***
Собираться и идти в школу в гордом одиночестве было непривычно и как-то грустно. Звук будильника разбудил обоих парней, но Арсений, в отличие от Антона смог только со стоном спрятать голову под подушку, чтобы не слышать эту противную мелодию. Это выглядело бы забавно со стороны, если бы только Антон не знал, как сейчас его парень страдает. Сделав заметку о том, что нужно зайти в аптеку после школы и купить что-то еще из лекарств и витаминов, так как мама сегодня придет поздно. В одиночестве было собираться сложнее, ведь некому было подсказывать места нахождения вещей. Да, несмотря на то, что квартира принадлежит Антону, он очень плохо запоминал и даже не знал, где были его вещи. В особенности те, которые он где-то бросил, а Арс их собрал и аккуратно где-то сложил. Обычно это играло ему на руку, ведь дома был порядок, а все вещи были в хорошем состоянии, но не сегодня, когда ему нужно собираться самостоятельно. Ощущение, что он — маленький ребенок, собирающийся в садик без помощи родителей. Синих колготок под джинсы только не хватает. Уйти просто так Шастун не мог и очень не хотел. Честно говоря, он вообще не хотел никуда идти, но должен. Склонившись над посапывающим телом, Антон оставил несколько поцелуев в губы, и добившись легкой улыбки на сухих губах, смог заставить себя уйти.***
Уже перед первым уроком Антон понял, насколько одиноко ему будет сидеть за их партой. Их парта, принадлежащая только им уже несколько месяцев. Уже по привычке никто из друзей даже не подумал посмотреть на место Арса, поэтому оно долго оставалось свободным. Честно признаться, Шаста это вполне устраивало. Оксана сидела с Сережей, и между ними, уже очевидно для многих, был роман. Это было очевидно и для Кристины, у которой была уже надежда на отношения с Матвиенко, который ранее показывал ей очевидные знаки внимания. Ира сидела, как раз таки с ней, а Дима с Катей. Однако за пять минут до урока и рядом с Антоном место перестало пустовать. Илья занял его, несмотря на то, что его привычное место оставалось свободным. Этот поступок был правда удивительным, но еще страннее было то, что Макаров не попытался даже завести разговор или хотя бы поздороваться. Он еще с осени стал отшельником, не попав ни в компанию Антона, ни в компанию Нурлана. Он общался с несколькими ребятами из параллели и класса, но по сути был один и можно сказать, что одинок. Честно говоря, его это вполне устраивало. В течение урока парни даже не смотрели в сторону друг друга, сосредоточенные на математике. Учителя активизировались, уделяя больше времени для заданий из ЕГЭ, нежели из учебника. Все темы, в целом, были пройдены, оставалось только все повторить и натренировать. Для Антона учеба стала важной частью жизни. Да, ему давались многие предметы с огромным трудом, но он правда старался и ценил каждую потраченную на него минуту Арса. Без него он бы не вылез из троек и не одумался. На перемене их молчание все-таки нарушилось, когда Илья попросил выйти в коридор. Это было ожидаемо, и Антон этого даже хотел. Этот разговор был важен для каждого из них. Шастун очень сильно скучает по другу, близкому человеку… И их крепкая и достаточно долгая дружба — первое, что он потерял из-за своей самой большой ошибки, которая не дает ему спокойно жить уже несколько месяцев каждый день. Никакие деньги не стоят того, чтобы потерять настоящего друга. И он, наконец-то, осознал это. — Как ты? — разговор совсем не вяжется, каждый старается обдумывать каждое свое слово и не сказать ничего лишнего, чтобы не разрушить эту иллюзию перемирия. Антон игнорирует тему Арсения, пока Илья не задал прямого вопроса в лоб. — Ну что, не надоело еще? Арс не в курсе? — рыжеволосый парень понизил голос, чтобы никто ничего не услышал. Однако по тону было слышно, что парень усмехается и, кажется, даже издевается. — Может не будем об этом? — А чего так? Мы из-за этого и перестали общаться. Теперь мне интересно, что ты об этом думаешь. Оно того стоит? — Илья, — отчего-то в горле встал ком, и сложно было сказать хоть что-то. Стыдно. Ему чертовски стыдно. — Что? Меня зовут «Илья» уже семнадцать лет. Что-то вразумительное выдашь? — Там все сложно. Это уже не спор. Очень долгая история, но там уже не в споре дело. Я жалею о том, что согласился, но из-за этого произошло и много хорошего. — Деньги? — Нет, другое. — Ладно, это больше не мое дело, — Илья явно не понимал, о чем говорил Антон, но и не пытался. Ему все еще противно от ситуации, и он не хочет быть ее участником, но и совсем в стороне остаться полностью не мог, — Но я слышал, что Нурлан очень активно интересуется тобой и не забыл ничего. — Я в курсе. Еще бы он забыл… — Ты же понимаешь, что вы больше не друзья? Он не относится к тебе так, вы не общаетесь, и это может быть опасно для тебя. И для Арса, который тут вообще не причем. — Я знаю, — Антон не удивлен тому, что говорит Макаров. Более того, Шастун не удивлен чувству подкатывающей к горлу тошноты. Даже тело противится тому, что он натворил. — Как у вас с Ирой? — Ничего у нас нет. — Заметно. Сабуров активно подкатывает к ней. Не обидно? — Нет, — честно отвечает парень и улыбается, — Не обидно. — Я тебя вообще не понимаю, — Илья качает головой и задумчиво смотрит в окно, осмысляя все, что он узнал за этот диалог. А узнал он как раз то, что уже не в состоянии понять Антона. Их пути разошлись, и очень не хотелось думать, что Антон нашел плюсы в споре из-за денег. Сложно описать и понять свое отношение к спору. Он понимает, что его поступок — низкий и жестокий, но если бы он мог вернуться, то изменил бы что-нибудь? Сложный вопрос. Если бы не это ошибочное решение, то он бы не приобрел всего, что у него появилось — отношения, чувства, поддержка и, что немало важно, самого себя.***
Обеды в школе не были роскошными от слова «совсем». Большая часть учеников носили перекусы с собой, чтобы не умереть от голода, и не мучиться со школьными обедами. Самым вкусным в столовой был хлеб, на самом деле. Сидя за столом, Шаст без особого наслаждения ковырял вилкой разварившиеся пельмени. Удивительно, как школа умудрялась каждый раз портить это универсальное и прекрасное блюдо. Даже Антон мог без проблем приготовить их вкусными, не имея особых кулинарных способностей. Телефон активно вибрировал, что поднимало настроение. Никто из друзей не пошел с ним в столовую, оставив его в одиночестве без зазрения совести. Папочка. 11:21 Мне так плохо… Я не могу носом дышать! Кошмар. Я больше не буду гулять с тобой зимой! Скорее бы ты вернулся. На губах заиграла улыбка, как только пришло последнее сообщение. Антон разучился воспринимать себя без Арсения, как целостную единицу. Это не мешает ему жить, но если посмотреть на это объективно — это проблема. Созависимость — это всегда сложно, отсюда идет большое количество проблем. Ревность, невозможность существования в одиночестве, желание быть рядом всегда и постоянно… — Че как, Тох? Один сегодня? — Леша со своей типичной улыбкой буквально упал на лавку. Антон заблокировал телефон, как только понял, что компания окружает его. — Да, вот так вот, — почувствовав руку Нурлана на своем плече, Шастун непроизвольно дернулся, что не осталось незамеченным. Даже сквозь теплую кофту прикосновение неприятно обожгло. — Куда делся Попович? — Болеет. — Я так понимаю, что у вас все отлично? — Нурлан улыбается, а в холодных глазах стоит опасный лед. Не тот лед, что бывает в глазах Арсения. Этот лед — он опасный, он может неожиданно треснуть, потопив все вокруг, утопив каждого, кто оказался рядом. Эта та самая опасность, после которой идет разрушение. — Типа того. — Тогда чего ты тянешь? Уже давно, мне кажется, ты мог все закончить. Или вошел во вкус, а? — У меня же времени до конца мая. — А чего тянуть то? — А зачем спешить? — на лицах бывших друзей явно отразилось недоумение, непонимание. Антон не может, не хочет и не будет объяснять причину своих поступков и решений. — Ладно, не хочешь — не спеши. Пошли? — Леша поднялся со скамейки, отчего на душе парня стало легче. — Да. Не опаздывай на урок, Тош, — подмигнув, Сабуров идет вслед за другом на выход из столовой. Облегчение. Антон чувствует облегчение. Отодвинув тарелку, Шастун роняет голову на стол, жалея, что не может ее разбить о твердую поверхность прямо сейчас. Очень хочется домой, запереться в комнате и спрятаться под одеялом. Не видеть никого, ничего не делать и не слышать, просто исчезнуть для всего мира. Он правда устал от этого груза на сердце, и эта усталость не могла никак и никуда уйти. По щеке скатилась одинокая слеза. Вот она — трещина самообладания, и боль просочилась через нее. Сложно справиться с этим натиском эмоций, когда они уже не могут оставаться внутри. Прозвенел звонок, но даже он не смог привести его в чувства. Покатилась и вторая слеза, прорывая платину, размывая эту трещину эмоций. Сжав кулаки, Шастун вытирает сырые щеки резкими и агрессивными движениями, чувствуя ненависть к себе. Ярость, жалость и чувство стыда захлестнуло его с головой.Вы
11:33
Потерпи, скоро приду.
Люблю.
***
Несмотря на большое количество уроков, Антон не чувствовал себя уставшим. Весь день прошел как в тумане, без эмоций, без желания что-либо делать. Он на автомате делал все, что говорили, на автомате переходил из кабинета в кабинет, на автомате шел домой, на автомате купил медикаменты, и на автомате пришел домой. Однако переступив порог, он почувствовал, что нужно взять себя в руки. Арсений не должен знать обо всем, что происходит у Шастуна внутри, о причинах этого урагана эмоций. — Как ты? — войдя в комнату, Антон был удивлен. Арсений так и лежал в постели и выглядел, честно говоря, не очень. На тумбочке лежали бумажные носовые платки, пустая чашка из-под чая и отложенная книга. — Мне кажется, я умираю, — простонал брюнет, открывая глаза. Красные, в которых голубые океаны скрыты болезненной дымкой, — Я даже читать не могу или учиться. Глаза болят и голова тоже болит. — Я таблетки купил, должно будет полегче стать, — выдавив из себя улыбку, Антон падает на кровать с упаковкой таблеток в руках. — Просто убей меня лучше. Честное слово, я уже не могу, — парень захныкал и ткнулся носом в плечо Шастуна. — Может есть другой способ, как я могу тебе помочь? Только чтобы без убийства? — Нет, — однако несмотря на свои слова, Арсений тянется все ближе к парню, соскучившись за эту половину дня, когда он даже не мог развлекать сам себя, учиться, читать или делать хоть что-нибудь. Антон не знает, что делать с противоречивыми эмоциями, но сейчас он в состоянии только обнять Арсения и дать ему все, что у него осталось. — Может так? — тонкие руки втянули Арсения в крепкие объятия, во что-то такое теплое и родное, чего ему очень не хватало. Прикрыв глаза, Антон расслабляется и сжимает парня в объятиях. Становится чуть лучше, и даже ком в горле куда-то уходит, не препятствуя ни дыханию, ни словам. — Что в школе нового? — уставший голос парня приятно ласкает слух. — Да ничего. Скучно без тебя было. — Правда? — Правда. Кушал что-нибудь сегодня? — Нет, сил не было готовить что-то. — Мама же вчера там суп варила и что-то еще, — цепкие пальцы сжимают ткань толстовки, отчего на лице Антона расплывается улыбка, — Тебе нужно поесть, Арс. — Не хочу. — Надо. Тебе нужны силы, чтобы восстанавливаться. Ты и так уже четвертый день умираешь. Похудел вон как, — Антон ведет руками по чужим ребрам, которые и правда стали более выпирающими, чем еще неделю назад. Обычно все поправляются после праздников, а у Арса все не как у людей. — Но что, если я не хочу есть? — Через «не хочу», значит. Ну Арсюш, пойдем, правда. Хотя бы ради меня, м? — Сам ради себя ешь. — Я то пойду обедать. В школе сегодня пельмени давали, фи, — не хотя, Антон выпускает из объятий парня и встает с кровати. Несмотря на то, что там сказал Арсений, он все равно погреет еду и для него и запихнет в него силой, если придется. В холодильнике еды было достаточно много, но, к счастью, был и куриный суп. В голове всплыло воспоминание о том, как Арсений готовил суп для него, когда было плохо ему. Отношений тогда еще не было, и Арс вообще не был обязан что-либо делать для него, но он заботился и готовил для него, хоть его и никто не просил. Удивительно, но тогда ему помог именно суп. Каким же таким волшебным свойством обладает это блюдо? В кухню вошел растрепанный Арсений в помятой пижаме. Антон заметил его не сразу, только когда его обняли сзади, крепко прижимая его к себе со спины. Тонкие и красивые пальцы были чертовски холодными, словно бы Попов держал руки в морозильнике, а не под одеялом. В кастрюле на плите грелся суп, откуда доносился приятный аромат, возбуждающий аппетит. Желудок Шастуна неприятно журчал, кушать хотелось сильно и было так странно от того, что Попов уже несколько дней почти не ел и даже не особо то хотел. В голове не укладывалось, как так можно жить — без еды. — Ты такой теплый… — Знобит? — в ответ легкий кивок головы. Антон стягивает с себя толстовку и надевает через голову парня. Арсений не сопротивляется, когда чувствует на себе теплую от кожи парня ткань и понимает, что она еще и пахнет Шастуном. Довольная, хоть и слабая улыбка растягивается на лице. — Спасибо. — Заканчивай уже болеть, ну реально, — Антон целует в губы глубоко и нежно, отдавая в поцелуй всю свою заботу, все свое тепло. Ему не жалко отдать все, что у него есть. Для этого человека — все, что угодно. — У тебя все в порядке? — Да, с чего такие вопросы? — Ты какой-то грустный, что ли… Глаза не горят. — Может я тоже заболел? — Антон задумался, после чего продолжил довольно улыбаться, — Все хорошо, Арс. Смотреть в эти обеспокоенные глаза и нагло врать — сложная задача. Лгать Арсению в принципе трудно. Кажется, что он смотрит прямо в душу, видит насквозь, как рентген. Но Антон знает, что Арс доверяет ему, что он поверит во все, что услышит. И это играет на руку ему давно, но сейчас особенно. — Вкусно пахнет? — Да, — сдается парень и улыбается очень широко. Судя по всему, максимально широко, как он может сейчас. — Отлично. Тогда садись, сейчас налью суп. Я предложил бы поесть в комнате, но лично я точно обольюсь супом.***
Майя, как и Антон, была рада позаботиться об Арсении. Работая в больнице, она прекрасно знала, что и как нужно делать, чтобы быстро поставить человека на ноги. Честно говоря, ей стало намного легче общаться с мальчиками, когда они раскрыли ей секрет их отношений. Ей было важно знать все о жизни сына, но еще важнее было узнать это от самого Антона. Ей было непривычно видеть, как ее сын позволяет себе спокойно и ласково касаться парня, как он скромно, но нежно целует Арсения в щеки или голову, как он осторожно держит его руку или валяется на кровати, сложив ноги на занятого в этот момент Попова. Но это не было чем-то неприятным для нее, всего лишь непривычным. Ей было приятно знать, что она вырастила доброго человека, который способен на искренние и настоящие чувства. — Тош, ты купил все, что я просила? — женщина заходит в комнату сына, собираясь снова продиагностировать состояние Арсения. Антон, как часто и бывает в последнее время, стоит у мольберта и рисует. — Да, мам. Арс уже выпил все по твоей рекомендации. — Как себя чувствуешь, Арсений? — Майя ласково улыбнулась, смотря на лежащего в постели парня. — Чуть лучше, спасибо. — Как с температурой? Упала? — Уже тридцать семь и два. — Ну, уже намного лучше, — Майя села на кровать рядом с мальчиком, чтобы проверить как там горло, — Уже не такое красное, это хорошо. Думаю, что скоро все вообще пройдет. Недельку еще поваляешься и все, в школу. Пей больше воды и чая с медом. И кушай больше, что это такое? — Ауч! — вскрикнул Арс, когда тонкие женские пальчики ткнули его в ключицу, — Я сегодня ел! Антон, подтверди! — После долгих уговоров он соизволил поесть, — подал голос из-за холста Шастун, все еще не одобряя такое отношение к здоровью и к еде. Он и сам не всегда питается стабильно, но Арсений то умный мальчик, он то должен понимать важность питания. — Арсений! Непорядок, что такое то? Чтобы я больше такого не слышала! Антош, контролируй его, а то еще неделя, и на тебя будет похож. — Боже упаси Арсения от такого, — с сарказмом проговорил Шастун, но откладывает кисти в сторону и улыбается, падая на кровать рядом с Арсом, — Я и так слежу. А можно я завтра останусь дома, чтобы его проконтролировать? — Ну уж нет, у вас есть телефоны, будешь дистанционно контролировать. Так, ужин через час. Антон, уроки не забудь сделать. — Ага, — Антон проводил взглядом маму и перебрался поближе к Попову, устроив голову на груди парня, — Оксана очень хотела прийти навестить тебя, но я сказал, что нельзя. — И правильно. Мне одного тебя тут хватает, а если будет еще и Окси, то я тут с ума сойду. — Эй, — Антон нахмурился, чувствуя себя обиженно, — Ты бы тут в плесень превратился без меня! — Это правда, — нехотя признает Арсений и берет лицо Антона в свои руки, заглядывая в зеленые яркие глаза. Намного ярче, чем днем. — Тогда чего ты выпендриваешься? — Ты очень милый, когда обижаешься. Арсений не представляет своей жизни без Антона, без его поддержки и тепла. Антон теплый, и этим все сказано. А Арсению часто холодно. И он долго жил в этом холоде, где мерзнут не только руки, ноги, но и сердце. А Шаст — солнце, согревшее его, из-под лучей которого просто невозможно уйти. Он знает, что влюбленность проходит, что это чувство застилает рациональный взгляд, но… Он уверен, что Антон ему кажется таким прекрасным не только из-за этой влюбленности.***
Зима — прекрасное время года, со своей романтикой, со своими причудами и чудесами. На самом деле, зима имеет больше преимуществ, чем осень и весна, несмотря на свой холод. Для многих зима длится долго, короткие дни сменяются длинными ночами. Но для парней зима оказалась слишком короткой. После выздоровления Арсений с головой окунулся в учебу, но самое интересное — в работу. Элина позвонила ему в феврале, предложив работать по вечерам четыре дня в неделю. Это была прекрасная новость! Арсению уже давно надоело зависеть от Антона и Майи финансово, хотелось внести хоть какую-то лепту в бюджет семьи. И, разумеется, он согласился на это. Магазинчик ему запал в самое сердце своей колоритностью и необычностью. Платят там, конечно, не так уж и много, но даже находиться там — сплошное удовольствие. Каждый покупатель — человек, который искал это место, а не случайный человек. Это тоже играло на руку, ведь как правило, такие люди знали, что искали. Посетителей немного, а значит, есть время на личные дела — подготовка к экзаменам и чтение, что тоже можно отнести к подготовке. Учиться в одиннадцатом классе, заставлять себя работать — еще сложнее. Стоит признать, что парни стали меньше уделять времени учебе, а в особенности, Антон. Заниматься самостоятельно без Арса ему было невыносимо скучно и тяжело, а времени, которое он может теперь ему уделять, стало намного меньше. Решение Арсения устроиться на работу совершенно Антона не радовало, и он даже пытался отговорить его, но у него ничего не получилось, а давить он не мог и не хотел. То, что они встречаются и вынужденно живут вместе, не должно отражаться на их стремлениях и желаниях. Если Арсений хочет работать — это его выбор, не относящийся никак к Антону, а значит, это и не его дело. Антон лежал на кровати в пятничный вечер и активно переписывается с Димой, обсуждая планы на выходные. Они хотели собраться всей компанией у Оксаны, поболтать и выпустить накопившийся стресс. Давно они, на самом деле, уже не собирались так все вместе, хоть и хотели бы. У каждого были свои дела, репетиторы, отношения, и времени на посиделки с друзьями уже как-то не оставалось. Вернее, можно было бы найти, но приоритеты у всех другие. Последние две недели Антон чувствовал себя немного одиноко. Он привык к постоянному общению не только с Арсением, но и с остальными друзьями. Он скучает и хотел бы проводить времени больше с близкими для себя людьми. В памяти постоянно крутились воспоминания из Питера, где он был так счастлив, где каждый день был наполнен яркими эмоциями, радостью и нежностью. Ему не было скучно, он не скучал ни по кому, и вокруг было столько людей, что одиноким себя почувствовать было сложно. Тяжело вздохнув, Шастун открыл галерею, перебирая в них фотографии из Питера. На большей части фотографий был Арсений, на фоне всего и везде. Как говорят психологи? Открой галерею, посмотри, чего там больше и поймешь, что для тебя ценнее всего. По этой фотопленке можно сделать вывод, что Антон ездил смотреть не на культурную столицу, а на Попова. Усмехнувшись своим мыслям, парень продолжает рассматривать фотографии, погружаясь в эти греющие душу воспоминания. Особенно обидно проводить так свое время, когда Арсений дома, но зависает в душе слишком долго. Послышалась мелодия звонка, но не из телефона Антона, а откуда-то с тумбочки. Телефон Арсения, ибо больше телефонов в квартире нет. Смотреть в чужие телефоны — моветон, а отвечать на чужие звонки вообще непозволительно, и это всем известный факт. Не выдержав, парень все-таки берет телефон в руки и смотрит на дисплей. «Элина». Закатив глаза, Шастун идет к ванной. Постучав в дверь, Антон приоткрыл ее совсем немного, чтобы была щель, но чтобы и не смущать. — Арс, тебе Элина звонит! — прокричал парень, все еще смотря на имя на дисплее. Очень хотелось скинуть звонок, а желательно и удалить номер. — Ответь ей. Получив волю действий, Шастун закрывает дверь и отвечает на звонок. Услышав веселый голос девушки, Антон смог только закатить глаза и убавить громкость. — Арс, привет! Прости, что поздно звоню, но ты можешь завтра выйти пораньше? — Это не Арс, он сейчас занят, — Антон старается говорить спокойно, хотя хочется сразу ей сказать, что завтра его парень вообще никуда не выйдет, потому что у него много важных дел — как минимум сам Антон. — Оу… Тогда можешь передать ему мою просьбу? Пусть напишет мне ответ, когда сможет. Скажи, чтобы взял с собой сборник, он обещал позаниматься со мной. — Ага, передам. — Могу узнать, кто ты? — Антон, — мысль о том, чтобы сказать, что он — его парень, пришлось откинуть, чтобы не подставлять лишний раз Арса, — Друг Арсения. — О, да, Арс рассказывал про тебя. Очень приятно. Ладно, не буду отвлекать тогда. Не забудь передать ему! — Ага. Распрощавшись с девушкой, Антон оставляет телефон там, где его взял. Он уверен, что Арсений согласится выйти завтра раньше, и еще один выходной он будет занят, и ему будет не до него. К тому же, он еще и должен выйти не по рабочим вопросам, а чтобы позаниматься с этой девчонкой! Это особенно обидно! Обидно, что он выбирает заниматься с другими людьми, нежели с ним. К тому же, теперь ему придется придумать, чем заняться завтра, так как только в воскресение состоится посиделка у Окс. — Ну что, зачем Эля звонила? — Арсений заходит в комнате с мокрыми волосами, улыбкой и одним полотенцем на поясе. — Просила выйти тебе раньше, чтобы ты с ней позанимался, — обнаженное тело приковывает к себе внимание, и тут нет смысла спорить — это тело прекрасно. — О, ясно, спасибо. — И ты поедешь? — с надеждой на отказ спросил Антон, отводя взгляд от торса, к которому так хотелось прикоснуться. — Да, конечно. — Понятно, — взяв телефон в руки, Антон пытался отвлечься от негативных эмоциях. Не хотелось портить еще и этот вечер обидами и негативом. Нет, он не ревнует, будучи уверенным в том, что Арсений любит его, да и вообще не западет на девочку. Конечно, Арс заметил недовольство Антона, но не был уверен, как должен реагировать, и что должен сказать, чтобы разрядить обстановку. — Все в порядке? — Да, все отлично. Просто мы опять не сможем провести много времени вместе, и я расстроен, — Антон упорным взглядом смотрел в экран, хотя там не было совершенно ничего интересного, он просто не хотел выливать всю свою злость прямо на Арсения. — Не начинай, Антон, пожалуйста. — Я и не начинаю. Это твоя работа, я уже слышал. Правда не помню, чтобы в твоих обязанностях было тратить свое время на бесплатные уроки с коллегой. — Не бесплатно, а за премию. И чего ты бесишься? — Арсений уже и сам разозлился, не понимая, что вообще происходит с Антоном, и почему он так остро реагирует. — Я не бешусь. Все, закрыли тему. Очевидно, что вечер испорчен. Ни нежности, ни приятных ощущений им сегодня не видать. Чувствуя напряженную атмосферу, Антон понял, что ему лучше отвлечься и заняться своими делами. Все, на что он был способен сейчас — погрузиться в творчество. Включив музыку, и воткнув в уши наушники, Антон абстрагировался от всего, выплескивая свои эмоции в виде жестких и строгих линий на альбом. Окунувшись в свои эмоции и чувства, он даже не заметил, как Арсений попытался выйти на контакт и поговорить. Так как попытка была проигнорирована, Арсений не стал настаивать и позволил Шастуну продолжить обижаться. В этот раз они даже ложились по отдельности, хоть и в одну кровать. Поняв, что на негативе рисовать не получается, Антон забросил это дело и молча устроился в постели. Уснуть он бы все равно не смог, пока свет не выключен, а выключить он не мог, так как Арсений читал. Они никогда не ссорились перед сном и не ложились спать с обидой на друг друга. Оба понимали, что нужно поговорить, все обсудить, но было так сложно переступить через себя! Дочитав главу, Арсений выключил свет и устроился на кровати, но на достаточно большом расстоянии от Антона. Ни один миллиметр их кожи не соприкасался, отчего создавалось ощущение холода. Но никто так и не смог сделать усилие над собой и попытаться выйти на диалог. Тишина давит. Холодно. И только спустя час, удостоверившись, что Арсений уже крепко спит, Антон осторожно придвигается ближе, обнимая парня. Становится легче, и уже погружаясь в сон, он чувствует, что парень в его руках шевелится, но не отталкивает. Наоборот, Арсений устраивается в объятиях удобнее, укладывая голову на худощавом плече.