***
Впервые о Фредди, а на самом деле Фаррухе, Роджер узнает случайно из разговора родителей. Мать рассказывает за ужином отцу о том, что соседний большой дом, выставленный пару месяцев назад на продажу его прежними владельцами, купила семейная пара эмигрантов, переселившихся в Англию из Занзибара из-за работы главы семейства. Говорит миссис Тейлор о том, что новые соседи явно богаты, что она познакомилась уже с ними сегодня, что завтра они собираются уже заезжать, что Джер Булсара — очень милая женщина, и что у этой семьи есть младшая дочь, которая была бы хорошей подружкой Клэр, и сын — сверстник Роджера, с которым они будут учиться в одном классе и тоже вполне могут стать друзьями, и с которого, она очень надеется, ее сорванец сын будет брать пример, потому что он круглый отличник и просто прекрасно воспитанный мальчик. Роджер капризно хмурится и отвечает, что дружить он не хочет ни с кем, а уж тем более с каким-то заучкой, который ещё и эмигрант, пусть и богатый. Мать разочарованно хмурится. Отец одобрительно кивает. В голове самого Роджера, однако, проскальзывает в этот момент мысль о том, что в школе этого Фарруха затравят уже за одно только имя, и что, возможно, всё-таки стоит пожалеть его и попытаться с ним подружиться, как и говорит мама, но он усердно гонит эту мысль прочь.***
Когда Роджер видит Фредди, как позже тот представляется при знакомстве, впервые, ему обидно даже как-то становится за этого мальчишку, настолько очевидной мишенью для травли тот является. Фредди маленького роста, тощий, совершенно несуразный, с дурацкой слишком короткой прической, в нелепой клетчатой рубашке и мешковатых брюках с подтяжками, но все это: и нескладное телосложение, и старомодная стрижка, и слишком строгая для ребенка одежда, и чудное имя, меркнет перед тем, что у Фредди массивная, выпирающая вперед и слишком большая для его маленького лица челюсть, делающая беднягу похожим на лягушку, и, что ещё хуже, торчащие, как у кролика, зубы, которых во рту явно больше, чем полагается. Среди других детей Фредди — гадкий утёнок, и, как Роджер и предполагает, едва появившись в школе, Фаррух Булсара сразу становится объектом травли. Первое время после знакомства Роджер и не рад уже, что вступился за своего соседа. Защищать убогих, как говорит пастор местной церкви, куда мать таскает его на службу каждое воскресенье, это, конечно, хорошо, но Фредди теперь не отлипает от него, ходит постоянно хвостом следом на улице и в школе, и это раздражает. Недели две спустя где-то, бедняга, кажется, понимает наконец, что его компании не рады, и перестает навязываться на общение. Удивительно, но без его постоянной картавой из-за акцента, а может и из-за зубов, болтовни под ухом Тейлор чувствует себя каким-то опустошенным, словно ему все время чего-то не хватает теперь. Как и большинство детей, Роджер — эгоист. Только месяц спустя, случайно, в мыслях он ставит себя на место своего навязчивого «друга» и резко и бесповоротно проникается вдруг к нему сочувствием. Это происходит одной бессонной долгой ночью. Роджер лежит в своей кровати, глядя в потолок, подсвеченный ночником, и представляет себя переехавшим в чужую страну, совершенно одиноким, лишенным друзей, привычной жизни, родного дома, вспоминает, что да, Фредди в своем доме живёт, как в тюрьме, почти никуда не выходит, кроме как во двор, что от издевок одноклассников он наверняка страдает, и думает, что может даже и сейчас Фредди тоже не спит, лежит в своей постели и плачет, потому что, как Роджеру уже известно, он чувствительный, как девчонка. Тейлор решает твердо попробовать подружиться с соседом и после этого решения засыпает быстро. Теперь на душе у него легко и спокойно.***
При более близком знакомстве, Фредди, на поверку, оказывается далеко не таким слабаком, каким виделся Роджеру изначально. Неловкий и стеснительный в дружеском общении, видимо оттого, что не привык, что кто-то вообще может относиться к нему хорошо, с обидчиками он остр на язык и словами может поставить на место любого, за что потом его, конечно же, бьют. Впрочем, сам он тоже драться умеет, очевидно, что жизнь заставила. Худой и невысокий, дерётся он так же яростно и отчаянно, как Роджер, что самому Тейлору приходится очень по душе, и невольно он проникается к этому странному мальчишке уважением. Стоит Роджеру впервые показать свою расположенность, как, уже какой-то месяц спустя, они с Фредди становятся неразлучными друзьями. У Фредди очень консервативный строгий отец. Пусть он не отсыпает сыну подзатыльники порой, как самому Роджеру его вспыльчивый папаша, но запрещает слишком многое и постоянно пилит нотациями. Боми Булсара хочет, чтобы его сын выбрал в будущем себе серьезную профессию, а Фредди признаётся Роджеру, что хочет стать художником, а ещё лучше рок музыкантом. Тейлор смотрит после этих слов долго на своего товарища, на его торчащие уродливо зубы, странное лицо и невзрачную закрытую одежду, словно у примерного ученика воскресной школы, и ему хочется рассмеяться, настолько не вяжется в его голове образ Фредди с тем, о чем тот мечтает, однако Тейлор понимает, что причинит другу боль, если не воспримет его слова всерьез, а потому кивает сдержанно и говорит, задумчиво хмурясь, что все возможно, просто надо будет постараться. И он действительно не лжет почти, ведь знает, что у товарища красивый голос и явный талант к музыке. Глаза Фредди вспыхивают в этот момент такой благодарностью, таким искренним счастьем, что Роджер думает вдруг о том, что друг его сейчас, даже при всех своих недостатках, красивее любой самой красивой девчонки из их класса. С Фредди, оказывается, проводить время очень весело и интересно. Даже одноклассники довольно быстро меняют свое отношение к нему, настолько он искренний, добрый и отзывчивый. А ещё Фредди умный и начитанный, и слушать его болтовню о музыке, о легендах, искусстве, истории, своей стране, да о чем угодно, можно часами. В какой-то момент Роджер даже начинает его ревновать.***
Проходит незаметно год, за ним другой. С подростковым возрастом к и без того нервному Тейлору приходят перепады настроения и прыщи. К Фредди приходит надежда. Им сейчас по тринадцать, они меняются сами и видят, как меняются ребята из старших классов, из несуразных детей превращаясь вдруг как-то слишком резко в красивых взрослых. Фредди признаётся Роджеру украдкой, что надеется на то, что повзрослев, однажды перестанет быть, как говорит сам он, таким уродцем. Тейлору хочется возразить ему в сотый раз уже, что никакой он не уродец, однако Родж знает, что Булсара слишком упрям и переубедить его никак не удастся, увы.***
Проходит ещё год. Четырнадцатилетие для большинства — тот самый период, когда внешняя привлекательность начинает ставиться превыше всех прочих достоинств, а тело, на фоне гормональной встряски, бунтует и требует своего. Все в классе, словно сойдя вдруг коллективно с ума, влюбляются, пробуют поцелуи, дрочку на фото моделей из эротических журналов, а кто посмелее, те познают впервые секс. И только Фредди с Роджером, на первый взгляд, от всего этого держаться в стороне. Фредди слишком стыдится своей внешности, чтобы попытаться завести с кем-нибудь отношения, а у Тейлора проблема посерьёзнее. Он, в отличие от своих одноклассников, влюбляется не в какую-нибудь там милую отличницу Мэри, не в Джессику в коротенькой юбочке, у которой первой в классе начала расти грудь, не в оторву Скарлетт, которая вместе с парнями из старших классов курит тайком за воротами школы, а в лучшего друга. И нет, хотя ему и страшно, ведь Роджер знает прекрасно, как относятся в обществе к людям с нетрадиционной ориентацией, но судьбу проклинать он не спешит, ему просто непонятно, почему именно Фредди, ведь ни к другим мальчишкам покрасивее, ни к полуголым мужчинам, теперь уже из маминых журналов, его никак не влечет. Роджер смотрит на Фредди, которого подростковый возраст, кажется, лишь изуродовал сильнее прежнего, сделав ещё несуразнее, и не понимает, почему влюбился именно в него. Хотя, с другой стороны, ни с одной девчонкой, даже самой красивой, проводить время вместе не так интересно, как с Фредди. И в какой-то момент, наблюдая то, с какой тайной завистью смотрят измотанные трудностями первых отношений и прихотями своих пассий сверстники на их беспечные разговоры, развлечения и просто мирные прогулки, Роджер думает впервые о том, что ему, возможно, ещё повезло. Ему не нужно тратить деньги на дорогие подарки и совершать какие-то нелепые подвиги, а достаточно притащить, например, какой-нибудь красивый полевой цветок или листочек Фредди на срисовку, или раздобыть марку для его коллекции, и он будет благодарен и счастлив так, словно ему подарили весь мир. Роджер не знает, влюбился ли Фредди в кого-нибудь. Тот молчит, а спрашивать Тейлор не хочет, потому что боится услышать правду. Не может же быть такого, чтобы Фредди был влюблен в своего друга взаимно! Или может? Они молчат об этом в своих беседах, но оставаясь наедине, сидят ближе друг к другу, и иногда Фредди даже кладет доверчиво другу голову на плечо.***
Все чаще теперь Фредди кажется Роджеру красивым, самым красивым на свете, хотя на деле в лучшую сторону внешность его никак не изменилась. Роджер ещё слишком юн и неопытен, чтобы осознать, что так работает любовь, но пока он этого не понимает и просто все принимает как данность. Однажды, отчаянно краснея, он всё-таки говорит маме, что якобы влюбился в невзрачную девочку и не понимает, почему ему она кажется красавицей. Мама удивляется его выбору, ведь знает от других родительниц, что по ее красавчику сыну вздыхает томно половина девчонок в классе, но всё-таки поясняет, что привлекательность зависит не только от внешности, но и от манеры держаться, от того, как сам человек подает себя. Роджер вспоминает Фредди: его девчачьи манеры, кокетливые жесты и взгляды, и внезапно понимает, что ни одна девчонка в классе, даже самая красивая, и правда не двигается так пластично и изящно, как его друг.***
Фредди слепо восхищается Мерлин Монро, Марлен Дитрих и другими красавицами из старых Голливудских фильмов, на кассеты с которыми он усердно копит, отказывая себе во всем, а потом смотрит их тайком от строгого отца, пока тот на работе. Роджер, прогуливая вместе с другом уроки порой, составляет ему компанию в просмотре и видит, как копирует Фредди манеры экранных красоток. И когда однажды, пересмотрев в очередной раз «В джазе только девушки», Фред в шутку наряжается в мамино длинное платье, накидывает на голову длинный черный платок, имитирующий волосы, шляпу с цветами поверх него, неумело подкрашивает губы яркой помадой, и в таком виде принимается изображать Душечку, пытающуюся соблазнить псевдомиллионера, роль которого отводится самому Тейлору, Роджер впервые видит в друге уже не только ту самую странную душевную привлекательность, но и вполне себе физическую. У Фредди нереально красивые глаза, острые скулы, пухлые губы, тонкая фигурка и бархатистый голос, который не спешит ломаться, оставаясь все таким же мягким, словно кошачье мяуканье.***
Учеба подходит к концу. Близятся каникулы. Дни теперь жаркие, в кабинете на переменах сидеть не хочется, и пока вся школьная молодежь дружно веселится во дворе или на спортивной площадке, Роджер с Фредди прогуливаются в тишине по узким дорожкам школьного парка. Иногда, когда рядом никого нет, они идут под руку. Фредди это объясняет тем, что по правилам этикета гулять нужно неторопливо, а не нестись вперед, как паровоз. Тейлор с ним охотно соглашается. На самом деле ему, конечно, глубоко плевать на этикет, ему просто нравится держать Фредди за руку. Самому Булсаре, судя по тому, как заливаются смущённым румянцем его щеки всякий раз, это нравится тоже. В любви друг другу они признаются позднее, а сначала целуются, хотя обычно все делается наоборот. В тот день друзья сидят на скамейке в одном из самых дальних тихих уголков школьного парка и перекусывают пирогом, который Роджеру положила с собой на ланч мама. Пирог вкусный, с вишневой начинкой, которой миссис Тейлор всегда кладет много. В какой-то момент Фредди пачкает случайно джемом губы, словно помадой, и Роджер не выдерживает вдруг и, притянув товарища неловко к себе едва ли не за уши, чмокает его неумело в липкие и сладкие от вишни приоткрытые губы. Когда он отстраняется смущённо, Фредди таращится на него с минуту удивленно, приоткрыв нелепо рот, а потом прижимается к нему резко, обвивая тонкими руками за шею.***
Теперь они обнимаются и целуются при каждой возможности. Пробуют даже целоваться по взрослому, как в кино. Получается у обоих ужасно, и оба это осознают, но делают вид, что все великолепно, и очень собой гордятся. У Фредди уже несколько альбомов сплошь изрисованы портретами Роджера. Он безнадежно и бесповоротно влюблен. У Роджера есть, к его большому сожалению, всего одна совсем маленькая фотография Фредди, которую он бережно хранит в тайнике под кроватью, но влюблен он не менее безнадежно. Роджер чувствует себя обязанным ухаживать за Фредди, но не знает, что ему делать. Цветы дарить слишком подозрительно, на дорогие подарки нет денег, от мороженного у Фредди болит живот, потому что, как он объясняет, у него непереносимость лактозы, и даже на танцы пойти вместе им нельзя. Роджер из-за необходимости скрывать постоянно свои отношения чувствует себя обманутым и злится на дурацкие общественные порядки, искренне не понимая, кому бы и как они могли навредить своей любовью, что в этом такого преступного, такого ужасного, что вызывает в людях столько ненависти. Они обсуждают это с Фредди. Фредди улыбается нежно, совсем как женщина, гладит ласково чужую голову, лежащую на его коленях, перебирая тонкими пальцами русые пряди, и мечтает вслух о том, что пройдет время, все изменится, и им больше не придется прятаться. Роджер боится, что этого времени понадобится слишком много, так много, что им не хватит всей жизни, чтобы дождаться.***
Каникулы пролетают незаметно. На последние две недели, оставшиеся до учебы, Роджера отправляют погостить к бабушке в Кингс-Линн. Раньше он ездил с удовольствием туда, но теперь не хочет расставаться с Фредди даже на пару дней, однако мама настаивает, и приходится ехать. Вернувшись наконец, в первый день учебы Роджер не обнаруживает Фредди в классе. Не появляется он на уроках ни на второй день, ни на третий. Тейлор спрашивает у мамы, не знает ли она чего, но та лишь пожимает плечами. Не выдержав дольше недели, Роджер набирается смелости и идёт к соседям. После звонка на пороге его встречает миссис Булсара и поясняет ему, что отец, недовольный своевольным поведением Фредди в последнее время, отправил его в Индию в тот самый пансионат, в котором учился он до переезда семьи в Англию, и жизнь в котором называл адом, с содроганием вспоминая о том, как издевались над ним там из-за его особенности (уродством зубы Фредди Роджер уже даже в мыслях назвать не может), и как ему негде даже было скрыться от всех этих издевательств, потому что из пансионата никуда не убежишь. А вот Роджеру есть куда бежать и, не дослушав даже, он убегает в свой дом, прячется в своей комнате и, осев на пол без сил, плачет горько, как маленький ребенок, вцепившись больно в свои волосы.***
Хмурый и замкнувшийся в себе, Роджер ждёт с нетерпением зимних каникул, надеясь, что Фредди приедет на них домой, но Фредди не приезжает ни зимой, ни даже летом. И все равно Роджер ждёт и весь следующий год, посматривая каждый раз с тоской в сторону соседского дома. Правда с каждым прожданным месяцем ему все настойчивее кажется порой, что никакого Фредди и не существовало вовсе, кроме как в его воображении. Однако выцветшая фотография в тайнике доказывает — он был, и это вселяет надежду. И однажды надежды его сбываются, правда совсем не так, как ему бы того хотелось. Из разговора родителей, опять-таки, Роджер узнает о том, что соседи вновь собрались переезжать на этот раз из тихого, застывшего во времени, как муравей в древесной смоле, Труро в намного более маленький, но при этом в три раза гуще населенный шумный Фелтхэм. Но для Роджера главное не это. Перед отъездом семейство Булсара собирается дождаться возвращения Фредди из Индии. Его отчислили, как оказалось, из пансионата, чему Тейлор невероятно рад. Всё-таки другой город — не другая страна. Год-два и сам он переберется в Лондон, чтобы поступить в колледж, а пока можно будет созваниваться, переписываться, встречаться порой. Словно упавшая цепочка домино в обратной съёмке, его разрушенные мечты и планы вновь выстраиваются бодрой колонной. Только вот всем этим мечтам в итоге, словно по щелчку пальцев, суждено всё-таки разбиться.***
Когда Роджер видит Фредди вновь, сначала он подмечает невольно, что в чертах его и правда появилось за эти два года что-то изящно-женское, но потом все это отходит на второй план, потому что глаза у Фредди заплаканные, несчастные, потому что подростковая угловатость в его фигуре, спрятанной, как обычно, под балахоном рубашки и широких штанов, сменилась болезненной худобой, потому что во всем его облике и поведение нет больше той прежней очаровательной живости, только какая-то зажатость. Он словно дикий зверёк, загнанный в угол. Им не удается даже поговорить. Едва они остаются наедине, Фредди просто вцепляется в него мертвой хваткой и рыдает дико, безутешно на его груди. Роджеру только и остается, что гладить лихорадочно чужую тощую спину, невольно «пересчитывая» пальцами торчащие позвонки, и целовать любимого теперь, спустя два бесконечно долгих года, ещё сильнее, чем прежде, Фредди в коротко стриженный висок. Роджер не знает, что произошло, не может подобрать слов утешения, не знает, как успокоить. Роджер думает о том, что Фредди всегда мечтал отрастить волосы…***
Семейство Булсара покидает Труро на следующий день. Фредди не оставляет Роджеру ни адреса, ни телефона, ничего, кроме воспоминаний, старой фотографии и болезненной пустоты в сердце. Ещё неделю спустя, от мамы Родж узнает, что в пансионате Фредди изнасиловал учитель. Отец бросает презрительно, что он слабак и не мужик, раз позволил этому случиться. Мать тяжело вздыхает и качает головой. Роджер убегает в свою комнату и в тот день в кровь разбивает себе кулаки о стену.***
Роджеру двадцать три. Он студент. Учится на биологическом факультете Лондонского политехнического института. И кто бы мог подумать, что однажды его потянет в науку? Однако же потянуло. После расставания с Фредди много воды утекло, как говорят, и характер его круто изменился с тех пор, разве что вспыльчивость так никуда и не делась. У Роджера сессия, а вместе с ней недосып, недельная щетина, грязные длинные волосы, осветленные и неудачно покрашенные недавно дешевой краской в зеленоватый цвет, вместо золотистого блонда, мятая рубашка не первой свежести и потертые джинсы. Обычно лощеный красавчик, сейчас он выглядит просто ужасно. А ещё Роджер, стесняясь со своим скверным зрением носить очки, из-за недосыпа почти ничего не видит перед собой и потому, уже почти добравшись до дома, свернув за угол, врезается вдруг случайно на полном ходу в какую-то черноволосую разодетую ярко до боли в глазах девчонку. Та вскрикивает и роняет на асфальт папку, из которой разлетаются по сторонам пестрые рисунки. Роджер бормочет неловко извинения и, опустившись на колени, принимается было поднимать листы, но схватив первый попавшийся, замирает, оцепенев, потому что даже при его плохом зрении в рисунке этом ему видится что-то подозрительно знакомое. Однако долго раздумывать над этим ему не позволяет смуглая рука с черным лаком на ногтях, множеством колец на тонких пальцах и широким браслетом на узком запястье, которая выхватывает у него рисунок и прячет обратно в папку. Роджер поднимается неуклюже и ещё раз бормочет тихое «извини». И ему вдруг отвечают хоть и мягким, но совсем не женским голосом «пустяки». Тейлор поднимает взгляд, щурится, рассматривая человека перед собой. Это действительно парень. Нереально красивый парень! Очень худой, невысокого роста, в атласных, слишком уж узких белых брюках клеш, выгодно подчеркивающих его бесконечно длинные стройные ноги, голубой блузке и желтой, с красными лоцканами, тканевой курточке. У него длинные, чуть ниже плеч, черные блестящие волосы, женственное и одновременно грубоватое смуглое лицо с такими острыми скулами, что о них, кажется, можно порезаться, огромные, густо подведенные черным, карие глаза, слишком яркие, наверняка подкрашенные помадой пухлые губы, и из-под них выглядывают по-кроличьи крупные зубы, на которых Роджер и залипает взглядом, как муха в меду. — Что, зубов торчащих никогда что-ли не видел?! — бросает раздраженно незнакомец, заметив, куда направлен его взгляд, и прикрывает ладонью рот в слишком знакомом жесте. — Видел. У моего друга такие же были. — отзывается Тейлор как-то заторможенно, а потом медленно но верно до него начинает доходить, что что-то здесь не так. — Ф-фредди?! — не веря ни своим глазам, ни своим догадкам спрашивает он, спустя пару минут, надломленным хриплым голосом. — Фредди, это ты?! — Роджер! — отвечают ему на выдохе. А в следующий момент папка с рисунками вновь летит на землю, и тонкие руки так знакомо обвивают за шею. — Господи, Роджер! Роджер! Фредди всхлипывает громко. Роджер крепче прижимает его к себе. Шепчет лихорадочно: — Ну тише! Тише, не плачь! Больше я никому тебя не отдам! — и улыбается счастливо, как идиот, чувствуя, как холодная пустота в его душе исчезает бесследно, словно ее и не было.