Шагая к бесконечности

Альберт недоуменно нахмурился, очевидно, не понимая вопроса. – Ну… разумеется, – наконец медленно произнёс он, – учитывая тот факт, что здесь нет никого, кто уже искупил бы свои грехи полностью, речь явно идёт о каком-то из обходных путей. Суини, Нелли и Люси синхронно моргнули, выражая своё недоумение. – Так, – протянул Альберт, устраиваясь поудобнее, – а вы вообще в курсе, о чем идёт речь? Ну, хоть в какой-то степени? Или вы все только что из Страха, и вообще ничего не знаете? – Я не только что из Страха, – горделиво вскинув подбородок, заявил судья. – И? – выжидающе взглянул на него пекарь. Молчание было ему ответом. – Так, понятно. То есть, никто не в курсе? Вы хотя бы знаете, кого ваша Джоанна прилетела спасать? – Наверняка меня, – снова подал голос Терпин. – Почему это сразу Вас, – вскинулась Люси, – может, меня! Или Бена! Это, в конце концов, наша дочка! – Ага, – фыркнул судья, – ещё бы она об этом помнила! Вы её максимум на свет явили, а я её вырастил, как настоящий отец, я… – Вы! – рыкнул Тодд, – все продолжаете считать себя героем, несмотря на все зло, которое Вы ей причинили! – Уже раздумываю, не поверить ли тебе на слово, цирюльник, все же, как-никак, ты эксперт в причинении зла другим! – зашипел Уильям. – Интересно, а кто из вас врет? – прервал перепалку Альберт. Мужчины мгновенно замолчали. – Или оба говорите правду, и оба просто ни при чем? – задумчиво продолжил мистер Ловетт. – Это Вы ещё о чем? – брезгливо поджимая губы, поинтересовался Терпин. – Да о том, что тому, за кем пришла Джоанна, об этом доподлинно известно, – пожал плечами Альберт. – Это ещё почему? – охнула Нелли у него за спиной. – Да потому, моя хорошая, – учительским тоном заявил мужчина, – что когда Светлый собирается отпускать грехи кому-то, этого кого-то обязательно заранее предупреждают. Чтобы был готов к прибытию Светлого, чтобы помогал спасению, а не мешал, чтобы дров не наломал в самый ответственный момент… Так делают всегда. Нередки случаи, когда спасаемые ото всех скрывают эту правду, чтобы никто им не помешал, и в этом, в общем-то, нет ничего предосудительного, обычные меры безопасности. Потому-то я и интересуюсь: кто-то из вас знает правду и скрывает её, или Джоанна вообще пришла за кем-то ещё? Суини подскочил на месте, обвёл глазами всех присутствующих и громко спросил: – Никто не хочет ничем поделиться с остальными? Нелли дернула плечами и покачала головой, всем своим видом показывая, что уж за ней-то дочь мистера Ти бы точно не пришла. Люси также робко качнула головой… Пожал плечами, изображая недоумение, и Тоби – в конце концов, что он, дурак, что ли, о таком болтать? Нет, здесь собравшимся он не выдаст своей тайны до тех пор, пока она не перестанет быть тайной! – А сами-то Вы ничем не хотите поделиться, месье? Или, если Вы задали вопрос, так Вы сразу и вне подозрений? – неожиданно вмешался в диалог незнакомый Альберту человек с французским акцентом. Суини скрипнул зубами, но промолчал. Тоби еле удержался от смешка – разумеется, цирюльник уже понял, что пришли не за ним, но раскрывать это всем, конечно, не хотел. – Ясненько, – фыркнул пекарь, а затем наклонился к жене и шепотом спросил, – а это кто? – Эрик Дестлер, – также шепотом ответила Нелли, – мы сами не знаем, что он здесь делает. Мистер Ловетт кивнул. – Понятно. Итак, коли вы даже об этом ничего не знали, о возможных способах спрашивать бессмысленно, да? Нелли, слегка смущаясь, тронула супруга за плечо. – Альберт, расскажи нам, если что-то знаешь. Потому что мы и в самом деле ничего не понимаем. – И это, кстати, вполне правильно, – внезапно добавил Алжернон, – вам не положено, это часть вашего наказания. Вы находитесь в мире, о котором ничего не знаете. – Да ладно, – махнул рукой Эм, – если уж подсадили к ним человека, который все это время провёл в Тени Страха, и потому наслушался всякого о Любви и её Тени, то пусть и эти послушают. Может, получше поймут, где они оказались и что их дальше ждёт. Альберт кивнул и начал: – Как и сказали господа стражники, фактов у меня нет, я наверху не бывал, но слышал о них многое. Светлые ведь – это, по сути, высшая администрация всего этого мира, причём не только Любви и её Тени, но и Страха. – Это ещё как? – прижала руку ко рту Люси. – Вполне логично. Ведь в Страхе и его Тени грешники отбывают наказания, соответствующие своим проступкам. Определяют эти наказания именно высшие чины администрации Страха. Не сажать же на такие должности отморозков каких-нибудь! Нет, нас судят суровые, но справедливые люди. Это те из Светлых, кто по характеру более хладнокровен, и кому это, по-своему, нравится. Ведь определение наказаний – это не признак садизма, это признак того, что человек умеет наказывать так, чтобы назначенные страдания вытащили душу выше и она очистилась от грехов. Из Светлых же выбираются и официальные судьи, опять же, те, кому эта работа по душе, иначе смысла не будет. Но таких судей мало, всего несколько сотен, а нас, грешных, миллиарды, и потому большинство так и сидит в Тени Страха долго, очень долго. Поэтому, даже если человек искупил все свои грехи, он остаётся здесь, ведь он не может просто взять и сам перенестись на сторону света, для этого его должны официально оправдать. Или… неофициально, ведь, технически, способностью оправдывать обладает любой Светлый вообще. – Час от часу не легче, – пробормотала Люси, прижимая Джоанну поближе к себе. Та не особо возражала, но и восторга не проявила, просто продолжая внимательно слушать. – Поцелуй Светлого – и не надо так на меня смотреть, поцелуй в любое место, например, в щеку, или в лоб – автоматически отпускает все грехи поцелованному. Такова уж их сила. – И все? – вздернул брови Суини, – так просто? Альберт саркастично взглянул на него исподлобья. – Конечно, просто! А как иначе-то? В мире же вообще не бывает сложностей! Он слегка закатил глаза и продолжил: – Да, просто. Для грешника. А вот для Светлого – не особенно. Потому что он или она должны четко понимать, кому отпускают грехи. Во-первых, они прекрасно понимают, что это жульничество, и не используют эту способность в корыстных целях, чтобы помогать тем, кто такой помощи не достоин. Во-вторых, если они отпустили грехи тому, кто их сам ещё не искупил, вина просто переходит на него, и искупать её должен уже сам Светлый. Так что если кто-то из вас понадеялся сейчас получить поцелуй Джоанны, подумайте ещё раз. Судья, чьи глаза загорелись мыслью минуту назад, неохотно опустил голову. Как бы там ни было, откровенного зла приемной дочери он не желал. – Но… если мы все здесь, и нас выпустили из Страха, разве это не означает, что мы искупили все свои грехи? – робко поинтересовалась Люси. – Нет, конечно. Иначе вам бы не устраивали испытаний. Наказания Страха – это только часть всего. Далее следует главное – Вы должны осознать каждый свой грех и раскаяться в нем. Иначе смысла во всем этом нет. Только после раскаяния и прощения душа становится свободной. – Прощения? – нахмурился Суини. – Конечно. Особенно в том, что касается чужих смертей, что, как я понимаю, как раз ваши случаи. Так, на чем я остановился? Ах, да, все непросто. Именно поэтому Светлые не разбрасываются подобной силой. Их пускают сюда лишь при определенных причинах и основаниях, их тщательно готовят, чтобы здесь их никто не заметил, так как чины Страха, даже те, кто на самом деле Светлые, будут им препятствовать, ведь они в первую очередь честны, и работу свою выполняют на совесть. Если их работа состоит в том, чтобы удерживать души во грехе, всякий раз ввергая их в ещё больший мрак, лишь для того, чтобы те, достигнув определенной глубины, все-таки одумались, они будут это делать… Но в целом, при согласии Светлой стороны, Светлые могут проникнуть сюда и забрать кого-то из… – Альберт осекся, услышав, как смеётся Эрик Дестлер. – Прошу прощения, что прервал рассказ, – произнёс он, отсмеявшись, – но это действительно очень весело: Вы сказали, что их не должны здесь заметить? – Но нас предупредили о прибытии Джоанны, да и прибыла она не то, чтобы незаметно… С лучом света с неба на пол грохнулась, – пробормотала Нелли. Это невозмутимого Альберта откровенно удивило. – Ничего себе! А вот это и вправду крайне неожиданно… Может, она без разрешения прошла… Хотя, если вы говорите, что вас предупреждали о её прибытии, значит, вряд ли… Тогда, возможно, у них что-то в механизмах перемещения поломалось? Где-то произошёл какой-то сбой? Кстати! – вдруг вскинулся Альберт, – а она что, одна прибыла? – Ну, да, – подтвердил Суини. – Значит, точно сбой, причём немалый. У них, поди, теперь все Светлые на ушах стоят. – Почему? – Да потому что суть Светлых в любви, в том, что они пары. Они практически все делают вдвоём, а уж спускаться в Страх в одиночку им просто категорически запрещено. Один из них всегда выполняет миссию, а другой находится рядом и оберегает первого. Так что следом за вашей девочкой сюда должен был грохнуться её супруг. – Наверняка он пытался, – внезапно вмешался Эм, – но мы практически сразу начали испытание, и пространство дома оказалось замкнутым. Даже Светлый не смог бы сюда войти. Так что приходится нашей девочке отдуваться в одиночку. Хотя, надо полагать, её возлюбленный теперь места себе не находит, пытаясь найти к ней дорогу… Все-таки, миссии по спасению чьих-то душ – дело опасное… – Особенно, коли среди вас нет безгрешных, и просто прийти, поцеловать, и увести человека она не может. Значит, она должна либо помочь тому человеку искупить свои грехи, либо принять их на себя, и самостоятельно понести наказание за них. Либо… воспользоваться старыми лазейками, что тоже не особо безопасно. – Лазейками? – заинтересовался Тоби. – Этот мир так же стар, как и людской, и даже старше. Он тоже когда-то был темным и мрачным, и справедливость была далеко не в столь большом почете, как ныне. С давних времён все ещё сохранилось немало ритуалов, с помощью которых можно делать самые разные вещи. Например, если грех не получается искупить по каким-то причинам, его можно отменить. Глядя на несколько пар широко распахнутых от удивления глаз, Альберт продолжил: – Во всяком случае, я так слышал. Но это довольно сложно, и направлено на точечные случаи. Например, можно завязать преступление не на человеке, а на его оружии. Если, скажем, убийца должен был убить одного человека, а убил другого, то можно тем же оружием убить чудом спасшуюся первую жертву, и второй грех как бы заменит первый. – И в чем тут смысл? – нахмурился судья, – убийство-то все равно будет. – А вот этого я не знаю, – пожал плечами Альберт, – просто слышал, что такое до сих пор бывает. – Бывает, – подтвердил Алжернон, – и это работает, если новое убийство тем же оружием совершает кто-нибудь другой. В темные времена это было нормальным – скинул свой грех на другого и пошёл. Также, кстати, поступали не только с убийствами, но и с воровством, грабежами, изнасилованиями, если обстоятельства позволяют. Сейчас, конечно, подобные вещи не особенно приветствуются. Хотя Светлые иногда так делают. У них даже особая схема есть на такой случай – они прибывают сюда заранее, и ставят себя в позицию наказанного, отбывая наказание за будущее преступление, которое они ещё только совершат, спасая этим кого-то другого. Нелли потрясла головой. – Брр… Информации-то сколько, в голове бы все уложить… Берти, а откуда ты вообще все это знаешь? Альберт взглянул на неё и внезапно робко улыбнулся. – Берти? Ты уже много лет так меня не называла, Нелли. Женщина тоже смутилась и забормотала себе под нос что-то очень сердитое. – Я ведь не то, чтобы особо грешен, – необычно мягко пояснил Альберт, – чревоугодие, в основном. От него голодовкой лечат, это вы, я думаю, и сами поняли, – он усмехнулся, показывая на собственное худое тело, – но в целом, я просто здесь жил. Примерно так же, как когда был жив, только без тебя, Нелли. Так здесь живут очень многие, и разговоры, как я уже упоминал, ведутся всякие. Слухом земля полнится, и земля Тени Страха не исключение… Слова Альберта прервало странная искра, невесть откуда образовавшаяся в центре комнаты. Едва завидев её, все, кто был в комнате, повскакивали на ноги, глядя на нее, а искра все разрасталась, пока не достигла размера человеческой фигуры… И пока её сияние не погасло, и в центре комнаты не оказалась реальная человеческая фигура – молоденькая девушка с пышными светло-русыми волосами, миленьким веснушчатым личиком, небольшими, но яркими глазками и курносым носиком. Дополняло образ немного легкомысленное салатовое платье. – Здрасьте, – весело поздоровалась девчушка, – а я к вам! – Вы как сюда попали? – отмер первым Базиль, бросаясь к ней. Та смерила его насмешливым взглядом. – А тебе что за дело? Вокруг миленькой барышни вдруг полыхнула темная аура, заставившая стражника поспешно отступить и склонить голову. Одна из высших чинов Страха… Выглядящая вот так? – Здравствуй, Вивиана, – вежливо поздоровался Эм, выступая вперёд. Девушка закатила глаза. – Кэти, – поправила она, – Вивианой меня уже полторы тысячи лет как не зовут. – Эм, ты её знаешь? – хором вопросили Алжернон и Базиль. – Скажем так, наслышан, – качнул головой Эм, – в первой жизни служанка Морганы и убийца волшебника Мерлина… Кэти фыркнула и сморщила носик. – Ой, ну ты и вспомнил… Когда это было! Хотя старина Мерлин, стоит признать, не менее злопамятный, чем ты: до сих пор мне иногда поминает все это… Впрочем, неважно. – Зачем ты здесь, Кэти? – все ещё спокойно, без намёка на страх или раболепие, произнёс Эм. – Как зачем? – девчушка мило усмехнулась, – работу свою выполнять, зачем же ещё! – и она хитрым и слегка насмешливым взглядом обвела всех собравшихся в комнате грешников. А затем с улыбкой потёрла ручки. – Чувствую, скучать я тут не буду…