***
Обвинение и защита сказали свои вступительные слова, и, по мнению Вижна, версия защиты была очень слабой. Она в основном опиралась на идею о том, что у Роджерса были добрые намерения, но неверная информация, и что он не намеревался причинять вред людям. Со своего места позади Роджерса Вижн не мог видеть выражение лица мужчины. Однако язык его тела говорил о напряжении и нервозности, возможно, даже о страхе. Возможно, он наконец осознал, что действия имеют последствия. Как и ожидалось, весь день состоял из показаний офицеров оперативной группы, которых послали для задержания Зимнего солдата в Бухаресте, а также главных свидетелей, которые рассказали об обрушившемся туннеле и разрушениях, которые он причинил как прохожим, так и дорожному движению во всём городе. Также были даны показания медицинских экспертов с подробным описанием травм, полученных офицерами и прохожими из числа гражданских, попавших под перекрёстный огонь. В совокупности всё это рисовало довольно мрачную картину полного пренебрежения Роджерсом человеческими жизнями – за исключением, разумеется, его друга. Судьи с каждой новой частичкой информации выглядели всё более шокированными и испуганными. Согласно Соглашению, преступления, совершённые лицами, находящимися под надзором, которые пересекли международную границу, должны предстать перед судом и рассматриваться новым Управлением уголовных дел Соглашения. Вместо присяжных дела должны решаться коллегией из пяти судей, выбранных из представителей подписавших его стран, за исключением тех, кто непосредственно причастен к рассматриваемым преступлениям. Для обеспечения справедливости и глобальности представления судьи в идеале должны быть со всех пяти континентов и иметь юридический и дипломатический опыт. Для судебного разбирательства под делу мистера Роджерса избранными судьями были: мистер Йодер Резин из Швейцарии (он же председатель), мистер Оумар Сèне из Сенегала, мисс Наоко Мацунага из Японии, мисс Тереза Оливейра из Бразилии и мистер Дэвид Симпсон из Австралии. Мистеру Сартини нечего было сказать в свете предоставленных доказательств, чтобы смягчить действия Роджерса, кроме одного вопроса по поводу того, имела ли оперативная группа приказ убить Зимнего солдата. — Нашим приказом было применить любую силу, необходимую для задержания подозреваемого. Мы намеревались вывести его из строя до того, как это переросло бы в драку, но из-за вмешательства мистера Роджерса мы потеряли элемент внезапности и были вынуждены вступить в бой, — ответил мистер Уолтер Андрес, один из офицеров оперативной группы. — Мистер Роджерс считал, что вам приказано его убить. — Ну, его информация была неверной. Если бы мы хотели, чтобы этот человек был убит, мы бы выставили несколько снайперов и убили бы его, когда он выходил из здания. Вижн задался вопросом, почему мистер Сартини согласился представлять Роджерса, поскольку случай казался совершенно безнадёжным. Тем не менее, какими бы ни были его причины, это, несомненно, было хорошо, потому что никто не мог пожаловаться на то, что Комитет по Соглашению отказывает Роджерс в его правах. Для Вижна всё ещё казалось странным, что Роджерс думал, что Соглашение посягнёт в первую очередь на его свободу и права. Он всё ещё не мог понять, почему Роджерс не понимал необходимость надзора. Роджерс был либо в высшей степени высокомерен, либо ужасно оторван от реальности — а может, и то, и другое. В конце дня Вижн снова приступил к своим обязанностям по сопровождению. Согласно отчётам Осы, в течении дня не было никаких серьёзных проблем с толпой у здания суда Соглашения. Несмотря на несколько напряжённых моментов, не было совершено никаких актов насилия и не было необходимости никого арестовывать. Когда они выходили из здания, солнце уже садилось. Шум толпы усилился, когда люди заметили Роджерса и Вижна, но полиция не позволила протестующим подойти слишком близко. Роджерс казался подавленным, что не было похоже на него, когда он забирался в ожидающую их машину, наблюдая, как люди кричат, казалось, в замешательстве. По дороге обратно в Башню он ничего не сказал. Он заговорил только в лифте, пока его вели в камеру. — Неужели люди действительно думают, что я не забочусь о них? Вижн посмотрел на него. Казалось, Роджерс искренне удивился тому, что он услышал и увидел сегодня. Для Вижна это не имело смысла. — Да, — ответил он. — Вы дали им очень мало оснований полагать, что вы беспокоитесь об их безопасности. — Я пытался защитить их! — Тем не менее, вы игнорировали их опасения и страхи и думали только о себе. Вы снова и снова демонстрировали отсутствие беспокойства о чувствах и жизнях других и никогда не сожалели о том ущербе, который вы и ваши действия нанесли. Вместо этого вы решили поставить себя выше закона и всего мира и постоянно обвиняли других в проблемах, которые вы вызвали, отрицая свою ответственность за всё. — Соглашение… — Мистер Роджерс, вы не можете до сих пор винить Соглашение в произошедших трагедиях. Соглашения не были несправедливым законом, каким вы их считали, о чём бы вы узнали, если бы прочли их. Соглашения просто требовали надзора и отчёта о действиях, и вы, несомненно, доказали, что и то, и другое вам необходимо. Лифт открылся, и Вижн вывел Роджерса, не дожидаясь ответа. — Так не должно было случиться, — сказал Роджерс, когда дверь в его камеру закрылась. — Может быть. Однако в конце концов это не имеет значение. С этими словами Вижн прошёл сквозь пол, полагая, что Пятница будет присматривать за заключёнными. Это был долгий день.***
— Пожалуйста, скажите своё имя и род занятий для протокола, — сказала мисс Помрой на второй день суда над Роджерсом. — Полковник Джеймс Роудс. В настоящее время я являюсь членом Мстителей. До этого я служил в ВВС США. — Присутствовали ли вы, когда Заковианское Соглашение впервые было представлено старым Мстителем, полковник? Роуди посмотрел на Роджерса, не скрывая своего презрения к этому человеку. — Да, я был. Мы все собрались, чтобы послушать, как бывший госсекретарь Таддеус Росс официально представит их. — Вы знали о них до этого? — Да. Они обсуждались в новостях, но не подробно. Я также несколько раз говорил о них с Тони Старком. Он спрашивал моё мнение по нескольким пунктам, — он не отрывал глаз от Роджерса, пока говорил, хотя мужчина недолго удерживал зрительный контакт. — Как прошла дискуссия в Комплексе Мстителей? — После того, как Росс оставил нас, чтобы мы обсудили это, Стив Роджерс и Сэм Уилсон немедленно выразили свою неприязнь к этой идее. — Что сказал мистер Роджерс в обоснование своей позиции? — Он сказал, что Соглашение перекладывает вину, хотя я не уверен, что он имел в виду, говоря это, и что ими будут руководить люди по своим соображениям, подразумевая, конечно, что всё это будет направлено против него, и что в результате мы потеряем право выбора, что глупо. Он сказал, цитирую: «Самые безопасные руки — наши собственные». Ему всё ещё было трудно поверить в то, что один человек может быть настолько высокомерным, чтобы считать себя совершенным и безупречным. Выше любого, кто осмелиться подвергнуть сомнению его суждения и решения. — Однако, когда он сказал «наши» руки, он имел в виду только свои, поскольку он исключил тех из нас, кто согласился с Соглашением. Теперь Роджерс смотрел на него с вызовом. Роуди хотел подойти к нему и ударить его прямо по лицу, но сдержался. Роджерс получит то, что он заслуживает, законным путём. Он не выберется из этого, — сказан он себе. Это конец для него. — Чем закончилась дискуссия? — Роджерс получил сообщение и сказал, что ему нужно идти. — Он сказал, куда идёт? Почему он ушел посреди обсуждения? — Не тогда. Он просто ушёл, никому не сказав ни слова. Некоторое время спустя я услышал от Тони, что Пегги Картер скончалась и её похороны будут в Лондоне, поэтому мы предположили, что именно туда он собирался. — Предположили? Он не сказал Вам или мистеру Старку напрямую? — Нет. Он рассказал Уилсону и Романофф, а Романофф сказала Тони, но к тому времени он уже сложил все кусочки пазла. — Значит, мистер Роджерс поехал в Вену не для того, чтобы обсудить свои опасения по поводу Соглашения? — Нет. Я сомневаюсь, что эта идея даже пришла ему в голову. Тони и Романофф были представителями Мстителей. Мы с Вижном на тот момент уже подписали их. — Что произошло, когда друг мистера Роджерса, сержант Барнс, оказался замешан во взрыве здания ООН в Вене? — Романофф позвонила ему и попросила его держаться подальше от этого, поскольку она знала, что он не может мыслить рационально, когда дело касается Барнса. Он не послушал и… ну, мы знаем, что произошло. Вызывающее выражение исчезло с лица Роджерса. По крайней мере, теперь он, казалось, точно знал, к чему привели его действия. — Были ли Мстители призваны разобраться с Зимним солдатом? — Нет. — Почему? Разве это не было бы лучшим выбором, чем обычные офицеры, учитывая, что Зимний солдат — суперчеловек? — Возможно, но Соглашение было только что ратифицировано, и многие люди, которые работали над ним, как, например, король Т’Чака, были либо мертвы, либо серьёзно ранены после бомбёжки, так что всё было в подвешенном состоянии. Были также некоторые опасения по поводу личных отношений между мистером Роджерсом и Барнсом. Тони и я пытались доказать, что Мстители, за исключением Роджерса, должны быть теми, кто его задержит. Таддеус Росс бросился вперёд и отдал приказ оперативной группе вступить в бой до того, как Комитет по Соглашению принял бы решение. — он остановился, снова посмотрев на Роджерса. — Соглашение было ещё достаточно новым, и была некоторая путаница в том, как оно должно действовать. Росс воспользовался этим, а также отсутствием чёткого руководства после событий в Вене, чтобы преследовать свои собственные цели против суперлюдей. Цели, которые былт противоположны целям Соглашения. В результате Таддеус Росс сейчас сидит в тюремной камере, судимый и осуждённый за нарушение Соглашения, которое он должен был соблюдать, а также ряда других законов. Крестовый поход Роджерса ради спасения своего друга сыграл на руку Россу. И Земо. Роджерс не поднимал глаза. Вместо этого он повернулся к столу и начал рисовать на листах перед ним, что привело Роуди в ярость. У него не хватает даже приличия признать то, что я говорю. — Когда Вас вызвали? — Когда Роджерс появился и начал атаковать офицеров оперативной группы. Затем в дело вмешался бывший король Т’Чалла, хотя его личность не стала известна сразу, и это обернулось катастрофой, которая поставила под угрозу жизнь обычных граждан. — Выражал ли мистер Роджерс какое-либо раскаяние в связи с жертвами и ранениями, которые произошли в результате его действий? — Насколько мне известно, нет, он вообще не интересовался потерями и ущербом, — и он никогда не делал этого ни с Угандой, ни с округом Колумбии, ни с Заковией. Битва окончена, можно выбросить из головы, так он думал. Чёрт, он, наверное, даже не думал о травме Роуди. Он ушёл с Барнсом, и всё остальное не имело значение. Мудак. — Расскажите нам о том, что произошло в аэропорту. — Что ж, Росс хотел убить Роджерса и Барнса после того, как их побег из учреждения в Берлине привёл к большему количеству смертей и травм, что, опять же, сильно переступало границы дозволенного. Тони убедил его позвать Мстителей — тех, кто подписал Соглашение, — чтобы они привели их. Тони думал, что мы сможем урезонить их и заставить сдаться без дальнейшей драки. Романофф предложила пригласить Т’Чаллу, который недавно подписал Соглашение, а Тони предложил Человека-паука, так как его сети способны поймать преступника без особого применения силы. Потому мы узнали, что Максимофф и Бартон напали на Вижна в Комплексе и предположительно присоединились к Роджерсу, так что подкрепление казалось определённо хорошей идеей, — он остановился на мгновение. Его всё ещё переполняла ярость от мыслей об этой битве, абсолютное пренебрежение Роджерса и его приспешников к остальным. Бедного Питера чуть не раздавили, и даже Т’Чаллу чуть не убили. По крайней мере, Лэнг признал, что облажался, извинился. — Мы узнали, где они находятся, и эвакуировали аэропорт. Мы пришли туда не драться, но у нас не оказалось выбора. Роджерс и его приятели не пострадали. Тони и Человек-паук были ранены. Романофф тоже, но потом она перешла на другую сторону и напала на Т’Чаллу, — он глубоко вздохнул, пытаясь взять под контроль воспоминания о падении. — Я тоже был ранен. — Вы можете рассказать, как это произошло? — Роджерс и Барнс сели в самолёт — тот, который они планировали украсть, — с помощью Романофф, и взлетели, Уилсон полетел вслед за ними. Мы с Тони бросились в погоню. Я сказал Вижну выстрелить в реактивный ранец Уилсона. Со своими крыльями он мог бы безопасно добраться до земли. Уилсон увернулся, и выстрел попал в дуговой реактор в моём костюме. Он потерял свою мощность и я упал. Ему казалось, что он падал вечность, совершенно не контролируя падение, совершенно беспомощный. Он был уверен, что умрёт, и был напуган. Никогда в жизни он не был так напуган. Костюм, который он любил, превратился в гроб. Он всегда знал, что на его работе есть риск получить травму, и он смирился с этим, но… ничего из этого не должно было случиться. Этого бы не случилось, если бы Роджерс не был таким высокомерным и эгоистичным куском дерьма. — Полковник? Роуди вздрогнул и снова сосредоточился на настоящем. Теперь он был в порядке. Но Роджерс не будет, когда с ним будет покончено. — Извините. Я… Вы можете повторить вопрос? — Что случилось после этого? — Тони и Уилсон пытались связаться со мной, но им это не удалось. Следующее, что я помню: я в больнице, а Тони — мой новый сосед по палате, — он бросил на Роджерса самый злобный взгляд, какой только мог. Он знал, что Говард рассказал Стиву о последствиях его действий в Сибири, но не было похоже, что это имело хоть какой-то эффект. Ублюдок по-прежнему отказывался брать на себя ответственность. Тони чуть не умер, а этот ублюдок просто ушёл, не думая о нём и, вероятно, поздравляя себя с защитой своего приятеля. — Насколько сильны были Ваши травмы? — Ну, у меня была тонна переломов и несколько повреждений позвоночника. Поначалу врачи опасались паралича, но повреждение оказалось не разрывом нерва, а опухолью. Тем не менее, единственная причина, по которой я вообще жив, — это предусмотрительность Тони с усилением костюма на случай возможно падения после того, как он сам упал во время вторжения в Нью-Йорке, и единственная причина, по которой я снова хожу — это то, что Тони сделал эти удивительные протезы, компенсируют ущерб. — В аэропорту перед боем мистер Роджерс рассказывал кому-нибудь из Вашей команды о предполагаемой угрозе со стороны Зимних солдат? — Нет. Ну, я думаю, он дал какую-то однозначную реплику о докторе, но нет. Он ни разу не сказал, что есть угроза миру. Насколько нам известно, его единственной мотивацией в борьбе с нами заключалась в том, чтобы не допустить повторного ареста. — Раскрыл ли кто-нибудь из его команды какую-либо информацию об этой угрозе? — Нет. — Даже мисс Романофф? — Нет. Я предполагаю, что было что-то ещё, что помогло убедить её помочь ему, но, насколько я знаю, он не сказал ей ничего конкретного. Очевидно, он никому не доверял, кроме тех, кто слепо следовал за ним. — Благодарю, полковник. Больше никаких вопросов. Помрой села за свой стол, а мистер Сартини встал, застёгивая пиджак. — Была ли реальная угроза со стороны Зимних солдат? — Нет. Я имею в виду, они существовали, но Земо не планировал их выпускать. — Но мистер Роджерс считал иначе. — Полагаю, что так. Однако было бы разумнее рассказать об этом нам. — Но мистер Роджерс считал, что Соглашение могло помешать вам действовать. Могло или нет? — Нет. — Как Вы сказали, после бомбардировки Комитет по Соглашению вызывал беспокойство, и чёткой системы подчинения не было. Разве это не помешало бы вовремя принять решение? — Времени было много. С момента побега из Берлина до аэропорта прошло более суток. У него или у кого-либо из его команды было достаточно времени, чтобы связаться с нами. Даже если бы Комитету потребовалось время, чтобы принять решение об отправке Мстителей, обычные правоохранительные органы могли бы наблюдать за аэропортами Земо, что могло бы помешать ему добраться до Сибири. И тогда в Мстителях не было бы острой необходимости, поскольку Зимние солдаты остались бы там, где и были, в стазисе, — вот только Роджерс был неподготовленным придурком, который, вероятно, никогда не думал об этом. В конце концов, он ведь единственный, кто мог принимать решение. — Возможно ли, что бывший секретарь Росс, который пытался воссоздать сыворотку суперсолдата, воспринял бы новость о большом количестве Зимних солдат как возможность заполучить её? — Я так полагаю. Но Росс не входил в Комитет по Соглашению. Фактически, поскольку мы были в курсе его истории, мы могли вообще запретить сообщать ему об этом, поскольку это была не та информация, которую ему стоило знать. — Но мистер Роджерс этого не знал. — Похоже, мистер Роджерс не знал, что такое Организация Объединённых Наций, так что нет, я полагаю, он не знал. Он мог бы узнать, поговори он с нами. — В Берлине, когда мистер Роджерс попросил адвоката для сержанта Барнса, ему было отказано. Разве не разумно думать, что он ожидал такого же пренебрежительного отношения со стороны Комитета по Соглашению? — Барнсу не было отказано в адвокате. Фактически, Тони предложил, чтобы он нанял адвоката, чтобы помочь, если Роджерс согласиться подписать Соглашение. Роджерс отказался. Сартини слегка нахмурился. Роуди предположил, что, может быть, Роджерс не упоминал об этом моменте. Он остановился на мгновение, а затем продолжил. — Сержант Барнс не несёт ответственность за взрыв в Вене, не так ли? — Нет, не несёт. Однако в то время были убедительные доказательства обратного. И не было никаких оснований полагать, что не будет новых атак. — Зимний солдат никогда не работал под открытым небом. Разве это не показалось подозрительным? Какие были такие неопровержимые доказательства, раз этот человек в течении десятилетий оставался незамеченным? — Да, это было подозрительно, но всё же заслуживало расследования. Следовательно, его должны были привести и допросить. Насколько мы знали, парень полностью потерял рассудок. Существовало достаточно неопровержимых доказательств того, что он потенциального опасен. Вы ожидали, что мир проигнорирует это, потому что этот человек оказался старым приятелем Роджерса? Сартини проигнорировал его вопрос и двинулся дальше. — Была ли у мистера Роджерса возможность рассказать Вам об угрозе в аэропорту? — Да, когда мы приехали, Тони попросил его выйти. Он мог бы сделать это и рассказать нам обо всем ещё до боя. — Но действительно ли мистер Старк хотел слушать его? Или мистер Т’Чалла? — Что ж, я не могу отвечать за Т’Чаллу, но я знаю Тони и знаю, что он бы послушал. Как и я. Как и Вижн. Чёрт, Наташа слушала, почти ничего не зная. Но мы всё равно хотели бы привлечь Барнса, Роджерса и Уилсона, а Роджерс явно не мог этого допустить. Они могли бы просто выйти и очистить имя Барнса законным путём, как предлагал Тони, и позволить нам — официальным Мстителям — разобраться с Зимними солдатами. — он замолчал, сердито глядя на Роджерса. — Но самые надёжные руки у Роджерса, верно? Никто другой не настолько хорош, чтобы принимать решения и что-либо делать. Роджерс только на секунду задержал взгляд на Роуди, прежде чем опустил голову. Сартини было больше нечего сказать.