Such different

Однажды, во времена тьмы и смуты Тысячелетнего Затмения Второго Светила, произошло неслыханное по своей дерзости предательство и дезертирство – один из Светлых, после вооруженного до зубов «дружеского» визита к Темным, перебежал на их сторону, предав не только свой Народ, но и свой Род и Фамилию. На Родину ему путь был заказан. У Темных же этот отступник также совершил преступление – нагло пытался сблизиться с Наследным Принцем и совратить его, того, коему было уготовано жениться на Прекраснейшей из его Народа и подарить ей Первый поцелуй, имевший определенную силу, которой новоиспеченная Королева Темных имела бы право воспользоваться при решении спорной проблемы. Претендентка на вакантное место уже была, правда, Короля она почему-то не устраивала. Украв Первый Поцелуй и скрывшись на многие столетия, Гакт не предполагал, что Темные найдут решение проблемы и смогут определенными ритуалами наградить Второй Поцелуй той же силой, что и Первый, а также наделить его свойством нейтрализовать Первый. Но никто и не предполагал, что Второй Поцелуй будет также нагло украден одним и тем же эльфом, так что нейтрализации не произошло. Отдача же от исполнения уже двух желаний непредсказуемого Светлого могла быть очень сильной. Как психически, так и магически, ведь могли создаться нежелательные связи между ними на неподвластном магии уровне. Но преимущество для Темного Принца было в том, что Гакт не подозревал о Втором Поцелуе. С другой стороны, активация Второго могла произойти независимо от того, хотел бы этого Гакт на самом деле или нет. Как можно предположить по ощущениям самого Клахи, Гакт берег свое желание и контролировал себя даже во сне – чтобы случайно не пожелать чего-то нереального и тем самым впустую истратить желание. Темный Принц не чувствовал никаких странных для себя порывов, никаких необычных желаний – ничего, что можно было бы расценивать как попытку использовать право желания от одного конкретного эльфа. И это расслабило его, он перестал быть таким напряженным все время, правда, его маниакальная паранойя и мания преследования от этого никак не угасла. И природная жестокость, присущая всем Темным, никуда не делась, а только возросла и приобрела новые границы и масштабы, поражающие воображение. Раздумывая над всем этим, Темный Принц абстрагировался от нелепых речей Гакта, опять начавшего им обоснованно, конечно, и даже очень, но крайне напыщенно и надоедливо восхищаться, восхваляя внешность и личные качества Темнейшего из Темнейших. - Послушай, - Клаха чуть было не вздрогнул от звука собственного слегка охрипшего голоса, но продолжил. – Гакт. Наш союз во всех смыслах и значениях этого слова попросту невозможен. Как и невозможна противоестественная связь двух мужчин. Это… Это аморально даже для меня, а значит, что и существовать такое не может и не должно! Жестокие пытки, кровавые убийства, расчленения, четвертования, в конце концов, - вот что по мне! Но не секс с себе подобным. К тому же… - тут Темный Принц затаил дыхание, слегка опасаясь реакции непредсказуемого отступника. – К тому же у меня есть Невеста. Я люблю ее. И ничто не омрачит этого Темного Чувства к ней. Гакт, до этого с блаженным видом слушавший чуть охрипший от молчания обожаемый им голос, стряхнул с себя оцепенения, и после этих жестоких для него слов слегка даже истерично спросил: - Кто она? Клаха немного удивился такой тихой реакции и все же произнес: - Вряд ли ты ее знаешь. Она… - Просто. Скажи. Кто. Она. Такая. И для начала скажи, как ее зовут! – Гакт, бешено вращая от ревности глазами, вновь подошел непозволительно близко и Клаху самого начало пробивать на истерику: - Мана! Мою Невесту зовут Мана! Она из Древнего Рода Десяти Месяцев! - Мана… Мана?! Это… Это такое нечто, которое в кукольных платьях вечно ходит и любит высокие сапоги? – глаза у Светлого стали воистину квадратные. Он остановившимся взглядом смотрел как будто сквозь Клаху и того это стало несколько напрягать. - Гакт? Что… Как мне понимать такую реакцию на мое заявление? Отмерший Гакт снова взглянул Принцу в глаза и вдруг начал истерично смеяться. Принцу это не понравилось. Он рассвирепел еще больше, чем был, и рявкнул на Светлого так, что тот от неожиданности заткнулся: - Умолкни! Не хватало еще с сумасшедшим Светлым общаться! Хотя тебя и так нельзя назвать нормальным, но границы же должны быть хоть какие-то?! Когда Гакт слегка успокоился, Темный сумрачно спросил у него повторно: - И как мне понимать твою реакцию на имя и личность моей Невесты? - Просто… Понимаешь, My Dear, до этого была такая напыщенная речь от тебя, что ты не приемлешь отношений между мужчинами… А потом называешь своей невестой МУЖЧИНУ! И как мне на это реагировать? Это же абсурд, полный абсурд! – нервно начал похихикивать Гакт. Клаха нахмурился. Хотел потереть переносицу, но вспомнил, что руки привязаны к дыбе, причем даже не магически, а обычными материальными веревками, от которых затекали руки. Принц нахмурился еще раз. - Почему ты называешь мою Невесту мужчиной? Это клевета. Абсурд. Нелепость! - Но я спал с Маной, так что вполне могу такое заявить. Проверено, так сказать, на собственном опыте. А ты, похоже, даже не целовался с «Невестой», потому как целоваться ты за эти века так и не научился… - Причем здесь это? Когда ты успел??? Не верю ни единому твоему слову! - Зачем мне врать? К тому же, я еще тогда заметил твой интерес к Мане. Он был прекрасен, но ты еще более Прекрасен, был тогда таким, сейчас стал еще лучше. Нет, я не могу сравнивать Ману с тобой! Ты Само Совершенство, а он всего лишь результат правильно наложенного макияжа, подобранного к нему наряда и магии для закрепления эффекта… О, как я ревновал! Как ревность снедала меня! Но ты даже не смотрел в мою сторону... И я решил отомстить. Как оказалось, Мана падок на подарки – редкая бижутерия, изысканная косметика, затейливые наряды… Он был легко доступен, да и сейчас вряд ли что-то изменилось. Разве ты не заметил его приспешников, которые ради него готовы на все? Мана может представлять их как друзей, как родственников, но ты бы знал, что они вытворяют под покровом ночи! Я сам однажды участвовал в этом. Это… это было так грязно, страстно и порочно, что сколько бы я позже ни участвовал в подобном, ту ночь не затмит ничто. Разве что ночь с тобой… - Мечтай. И как мне теперь быть? Я не могу заткнуть уши, чтобы не слышать всего этого бреда, с другой стороны, ты так складно врешь… Я знаю Юки и Кодзи, но то, что ты рассказываешь… Как они могут тогда так мило беседовать со мной на верховой прогулке после такого? Нет, я не верю тебе… Нет, не верю… И вообще, ты мой враг, я и не обязан тебя слушать, тем более верить во всякий такой бред… И ведь... Знаешь, ведь первый раз для меня ничего не значит… Если ты так хочешь этого, я разрешаю тебе, используй то свое желание, делай что хочешь, а потом уйди. Просто. Уйди. Ведь ты получишь то, чего так хотел все эти бесчисленные годы, Гакт. Уйди и не мешай мне жить и любить того, кого я хочу любить. Даже если это не ложь. Гакт глубоко вздохнул и закрыл глаза. Тихо произнес: - Я тебе настолько противен? – и, не дождавшись ответа, сказал вслух громче, - Пусть Клаха, Темный Принц всех Темных эльфов, будущий Король Темных, добровольно проведет со мной ночь и будет делать все, чего захочу я, Гакт, отступник Светлых, без Рода и Фамилии. Яркая вспышка света, заполонившая помещение и осветившая все его уголки. Гакт стал сразу же, как только проморгался, отвязывать Принца, попутно исцеляя его затекшие от непривычной неподвижности мышцы. Клаха практически повис на Светлом и тут же почувствовал непреодолимый порыв прикоснуться губами к такой близкой и притягательной шее Гакта. «Началось,» - обреченно подумал Темный, сдаваясь под натиском желания и аккуратно, невесомо прикасаясь к коже шеи губами, опаляя ее дыханием. Гакт замер. Отцепив от себя Принца, он с какой-то дикой нежностью обхватил ладонями лицо Клахи и прильнул к раскрывшимся с готовностью губам, отвечающим на поцелуй с не менее отчаянной обреченностью. - Наконец-то, - задыхаясь от подступившей эйфории, прошептал-простонал Гакт.