Bittersweet addiction

Моя зависимость — ты мой никотин. С тобою на губах — я непобедимый. Но сколько бы дым не вдыхал — Я реально дышу лишь тобой. Моя зависимость — ты мой алкоголь. И сердце без тебя сгорает от боли. Но сколько б не выпил вина — До безумия пьян лишь тобой. Дмитрий Колдун — Зависимость

Эдриан лениво переключал каналы на плазме, потягивая джин из тонкостенного бокала. Входная дверь едва слышно скрипнула, с мелодичным металлическим перезвоном упала на резной комод в коридоре связка ключей. Ньюман взглянул на висевшие над камином часы, задумчиво пожевал губами, но не двинулся с места, ибо в такое позднее время это мог быть только Мёрфи. На редкость исполнительный, погруженный в дела клуба не меньше Эдриана друг часто возвращался домой после полуночи, а то и под утро, отсыпался пару часов и отправлялся в университет, предварительно влив в себя по меньшей мере две-три чашки самого крепкого кофе без сахара. Правильность предположения подтвердилась, как только тёмная макушка Мёрфи показалась в дверном проеме. Однако что-то тут было не так. Обычно искрящиеся сотнями золотистых граней топазы раскосых глаз темнели заледеневшим лаймом, переложенным морской солью, беспощадно разъедающей нежную радужку. А тонкие губы то и дело кривились в недовольной чем-то или кем-то гримасе. — Проблемы в клубе? — приглушив звук, льющийся с экрана легким касанием пальцев, спросил Эдриан, не меняя привычной расслабленной позы. — Нет. Там все в порядке, — лающим хрипловатым шепотом ответил Мёрфи, вцепившись длинными пальцами в замысловатую серёжку в правом ухе. — Что тогда? — поправив выбившуюся из прически выбеленную прядь, задал ещё один вопрос Ньюман, отставляя в сторону полупустой бокал. — Тебе кратко или со всеми подробностями? — брюнет оттянул ворот черной водолазки, затем ожесточенно дернул молнию комбинезона и невнятно выругался, поминая всуе парочку низших духов. — Лучше кратко, — Эдриан едва заметно усмехнулся, — не хочу стать ещё одной причиной для твоей и без того ощутимой раздражительности. Прости, но у тебя такой вид, словно вот-вот провалишься в Тартар от злости. Мёрфи шагнул ближе, выходя на свет, и Ньюман мигом понял причину беззвучной ярости, сквозившей в каждом жесте и взгляде. Любимый костюм друга, чудо дизайнерской мысли и предмет особой гордости в одном флаконе, был немилосердно изгваздан в чём-то таком, чему Эдриан даже не мог подобрать названия. Жидкая грязь вперемешку с содержимым ближайшего мусорного бака. Что-то вроде этого. Ко всему прочему, от Мёрфи ещё и разило, словно из канализационной трубы, засорившейся лет сто тому назад. — Нецензурные слова опускать? — зачем-то поинтересовался Мёрфи, оглядывая себя со всех сторон с явной брезгливостью. — Если да, то сказать мне нечего. — Можешь с ними, я не девица на выданье, как-нибудь переживу, — хмыкнул Эдриан, мысленно прикидывая, на сколько новых выражений сегодня станет богаче и без того немаленький словарный запас. — Тогда слушай, — Мёрфи облокотился на дверной косяк и, взлохматив узкой ладонью иссиня-черные пряди, начал рассказ, то и дело нервно передёргивая плечами. Так как мотоцикл он отдал в ремонт, возвращаться домой пришлось на своих двоих. И сначала всё шло вполне себе хорошо. Ночь, луна, ни души вокруг, за исключением пары-тройки подозрительных личностей, таившихся в узких переулках. Но их Мёрфи уже давно считал чем-то вроде декораций Нью-Йорка и поэтому особого внимания не обращал. Он практически дошагал до места назначения и, поглядывая на рассеянный свет, лимонным соком сочившийся из приоткрытых окон дома, решил закурить, дабы не дымить в помещении. Вдыхая свежий ночной воздух напополам с сизым дымом, насквозь пропитавшимся ментолом, парень не сразу заметил потрепанную жизнью ассенизаторскую машину, дребезжащую всеми своими частями. А когда заметил, было поздно. То ли водитель был пьян, то ли колымага решила отомстить незадачливому пешеходу не пойми за что. В любом случае, проезжая мимо Мёрфи, машина вильнула в сторону, из-за чего малая часть ядреного коктейля нечистот, просочившаяся сквозь неплотно пригнанную заслонку на баке, щедро окропила азиата и заодно стену за ним. — Ты только представь! — бушевал Мёрфи, дергая туда-сюда молнию комбинезона. — Стою я в этом дерьме буквально по уши, мать твою! И даже ругнуться, как следует, не могу, потому, что от вони глаза разъедает и блевать хочется! Эдриан, в красках представивший все действо, не сдержался и коротко хохотнул. За что моментально получил укоризненно-оскорбленный взгляд Мёрфи, подкрепленный звериным оскалом, обнажившим острые мелкие зубы, давно уже ставшие отличительной чертой и без того довольно экзотичной внешности друга. — Прости-прости, — Ньюман поднял руки в жесте искреннего раскаяния и приготовился слушать дальше. — Извинения приняты, — буркнул брюнет, раздраженно поводя носом, — ну, а дальше эта говновозка уехала, а я остался весь такой красивый и благоухающий посреди улицы, и хер знает, что делать. Отличное завершение рабочего дня, я тебе скажу! — Ладно, не кипятись ты так, Мёрф, — несмотря на тошнотворные миазмы, распространяющиеся по комнате, Эдриан встал со своего места и, подойдя к другу, хлопнул того по плечу. — Снимай с себя этот чудо-наряд и переоденься во что-нибудь не такое ароматное. А я пока засуну его в машинку. Да не бойся ты так, деликатная стирка, все дела, — добавил он, заметив, как дёрнулся Мёрфи при упоминании стиральной машины. Насколько Эдриан знал, тот предпочитал стирать свой комбез исключительно при помощи рук и никак иначе. — Если бы было у меня ещё во что переодеться, — брюнет развел руками, тихо, но отчетливо выругался, адресуя свое негодование какому-то там Харону и его родственничкам до седьмого колена включительно. — Я ж только в нём и хожу. Костюм на вечеринку не в счёт, это была разовая акция. — Хм, проблемка, — Эдриан на мгновение задумался, потер переносицу пальцем, после чего, просияв аки новенькая драхма, сказал: — Но, к счастью, вполне решаемая. В кладовке, в самом дальнем углу оставались коробки со шмотками. В основном то, что оставила Андреа, но и моих парочка по-любому завалялась. Поройся, подбери что-нибудь по вкусу. Завтра выходной, в универ не нужно будет ехать, а к вечеру костюмчик уже успеет высохнуть, и ты появишься в клубе во всей красе. — Думаешь? — Мерфи скосил глаза в сторону коридора, тяжело вздохнул, после чего, кивнув Эдриану, скрылся в темноте. Прошло где-то около получаса, и Ньюман, успевший не только запустить машинку, но и допить остатки джина, дремотно зевал, прикрывая рот ладонью. Услышав осторожные шаги за спиной, оглянулся и едва не уронил челюсть на пол. Он, конечно, мог предположить всякое. К примеру то, что Мёрфи натянет на себя растянутые спортивки, заброшенные за ненадобностью в самый дальний угол, присовокупив к ним одну из многочисленных футболок, принт на которых успел потускнеть и растерять большую половину цветов. Ну, или мягкий махровый халат с логотипом сети отелей, акции которой не так давно приобрела Аида. Но уж точно не ЭТО. Простая белая футболка, из-под ворота которой влажно блестели острые полумесяцы ключиц, заправленная в короткие джинсовые шортики. И джинсовая рубашка в тон, с закатанными до локтей рукавами, открывающая во всей красе плавные изгибы графитно-чёрной татуировки, чьё змеиное тело ловко оплело правую руку. — Что? — Мёрфи, поймав взгляд парня, неопределенно хмыкнул, похоже, не заметив, какое впечатление произвел на Эдриана его наряд. — Ты в курсе, что это вещи Андреа? — неожиданно осипшим голосом спросил Ньюман, не отводя от друга странного, изучающего взгляда. — Ну, я в курсе, что ты не носишь такое, — усмехнулся Мёрфи, крутанувшись вокруг своей оси на пятках, отчего Эдриан едва воздухом не подавился. Чертовы шорты непростительно туго обтягивали пятую точку азиата, бесстыдно выставляя напоказ смуглые точёные бёдра с отчётливо выделяющимися двуглавой и полусухожильной мышцами. — Но все твои штаны мне широки в талии, так что это единственный подходящий вариант для такой фитоняшки, как я. — С этими словами друг вернулся в исходное положение, засунул пальцы под пряжку ремня и замер на месте, переступая с ноги на ногу. И, Эдриан мог бы в этом поклясться, на губах Мёрфи застыла никогда им ранее не виданная улыбка. Та самая, от которой внутри тоскливо заскулил истосковавшийся по ласке зверь, чьи беспросветно тёмные глаза заблестели болезненным рассеянным светом далёких фонарей пустынной трассы, уходящей за самый край неба. Хотя нет, он уже видел эту улыбку. В ту самую ночь, когда Мёрфи в растянутой футболке, то и дело норовившей сползти с плеча, глушил на кухне джин, опустошая стакан за стаканом. А он сидел рядом и гладил друга по спине, чувствуя, как та дрожит от его неловких прикосновений. Что было потом, Эдриан вспоминать не любил. Этому в большей степени способствовало брошенное Мёрфи, стоящим на пороге с безучастным отрешённым видом: «Считай это просто наваждением», — хотя, если честно, оба понимали, что всё, что было между ними, можно объяснить куда как проще. Вот только ни один, ни другой не желали признаться друг другу в очевидном. До этого самого момента. До той самой секунды, когда Эдриан залип на задницу Мёрфи в сраных джинсовых шортах, идущих ему куда как больше, чем той же Андреа. — Ты ведь специально? — хрипло шепнул Ньюман, поднимаясь с места. Он практически бесшумно пересек комнату и, ловко шагнув за спину Мёрфи, обнял того горячими ладонями, засунув руки в карманы шорт, так, чтобы хотя бы через плотную ткань почувствовать жар чужого тела. — О чём ты? — так же хрипло ответил Мёрфи, однако его пятая точка, беззастенчиво проехавшаяся вдоль паха Эдриана, явно намекала на то, что брюнет всё правильно понял. Что помнит ту ночь, густо приправленную желанием и страстью, неправильной, отчаянной, но такой нужной. Каждому из них в отдельности и обоим сразу. И не даст забыть и ему, сколько бы Ньюман ни пытался выкинуть из головы полынный, настоянный на горечи вкус чужих губ и цепкие, прокладывающие маршрут по разгоряченной коже прикосновения смуглых длинных пальцев. — Мёрф, мы не должны… — попытался было урезонить друга Эдриан, но замолчал, когда тот отрывисто и резко бросил, ещё теснее прижимаясь к нему всем телом так, что острые лопатки буквально впечатались в грудную клетку. — Вот именно, Эд! Мы никому и ничего не должны! Ни Андреа, ни кому-либо ещё! — лающий неестественный смешок Мёрфи, резко дёрнувшего плечом, больно отозвался под сердцем, заполошно отстукивающем совершенно немыслимый ритм в ноющей от напряжения клетке рёбер. — Почему ты так легко отказываешься от меня? Только потому, что я хуже неё? — последние слова он буквально выдохнул сквозь плотно сомкнутые губы. Но Эдриан услышал. И сделал именно то, что должен был сделать ещё тогда, пару недель назад. Резко выдернув ладони из карманов шорт, развернул Мёрфи лицом к себе и, притянув, жадно поцеловал, настойчиво раздвигая недовольно поджатые губы последнего своими. Ладони прошлись по темным, жестким на ощупь прядям, пропуская их сквозь пальцы, скользнули вдоль мочки уха, подцепляя прохладный металл сережки. — От тебя невозможно отказаться. И ты это знаешь, — шепнул он прямо в губы Мёрфи, отчаянно мечтая без остатка раствориться в слепящем янтаре широко распахнутых глаз. Тот судорожно вздохнул, отвечая на поцелуй; дрогнули ресницы, тонкие пальцы прошлись вдоль спины Эдриана неуверенной поступью напившегося вдрызг человека и, скользнув под тонкую ткань футболки, принялись вырисовывать на медовой, солоноватой от проступивших то тут, то там бисеринок пота коже сакральные, непонятные никому, кроме самого Мёрфи, символы, раз за разом срывая с губ Ньюмана сиплые, полные обжигающего желания стоны. Не разрывая поцелуя, Эдриан шагнул назад, и Мёрфи вместе с ним. Едва не вписавшись в дверной косяк, оба сделали ещё шаг и лишь после этого с сожалением разомкнули объятья. Облизнув разом пересохшие губы, Мёрфи качнул головой в сторону спальни, и Эдриан молча кивнул, не решаясь нарушить творящегося здесь и сейчас безумия лишними словами. Что ж, он готов сходить с ума. Снова и снова. Лишь бы Мёрфи был рядом, лишь бы так же бессвязно повторял его имя горячим плавящим тело и душу шёпотом, бессильно откидываясь на смятых простынях. Всё, что угодно, за возможность ловить эту безумно счастливую улыбку, затмевающую собой все вокруг и смущающую луну, ненароком заглянувшую в окно своим бледным ликом. Всё, что угодно, ради того, кто навечно отпечатался под веками одним коротким словом. Мой. Мой и точка.