Семнадцать желаний

      Открыть глаза получилось не сразу и не полностью. Резкий яркий свет, отражающийся от стен, этому способствовал. По ушам бил частый размеренный писк, совсем не собиравшийся заканчиваться. Голова Брэндона кружилась, из-за чего ему казалось, что комната плывет, а из-за этого еще и подташнивало. Про тело даже думать было невыносимо. Когда он попытался поднять руку, полностью сосредоточившись на этом небольшом и легком движении, писк ускорился, парню показалось, что еще и громче стал. - Вам лучше не вставать. - писклявый голос раздался прямо над ним. Парень не думал, что в комнате не один, поэтому это его немного напугало. - Врач сейчас подойдет. Прекрасно. Он был в больнице. В принципе, он догадывался. Через какое-то время глаза привыкли к неестественно яркому солнечному свету, а комната вращалась уже не так бешено. Писк не доставлял столько мучений. Когда Брэндон попробовал приподняться - вопреки совету медсестры, - понял, что все его тело затекло. Но он его чувствовал и не мог не радоваться этому, ведь он до сих пор не знал, что произошло. Руки не слушались, но у него получилось принять наполовину сидячее положение и осмотреть комнату. Он был в довольно просторной, одиночной - еще бы - палате, с огромными, чуть ли не панорамными окнами, чем и объяснялось такое количество света, с небольшим шкафом и тумбочкой прямо возле кровати с пультом, какими-то продуктами и цветами. Приносить больному цветы - глупость, считал он. Зачем ему цветы? Пульт включал средних размеров телевизор в верхнем правом углу от кровати. "Странно, что его повесили на сторону окон, хотя, с другой уже была дверь, и..." - Брэндон занимал себя глупыми размышлениями, пока дверь не открылась. - Ха, - выдохнул широкоплечий врач, примерно того же возраста, что и Брэндон, подойдя к кровати. - Мы в вас не сомневались. - Ладно. - не найдя, что ответить, произнес танцор. - Как вы себя чувствуете? - Да паршивенько, док... - безразлично протянул парень, чем вызвал улыбку врача. - Я мистер Риттер, - Брэндон перевел взгляд на пару плиток шоколада, лежащего на тумбочке. - Ваш лечащий врач. Брэндон улыбнулся своим мыслям по поводу подколов врача. Доктор сразу понял, о чем тот думает: - Неоригинально... - Как скажете. - он сделал небольшую паузу. - Вы же наверняка знаете, что со мной случилось? - врач кивнул. - Не поделитесь? - Если по-человечески и коротко, вы попали в аварию, получили достаточно много травм различной степени тяжести и впали в кому. И вот, спустя две с небольшим недели - очнулись. Состояние стабилизируется, организм пытается прийти в норму. - он проговорил это совершенно обыденным тоном. - Две с небольшим недели... - эхом повторил Брэндон. - Это нормально вообще, что мысли не формулируются нормально, да и воспоминания расплываются как-то? - доктор открыл папку, которую все это время держал в руках, сделал небольшую запись, пару пометок и вновь обратил внимание к Брэндону, как бы говоря "продолжайте". - Вы сказали, я попал в аварию, но ... я не помню ни куда я ехал, ни откуда, где и как это произошло. Это норма? - Пока это вполне нормально. Вы только очнулись, организм пытается стабилизировать работу. Через пару часов сознание прояснится больше, воспоминания должны стать более-менее четкими через день-два. Если этого не произойдет - будем думать. Все равно, на ближайшие пару недель точно вы остаетесь здесь для обследований и реабилитации. - Такого полного ответа на почти все свои вопросы сразу парень не ожидал и в ответ лишь кивнул. Потом вспомнил последний интересующий его вопрос: - Откуда цветы? - слегка мотнув головой в сторону тумбочки, произнес он, но не оторвал глаз от врача. (позже этот вопрос покажется ему безумно глупым, но будет поздно) - Я не слежу за палатой, - недовольно пробурчал мистер Риттер. - могу сказать только то, что к вам частенько заходят, и достаточно большое количество людей. В зависимости от вашего состояния время посещения чуть позже отрегулируется. - Хорошо. - он опять кивнул. - Через пару часов ужин. - доктор защелкнул механическую ручку и закрыл папку, оставив ее внутри. - Попробуйте поспать. - Док! - окликнул Брэндон, когда тот уже открыл дверь. - Да? - повернул голову врач. - А вы с каким вкусом? - с серьезным видом спросил танцор. - Узнаешь. - резко ответил мистер Риттер и вышел из палаты. Он уже понимал, что эти две, а может и больше, недели будут сложными не только из за состояния пациента, но и его юмора.

***

       "Она даже не плакала" - думали парни о Мишель, думая, что на ее поникшем виде и словах ободрения для них все заканчивалось. Джозеф знал чуть больше, да и то не во всех деталях.        Мишель разрешила себе раскиснуть только когда пришла домой. Только до утра. Поплакать, покричать, побить что-нибудь - поделать все, что захочется, но только до утра. Молли была у подруги, и это было огромным плюсом. Не приходилось сдерживаться.       Сначала она тихо, будто боясь разбудить кого-то, переоделась в самую огромную футболку из тех, что нашла; с третьей попытки собрала волосы в идеальный пучок - выглядел не очень, зато волосы не мешались и держались крепко; попыталась приготовить пару бутербродов с кофе - уронила хлеб, пока доставала из пачки, порезалась, разрезая кусочек ветчины на двё части, и обожглась о сковородку, когда поджаривала его; кофе убежал и вообще получился не вкусным.       Каждая маленькая неудача того вечера отдавалась где-то далеко в душе, но внешняя апатия и фальшивая сонливость не позволяли увидеть этого. Именно поэтому, когда позвонил Джозеф, узнать, как она, ему показалось, что она спала. Они поговорили совсем недолго, потому что парень не хотел мешать ей отдыхать. Мишель не возражала. Ни против его звонка, ни против такого быстрого конца. Ей было все равно. Или слишком не все равно. Этого девушка уже, честно говоря, не понимала. Сейчас ей хотелось только одного, но этот один лежал в коме с капельницами и множеством аппаратов, а не с ней.       В больницу ее не пускали, а значит оставалось только одно - сидеть ровно и ждать, пока он проснется. О том, что этого не произойдет, не могло быть и мысли. Спокойствие давалось ей тяжело, и тревога постепенно захватывала ее. Волна истерики и слез полностью поглотила ее, когда беря с кофейного столика ноутбук, она каким-то образом сломала ноготь. Слезы застилали глаза, стекали по щекам и продолжали течь по тонкой шее. Кофе к тому моменту закончился наполовину и почти остыл, так что девушка решила не допивать его. Взяв тарелку с нетронутыми сэндвичами и кружку с невкусной жижей, лишь пахнувшей, как кофе, она направилась на кухню. Подцепила ногой зарядку телефона, лежавшую на полу, потому что не увидела из-за слез. Расстроилась еще сильнее, ведь долго не могла избавиться от злощастного провода. Добралась до кухни. Пока мыла кружку, случайно уронила ее в раковину. Не было ни трещины, ни даже царапинки.       Руки задрожали еще больше. Она выключила воду. В глазах накопилось слишком много слез, на щеках их тоже было полно. Она сжимала глаза, пытаясь избавиться от их пелены, но было бесполезно. Сначала она оперлась руками на раковину, давая слезам падать на пол. Сжимала гранитную раковину пальцами, пока те не белели и не начинали ныть. Разжимала. С силой стискивала зубы, но резко вспоминала, что мама всегда ругала ее за эту привычку, и заставляла себя их разжать. Тогда были слышны стоны. Нет, не те, от удовольствия, а похожие на тихие, животные, от дикой боли. Сжимала губы, чтоб не закричать. Села на корточки, уперлась головой в колени и продолжала подвывать, зажмуривая глаза так, что появлялись светлые пятна. Вжимала ногти в ладонь и предплечья, оставляя красные полукруги от ногтей.       Через какое-то время смогла успокоиться. Поднялась и пошла в ванну. Умыла лицо и шею прохладной водой. Посмотрела в зеркало: кожа вокруг глаз и сами белки жутко покраснели, губы треснули в нескольких местах, виднелись капельки крови. Она опять заплакала. Смотря прямо на свое отражение. Ей было так паршиво... Возможно, ей не нравились слезы - может, она считала их признаком жалости к себе. Ударила ладошкой по зеркалу. Не разбила - не хотела разбивать. Ударила по раковине. Выходя из ванной, хлопнула дверью. Пнула воздух в коридоре. Полностью выложилась на подушке. Досталось еще дивану и всяким мелким вещицам - вроде непонятного брелока, изначально лежавшего на столе, а теперь где-то под шторами или за антресолью.       Пока била и кидала вещи, успела покричать и еще поплакать. Возможно, это слышали соседи. Но ей было плевать. Она устала. Лежала на той же подушке после того, как умылась второй раз, и смотрела в стену. Звучал звонок телефона. "Позже перезвоню" - пронеслось у нее в голове. Мишель ужасно устала за этот вечер - или может уже ночь? - она не смотрела на часы. Хотела спать, но не засыпала. Потом заставила себя взять телефон - узнать время и кто звонил. 3:17. Молли (около полутора часов назад). Позже на минуту сообщение от нее же: "Наверное уже спишь. Хотела пожелать спокойной ночи. Лю" Легкая улыбка на секунду - прежняя отстраненность. Не стала печатать ничего в ответ, мол, увидела только утром.       Через сколько она уснула - непонятно. Было ощущение, что будильник зазвонил через секунду после того, как она закрыла глаза. Делать нечего. Время, которое она отвела себе на грусть, истерики и тревогу закончилось, а значит, сейчас у нее все хорошо, и почти никого не волнует, что это совсем не так.