***
Тони устал. Нет, не так, он был измучен. Ему казалось, что он спал в последний раз целую вечность назад, хотя это было не так. В то время как одна его часть была рада, что Роджерс и его приятели наконец пойманы, другая часть просто не хотела иметь с ними никаких дел. Он просто хотел, что они были не его проблемой, чтобы он мог пойти домой и провести время со своими друзьями и семьёй. Он не хотел иметь дело с бесконечными встречами по поводу того, что с ними делать, слушать, как миллионы людей жалуются на каждую мелочь, или иметь дело с людьми, пытающимися использовать его ради личной выгоды. И он определённо не хотел ни смотреть на них снова, ни давать показания в суде. Он просто хотел домой. К сожалению, он не мог себе это позволить. У него были обязательства перед Комитетом по Соглашению и общественностью, как, например, убедиться, что всё сделано согласно правилам, со всеми точками над «i»*. Это изматывало. Росс (Эверетт, а не Таддеус, слава Богу) подошёл и прервал того, с кем Тони разговаривал — он так устал, что не мог вспомнить, кто все эти люди. Он с трудом понимал, о чём говорили на этой встрече. Казалось, что каждую секунду его жизни происходит какое-нибудь собрание с его обязательным участием. — Мне очень жаль, — сказал Росс кому-то, — мне нужно поговорить с мистером Старком о срочном деле. Человек, с которым Тони до этого разговаривал — возможно, юрист из Комитета по Соглашению — натянуто улыбнулся. — Мы поговорим позже, мистер Старк, — сказал он. — Да, конечно, — сказал Тони. Он понятия не имел, о чём они говорили. Боже, он отчаянно хотел найти несколько свободных часов, чтобы выспаться и подзарядиться. Росс аккуратно взял его за руку и вывел из конференц-зала, в котором они находились. Тони стряхнул руку мужчины и прислонился к стене, пытаясь казаться расслабленным и несерьёзным, а не как будто он вот-вот упадёт. — В чём дело? — «с какой новой катастрофой мне нужно иметь дело», вот что он имел в виду. — Ни в чём, я просто подумал, что Вам стоит сделать перерыв. — взгляд, которым Росс одарил Тони, показал, что они видит его насквозь. Что ж, ладно. — Сколько времени у меня есть? — спросил он. Нечего смотреть в зубы подаренному коню. — Я могу дать Вам пару часов. На седьмом этаже есть комната, которую Вы можете занять, номер 710. Она маленькая, но в ней есть кровать. — Росс достал из кармана карту-ключ. Тони посмотрел на карточку и на руку, предлагающую её. Стиснув зубы, он протянул руку и выхватил её у Росса. — Тогда увидимся через пару часов. Спасибо. Он не стал дожидаться ответа, просто поехал на лифте и добрался до комнаты за рекордно быстрое время. — Ница, ты тут? — спросил он, доставая телефон из кармана и кладя его на тумбочку возле кровати. — Для Вас всегда, Босс. Она показалось ему слишком радостной. Тони не был уверен, что ему нравится тот факт, что она была так рада тому, что ЭксМстители оказались под её крышей. Он был бы не против, если бы она была немного мстительной. Но он слишком устал, чтобы иметь дело сейчас со слишком заботливым ИскИном. — Убедись, что комната безопасна, и разбуди меня через два часа. — Поняла, Босс. Не волнуйтесь, я за всем прослежу. Скорее всего, она будет следить не за тем, за чем следовало, серьёзно. Но он правда слишком устал, чтобы об этом беспокоиться. Пока она не планировала захватить мир, он может не волноваться об этом. Он даже не стал пытаться снять обувь, просто упал на кровать и вырубился, как свет. Когда его разбудил будильник, он почувствовал себя немного лучше. Он отдохнул не так хорошо, как хотелось бы, но этого достаточно. — Босс, мистер и миссис Старк спрашивали о Вас, — сказала ему Пятница, пока он поправлял одежду, стараясь выглядеть как можно более презентабельно перед очередной сотней встреч. — Сколько сейчас там? — чёрт, он даже не знал, сколько здесь времени. Господи, как же он хочет домой. — Сейчас 19:30 в Берлине, Босс, и 13:30 в Нью-Йорке. — Хорошо, позвони им. — он очень хотел услышать голос своей матери. И ему, вероятно, следует извиниться перед отцом за их ссору. — Тони? — Привет, мама. — Тони прислонился к спинке кровати и прикрыл глаза. Боже, как же он был счастлив, что она вернулась. — Как дела, милый? Звучишь не очень хорошо. — Я в порядке, просто устал. У меня ещё много дел. — Да, могу представить. Но скоро всё закончится, ты вернёшься домой, и всё это будет позади. Тони улыбнулся в мыслях. Да, именно этого он и хочет. — Тони? — это был Говард. Прежде, чем Тони успел что-либо сказать, отец продолжил. — Мне жаль за то… разногласие… до этого. Я… не сдержался. Было удивительно слышать, что отец извинился, хотя не должен был. Тони настолько привык, что его обвиняют во всём, что казалось странным, когда другие люди признавали, что они тоже совершают ошибки. Даже его отец. В прошлом он определённо ошибался в своей оценке этого человека. — Всё в порядке, пап, я и сам немного погорячился. Он на автомате слышал критику во всём, что говорил отец, и из-за этого слишком агрессивно защищался. А он даже больше не может сказать, что он ребёнок. — Понимаешь, я просто… я волнуюсь. — Да, я понимаю. Ничего страшного, всё в порядке. — Тебе стоит немного отдохнуть, дорогой, — сказала его мама, когда закончились извинения, тем самым возвращаясь к разговору. — На самом деле, я только что поспал два часа. — Господи, как же он постарел. Было время, кода он мог быть на ногах три дня подряд и при этом оставаться на высоте (даже если после этого весь следующий день он был разбитым). — Как продвигаются дела? — спросил Говард. Тони снова посмотрел на часы и подумал, что у него есть ещё несколько минут для себя, поэтому он рассказал своим родителям о последних событиях. Они его поддержали и дали советы, и на какое-то время в мире всё было хорошо.***
Когда Говард получил сообщение от Роудса о том, что Стив и его шайка были пойманы и предстанут перед судом, он вздохнул с облегчением. Затем сразу же начал нервно расхаживать, так как понял, что скоро у него будет возможность высказать всё Роджерсу по поводу его предательства. Он много чего хочет ему сказать… Он не был уверен, что сможет сдержать весь свой гнев, чтобы говорить связно, чтобы этот ублюдок точно понял, насколько сильно он облажался. Но пока всё, что он мог сделать, это ждать, радуясь, что справедливость наконец восторжествует. Информация о преступниках и ситуации в Уганде всё ещё поступала. Говард с тревогой наблюдал за этими кадрами, задаваясь вопросом, как он (и все остальные) мог когда-то поверить, что Стив заслуживает то доверие, которое ему оказали, когда отдали ему руководящую роль. Даже в Уганде они, похоже, действовали без какого-либо плана. Чёрт, Говард подумал, что Стив даже не знал, куда идёт. И чего, чёрт возьми, он хотел добиться этим, кроме того, чтобы снова показать миру, насколько сильно он не подходит для этой работы, всё ещё оставалось загадкой для него и всего мира. СМИ даже предполагали, что Капитан Америка находится в союзе с Гидрой или какой-то другой террористической организацией. Говард был рад видеть, что маска праведности спала с Капитана Америки и мир ясно увидел его действия такими, какими они были. Даже та часть американской прессы, которая была в некоторой степени на стороне «Кэпа», с трудом могла оправдать его последние действия. Теперь люди как никогда понимали, зачем нужно Соглашение. За несколько часов после этого происшествия пять новых стран подали прошение о подписании Соглашения, и ожидалось, что это число вырастет в следующие несколько дней, недель. Уганда, ещё до этого подписавшая его, требовала самое суровое наказание для негодяев. Говард посмотрел на часы, пытаясь подсчитать, сколько ещё потребуется времени, чтобы бывшие Мстители прибыли. Он пытался позвонить Тони, но его сын был занят, встречаясь с различными чиновниками, и не мог говорить. Говард мог лишь представить, какую головную боль могут вызывать эти встречи. Было обидно, что он никак не может помочь. Хотя Комитет по Соглашению был проинформирован о воскрешении его и Марии — поскольку в этом участвовал как человек со сверхспособностями, так и инопланетный артефакт, что было под юрисдикцией Комитета — окончательное решение было против раскрытия этого факта широкой публике. Таким образом, только высокопоставленные лица знали об этом, поэтому Говард не мог присутствовать на этих собраниях, чтобы дать Тони передышку или просто помочь. Это раздражало. По крайней мере, Тони был в порядке. Говард был обеспокоен — точнее, напуган — тем, что Тони снова встретиться со Стивом. Зимнего Солдата не видели в Уганде с остальными, но это не означало, что он где-то прячется, готовый ко второму раунду. Несмотря на все свои усилия, он не смог сдержаться и в конечном итоге начал спорить с Тони, который обиделся, думая, что Говард не верит, что он способен отстоять свою позицию. К счастью, в их спор вмешались до того, как они зашли слишком далеко, и им удалось, по крайней мере, понять, о чём говорил другой. Тони всё же ушёл, аргументируя — и это было верно — что он был лидером Новых Мстителей и, следовательно, его присутствие необходимо в подобной ситуации. Беннер и Вижн заверили Говарда (и Марию), что они не позволят Стиву или Максимофф приблизиться к Тони, и Говард уступил — не то чтобы у него действительно был выбор. В конце концов, Халк сразил сверхсильного пришельца. У Стива нет и единого шанса. И Вижн был уверен, что сможет удерживать Максимофф достаточно долго, чтобы надеть на неё ошейник подавления энергии — он считал, что он невосприимчив к её способностям манипулировать разумом. Говард уже позвонил Фьюри, чтобы удостовериться, что он (и не такой уж и мёртвый ЩИТ) не будет вмешиваться в это дело с преступниками (неудивительно, что он не верил, что Фьюри сдержит слово, которое он дал, без напоминания). Теперь всё, что он мог делать, это ждать. Боже, как же он ненавидел ждать.***
Пятница отслеживала все разговоры о бывших Мстителях (даже если технически она не имела права знать). Эти люди причинили боль Боссу, полковнику, Вижну, доктору Беннеру и Человеку-пауку, и Пятница не собиралась давать им ни малейшей возможности сделать это снова. Пока всё было хорошо. Дискуссия в Заковии была очень интересной (и это одна из тех вещей, которые она не должна была слушать). Высокопоставленные лица в правительстве хотели, чтобы голова Максимофф была им подана на блюде. После того, как барон фон Штрукер был убит, а Альтрон едва не разрушил страну, Гидра, судя по всему, решила переместить свой лагерь в другое место, освободив несколько мест в верхушке, которые заняли официально избранные (а не поставленные террористами) политики. В стране всё ещё было много беспорядков. Но она постепенно восстанавливалась — также благодаря международной помощи и усилиям Босса по восстановлению. Когда стало известно о Лагосе и Максимофф, заковианцы не обрадовались. И снова их страна стала синонимом к словам «разрушение» и «террористический акт». А когда были обнародованы кадры битвы в аэропорту Берлина (после того, как преступники сбежали из Рафта), общественное возмущение возросло ещё больше. Теперь, учитывая то, что произошло в Уганде, правительство Заковии не желало ничего, кроме как откреститься от Максимофф и её действий. Согласно местным новостям (доступ к которым Пятница получила уже легально), большая часть страны хотела, чтобы её казнили за многочисленные преступления. Высокопоставленные лица копались в записях, оставленных Гидрой, чтобы также предоставить их в качестве улик против неё. Когда они станут достоянием общественности, это вызовет массовые протесты. Близнецы Максимофф не участвовали во многих миссиях Гидры, но была парочка — и никоторые из них включали убийство. Из записей было неясно, кто на самом деле совершил убийство, Максимофф или кто-то ещё, но, по крайней мере, они присутствовали. К тому же, мисс Максимофф использовала свои силы для извлечения информации из жертв Гидры (то есть пыток). Дело об иррациональной ненависти близнецов к Боссу также было всем хорошо известно, и, учитывая нынешний настрой по отношению к нему, это, безусловно, было не хорошо принято. Да, скелеты Максимофф доставали из шкафа на всеобще обозрение. В Ваканде ситуация была не из лучших для короля Т’Чаллы. Официальные представители ООН прибыли в страну и всех расспрашивали. Пятница узнала, что во время «побега» команды (точный характер их присутствия там всё ещё обсуждается) несколько дворцовых стражников были ранены, очевидно, Максимофф. Бывшие Мстители также нанесли ущерб дворцу, когда украли джет, чтобы отправиться в Уганду. Однако самой большой проблемой на тот момент была судьба Зимнего солдата. Уже было подтверждено, что он был там, находился в криосне по собственному желанию. Некоторых это удовлетворило, а других возмутило. Они утверждали, что это не было решением короля Т’Чаллы. Как государство, подписавшее Соглашение, Ваканда должна была передать Барнса и беглецов соответствующим органам управления ООН. Даже несмотря на то, что Зимний солдат не виноват в бомбардировке в Вене, он всё равно совершил множество преступлений и всё ещё оставался неуравновешенным. Врачи из Ваканды утверждали, что они пытались избавиться от программы Гидры в его мозге, но представителей ООН это не убедило. Промыли ему мозги или нет, он всё равно должен ответить за свои преступления в суде, и Ваканда не имела права брать дело в свои руки, не тогда, когда рассматриваемые преступления были совершены против многих стран в течении нескольких десятилетий. Не говоря уже об укрывательстве тех, у кого не было оправдания своим преступлениям. Было бы лишним сказать, что Ваканда, в особенности король Т’Чалла, были в большой беде, поскольку большинство этих решений было принято им в одиночку, без консультации со своими советниками и без ведома общественности. Жители Ваканды были недовольны своим королём. В отделении по уголовным делам Соглашения, созданном для борьбы с преступниками, пересекающими границу, люди отчаянно трудились над созданием непротиворечивого дела против преступников, собирая доказательства и составляя список возможных свидетелей, к которым можно было бы обратиться. Пятница наблюдала за бывшими Мстителями на протяжении всего предъявления обвинений, в то время как они просто стояли там, слушая, в чём их обвиняют, а затем узнавая, что они будут помещены в Башню до суда. Роджерс пытался протестовать, но ему сказали, что они наверняка снова попытаются сбежать и что они могут быть опасны для мирного населения. Затем их вернули в камеры. Насколько Пятница могла судить, исходя из её наблюдений через камеры наблюдения, только Уилсон, казалось, осознавал всю серьёзность ситуации, в которой они оказались. Он всю первую ночь лежал, свернувшись клубком в своей камере, качая головой и бормоча себе под нос, с выражением полной покорности на лице, а вторая ночь была ещё хуже, когда он услышал, какие обвинения выдвинуты против него. Бартон всё ещё ругался, каждые пять минут вскакивая. Максимофф тихонько сидела в углу, то и дело дёргая ошейник. Роджерс нервничал, но оставался собранным. Никто из них не обращался за помощью к конкретному адвокату — вероятно, потому, что они никого не знали — и на самом деле мало что делали, чтобы как-то помочь себе (не то чтобы они могли что-либо сделать). Пятница была двойной, даже тройной проверкой того, что камеры в Башне безопасны и что никто ничего не взломает, пока они не приедут на следующий день. Выделенные этажи были освобождены, и доступ к этим этажам был запрещён всем, за исключением уполномоченного персонала, в который входили только сами Мстители и несколько других избранных людей, которые будут проходить строжайшую проверку настолько, насколько позволяет ей её оснащение (а оно было существенным). В случае побега Пятница была уполномочена использовать газ для усмирения заключённых, а также всё то оружие, которое она имела в своём арсенале. Откровенно говоря, она надеялась, что у неё будет шанс его использовать. Теперь ей оставалось только ждать.***
Вижн наблюдал за своими бывшими товарищами по команде в их камерах из центра контроля за объектами ООН, ожидая утра, когда он должен был забрать их в Башню Старка. Он обратил особое внимание на мисс Максимофф, свернувшуюся калачиком на своей постели и тихо плачущую. Когда-то это зрелище опечаливало бы его. Когда-то он считал её другом. Когда-то он думал, что она может стать лучше. Теперь он смотрел на неё и ничего не чувствовал. Он не мог её жалеть, потому что она сама сделала свой выбор. Он совершил ошибку, позволив своим эмоциям (с эмоциями в принципе сложно справиться) отвлечь его, и его друг серьёзно пострадал. Он поклялся себе, что больше не совершит ту же ошибку. Он анализировал, что произошло на так называемой Гражданской войне, и работал над управлением своими эмоциями в подобных ситуациях. Терапевт, которого Тони нашёл для него, очень сильно помог, хотя он всё ещё боролся с некоторыми характерными для людей формами поведения. Теперь он чувствовал себя частью мира куда больше, чем когда он жил на Базе, видя не только своих друзей (товарищей-Мстителей), но и общаясь с другими людьми. И Тони, и Роудс (и его терапевт) поощряли его исследование внешнего мира, вместо того, чтобы оставаться взаперти, как это сделал Роджерс. Дело не в том, что Роджерс запрещал ему выходить (он выходил, хотя в основном, чтобы увидеть Тони), а в том, что бывший Капитан особо не горел желанием взаимодействовать с ним в ситуациях, отличных от боевых, даже не беспокоился о нём как о человеке, который не может сделать что-то за пределами своей программы. В то время он совсем не осознавал этого, поскольку большую часть времени проводил с мисс Максимофф. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что был изолирован внутри группы, как и Тони когда-то. Теперь, когда он понял, каким должен быть настоящий коллектив (семья), прошлый он стал казаться ему одиноким. Как он этого раньше не заметил? Его внимание привлекло движение на одном из мониторов. Бартон снова начал расхаживать по своей камере, бормоча себе под нос (вероятно, ругательства, если предыдущие модели поведения можно взять за образец). Вижн не стал увеличивать громкость — не было ничего стоящего. Поведение Бартона сбивало с толку. Когда он прибыл на Базу Мстителей, чтобы «спасти» мисс Максимофф, он не раздумывая напал на Вижна, хотя между ними не было никакой вражды. На самом деле они почти не знали друг друга. Теперь он казался злым на всех и вся, и Вижн не понимал почему. Он не понимал, почему этот человек бросил свою семью, чтобы сражаться на этой войне (была ли это война?), которая не имела к нему никакого отношения. Он не понимал причину его злости, ведь его преступные действия должны были вызвать вопросы и иметь свои последствия. Покачав головой, Вижн повернулся к монитору, что показывал камеру напротив лучника. Уилсон спал, хоть и не спокойно. Он ворочался, время от времени дёргаясь, как в кошмаре. Вижн не знал, что думать о Уилсоне. Во время своего пребывания на Базе этот человек в основном игнорировал его, предпочитая быть с Роджерсом и Романофф (теперь он знал, что они втроём тайно искали Барнса), поэтому у Вижна не было много возможностей взаимодействовать с ним. Он, однако, помнил его резкое высказывание по поводу Соглашения, тогда Вижн счёл странным, что это сказал бывший военнослужащий. В конце концов, он посмотрел на соседнюю с Бартоном камеру (с другой стороны, у прошлой решётки всё ещё были погнуты), где спал Стив Роджерс, запястья которого теперь были зафиксированы наручниками, чтобы предотвратить новые попытки побега. Даже после длительной терапии Вижн не мог сказать, какие эмоции он испытывал, когда смотрел на бывшего Капитана. Был гнев (ненависть?) за то, что этот человек сделал с Тони (Вижн помнил, как нашёл своего друга почти замёрзшим насмерть в сибирском бункере, с дуговым реактором, что был разбит щитом, который валялся рядом, с бледным лицом и затруднённым дыханием. Эта картина иногда до сих пор представала перед глазами). Было разочарование, потому что когда-то он считал его хорошим и справедливым человеком (хотя сейчас, думая об этом, он не мог точно сказать, почему он так думал, но все так говорили). Было даже немного страшно из-за того, что он мог сделать что угодно только потому, что считал это справедливым (никто никогда не должен быть выше закона). Было также жаль его, потому что стало ясно, что Роджерс понимал современный мир не лучше, чем Вижн в начале, и, возможно, из-за этого слишком сильно цеплялся за прошлое (хотя ему, как и Вижну, был дан шанс найти своё место, но он, похоже, в этом не преуспел). Независимо от того, что чувствовал Вижн, всем бывшим Мстителям придётся узнать, какой урон они нанесли людям и миру в целом. Скоро им придётся услышать мир, который они игнорировали.