нам надо было встретиться еще вчера, но ты меня не дождался… «Не дождался, а как же» — усмехнулся про себя парень, но промолчал. — Тебе необходимо записаться к неврологу, — дал совет Армин, отпивая из чашки. — Соглашусь, это не шутки, — подтвердила девушка. — Да-да, бессонница может быть одним из симптомов развивающейся депрессии, биполярного расстройства, шизофрении… — Хорошо, Армин, я понял тебя. Моя проблема не в развивающейся депрессии. Просто… — Эрен перевел изможденный взгляд с Армина на девушку, — Микаса, просто скажи, что прощаешь и больше не будешь игнорировать мои звонки. Мне жаль, что я испортил тот вечер. Безумно жаль. Просто нет слов, чтобы передать, как я сожалею. — Эрен, я ни за что не поверю, что такие глупости стали причиной того, что ты вообще не можешь спать. Это бред. Конечно, я прощаю тебя. Сейчас на первом месте твоё здоровье. — Спасибо, — Эрен облегченно вздохнул и упал лицом на стол — Я думал, ты будешь век злиться на меня. — Ну вообще-то ты вел себя, как полный придурок, этого не отменить. — Да уж, — поддакнул Армин. — Армин, хоть раз будь на моей стороне, — возмутился больной и снова поднял красные глаза на ребят. Он почесал голову, тяжело зевнул, но тут же легонько улыбнулся, отмечая на Микасе привычный красный шарф, подаренный ей им еще в детстве. Какие бы перипетии не ждали семью Йегеров, эта вещь всегда будет символом их особой связи. Брат и сестра, лучшие друзья и просто люди, чьи души вошли в симбиоз друг с другом. С шарфа взгляд скользнул по фиолетовому свитеру крупной вязки и переместился на белые тонкие пальцы, сжимающие теплую чашку. И тут же Йегер вспомнил еще одного человека, который мог быть Микасе Аккерман так же сильно близок, как он сам. Человек с такими же бледными пальцами, только холодными на ощупь. Внутри уже привычно кольнуло. — Значит, Леви растрепал про мои проблемы с засыпанием? — Да, Эрен. И нас с Армином это очень сильно беспокоит. Следующими, кто об этом узнают, будут твои родители, если ты не возьмешь ситуацию в руки. — А что еще он говорил? — Очень настоятельно просил, чтобы я сегодня сама зашла к тебе и позволила объясниться. Эрен недовольно поморщился тому, что Леви всё-таки сдержал своё обещание. И вместе с этим он поведал Микасе о его бессоннице. Он говорит с ней об Эрене. Запоминает детали о нем, хотя мог и не болтать про сон. Такие мелочи зачастую даже не ставишь во внимание, когда они не касаются тебя или близких тебе людей. Тогда к чему эта дурацкая забота? — А как именно он сказал про меня? — Сказал что? Армин, следя за разговором друзей, время от времени строил какое-то странное выражение лица, будто ему не давали покоя некие мысли, озвучить которые он не мог себе позволить. Эрену всё было невдомёк, что у того на уме, но и прерываться он тоже не хотел, будучи поглощенный желанием выведать дословно, что Леви говорил о нем. Теряясь в догадках, Йегер даже предположил, что, когда они с Арлертом останутся наедине, его ждет лекция о том, как сильно он расслабился по геометрии. Но подросток и тут был не уверен. Уж очень особенная эмоция отметила юное бледное лицо блондина. Она больше походила на неприятное озарение. А впрочем, Эрен займется этим потом. Сейчас на первом месте другое. — Ну, про меня? Еще что-нибудь, может? И почему его вообще волнует, высыпаюсь я или нет? — Это заволнует любого взрослого при первом взгляде на тебя. Из тебя будто выкачали жизнь, Эрен. И глаза странно бегают, точно в преддверии лихорадки. Я очень о тебе беспокоюсь и уже сто раз пожалела, что вовсе устроила тот ужин, ведь с него всё началось. И твоя рука… Лучше бы мы пособирали пазл у тебя в комнате или еще что-то. — Микаса, ты ни в чем не виновата, я правда был мерзок. Мне безумно стыдно и перед тобой и перед… Леви. — Да, конечно, я понимаю. Это опять моя привычка включать мамочку и винить в твоих проблемах себя, — Микаса вздохнула, страдальчески взглянув на Эрена. В её темных глазах хорошо читалось, что имей она возможность, то с удовольствием забрала бы всю боль Эрена на себя, лишь бы тот стал бодр и весел, как прежде. Его милая сестра опять в своем репертуаре. — А что еще он про меня говорил? — Да что ты заладил одно и то же, Эрен? — наконец встрял Армин. В его жестах и мимике угадывалось отчаянное желание посредством силы мысли что-то ему передать. Но Эрен не обладал телекинезом, непонимающе подняв яркие брови. — Армин, ты какой-то странный сегодня… — сделала наблюдение Микаса, так и оставив вопрос брата висеть в воздухе. В ответ на это, Армин неожиданно забрал вектор разговора себе, сменяя тему на подробности дел геометрии. Эрен с мучениями выслушивал, как тот принялся красноречиво проезжаться по нему, виня в безответственности и утрате интереса к учебе в целом. Как и Микаса, выразил свое волнение о его здоровье не только физическом, но и душевном. Затем плавно перешел к советам против бессонницы, приплетя сюда рекомендации по занятиям йогой и приему феназепама. Но даже вылив на свет всё это, парень не избавился от странной мысли, содержащейся на дне его взгляда, которая ждала часа, когда парни останутся наедине. Они перешли в гостиную, не такую просторную и богато обставленную, как в доме Аккерманов, но очень даже уютную. Диван здесь, хоть и не представлял из себя шедевр дизайнерской мысли, был гораздо удобнее. Поэтому хозяин с удовольствием развалился на нем, унимая ломоту в костях, в то время как ребята расположились на полу, включая приставку. Пока Микаса и Армин были заняты прохождением сложного уровня, Эрен лениво перебирал черные прямые волосы сестры. Они мягко струились сквозь его пальцы, словно нефть. На их фоне его загорелая рука казалась светлее, создавая контраст цвета. Йегер прикрыл глаза, сосредоточившись на ощущениях. Он переместился к макушке, мягко почёсывая её. Сознание Эрена плавилось, унося его глубоко в толщу образов ярких и не очень. Тихие голоса проникали к нему вместе со звуками игры, вплетаясь в короткие размытые картинки. Пальцы продолжали лениво гулять у корней чужих волос, перебирая их и лаская, и подросток упустил момент, когда те из длинных превратились в… короткие. — Эрен, что ты делаешь? — Трогаю ваши волосы… — Зачем? — Они мне нравятся. Мужчина хмыкнул в ответ на признание и устало прикрыл глаза, слегка откидывая голову. — И долго ты будешь этим заниматься? — Вечно… Разве вам неприятно? — Приятно… Неожиданно через тело подростка, словно стрела, прошел непонятный импульс, заставив его вскочить и разинуть воспаленные глаза, как после кошмара. Две головы в один миг обернулись, вперив в него испуганные глаза. — Эрен, что случилось? Ты вроде как заснул, — Микаса подалась ему навстречу, прижимаясь губами к его горячему лбу, проверяя температуру. — Мы старались вести себя тихо. Тебе приснился кошмар? — Нет, совсем нет… Сколько времени? — маниакально спросил Эрен, мягко отталкивая сестру. — Без десяти четыре, — ответил Армин нахмурившись. — О, боже… Я… мне… Микаса! — Что? Что?! — девушка снова приблизилась, беря его лицо в ладони и не понимая, чем вызвано состояние брата. — У него паническая атака! — вскрикнул Армин, вслед за подругой вскакивая на диван, — Эрен, дыши, давай, раз-два! Голова Йегера закружилась, а воздуха действительно стало не хватать. Эрен, как человек несведущий в медицине, вообще не верил в существование панических атак, однако сердце колотилось, словно готово было выпрыгнуть из груди и окончить свой набат на полу. От мельтешащих перед взором испуганных физиономий друзей ему только сильнее сдавливало грудь. — Да, черт, слезьте с меня! — взмолился он из последних сил, кое-как восстанавливая дыхание. — Я звоню отцу! — бескомпромиссно заявила Микаса. — Нет! Мне нужно… Микаса, пойдем к тебе? — решительно попросил больной. — Как скажешь, — девушка тут же подскочила, готовая исполнить любой его каприз и, подхватив под руку, поставила на ноги, после чего потащила к лестнице, ведущей на второй этаж. — Нет, я имел в виду не твою старую комнату. Пошли к тебе домой? — Йегер схватил сестру за плечи, тревожно уставился на нее и слегка потряс. Девушка непонимающе бегала глазами по его лицу, силясь наконец понять, в чем его гребаная проблема. Она мягко убрала его руки с плеч и взяла ладони в свои, потирая их и согревая. — Зачем же мы пойдем туда, Эрен? Твои родители скоро вернутся. Да и ты болен… И только Армин не задавал вопросов. Он единственный, кто в этом доме понимал больше всех. Даже больше, чем сам Эрен. Юноша стоял, нервно заламывая руки, представляя из себя сосредоточие раздражения вперемешку с волнением и страхом, и всё это каким-то образом складывалось в выражение особого знания на его лице, которое Йегер уже видел сегодня. Но Микаса, в отличие от брата, была гораздо менее проницательна, чтобы прочитать такую редкую эмоцию Арлерта. Что же у него случилось там, в его голове? — Ты права, я болен, — обреченно ответил Эрен и мягко её обнял, прижав к своей груди. — Болен. Когда с работы вернулись родители и пригласили ребят к столу, Эрен изо всех сил делал вид, что в порядке. Друзья, по его просьбе, неохотно подыгрывали ему, поднимая тему школы, как это бывало всегда. Карла хлопотала у плиты, Гриша следил за спортивным репортажем, а Эрен не мог выпустить из внимания телефон Микасы, лежащий справа. Он методично пропускал мимо ушей все вопросы матери о том, как прошел его день, заставляя отдуваться товарищей вместо себя. Те выполняли работу на пять с плюсом, с фальшивым упоением погружаясь в вымышленные школьные приключения Эрена сегодня утром. Бывало, когда родители уезжали раньше сына и не заставали его уход в школу. Один из таких дней пришелся на сегодня, благодаря чему Эрен благополучно скрыл от матери с отцом свой прогул. Наконец подросток поддался порыву, и телефон Микасы медленно сполз со стола к нему на колени. Введя нехитрый четырехзначный пароль, он нажал заветную иконку «контакты». Имя Леви шло в комплекте с красным сердечком, из-за чего Эрен скривился. «Надо же, как мило!» — едко подумал парень. Несколько раз пробежавшись по номеру опекуна сестры, он запомнил его навсегда, и вернул гаджет на прежнее место. — Я сейчас, — объявил Эрен и вышел из-за стола, скрывшись в гостиной. Там он облокотился о стену, борясь с резким головокружением, а затем достал из кармана уже свой телефон, вбивая в него по памяти номер. Ему нужно отправить сообщение. Он сделает это тихо, что об этом никто никогда не узнает, кроме них двоих. Но зачем? Не будет ли это лишним? Разумеется будет. Лишним будет сообщение даже самого нейтрального содержания. Как бы там ни было, они не настолько близки, да и вряд ли станут. Тогда зачем? Зачем? Зачем? Зачем? «Чтобы он не считал меня вруном. Я ведь обещал, что приду в четыре и не пришел. Уже поздно. Но я должен хоть как-то оправдаться». Другая часть Эрена кричала, что он поступает, как полный тупица. Леви ведь только рад его отсутствию. К тому же, какая разница? Зачем ему оправдываться или извиняться? Эрен уже упал в его глазах ниже некуда. «Вот именно. Тогда мне тем более нечего терять, если напишу» — спорил он сам с собой. Пальцы замелькали по клавиатуре, печатая сообщение: «Извините, что не пришел, как обещал. Микаса не пустила». Нет, подробность с Микасой стоит удалить. Что она ему, мамочка? Он уже достаточно самостоятельный, чтобы самому принимать решения. Парень стер последние три слова и нажал «отправить». И вместе с сообщением улетело и его сердце. — Эрен, что ты тут стоишь? — Ох, Микаса! — он вздрогнул от испуга и выронил телефон из рук. Хорошо, что экраном вниз. — Да так, отвлекся на уведомление из игры, — соврал Йегер, поднимая гаджет. — Я собираюсь домой, а то уже начинает темнеть. Эрен вдруг встрепенулся. — Отлично, ой, то есть, я хотел сказать — хорошо. Мы с Армином проводим тебя! — Нет, я дойду сама. Ты сейчас не в той форме, чтобы выходить из дома. — Но там опасно! — С каких пор семь вечера — опасное время? Я возвращаюсь с тренировки в десятом часу, так что всё в порядке. — Но… Эрен вел себя до безобразия странно, а когда к нему подошел и встал рядом не менее странный Армин, Микаса только закатила глаза. — Вы, ребята, сегодня стоите друг друга. Армин, думаю, тебе лучше остаться с ночевкой здесь и проследить, чтобы Эрен хорошенько выспался. Мне так будет намного спокойнее, — дала девушка рекомендацию. — Да, я как раз собирался напроситься… — заговорил блондин, но хозяин не дал ему закончить. — Почему бы тебе самой не остаться? — Я бы с радостью, но я обещала Леви, что проведу вечер с ним. В последнее время я просто зашиваюсь и прихожу домой только ночевать. И не надо так смотреть на меня. Телефон в кармане Эрена завибрировал, давая знать о пришедшем сообщении. В момент всё его внимание устремилось прочь от Микасы совсем в другое русло. Он извлек устройство со скоростью света и вперился в экран. «Кто это?» — Блять. — Эрен, и хватит сквернословить. Эта твоя дурацкая привычка никому не нравится. Всё, я ухожу. И прошу, береги себя. Поспи. Ради меня. Не успел Эрен сдвинуться с места или даже произнести слова прощания, как сестра быстро поцеловала его в щеку, затем обняла Армина и исчезла в коридоре, выходя прочь. Эрен продолжал изучать дисплей телефона с коротким сообщением от Леви, а Армин просто молчал. Так же в тишине они поднялись наверх, и зашли в комнату к Эрену. Йегер открыл шкаф и извлек из него здоровенный матрас, который они с матерью уже окрестили «матрас Армина». Гость, следя как хозяин привычно готовит для него постель, несчастно вздохнул. — Ну говори уже, черт бы тебя побрал, Арлерт! — не выдержал первым Эрен, кинув в друга горячий неповторимый взгляд. В этом взгляде был весь он — его настоящий характер и глубинная суть. С таким выражением лица он притаскивал двойки по словесности и литературе, и с таким же взглядом лез в драку с Жаном Кирштайном. Теперь это было адресовано Армину, и тот мысленно приготовился к полету из окна. — Эрен, ты хоть понимаешь, во что ввязываешься? Ты отдаешь себе отчет? — Блять, о чём ты?! — в сердцах воскликнул юноша, даже не пытаясь ограничивать себя в выражениях и неадекватных поведенческих реакциях. — Ты знаешь. Разделавшись с постелью гостя, он прямо с пола ногами запрыгнул на кровать, опасно возвышаясь над хрупким блондином. Щеки предполагаемой жертвы раскраснелись от бушующего в крови адреналина, но он готовился к этому разговору уже два часа. Самый робкий парень на свете был готов к сражению. Он тоже злился. Но Эрен лишь ответил: — Нет, не знаю, расскажи мне! — Эрен подошел ближе, толкнув собеседника ногой в бок, отчего тот принял горизонтальное положение, ложась на кровать. — Давай, Армин! — Хватит прикидываться. Ты думаешь, если сейчас будешь играться со мной в полного придурка, то это что-то изменит внутри тебя? Йегер наступил ногой своей жертве на грудь, надавливая, в пределах разумного, конечно же. — Говори, что хочешь сказать и хватит ебать мне мозг! — Сам скажи мне! Себе хотя бы в этом признайся! Ты с ума по нему сошёл, поэтому не можешь спать! Эрен убрал ногу и упал на колени. А затем спрятал лицо в ладонях. Эрен сгорал. Просто сгорал и ненавидел себя, Армина, Леви и весь мир. Ему хотелось совершить преступление, теракт, уничтожить что-нибудь прекрасное. Ему казалось, что только разрушение могло исцелить его. Не будь здесь Армина, он бы кинулся ломать игрушки и рвать тетради. Но вряд ли его гость простил бы ему такое. Только это и удерживало его на месте. — Армин! Армин, блять! Повтори это еще раз, гребаный мудак! — Эрен Йегер, еще одно грязное словечко на весь дом из твоего рта, и мы с отцом отделаем тебя, клянусь! Ну сколько можно уже! Тебе шестнадцать лет! — Прости, мама! Карла ушла из-под двери, и, как только ее шаги совсем стихли, Эрен сполз с постели и упал на пол. Он вдруг захотел залезть под кровать, но понял, что уже слишком большой и не сможет вылезти обратно. Внутри него всё разбивалось на осколки, когда подросток обнаружил что-то влажное в уголках своих глаз. — Произнеси его имя, Армин… — прошептал он одними губами, внезапно теряя силы. Этот всплеск неконтролируемых эмоций, резкие движения и поднятый крик хоть и заняли совсем короткое время, но полностью истощили измученное бессонницей тело. — Леви. — так же тихо ответили ему. — Правда красивое?.. — Мне кажется «Энни» красивее звучит. Мне нравится Энни. — Да, ты рассказывал. — Твоя очередь. — Ты хочешь заставить меня заявить об этом вслух? Чего ради? — хрипло спросил Йегер, обнимая себя руками. — Хочешь отомстить мне за полеты из окна? Ты думаешь, я мало страдал эти дни? Я, ох, чёрт… Да я без него глаз не могу сомкнуть. — Эрен… — Я сегодня опять не усну. И завтра тоже, если он не впустит меня к себе. Зря ты остался здесь, — закончил он и блестящими огромными глазами посмотрел на одноклассника, который сидел, подобрав коленки и точно так же обхватывая себя, словно его отражение. Они находились в таком положении еще какое-то время. Блондину было ясно, что оставлять всё, как есть — нельзя. Его товарищ разрушался так скоро, что к концу недели его было не узнать. То, что с ним происходило — старо, как мир, и одновременно могло быть либо простым до безобразия, либо сложным до сумасшествия. С Эреном случился второй вариант. У этого парня всегда всё было сложно. Он с детства выбирал тернистые пути, бросая вызов самым невыполнимым задачам. Может быть, поэтому он и преуспел в физике, когда ничего не могло того предвещать. Эрен непредсказуем, непонятен, нетипичен. Но зациклиться на взрослом мужчине? Армин накрыл свой рот рукой. Даже в мыслях это звучало абсурдно и неправильно. Это то, что изначально обречено на трагедию. И парню было до боли жаль Эрена из-за того, через что ему предстоит пройти. — Он знает? — Думаю, да. — Что значит «думаю»? — Он подозревает, но не уверен наверняка. Хотя чёрт его разберет… Не важно. Ему глубоко плевать. — Невероятно, — прошептал Армин, неожиданно вскочив и принявшись наматывать круги по комнате. — Эрен, а как же твой план? Помнишь? Тот самый, который я назвал дурацким? Ведь ты так горел им, — с новой надеждой вопрошал он. — Я и сейчас не отказываюсь от него. Я всё так же страстно хочу вернуть Микасу. Быть может, будь она рядом, мне не было бы так дерьмово. — Конечно не было бы! Ведь останься она жить с вами, то нам не пришлось бы туда идти, и ты не встретил бы его. А теперь всё пропало! Друзья нужны для того, чтобы утешить в сложную минуту, но слова Армина не приносили Эрену облегчения. Они делали только хуже, больно врезаясь в сердце и заставляя ощущать себя ничтожеством, совершившим смертный грех. В конце концов, что он такого сделал? В чём провинился перед миром? От его чувств и навязчивых, нескончаемых мыслей о взрослом родственнике сестры плохо лишь ему одному. Так плохо, что хочется волосы драть на голове. Эрен зажмурился в попытке выключиться из реальности, пропасть хотя бы на несколько секунд, чтобы унять этот непрекращающийся белый шум в глазах, ушах, голове. Но стоило ему прикрыть веки, как перед ним опять возникал образ Леви. Леви. Он и ему не сделал плохо, если так подумать. Ну напился, ну разбил тарелку. Но разве Эрен причинил ему какое-то большое зло? Да, он собирался разрушить его репутацию и жизнь, но еще не успел. Не исполнил свой черный план. Хотя были пути и возможности гораздо проще и быстрее уничтожить этого мешающего человека. В тот вечер, когда он ужинал с родителями, и они занимались его раненой рукой, он ведь мог сказать правду, без зазрения совести поведав о том, как мужчина наблюдал, пока подросток перед ним истекал кровью и медленно лишался чувств. Не обязательно было о чём-то врать. Этого достаточно. Тогда бы, наверное, всё и закончилось. Но Эрен не стал. Да, его отношения с родителями тоже бы пострадали из-за новостей об алкогольной выходке, но оно определенно стоило того. Значит имели место еще причины. Одна из них: Эрену было жаль Леви. Когда искренне, полностью и без остатка ненавидишь человека, может ли быть его жаль? — Армин, ты вроде достаточно проницателен, чтобы понять, что мне, блять, больно от твоих слов, — произнес Эрен, следя за перемещающимся из стороны в сторону гостем, словно за маятником. — Я просто хочу донести, что я тебя не поддерживаю. Потому что моя поддержка только породит ложную надежду внутри тебя. Но надежды нет! Что ты хочешь? Как починить твой сон? Позвать его сюда? Или пойти к нему и во всем признаться? — Еще и признаваться не в чем… Я сам не знаю, что со мной. — Зато я знаю, что с тобой. Ты постоянно… ох… пос-то-ян-но говоришь о нем. Ты забыл все свои старые увлечения, забил на учебу. Даже сегодня, стоило нам завести разговор о чем-то, кроме Леви, как ты тут же потерял интерес. Ты не спишь. Вместо того, чтобы поесть, ковыряешь вилкой в тарелке. На тебе лица нет! Отныне любая твоя деятельность и мысли устремлены к нему. Даже этот твой план, хоть и несет ему вред… — Остановись, Армин. — Ничего из этого не выйдет. Ты думаешь, будешь с ним за ручку гулять? Он взрослый человек. Он мужчина. И он Леви. Самый безнадежный и проигрышный вариант для тебя. Он не придет сюда и не будет обниматься с тобой, собирая конструкторы «лего» или проверяя, как ты заучил доказательства теоремы, если ты вообще на это всё еще способен. — Я сам бы к нему пришел! — вымученно, дрожащим голосом заявил Эрен, ощущая, как его глаза подергиваются пеленой. — Не нужно! Не стоит позволять этому происходить с тобой. Мы можем просто списать это на гормоны и пресечь в зародыше, забыв, как страшный сон. Но если дать этому развитие, дело примет совсем другой оборот. Ведь, я слышал, оттуда не возвращаются. И что тогда скажут твои родители? А Микаса? В школе какие слухи поползут? Пожалуйста, прошу тебя, не разрушай свою жизнь ради того, кому ты не нужен! — Армин безжалостно метал ножи, понимая, что кроме него, запутавшегося друга некому спасать. — Помнишь наш разговор о Ханджи Зоэ на физике? Что я говорил? — Ты сказал тогда: «Взрослые, если они дружат с головой, не влюбляются в подростков». — Умница, Эрен. — О боже… — в отчаянии подросток укусил раненую руку, и в его глазах выступили слезы. Физическая боль работала, как лекарство. Но слишком слабое и короткодействующие. Ничто в сравнении с агонией, происходящей в душе. — Больше никогда не ходи к нему. Ради себя. Ради Микасы, ведь она этого не поймет. Под конец своей речи Армин сделался весь красный. Ему даже казалось, что у него поднялась температура. Никогда в жизни он не говорил так много слов за один вечер. Эрен посмотрел на свою больную ладонь, замечая, как через бинты проступали маленькие красные пятнышки, и соврал еле слышно: — Не пойду.