Осколки

Солнечный свет шёлковыми лентами ложился на поверхности. Первое, что почувствовал Кэйа — резкую боль, которая прошлась по всему телу. Особенно противно ныло в груди. Ужасная мигрень и головокружение, такие даже после самых бурных пьянок не наступают. Альберих хотел было осмотреться, но приподнявшись буквально на миллиметр ужасно пожалел об этом. Моментально боль с новой силой от шрама до конечностей разлилась по телу разрушительной волной. Всё, что он мог — немного повернуть голову. Постепенно приходя в себя, Кэйа, в силу своих возможностей, повторил попытку: слева находилась невысокая тумбочка, на которой стоял стакан воды и лежали бинты с ватой. Потихоньку юноша начал чувствовать запахи: едкий спирт в вперемешку со свежей кровью. Повернув голову в противоположную сторону, Альберих смог рассмотреть неясную, но знакомую, стоящую у окна, фигуру. — Роза? — тихо прохрипел тот. Девушка от неожиданности чуть вздрогнула. — Чёрт! Живой таки. Погоди-ка минутку, я сейчас остальных приведу. — Розария быстро зашагала к выходу и через пару секунд уже растворилась в массивных дверях, оставив Альбериха наедине с потоком мыслей. Кэйа молча уставился в потолок. Он помнил, как потерял сознание и что этому предшествовало достаточно чётко, но из-за взбалмошного состояния еле мог уловить хоть какие-то крупицы размышлений. Режущая боль от осколка перетягивала на себя все мысли. Дверь снова заскрипела. Вслед за Розарией в помещение буквально ввалились Джинн, Барбара и Альбедо. — Ах, господин Кэйа, как славно, что вы очнулись! — залепетала сестра магистра Ордо Фавониуса. — Ну слава Барбатосу! — Мисс Гунхильдр всплеснула руками. Мондштадтский алхимик лишь сдержано кивнул и бесцеремонно начал: — Как ты себя чувствуешь? — Хуже, чем крио слайм в июльскую жару… — Рад, что в такой ситуации ты пытаешься сохранять нотки оптимизма, но мне нужна конкретика. — Альбедо достал из кармана плаща небольшой блокнот и перо. — Бошка раскалывается, — тут Кэйа замялся, вспомнив, что в метре от него стоит действующий магистр, и добавлять сравнение с похмельем не стал. — Дышать тяжело, всё тело ужасно болит… Трудно сказать, где сильнее. — М-да. Очень информативно, — холодно заметила Розария. — По крайней мере, ты хоть в состоянии говорить. — Кстати о «говорить», — начала Джинн, — скажи, Кэйа, припоминаешь, что произошло до того, как ты отключился? — Да, помню, притом достаточно чётко… — В таком случаем, — Альбедо оторвал взгляд от своих записей и перевернул страницу, — поведаешь нам, что случилось? Альберих тихо прокашлялся и сиплым голосом начал свой трагичный рассказ:

***

Нежный запах сесилий был отчётливо уловим в свежем утреннем воздухе. Невысокие каблуки глухо постукивали о пологую дорогу, а за спиной молодого капитана в такт задорно позвякивал любимый одноручный меч. — Совсем скоро будем на месте. — Звонкий голос Герты оторвал кучку рыцарей от их будничных разговоров. Координатор Ордо Фавониса посмотрела на Кэйу. — Все слышали? Пошевеливайтесь! — скомандовал тот. — Чем раньше придём — тем быстрее закончим, и тем быстрее я вернусь в Долю Ангелов. — Последнюю часть капитан произнёс шёпотом. Уже через несколько минут путники были на месте и предстали перед массивными воротами подземелья. — Ну, и кто из вас, смельчаков, пойдёт первым? — Кэйа весело вскинул бровь. В ответ тишина. — Ладно, ладно, я понял. Вы, — он жестом указал на двух рыцарей-зевак, — будете стоять на страже у ворот, чтоб никто из посторонних сюда свой нос не совал. Вы же, — кивнул на остальную часть, — со мной пойдёте. Рыцари покорно поплелись вслед за Кэйей. Напевая что-то непринуждённое под нос, капитан, в обычной для себя манере, пытался скрыть настоящие эмоции. Не успела команда шагнуть за порог, как из подземелья повеяло мерзким холодком. Запах сырости с лёгким налётом гнилья больно ударил в нос. Казалось, на остальных сотоварищей такая атмосфера не слишком давила, но для Альбериха это стало сущим кошмаром. Едкая смесь страха и отвращения впивалась в кожу, ввинчивались в плоть и проедала кости. С каждым шагом, что эхом раздавался по просторной каменной комнате, беспокойство нарастало. По телу струйками стал стекать холодный пот, дыхание участилось, ещё чуть-чуть и у капитана начнётся аритмия. Но он шёл, упорно, хоть и недолго. В конце длинной «парадной» комнаты отряд наткнулся на развилку. Три прохода, каждый из которых мог привести к ловушке или тупику. — Как странно…помнится мне, здесь была иная планировка. — Кэйа задумчиво почесал подбородок. — Да-да, я точно знаю, что здесь всё было по-другому, — отозвался вояка из толпы. — Я и ещё несколько скаутов из гильдии были тут около недели назад. Подземелье действительно изменилось. — Что за чертовщина? Ох, во имя Барбатоса, не к добру всё это, — тихо произнёс Альберих, но решив не пугать остальных раньше времени решительно, на сколько позволяла ситуация, сделал шаг вперёд. — В таком случае, я пойду в тот, что посередине. Вы уж сами договоритесь кто куда отправится. — В одиночестве? — спросил один из рыцарей. — Именно. Не стоит недооценивать лучшего носителя крио глаза бога в Мондштадте. — Огласив свой выдуманный титул, с которым Эола явно бы не согласилась, Кэйа с опаской направился вглубь коридора. Именно оттуда большего всего веяло странной, словно проклятой, аурой. С каждым шагом освещения становилось всё меньше и меньше. Факела, горящие синим ледяным пламенем, и так были не очень щедро расставлены по всему подземелью, но вот тусклый свет и вовсе исчез. Всё больше и больше Альберих проклинал свою гордость, но ничего не оставалось, кроме как просто идти вперёд. Аккуратно ступая по холодному полу, прислушиваясь к каждому шороху, коридор казался бесконечно длинным, свет в конце тоннеля и не думал приближаться. В памяти начали всплывать яркие и столь тёплые воспоминания о «Доле ангелов», о греющем душу превосходном вине, о песнях бродячих бардов, что ручьями разливались по всей таверне и о прекрасном красноволосом бармене… Приятный экспириенс прервал мерзкий и до боли знакомый шёпот. Резко остановившись, Кэйа затаил дыхание и начал вслушиваться в неразборчивый говор: — Всё почти готово, хи-хи, скоро Монд познает всю мощь нашего гнева! Капитан кавалерии поначалу ничего не понял, но сообразил прижаться к стенке коридора, чтобы остаться незамеченным для явно недружелюбно настроенных собеседников, коими являлись маги бездны. Посреди огромной залы вокруг костра, над языками пламени которого витали неизвестные колдовские руны, восседали два колдуна крио и пиро стихий. Кэйа внимательно следил за происходящим, казалось, он даже не моргал. Огненный маг встал и направился к противоположной от него стене попутно оглядываясь по сторонам. — А не кажется ли тебе, — начал тот, — что запахло человечьим духом? После этих слов второй тоже насторожился и стал принюхиваться. — Не меня ли ищите, уродцы? Не став дожидаться своего обнаружения, Кэйа выскочил из-за угла, обнажив рыцарский клинок. Маги резко обернулись на шум. — А вот и человеческий гадёныш… Альберих уже успел замахнуться для атаки, но пиро маг успел телепортироваться, а крио отскочить в сторону. — Думаете, на мне сработают ваши идиотские трюки? Рассыпаясь серебряной пылью, вокруг Кэйи возникли мощные ледяные кристаллы. — Каков соперник, таковы и трюки! Момент, и огненный колдун очутился за спиной рыцаря. В свою очередь, снежный напарник выпустил очередь ледяных осколков. Успев среагировать, Альберих ловко увернулся от выстрелов, все они с характерным скрежетом разбились о каменный пол. Ещё секунда, и вокруг капитана кавалерии стали вздыматься стены огнива. Кэйа повернулся к пиро магу и, готовясь использовать глаз бога, усмехнулся: — Ха-ха, хоть бы придумали новые фо… Оглушающий крик страданий. По подбородку стекает алая кровь, из глотки вырывается тихий стон. Острая боль лезвием пронзает тело. Не дав рыцарю договорить, крио маг успел телепортироваться к Альбериху и со всей ярой ненавистью выпустил осколок прямо в грудь юноши. Перед глазами всё плывёт, отвратительный металлический вкус стекает по зубам. Согнувшись в три погибели, обессиленный Кэйа кряхтит и почти теряет сознание. — Теперь ты выглядишь не таким самоуверенным, Мондштадтское отродье! Эти слова были последней вещью, что удалось отчётливо слышать капитану кавалерии. Холодный пол, окровавленная рубашка и голоса других рыцарей… Всё это он помнил весьма смутно. Судя по всему, только заслышав подкрепление, которое, скорее всего, пришло на шум, маги бездны стали удирать со всех ног.

***

— Ну, а дальше вы знаете. — Подытожив рассказ, Кэйа попытался приподняться, о чём снова пожалел. — Вот оно как. — Альбедо подпёр подбородок кулаком. — Можно было догадаться, что к этому причастна бездна. — А что же теперь будет с господином Кэйей? — жалобно вопросила Барбара. — В лучшем случае ничего, — задумчиво ответил алхимик. — Звучит так себе, — отозвался виновник торжества. — Пока нужно лишь обрабатывать рану и соблюдать постельный режим, после этого рассказа, мне нужно посоветоваться с другими докторами и алхимиками. В любом случае стоит понаблюдать за твоим состоянием хотя бы несколько дней. Честно, я пока опасаюсь использовать на тебе какие-либо, кхм, «медикаменты». — Тогда вы не возражаете, если я вздремну? — Кэйа снова ощутил дикую слабость и уже в полудрёме старался уловить наставления Альбедо. — Конечно. — В знак одобрения Джинн кивнула. — Если что-то вдруг понадобиться — мы с Розарией всегда рядом! — добавила Барбара, украдкой поглядывая на стоящую рядом монахиню. — Ага. — тихо отозвалась Роза. Но Альберих их уже не слушал. Вновь отключившись, он молчал тяжело дыша. Остальные присутствующие потихоньку стали расходиться, присматривать за раненым оставили одну из сестёр собора. Так и закончился самый тревожный Мондштадтский день за последнее время.