Могут себе позволить

      Зал ресторана практически опустел: пара завсегдатаев обсуждала городские власти, пожилая женщина читала газету в углу напротив. В соседнем зале и вовсе никого не осталось: столики давно убраны, а забытая пустая солонка блестела, отражая тусклое освещение. На этом фоне уже второй час звучала живая музыка. За пианино ссутулившись и ничего не замечая сидел Коди, сосредоточенно перебирая клавиши. Персоналу пришелся по душе внезапный ночной концерт, да и посетители оценили, иногда замолкая и прислушиваясь к музыке.       Элес отвлеклась на спор с Адро насчёт дополнительных школьных предметов Суэ, пока виновник разговора не спустился и сказал, что сам разберётся, а ёще они мешают ему читать. Адро ушёл к себе, Элес осталась дорабатывать смену. Она убрала посуду с освободившихся столиков, недовольно бормоча себе под нос, мысленно продолжая спор. Когда она заглянула в соседний зал, чтобы вернуть на место недостающие стулья, Элес остановила взгляд на Коди. Тот целиком сосредоточился на пианино и, кажется, даже не заметил, что ресторан опустел. Устало выглядела его напряженная поза и опущенные плечи, пальцы без энтузиазма нажимали на клавиши: отрабатывая мелодию, они чуть больше нужного задерживались на низких нотах.       Коди вообще не часто играл, погруженный в организационную суету ресторана, он проводил дни в договорах с поставщиками и вечера в расчётах средств. И хотя иногда разборы бумаг оборачивались затянувшимися разговорами с Элес за распитием виски, Коди уделял внимание, прежде всего, ресторану — игра на пианино уходила на последнее место.       Он рассказывал, как в детстве мать отправила его в ближайшую музыкальную школу, где детей нещадно гоняли и ругали за плохо сыгранные упражнения. Все его братья и сестры прошли через это музыкальное чистилище, выбивающее из учеников талант и оставляющее психологическую травму. Впрочем, ему и старшей сестре повезло — единственная добрая преподавательница, потому что снимала у них в доме чердачную комнату, за половину стоимости согласилась обучать их, как самых способных. Благодаря почти году ненасильственных уроков Коди научился сносно играть, хотя его любимым делом всё равно оставалось сидеть рядом и слушать, пока старшая сестра с огромным воодушевлением исполняла сложные композиции. Преподавательница пророчила им консерваторию, убеждая не бросать музыку и уверяя, что она в жизни не раз пригодится. Наставница оказалась права, музыка спасла душевное спокойствие Коди в долгих плаваниях, хотя порог консерватории он так и не переступил.       Элес выпроводила последних посетителей, обещая бесплатный кофе утром. С рабочей улыбкой она помахала вслед бурчащим постояльцем, которые не спешили домой. Закрыв, дверь она нахмурилась, чувствуя ком в горле. Коди продолжал играть. Элес умела изображать радость, гостеприимство, играла бравую защитницу. Она могла утешить маленького Суэ, разбившего коленку. Она по-прежнему бурно поддерживала его в трудностях, чем смущала подростка. Но Элес терялась при виде печального друга, застрявшего в своих мыслях.       Она расставила стулья и нерешительно подошла к Коди. Он не пошевелился, поэтому она положила ладони ему на плечи и уткнулась в белую макушку, давая понять что рядом и не собирается уходить. Музыка затихла. Пальцы Коди зависли где-то на полпути: он распрямился и обернулся к Элес. Она обняла его за плечи. Длинная чёлка касалась щеки Коди: волосы пахли специями. — Много себе позволяешь на работе, — вымученно улыбаясь, Коди выпрямил спину. — Давно за полночь, работники и посетители ушли, ресторан наш, — прошептала Элес на ухо. — Конечно, он наш, только ещё Адро в доле, — отшутился Коди. — Ладно, я тоже заканчиваю концерт. — Что-то случилось? — настороженно спросила Элес, чувствуя подвох.       Коди со вздохом передал ей газету, что лежала на пианино рядом с декоративной вазой. Вторая страница пестрила заголовками «Пожар или поджог?». — В моем городке вчера ночью был сильный пожар. Пишут, что начался с амбара и перекинулся на соседние дома, мой совсем поблизости. Точно на моей улице. Знаю, что не в восторге от своей родни, да и все почти разъехались… Но я не смог дозвониться утром, и потом тоже. В остальных местах короткие гудки. Я без понятия, что на самом деле там сейчас происходит.       Пока Элес бегло читала разворот, Коди встал и потянул затекшие руки. После двух внушительных статей она долго смотрела на фотографию пылающего дома, пытаясь придумать, чем отвлечь Коди. — Сыграем в бильярд? — внезапно предложила она. — Там как раз новые кии закупили.       Коди от неожиданности поморщился, переваривая идею сыграть в бильярд за полночь, когда его родной городок пострадал от пожара. — А знаешь…давай, спокойного сна мне всё равно не видать, — он кивнул, захлопывая крышку пианино.       В главном зале недалеко от сцены располагался обитый зеленым сукном бильярдный стол. Места было впритык, но живые музыканты редко исполняли музыку, и на сцене жил музыкальный автомат. Поэтому стол оставался в досягаемости посетителей. За отдельную плату они могли сыграть одну партию. Обычно Элес контролировала игру и ловила тех, кто мухлюет. Впрочем, её не раз вызывали на честный бой. Элес соглашалась, хотя её энтузиазм заключался не в любви к бильярду, а в деньгах. Она неплохо играла, достаточно, чтобы незаметно поддаться клиенту. Тот входил в азарт, делал ставки и продолжал игру. И как только набегала приличная сумма — Элес одерживала победу, и деньги шли прямиком в кассу бара. Завсегдатаи уже знали её тактику и больше не нарывались.       Сначала они играли молча: Коди собрал шары в треугольник и разбил первую партию. Эл сделала свой ход, потом снова ее друг. Так выходило, что часто они оказывались совсем рядом, соприкасаясь плечами. — Эл, ты не смотришь на направление кия, — заметил Коди.Он положил ладонь поверх её руки, и подтолкнула кий на десять градусов вправо. — Ты мог бы бросить всё и поехать. Там твоя родня. Я бы поняла, — произнесла Эл, невидяще глядя на красный шар, примостившийся рядом с желтым. Коди поморщился. — Знаю. Но сегодня днем разговор с новыми поставщиками. Мы должны прийти к окончательным соглашениям. Они востребованные, я едва убедил их обсудить мои условия. — Неужели бар загнется от недостатка? Как же другие поставщики? — Эл с глухим стуком загнала два шара в лунку. — Репутация, Элес, сегодня мы сотрудничаем с ними — завтра нам доверяют их партнеры, — Коди отправил синий шар в дальнюю лунку. — Да, заманчивая идея. Но родня не бросала всё ради меня, когда я попал с травмой в госпиталь. Думаю, политика невмешательства успешно правит в семье. — В горле пересохло.       В разгар игры Элес сбегала за стаканами и вскрытой бутылкой виски. Она разлила ароматную жидкость и передала один стакан Коди. Тот задумчиво посмотрел на дно, где переливался крепкий алкоголь. Эл осушила свой стакан разом. Она вернулась к бильярду, но то ли нарочно, то ли не рассчитала удар, но один шар вылетел с зеленого стола и, раскатисто гремя, укатились в зал. — Я подберу, — Коди отправился на поиски в полутемное помещение, освещаемое ночной подсветкой и фонарями снаружи.       Шар укатился под столики ближе к выходу. Через минуты поиски Коди вернулся, сложил находку и устало сел на стул рядом с бильярдным столом. Виски на дне оставались нетронутыми.       Коди рассеянно смотрел, держа полупустой стакан. Алкоголь никогда не притуплял его душевную боль, даже наоборот, заставлял ныть самые позабытые душевные надломы. То ли дело сигареты, которые выручали на морских перевозках после травмы ноги в нескончаемые шторма, когда ветер и ливень становились бесконечными. Алкоголь ради вкуса и настроения компании. Легкий аромат вечера. Да и курил Коди тоже редко, чаще в одиночестве и размышлениях. Его уединение часто нарушала Элес. Он спешил потушить сигарету, но она протягивала ладонь, глядя в глаза с пониманием и толикой боли. Элес не курила: она не понимала прелесть свербящего в носу запаха, но рядом с Коди могла пару раз затянуться. — Ну хватит, — Коди скривился, толкая подругу в плечо. — Ты подаешь плохой пример, — парировала она. — У меня нога заныла, я не выдержал. — Если учесть мою больную поясницу, я бы дымила, как пароход, — смеялась Элес и выкидывала окурок.       Иногда Коди хотел поцеловать её прямо там на задворках ресторана с терпким запахом от сигарет. Но Элес быстро ускользала, возвращаясь к работе. Да и вряд ли бы она оценила. Элес не понимала романтику, как шеф-повар машиностроение. Взаимное с ней молчание равнялось душевному разговору, а долгие беседы по ночам — праздник поддержки и принятия. Поцелуи не входили в эту категорию. Они были приятным исключением, которое каждый раз заставало Коди врасплох.       Он и не заметил, как Элес села на край бильярдного стола, сложив ему на колени ступни. — Честно говоря, ноги уже гудят после смены. Я тут километры прохожу, не покидая бара.       Она хочет подбодрить его, неумелый флирт, но такой очаровательный в своей искренности. Коди бережно взял её ступню в ладони. Едва он попытался массировать большими пальцами, как Эл сразу с легким вскриком выдернула ногу. — Щекотно, ужасно щекотно. Никому говори, но щекотка — худшая из пыток. — Опрометчиво предлагать мне слабое место, — невольно произнес Коди с легкой улыбкой. — Вдруг я бы не ограничился твоей ногой. Эл фыркнула в ответ. — Я слишком устала и недостаточно пьяна, чтобы позволить такое. Останешься у меня? Всё равно рано утром ресторан открывать. — Ага.       Выключив оставшееся освещение, они поднялись наверх, мимо двери в комнату Адро. В комнате Элес привычно встретил творческий беспорядок. Она собрала подушки и теплый плед и кинула их на диван. Эл во всю зевала: они сели рядом, просто чтобы собраться с мыслями, когда Коди решил укрыться пледом и обнять Элес, пряча голову в её объятиях. — Всё как-нибудь обойдется, — она обхватила его в ответ. — Послезавтра съездишь. После продолжительной тишины, наполненной тиканьем настенных часов, в сумерках комнаты раздался неразборчивый шепот сонной Эл: «А твой стакан с виски так внизу и остался, эх…».