Хвост Дьявола

      Рык беовульфа перешёл в хриплый визг, стоило существу оказаться в тени обелиска. Чёрная лоснящаяся плоть встопорщилась. Существо застыло на миг, упало и принялось беспорядочно дёргать конечностями. Плоть Гримм теряла форму, разлетаясь в стороны чёрными фонтанчиками. Вскоре беовульф превратился в кляксу, посреди которой валялись белые кости. Брызги тёмной плоти поднимались в воздух, завиваясь спиралями, зловеще напоминавшими нависший над сценой обелиск. Двойная спираль из обсидианово-чёрного камня, сужавшаяся кверху, лежала нетронутой посреди внушительного кратера, оставленного падением метеорита. Вся её поверхность была испещрена замысловатыми письменами, словно ждущими глаз пытливого исследователя, попытавшегося бы их расшифровать. Артефакт торчал под острым углом из обломков посреди безжизненного вулканического пейзажа, где на сотни километров вокруг можно было найти разве что мхи, лишайники и бродячих Гримм, что помнили, наверное, ещё самое начало времён.       Чем бы ни был этот Обелиск, его присутствие заставило древнюю ведьму, спавшую в своём замке далеко на севере отсюда, внезапно очнуться.       Десятки тысяч лет не могли запросто уместиться в человеческом сознании. Большую часть времени мир для неё был застывшим кошмаром без начала и конца. Мелкие детали, жизни людей, которыми она окружала себя время от времени, все они порой почти не запоминались. Прошлое давно скрылось в бездне вечности, те ослепительные времена, когда боги ещё ходили по земле, а она была обыкновенной женщиной, влюблённой в известного тогда на весь мир мага-воителя. Теперь все эти образы слились воедино, став нестерпимой белизной, заполнявшей её разум всякий раз, когда она пыталась вспомнить. Настоящее стало туманным безвременьем и порой старая ведьма задумывалась о том, существует ли она на самом деле? О будущем она предпочитала не думать вообще. Её разум рисовал ей лишь апокалиптические картины, а сердце желало испепелить вероломного муженька, положив конец всем его планам.       Но сегодня впервые за бесчисленные годы всё было совершенно иначе. Ведьма ощутила чужое присутствие. Что-то происходило с Гримм, причем здесь на материке. На её территории, где никого быть не могло, кроме тех кого могла привести она сама. И это не был слабый отклик гибели созданий тьмы. Не было и тянущего ощущения от того, что кто-то другой пользуется магией. Кроме неё этой силой владеть мог лишь её бывший возлюбленный, но она и сейчас была уверена в том, что он до сих пор наседкой сидит на реликвии выбора, спрятанной в Вейле, в катакомбах под одной из его драгоценных новоиспечённых охотничьих академий. Несколько тщательно подготовленных ею планов уже ждали того, что старый маг, растративший свою силу на чистую благотворительность и далеко идущие замыслы, вновь оступится и проморгает подобравшихся к его людям её агентов. Так что нет, это точно не была магия. Это было что-то совершенно иное.       Салем чувствовала как какая-то сила пытается пробиться в её разум сквозь лабиринт невидимых чёрных нитей, которыми были связаны между собой существа Гримм. Обычно она смутно ощущала всех близлежащих существ, которых на материке было несколько сотен тысяч, наверное. Гримм, как ни странно, любили близость к поселениям людей, а здесь в её владениях люди давным-давно перевелись, и потому создания Тьмы зачастую бесцельно бродили кругами по пустошам. Эту маленькую армию она держала специально для себя, на случай если кто-то из подручных Озмы возжелает заявиться к ней домой. Поступят так, конечно, лишь полные идиоты и это будет первым звоночком того, что старый дурак окончательно выжил из ума, прыгая по чужим телам примерно каждое столетие.       Порой она думала о том, что как это ни было бы иронично, но Озму боги в итоге наказали куда страшнее чем её. Ей обещали вечную жизнь в одиночестве — и вот, она не только не сошла с ума, но вынуждена скрываться от его последователей находясь на материке, куда никто из ныне живущих соваться просто не решался. Озма же целую вечность обречён был жить подселенцем в чужом теле, раз за разом наблюдая как его присутствие ломает очередную жизнь.       Нет, чуждое присутствие не было чем-то похожим на магию. Ни на магию, ни на божественных Близнецов, если уж на то пошло. Следы их силы и без того оставались в Ремнанте. Салем догадывалась где находятся реликвии, и какими силами они обладают. В конце концов, именно они были тем самым яблоком раздора между ней и её мужем. Проклятые Близнецы знали, что делали, оставляя мир на попечение двоих бессмертных. Иногда ей казалось, что именно в этом и был их замысел. Каждый из них подготовил себе замену, прежде чем уйти со сцены и теперь они — Салем и Озма выполняли роли Тёмного и Светлого брата соответственно. Ведьма находила это ироничным, хоть цели подобного замысла от неё до сих пор ускользали.       Движением руки Салем подозвала одного из обитавших в её замке созданий Гримм. Видящие были её личным изобретением. Или, скорее приспособлением, которое она создала давным-давно, после того как осознала свою способность управлять созданиями, ранее повиновавшимися лишь Тёмному брату. Ведьма хоть и исполняла теперь его роль, но сама божеством не была, а потому, для того чтобы видеть что происходит в её владениях и среди её приспешников, должна была создать себе глаза. Видящие Гримм и были этими глазами. Эти похожие на медуз существа жили исключительно для того, чтобы наблюдать за всем в пределах своего поля зрения, по первому требованию делясь тем, что увидели со своей повелительницей. Вот и сейчас в её палаты медленно вплыло существо, напоминающее шипастую чёрную медузу со стеклянным шаром вместо головной части. Щупальца Видящего время от времени начинали дрожать и дёргаться, завиваясь в причудливые спирали. Это вызывало тревогу.       Повисшее в её сознании чувство было чем-то похожим на слабую тошноту в преддверии тяжёлой болезни. Ты ощущаешь надвигающийся недуг, но ещё способен терпеть его симптомы. Однако, с каждой секундой всё становится хуже и хуже, пока сам того не заметив, ты оказываешься прикованным к постели, не способный даже руку поднять за стаканом воды.       Ведьма снова сделала сложный жест рукой и шар, что заменял Видящему большую часть головы, осветился. По нему пронеслись тысячи образов из памяти других сородичей, включая и другие виды Гримм. Лоскутные пейзажи вулканических пустынь материка перемежались с силуэтами древних руин, оставшихся с тех времён, когда на этом материке ещё жили люди. Что-то мешало существу найти нужные образы и Салем нетерпеливо повела рукой. И почти мгновенно сильный приступ мигрени неожиданно заставил её зажмуриться.       Она была привычна к боли с тех самых пор, когда нырнула в тёмный бассейн, где когда-то обитал один из Братьев, попытавшись покончить с собой. В конце концов любая боль была для неё иллюзией, теперь когда её тело было сделано практически неразрушимым силой богов, что давным давно покинули этот мир. Но эта боль была чем-то иным. Всё поле зрения на миг заполнилось незнакомыми символами, пылающими с такой силой, что Салем на миг показалось как они отпечатались на стенках её глазниц. «Это не магия.» - подумала она, ощущая что-то отдалённо похожее на испуг: - «Не то что когда-либо принадлежало этому миру.»       Силой ведьма заставила себя снова открыть глаза. Видящий, висевший всё это время перед ней, тоже явно испытывал что-то похожее на дискомфорт. Чем бы ни было происходящее, похоже оно передавалось от существа к существу, вместе с образом Обелиска. Но думать над природой этого явления было уже поздно.       Шар Видящего светился ярким оранжевым светом, посреди которого, под острым углом, из кучи скальных обломков, торчало нечто. Двойная спираль сужающаяся кверху, испещрённая тонкими бороздками и тысячами, может быть даже миллионами маленьких символов. Тех самых, что Салем видела в своём коротком видении буквально мгновение назад. Вокруг неё, в беспорядке валялись кости, бывшие когда-то основой для тел нескольких беовульфов. Одна из патрульных стай, похоже, заинтересовалась этой штукой и попыталась приблизиться к ней, прежде чем нечто превратило их в чёрные бурлящие лужи с плавающими в них белыми костями.       Присутствие этого Обелиска, как Салем в итоге решила его называть, было ошеломляющим. Старая ведьма оцепенела и просидела так несколько минут, с открытым ртом, таращась широко раскрытыми глазами прямо в шар Видящего, который уже начинал опасно покачиваться в воздухе. Она и не заметила, как подхватила его в воздухе, не давая ему упасть и продолжая смотреть на Обелиск, на эту текучую форму что, казалось, вот-вот придёт в движение. Письмена на его гранях вспыхивали и гасли, строчка за строчкой, разделённые глубокими, обвивающимися вокруг спиралевидных обсидиановых столбов, бороздками.       Эта штука была прекрасной и вместе с тем, одновременно, пугающей. Какая-то загадка таилась в её формах и покрывающих её грани письменах. Загадка проникающая в разум и не дающая покоя, обещающая ответы на тайны основ мироздания, стоит лишь прочесть светящиеся глифы на изогнутых боках Обелиска.       Но Салем не просто так звалась старой ведьмой. Она прожила десятки тысяч лет, видела мир до исхода Близнецов, и у неё было достаточно опыта, чтобы вовремя подумать о том, что появление этого Обелиска было вещью как минимум подозрительной. Чужие артефакты не падают с неба просто так. Это запросто могло быть очередной шуткой Близнецов. Чем бы они там сейчас ни занимались, они наверняка могли время от времени поглядывать в сторону своего творения, проверяя как справляются их подневольные заместители и новоиспечённое эрзац-человечество. А если Обелиск попал сюда случайно, он может и вовсе принадлежать таким силам, о которых никто в этом мире никогда понятия не имел и иметь не мог вовсе.       Громкий хруст, сопровождавшийся влажным чавканьем, разнёсся по коридорам замка. Голова несчастного Видящего, которого Салем всё ещё удерживала в своих руках, лопнула и рассыпалась на мелкие осколки. Гримм распался прямо на глазах у ведьмы, осыпав её стеклянной крошкой и превратившись в лужу чёрной жижи на каменном полу. Вместо того чтобы превратиться в чёрный дым и с ветрами вернуться в общую массу развоплощённых Гримм, жижа продолжала неистово бурлить и капли её, подлетая вверх, оставляли за собой зловещие спиралевидные следы.       Ведьма ощущала себя так, будто ей только что насквозь прострелили голову из мушкета. Ей стало легче, но она словно бы потеряла что-то важное. Чувство шока, слепота и странная лёгкость в голове. Она без сил упала в своё ложе, в котором проводила большую часть времени, когда рядом не было никого из её приспешников. Мигрень отступила, но ей на смену пришёл чудовищный упадок сил. Салем знала, что ей нужно что-то делать и немедленно. Этот Обелиск, который упал в её владения, каким-то образом вмешивался в цикл существования Гримм и в её контроль над ними. Первой мыслью, конечно, было избавиться от него как можно скорее, но она опасалась приближаться к артефакту лично. Эта штука развоплощала её слуг и не давала им вернуться в своё первоначальное состояние, каким-то образом препятствуя воле Тёмного брата, создавшего их в незапамятные времена. Каким-то образом Обелиск с невероятной лёгкостью отменил волю божества — практически закон мироздания, и ведьма не была уверена в том, что с ней не случится что-нибудь, осмелься она просто так приблизиться к пришельцу из иного мира.       Кроме того, возник вопрос о том, как избавиться от незваного гостя, который пережил путешествие сквозь миры и выдержал приземление без каких-либо повреждений. Салем была уверена в том, что просто отправить его обратно не получится. Чтобы покинуть Ремнант недостаточно ни силы праха, ни магии. Вся техника, которой обладали люди, выходила из строя на определённой высоте. Прах — основа всех нынешних технологий, просто терял свои свойства. Салем подозревала и то, что и магия её на такой высоте станет бесполезной, в конце концов в её разумении прах был лишь тенью магии старого мира. Только Близнецы могли летать сквозь пустоту меж мирами, но их здесь давно не было, да и навряд ли они захотели бы решать проблемы мира, который бросили из-за собственного разочарования в людях.       На секунду Салем подумала о том, как хорошо было если Озма по-прежнему был бы рядом. И они никогда не затевали тот спор, продолжая играть в богов, сидящих в высоком замке, окружённом первыми ростками нового человечества. Он определённо что-нибудь придумал бы. Или нет. По крайней мере это было бы не только её проблемой.       В любом случае ей теперь нужна была чужая помощь. Впервые за её долгую жизнь, с тех самых пор как она томилась в башне своего отца, а Близнецы были болезненной реальностью, постоянным присутствием на расстоянии вытянутой руки. Как ни печально это признавать, сама она ничего не сделает, а ждать пока кусок камня из другого мира, работающий по неизвестно каким принципам, сведёт её с ума, было бы слишком глупо.       Она лежала пытаясь придти в себя и сообразить хоть какой-то план действий. Если Гримм уязвимы к этой штуке, уязвимы ли к ней люди? Салем была уверена, что — да, но каким именно образом? Что она должна сделать, чтобы избавиться от Обелиска хотя бы в её владениях? На ум приходили последние новшества техники смертных. Машины наверняка не будут настолько восприимчивы к его воздействию, с их помощью её люди смогут достать этот проклятый артефакт и убрать его, спрятать где-нибудь подальше. Или может отправить его куда-нибудь в Вейл или Мистраль, или вовсе в Атлас, дабы эта штука стала теперь головной болью Озмы.       Странно, но эта мысль не приносила ей избавления от тревог, хоть и казалась более или менее здравой. По-прежнему оставалось ощущение того, что если Озма с ним не справится, Обелиск найдёт способ добраться и до неё. Артефакт будто бы создавался для того, чтобы притягивать взгляды и вписывать себя в умы окружающих, застревая там болезненной занозой, приносящей постоянные беспокойства.       Нет. Нужно вызвать Уоттса. Он учёный и лучше всего подойдёт для этой задачи. Поручить ему достать людей и технику. И потом, когда он будет готов, как следует всё с ним обсудить, прежде чем браться и что-то делать с этим самым Обелиском.       Салем поднялась и, пошатываясь, покинула свои палаты. Замок её, в отсутствии других резидентов, которые нечасто здесь бывали, был пустынным местом, где по коридорам гуляли лишь сквозняки да шелест её собственных шагов. У Уоттса был спрятан Видящий, других способов связи с ней, у её внутреннего круга не было. Она срочно должна была связаться с ним, пока Обелиск не свёл её с ума окончательно, или не сделал что-нибудь ещё с Гримм.       Артур Уоттс был человеком педантичным, расчётливым и обладал крайне острым умом. С его помощью и помощью остальных, она точно сможет что-нибудь сделать. Если не решить эту проблему, то купировать её симптомы до лучших времён.       Давно разрушенная астрономическая башня её замка стала обителью Видящих Гримм, которых она использовала в качестве дальнего средства связи. Существа со стеклянными шарами вместо голов, плавали в воздухе скучившись в небольшую стайку и были обеспокоены ещё до того, как их хозяйка вошла в помещение. Воздух был наполнен стрекотом и щелчками, которые издавали Гримм, подавая сигналы друг другу, подмечая присутствие чего-то чужого и практически не реагируя на старую ведьму. Салем подманила одного из них и принялась колдовать, помогая существу навести мост со своим сородичем, находящимся на другом конце мира.       Видящий, что подплыл к ней, немедленно раскинул щупальца в стороны и издал несколько причудливых трелей, прежде чем его шар наполнился призрачным туманом. Прошло несколько минут прежде чем он нащупал своего сородича, прятавшегося в походной сумке атлезианского учёного. Какое-то время шар был заполнен лишь складками материи, из которой состояла сумка, прежде чем её хозяин догадался, что его вызывают и позволил своему «питомцу» вылезти наружу.       Через некоторое время Уоттс предстал перед ней, выглядя обеспокоенным. Подобные вызовы были редкостью, обыкновенно сеансы связи осуществлялись в условленное время, дабы никто не оказался в неудобном положении, будучи пойманным за разговорами с созданием Гримм. Салем искренне надеялась, что сейчас это не будет проблемой.       Уоттс, к счастью, был совершенно один и находился в каких-то апартаментах. Очередной номер очередного безымянного мотеля, судя по характерному интерьеру это был Мистраль. — Я… — учёный несколько замешкался, поспешно приводя себя в порядок: — Приветствую вас, госпожа. Что заставило вас вызвать меня в такое время? — У нас проблемы, Артур. Требующие немедленного вмешательства.       Лицо Уоттса потемнело. — Какого рода? — напряжённо спросил он. Глаза его забегали так, словно он силился перебрать все возможные варианты событий, виновником которых мог оказаться лично. — Непредвиденного, Артур. Не так давно в моих владениях был обнаружен предмет с совершенно необычными свойствами. Я считаю, что это некий артефакт попавший в наш мир извне. И он опасен для наших планов.       Атлезианский учёный нахмурился, его взгляд перестал метаться, а по щекам его заходили желваки. — Артефакт? — На лице Уоттса на миг промелькнуло сомнение. — Вы хотите сказать, что это что-то вроде реликвии? Похожей на те, что прячет Озпин?       Салем покачала головой. — Я не знаю. Я потеряла нескольких дозорных, которые оказались рядом с ним. Он выглядит как обелиск или странная статуя.       Ведьма подняла руку, собираясь сотворить иллюзию, чтобы показать доктору, как именно выглядел Обелиск. В уме она уже привыкла так его называть. Словно он был создан, чтобы вызывать строго определённые ассоциации.       Она невольно охнула, когда магический дым, порождённый ей, необычайно легко свился в сужающуюся спираль, подёрнувшись болезненным оранжевым свечением. Она видела проклятую штуковину всего несколько секунд, но её иллюзия практически моментально повторила миниатюрную копию Обелиска в точности.       Теперь он плыл в сантиметре над её ладонью, размером с небольшой графин или высокую рюмку для вина. Письмена на его гранях зловеще светились, а Салем ощутила неожиданно сильный давящий шум в ушах. — Госпожа? — голос Уоттса прозвучал искренне обеспокоенным. Даже испуганным. — С вами всё в порядке? — Ты видишь его, Артур? — услышала она собственный голос, который едва узнала. Он был хриплым и напряжённым, и только в этот момент она поняла сколько сил у неё отнимает сотворённая иллюзия. Всё выглядело так, будто бы сотворённый ею мираж пытался проявиться, стать реальностью, но иллюзорного дыма для этого было недостаточно. Нужно было что-то, ещё, возможно какая-то подходящая материя, подобная той из которой состоял оригинал.       Ведьма силой оборвала поток магии, заставив мираж исчезнуть. Учёный смотревший в шар Видящего на другом конце мира, наблюдал за всем этим с открытым ртом. — Эта штука. Этот, артефакт… Я никогда не видел ничего подобного. В Библиотеке Атласа хранится много записей о странных археологических находках, и я порой читал о них в молодости из интереса, чтобы понять насколько много мы знаем о себе…       Салем перебила его. — Эта вещь из другого мира, Артур. Поверь мне, я знаю. Я старше всей вашей цивилизации.       Уоттс прервал свой сбивчивый монолог, сжав виски. На лице его отобразилась гримаса болезненного дискомфорта. — Простите меня, госпожа. Я не хотел сомневаться в ваших знаниях, но не каждый день в Ремнант прилетает что-то из других миров. Вы должны понимать, что как учёный, я вынужден сомневаться во всём. Такое бывает раз в миллионы лет. — Я понимаю тебя, Артур. Но я так же понимаю то, что если кто-то не уберёт эту штуку из моих владений, она продолжит мешать мне жить и управлять моими слугами. И в нашей команде есть только один учёный, который мог бы помочь мне с этим, — с нажимом произнесла Салем.       Уоттс задумчиво кивнул. В этот момент учёный выглядел почти потерянным. Было видно, что он напряжённо обдумывает сложившуюся ситуацию и вместе с тем сильно ошарашен внезапными новостями. — Что я должен ждать от этого артефакта, госпожа?       Салем задумалась над тем как можно было описать то, что она ощутила, взглянув на Обелиск впервые. Он определённо был опасен и даже очень, но как именно? Сводил ли он с ума тех, кто вступал в контакт с ним, или делал что-то ещё? Эта штука была сотворена кем-то и чем-то с некоей определённой целью, однако тут даже тысячелетний опыт ведьмы не мог ничего подсказать. — Он как-то воздействует на разум всех, кто его хотя бы раз увидел. Я воспроизвела его образ по памяти, хотя видела его всего несколько секунд. И если он подействовал таким образом на меня, то подействует на любого, кто окажется в радиусе прямой видимости, аналогичным образом. Не спрашивай меня о последствиях, Артур, я сама о них ничего не знаю. Всё, что я могу сказать, это: он довольно большой, разрушительно воздействует на Гримм, и оставил отпечаток в моей памяти за то малое время, что я на него смотрела. Уоттс сощурился. — Чтобы забрать такой артефакт, нужна будет экспедиция. И корабль, возможно. Если он большой, далеко не факт, что мы найдём достаточно грузоподъёмный воздушный транспорт. Не говоря уже о том, что его воздействие на разум может сделать пилота бесполезным. Это будет не быстро и непросто, — Уоттс взглянул на собеседницу, словно ожидая немедленной её реакции, и, чуть помедлив, спросил: - Насколько глубоко этот предмет находится в ваших владениях? — Он в кратере. Далеко на юге от моего замка. Достаточно далеко, чтобы не беспокоить меня, если я не буду подпускать к нему Гримм. Если ты думаешь о том, как его вывезти, я разрешаю тебе использовать любые сторонние силы, которые ты найдёшь. Главное, не попадайся на глаза Озпину, иначе количество наших проблем удвоится. — А может ли Озпин сам что-либо знать об этом артефакте?       Салем отрицательно покачала головой. — Нет. Даже если он и знает что-то, то не заинтересован. Кроме того, соваться сюда просто так он не осмелится. Последний раз, когда он делал это, он распрощался с очередной жизнью. Каждый день с неба падает достаточно звёзд, чтобы он перестал их замечать. — Я понимаю, — Было видно, что Уоттс всё ещё пребывает в напряжённом раздумьи. Возможно, сейчас, когда Салем практически развязала ему руки в отношении Обелиска, он обдумывает то, чьими руками можно было бы провернуть экспедицию прямиком во владения Гримм. — Это потребует времени, госпожа. И я не могу сказать точно сколько. Мне потребуется убедить целую группу ничего не подозревающих людей отправиться прямиком в то место, которое сейчас называют Гриммлэнд. Нужны будут: техника, провизия, охотники, в конце концов. В нашем распоряжении есть немалые ресурсы, но далеко не все могут быть задействованы в таком ключе. Здесь нужна помощь какой-то организации. — Ты можешь даже привлечь SDC, если тебе удастся убедить Жака в том, что этот артефакт будет ему полезен. Последний раз, когда вы виделись с ним, если я правильно помню, у вас были прекрасные деловые отношения, не так ли?       Уоттс усмехнулся. — Конечно, — ответил он, в его голосе был плохо скрываемый сарказм. — Если бы всё было так просто. Только вот это вполне возможно привлечёт сначала Айронвуда, а за ним и Озпина. И, если я правильно помню, ваше главное условие — не попадаться последнему на глаза. — Не попадаться лично, Артур. Ни Айронвуд, ни Озпин не должны знать того, что в этом как-либо замешаны мы. И я не ожидаю того, что ты лично явишься к Жаку Шни на порог, это было бы крайне нежелательным развитием событий, которое точно даст им лишнюю зацепку. Обелиск упал на моей территории, это правда, но он находится вдали от мест рождения Гримм и от моего замка. — Хорошо. Но я не могу обещать, что завтра же договорюсь с SDC и вы, надеюсь, это понимаете. Я рассмотрю все возможные варианты, госпожа. Но мне нужно знать сроки.       Салем задумалась. Хорошо было бы избавиться от артефакта как можно скорее, но реальность диктовала свои условия даже тысячелетним ведьмам. Не все проблемы можно было решить магией, иначе или Озма, или она давным-давно были бы мертвы. Самым простым вариантом было бы изолировать злосчастный Обелиск, не подпуская к нему никого, включая Гримм. Создания Тьмы были достаточно сообразительными, чтобы осознавать даже такие незримые категории опасности, и ей достаточно было бы дать единственный наказ, дабы они держались подальше ото всего, что напоминает двойную спираль, испещрённую замысловатыми письменами. Это снимет те проблемы, которые Обелиск породил прямо сейчас.       Другая проблема заключалась в том, что она не знала ничего о нём, и его дальнейшее пребывание на материке могло ухудшить ситуацию. Но риск в любом случае был неизбежен с тех самых пор, как эта штука свалилась им на головы с неба. Другого выхода, кроме как ждать, не было. — У тебя есть всё время, которое тебе понадобится, Артур. Но я буду очень довольна, если тебе удастся вывезти его в течение месяца. Сообщай мне о ходе операции. Если что, все наши ресурсы в твоём распоряжении — это приоритетная задача. — А поиск Дев? — осведомился Уоттс. — Пока откладывается, но только для тебя лично. Ты можешь ввести остальных в курс дела, если это понадобится, но ничего не говори им о моём состоянии. — Хорошо, — учёный внимательно взглянул на неё, словно беря на заметку её последние слова: — У меня есть один вопрос, госпожа? — Да, Артур? — Что нам делать с артефактом, когда мы вывезем его?       Важный вопрос. Ведьма была готова поспорить, что даже после вывоза Обелиска с этих земель, проблемы им создаваемые отнюдь не закончатся. По-хорошему, конечно, следовало этот самый Обелиск уничтожить, однако у неё не было никаких гарантий, что это не создаст проблем ещё больших. Как её это ни напрягало, но артефакт придётся изучать и, вполне возможно, потерять из-за этого время, людей и ресурсы. Одно было ясно, Уоттс пока ещё слишком ценен для неё, чтобы просто так его терять. — Выясните что он такое, Артур. И как с ним бороться. Но будьте при этом осторожны. Я не хочу, чтобы кто-то из внутреннего круга подходил к этой штуке вплотную, ты сам видел чего мне стоило сотворить лишь иллюзию. Поэтому найдите способ сделать это чужими руками и подальше от меня. На сегодня всё. Мне нужно заняться неотложными делами. Не подведите меня, доктор Уоттс. — Слушаюсь, госпожа. Я приступлю к составлению плана вывоза немедленно.       Уоттс исчез, и шар Видящего погас. Гримм отплыл в сторону, освобождая место для своего собрата. Ведьма принялась колдовать над ним, рассылая приказы другим созданиям Гримм, обитавшим на её территории, которую все остальные люди именовали не иначе как Гриммлэнд, что было несколько иронично. Создания тьмы не обитали здесь в таких количествах, в которых их можно было найти на местах разрушенных городов Мистраля и Вейла. Разгадка была предельно проста. Им нужны были люди. Их привлекали негативные эмоции. Такими их задумал Тёмный брат, когда мир был ещё не определившейся концепцией, если конечно верить ему на слово.       С появлением Обелиска в её владениях, парадигма мира старой ведьмы пошатнулась. Если в этот мир так просто прилетает нечто настолько чуждое, способное воздействовать на её разум, существовали ли Близнецы в самом деле? Что если весь тот ослепительный мир в самом начале её жизни, который она помнила так как человек помнит образы из глубокого детства, на самом деле был сном, иллюзией. Что если Близнецы на самом деле не создавали этот мир и были такими же случайными засланцами, или вовсе групповой галлюцинацией, которая в один прекрасный момент развеялась в прах? Что если весь их с Озмой конфликт на почве возможного их возвращения, на самом деле помешательство длинною в тысячи лет?       Эти предположения не давали ответов и тянули за собой слишком много вопросов. Салем некогда было думать об этом. В первую очередью нужно обезопасить себя. Ведьма закончила отдавать приказы, заставив Гримм ни в коем случае не приближаться к Обелиску. Теперь предполагаемое место падения стало полностью необитаемым. Все бродячие беовульфы, урсы, барботаски и прочее многообразие сухопутных и летающих видов, собирались в смешанные стаи и покидали невидимое пятно на материке радиусом в несколько десятков километров. Вулканическая пустыня полная обманчивых сюрпризов, стала теперь обыкновенной, за исключением по-прежнему торчащего из кратера чужого артефакта.       Единственное, чего Салем сделать не могла, так это развеять тех, кто пал жертвой Обелиска изначально. Видящий, погибший от его воздействия, давно развеялся, когда она вернулась в свои палаты, оставив лишь осколки стекла. Это давало ведьме некую степень уверенности в том, что Гримм как единое целое всё же могли противостоять воздействию артефакта. Однако те, что остались лежать в его радиусе, так никуда и не делись, в этом она была уверена.       От Обелиска исходил какой-то сильный сигнал, делавший что-то со всеми существами, оказывавшимися в достаточной близости. Даже Гримм, пусть и не считающиеся живыми, творения из чистой божественной силы, испытывали на себе это воздействие. И теперь та несчастная стайка беовульфов, похоже так и останется там в виде бурлящих чёрных лужиц, пока Обелиск оттуда не уберут те, с кем сможет договориться Артур Уоттс.       Или, возможно, с ними произойдёт что-то ещё, но о таких вариантах даже думать не хотелось. Проблемы стоило решать по мере поступления.       Салем щёлкнула пальцами, и поднявшийся в её палате ветер вымел остатки несчастного Видящего прочь. Теперь, сделав всё необходимое, ей оставалось лишь ждать и внимательно следить за развитием ситуации.       Ведьма посмотрела в окно, почти физически теперь ощущая направление исходившей угрозы. Красное солнце Ремнанта зловеще висело над изломанным скалами горизонтом. Неожиданный пришелец с небес за короткое время изменил так много, что теперь она не была уверена, что ждёт дальше не только её, но и весь остальной мир. Что бы сделал Озма, столкнись он с этой штукой? Что он предпримет сейчас, если узнает о её существовании?       В том, что последнее случится рано или поздно, Салем практически не сомневалась. Однако, наблюдать за этим желала лишь издалека.       Только время теперь покажет, каковы последствия прибытия Обелиска в этот мир.