Операция "Лесополоса"

Игорь вышел из здания суда и втянул летний воздух. Обычно лето здесь жаркое, температура доходит до тридцати. Но сейчас по ощущениям было на десять градусов меньше. Гром прикрыл глаза, подставляя лицо лучам солнца и расстегивая форму. У колонны, подпирающей крышу суда, стоял Дима, который вышел чуть раньше него. Дубин, увидев майора, улыбнулся и подошёл к нему. — Чувствуешь? — не открывая глаз, спросил Игорь. Сержант выгнул бровь и наклонил голову. — Чувствую что? — Дышится легче. Гром открыл глаза, Дима рассмеялся. Сейчас майор был похож на довольного кота, греющегося под солнцем. Только усов и кошачьих ушей не хватало! — Чего смеёмся? К ним подошёл Цветков, прикрывая глаза от ослепительно яркого солнца. — А чего же нам не смеяться, Костя? — Игорь потянулся и лениво посмотрел на капитана. Тот улыбнулся и хмыкнул. — Тоже правда. Тебя Федор Иванович желает видеть, — Цветков перевёл взгляд на Дубина, которому тоже передалось расслабленное настроение майора. — Дима, тебя он тоже хочет видеть. Гром кивнул, опять потянулся и прошёл к машине. Сержант почему-то остановился. — Эй, Дубин! Чего застыл, садись давай! Парень очнулся и побежал к машине. Константин Цветков проводил взглядом отъезжающую машину и тихо что-то пробубнил себе под нос, усмехаясь. До отдела напарники доехали быстро. Игорь включил радио, поэтому значительную часть дороги Дима подпевал почти оравшему популярные песни майору. Гром опять начал рассказывать смешные истории из своей жизни, Дубин также смеялся над ними. Казалось, не было никакого убийцы, и не было всего того ужаса, который они увидели за четыре года. Им было хорошо, это ни один не стал бы отрицать. Когда напарники зашли в отделение, коллеги, встречавшиеся им на пути, поздравляли их. В основном, конечно, все лавры доставались майору, которому, кажется, было не привыкать. Сержант не завидовал, нет. Он четко понимал, что Игорь сделал большую часть работы, а он сам лишь помогал. Ну или не помогал, а мешался, тут зависело от ситуации. — Федор Иванович, можно? Гром постучался. Из-за двери раздалось: — Да, Игореша, заходи. Майор оглянулся на Дубина, приложил палец к губам и прошептал: — Никому! Сержант, едва сдерживающий смех, сделал жест, означавший «рот на замок» и выбросил воображаемый ключ. Игорь кивнул и открыл дверь. В кабинете, чем-то схожим с Громовским, за столом сидел Фёдор Прокопенко — полковник милиции, а также начальник отдела, где работали Игорь и Дима. Внешне это был пожилой мужчина со светлыми волосами, серыми глазами и густыми усами. Увидев вошедших, он расплылся в улыбке и встал из-за стола. — И-и-игорь, — протянул он, заключая майора в объятия. На фоне Грома, который был почти два метра ростом, полковник смотрелся очень забавно, когда, обнимаясь, был чуть выше плеча Игоря. — Да, Федор Иванович, а вы не меняетесь! — майор похлопал начальника по плечу, отстраняясь. — А что же мне меняться, на старости-то лет! — Прокопенко улыбнулся, переключаясь на Дубина. — Так, а это твой верный ассистент и помощник? Дима выпрямился и улыбнулся. Игорь улыбнулся и снял с головы фуражку. — Федор Иванович, это не просто помощник. Это мой друг! Майор нацепил головной убор на сержанта. — Ну, давай, как тогда говорил! Счастливый Дубин кивнул и отчеканил:  — Здравие желаю, товарищ полковник! Я, сержант Дмитрий Дубин, готовый защищать нашу Родину Советский Союз, блюсти и охранять закон от преступников, с честью и гордостью приступил к выполнению своих обязанностей! Он расправил плечи и отдал честь, задевая Громовскую фуражку. Полковник стоял, изумленно выгнув брови, Игорь довольно улыбался и всем своим видом демонстрировал гордость. Он подошёл к Диме. — Вот такие вот у нас кадры, Федор Иванович. Представим к награждению? Сержант удивленно посмотрел на майора. — Как н-награждению? Прокопенко засмеялся. Дубин покраснел и снял фуражку, сжимая её в руках. — Скромный мальчишка. Гром, на тебя похож в молодости! — А я сейчас что, в старости? Полковник и майор рассмеялись. Дима опустил глаза вниз, изучая фуражку Игоря. Напарники пробыли в кабинете у Федора Ивановича недолго. На часах было пять вечера, когда сержант вышел из кабинета. Гром попросил его немного подождать, ему надо было что-то обсудить с начальником, поэтому Дубин некоторое время просидел напротив двери, ожидая мужчину. Когда же тот вышел, Дима, откинувшись на стену, сидел, прикрыв глаза. Игорь присел на корточки напротив него и аккуратно коснулся руки парня. Тот приоткрыл один глаз. Майор улыбнулся. — Ты никуда не торопишься? Дубин мотнул головой. — Тогда прогуляемся? Гром предложил пройтись по парку Авиаторов. Они медленно бродили по тропинкам вдоль деревьев. Не по асфальтированным, конечно, нет. По словам Игоря, вся прелесть прогулок заключается в том, чтобы максимально уйти от города и всего что с ним связано. Дубину, по началу, эта идея нравилась, однако, после того как он умудрился запнуться о какую-то корягу, камень и ещё что-то торчащее из земли, вся «прелесть» куда-то улетучилась. Майор смеялся и протягивал руку Диме, который желал провалиться от стыда под землю. И все же, Игорь принял решение выйти на асфальтированную дорогу, дабы уберечься от дальнейших падений. — Ещё один раз твои раны я латать не хочу! Сержант тихо бубнил себе под нос. — У самого-то, небось, все тело в шрамиках. Гром хмыкнул, но не ответил. Почему-то Диме не захотелось больше продолжать эту тему. Вдали раздалась музыка. Игорь прислушался. — Сегодня праздник какой-то? Дубин пожал плечами. Майор хитро улыбнулся и схватил его за край рубашки: — Идем, посмотрим, что там. И потянул за собой в сторону, откуда доносилась музыка. У сержанта не было выхода, и он поплелся вслед за любопытным ребёнком, коим сейчас являлся Гром. Они вышли к высокому монументу. Это была большая каменная колонна прямоугольной формы. На черной табличке было что-то написано, однако с расстояния, где напарники стояли, было очень трудно разглядеть что же именно. Перед памятником стояло несколько человек. Судя по возрасту, это были студенты. Они наперебой просили парня, сидевшего с гитарой в руках, сыграть что-нибудь. Когда же пальцы юноши коснулись струн, все затихли. Он начал наигрывать какую-то мелодию, популярную ныне среди молодёжи. Кто-то начал подпевать, и вскоре запела вся компания. — М-м-м-м-м, восьмиклассница-а-а! — разрезало летний воздух. Дима тихо подпевал, прижимаясь щекой к плечу Игоря. Тот стоял, скрестив руки на груди, вслушиваясь в голос Дубина. Студенты не замечали их и продолжали напевать мотив. — Я тоже на гитаре играть умею, — сказал Гром, когда они закончили. — Правда? — сержант отстранился и взглянул на мужчину. — Ага. Только давно не играл, надеюсь не разучился. Напарники ушли, оставив группу молодых людей одних. Однако их музыка и пение всё ещё доносились и были четко слышны. В этот раз ребята достали магнитофон и включили на нём иностранные песни. Майор усмехнулся и потянул Диму за рукав. — Игорь Константинович, что… Дубин не успел договорить. Игорь, обхватив его талию и взяв за руку, закружился с ним в такт музыки. Затем отпустил, сделав шаг в сторону, и снова подхватил. Дима едва успевал переставлять ноги, получалось не так грациозно, как у Грома, который будто был рожден для танца, но он хотя бы не наступал майору на ноги. — Давай, Димка, будто никогда не танцевал! Игорь отпустил сержанта и стал танцевать один. Немудренные телодвижение, будь то волна руками или банальное чередование ног, смотрелись очень органично с музыкой. Дубин рассмеялся, однако, когда майор окончил сольную часть и снова притянул его к себе, растерялся, из-за чего пару раз наступил на ноги партнеру. Сержант отпрянул, нервно улыбаясь. Музыка предательски закончилась. — Я…Простите, товарищ майор! Я не хотел! Гром не понимал резкую причину смены настроения у парня. — Дима? — Я, пожалуй, пойду, поздно уже! Дубин развернулся и торопливо скрылся из виду. Поскорее хотелось покинуть злосчастный парк. Только кое-что он не учел. Дима пришёл сюда вместе с Игорем в первый раз. Он никогда не был здесь до этого. Когда же сержант в очередной раз прошел памятник, он запаниковал. Студенты ушли, Грома на месте не было. Начинало темнеть, что крайне не нравилось парню. Он несколько раз сделал глубокий вдох и начал снова искать выход. Однако, сколько бы Дубин не ходил, дорога все равно приводила его к монументу. Будто смеясь над ним, судьба вновь и вновь отправляла его туда. — Что за чертовщина? Дима опять ушёл от строения, но через некоторое время вышел к нему же с другой стороны. Над головой загорались звезды, а вокруг, как назло, никого не было. Дубин подошёл к каменным ступенькам, ведущим к памятнику, и сел на них, прижав колени к груди. Все равно, кто-нибудь, да пройдет мимо. Прошло пять, десять, пятнадцать минут. Никого не было. Становилось холодно, а в одной рубашке не согреешься. Сержант взглянул на наручные часы. Маленькая стрелка приближалась к двенадцати. — Да чтоб тебя! Парень прикрыл глаза. Вот он сейчас отдохнет немножко, а потом опять пойдет искать выход из злосчастного парка. Немножко посидит так и обязательно найдет выход. Совсем чуть-чуть… Дима не заметил, как уснул. — Эй, ребятня, подъём! Тьфу ты, удумал на холодном сидеть, дурак, замёрзнешь ведь! У-у, ты уже. Ну-ка! Дубин, приём, как слышно? Сержант приоткрыл глаза. На плечах лежали теплые ладони, перед глазами из неясных образов формировалось лицо Грома. — Земля вызывает Димку, Димка, прием! — Земля, я Дима. Парень ткнулся в плечо Игоря. По телу пробежали мурашки от контраста температур. Все-таки сержант замерз. — Ну и набегался же я с тобой! Весь парк оббежал, а ты вот он где! И чего же ты тут забыл? Гром помог Диме подняться и поправил свою кофту на нем. — Я заблудился просто. — А чего убежал? Дубин промолчал. К горлу подступил ком, на глаза были готовы навернуться слёзы. Он и сам не понимал. Испугался? Кого, Игоря? Нет. Тут скорее должен быть вопрос не кого, а чего. Дима ещё когда начал что-то подозревать, пообещал себе, что разберется со всем этим беспорядком в голове и в сердце после окончания расследования. Дело раскрыли, а Чикатило за решёткой, но хаос в голове все не исчезал. Наоборот, он копился все больше и больше. С каждым касанием, взглядом, словом, жестом, беспорядок увеличивался, заполонив мозг полностью, и готовый вырваться наружу. Видимо, время пришло. — Боялся. — А кого? Логичный вопрос, на который Дубин не знал ответа. Он вдруг вспомнил, как сидел рядом с Громом в допросной, прислонившись к стене, как сказал, что сейчас заплачет. — Игорь Константинович, не надо. Все хорошо. — голос дрогнул, в опровержение слов. Майор нахмурился. Затем обхватил лицо напарника и заглянул в глаза. — Во-первых, никаких больше Константиновичей, а во-вторых, рассказывай, вижу, что все нехорошо. Дверь, удерживающая весь хаос, сломалась под натиском. Вместе с беспорядком хлынули слёзы. Гром не был готов к такой реакции, а потому стоял в ступоре. Но, собравшись, он нежно притянул парня к себе. — Так, Димка, ты меня не пугай, пожалуйста. Что случилось, давай говори. Мне ты можешь довериться, я никому не скажу. — В том и проблема, что я не могу довериться вам! — всхлипнул Дубин, утыкаясь носом в грудь майора. — Нет такой проблемы, которую нельзя решить, а значит плакать из-за неё тоже не стоит, — Гром ласково гладил парня по спине вдоль позвоночника. Всхлипы утихли. Дима отстранился, шмыгнул носом и вытер слёзы. — Да, вы правы! Нет такой проблемы…. Игорю этот тон не понравился. Он прищурился. — Я долго откладывал момент, потому что боялся и вечно избегал этого разговора. Но теперь я не хочу убегать! Возможно, вы не захотите меня видеть, захотите ударить, пожалуйста! — Дубин снял очки и сунул их в карман. — Но я скажу! Потому что я не могу больше это терпеть! Мне было плохо, я плакал, не знал, что с этим делать! Но я решился! Гром молчал. Он потянулся ко лбу парня, чтобы проверить, не поднялась ли температура, потому что Дима будто бредил. Но сержант перехватил его руку за запястье и положил себе на грудь. Ладонь тут же почувствовала быстрый стук сердца. Всё, точно горячка началась! — Игорь. Ты давно поселился у меня в сердце. А я не мог это сказать! Боялся, что оттолкнешь, рассмеёшься, не придашь значение или проигнорируешь. Я пообещал себе, что обязательно тебе всё расскажу, когда мы расследуем дело, когда поймаем преступника, чтобы не мешать тебе со своими чувствами. И вот вчера был суд, а это значило, что я должен был тебе все сказать. Было очень тяжело собраться с мыслями и разрушить нашу с тобой дружбу, особенно когда я видел, что я значу для тебя. Я приму твой отказ, ведь понимаю, что эти эмоции, чувства — вовсе не то, что тебе нужно, по крайней мере от меня. Я не буду доставать тебя с признаниями, я приму твой выбор, потому что ценю и уважаю тебя, в первую очередь как человека, а уже потом как… — Дубин сделал паузу и вдохнул воздух, — Если тебе будет неприятно видеть меня, я пойму и напишу заявление об увольнении. Тогда я клялся тебе, что ты не останешься один. Ты никогда не будешь один, даже если что-то случится и все отвернутся от тебя. Потому что я люблю тебя, Игорь Гром, люблю всем своим сердцем. Майор молчал. Он лишь изумленно хлопал ресницами и смотрел на Диму круглыми глазами. Сержант ждал. Он и сам понимал, что, вывалив это на Игоря, тому надо будет все осознать и принять. В голове Грома начала выстраиваться цепочка логических умозаключений. Он снова и снова прокручивал слова, анализируя каждое, понимая и чувствуя каждую буковку. Они стояли молча минут пять. Дубин уже хотел попрощаться и уйти, но Игорь удержал его за руку. — Ты мог просто сказать «я тебя люблю» и все сразу бы стало ясно, — тихо сказал он. Дима замер. Он боялся пошевелиться, боялся спросить, что же значит эта фраза. Майор сказал все сам. Он сделал шаг ближе и обнял Дубина. Нежно, осторожно. Не так как он делал это раньше. Тогда это было что-то дружеское, смешное, что-то после чего обычно следовала какая-нибудь шутка или колкое выражение. Сейчас в этом объятии было нечто интимное, личное, что не хотелось выставлять на всеобщее обозрение, что хотелось укрыть и спрятать под кроватью, дабы никто не смог это разрушить. Сержант встал на носочки и обвил шею руками. Это был момент, который не хотелось рушить. Эта та самая атмосфера, которую могло спугнуть что угодно. Какое-то слово, звук, шорох, всего этого не существовало сейчас, и именно поэтому можно было подолгу наслаждаться этим самым моментом. К сожалению, Диме придется разрушить прекрасный миг времени. Чтобы спросить очень важный для него вопрос. — Могу я трактовать это как… — Да. Так и нужно его трактовать. Слезы снова брызнули из глаз, но в этот раз это были слезы радости. Они простояли так недолго. Игорь осторожно отстранился, поправил свою милицейскую кофту на Дубине и коснулся губами его лба. — Нет, все-таки не жар. Сержант прыснул со смеху. — А ты надеялся? — После твоих слов, я надеялся, чтобы жара у тебя не было. Гром взял его за руку и повёл к выходу. Они шли молча, держась за руки. Игорь то переплетал их пальцы, то гладил ладонь, то выводил какие-то чудаковатые узоры. Дубин нашёл это довольно милым. Пешком они добрались до Диминого дома. Но майор довел его до самой двери квартиры, аргументируя это тем, что неизвестно какие люди у сержанта в доме живут. Дернув ручку двери, хозяин обнаружил, что она не заперта. — Димочка? Из глубины квартиры донесся женский голос, а через несколько секунд вышла женщина, вытирая руки полотенцем. Дубин вскинул брови. — Мама? Ты что тут делаешь? Миловидная женщина на сантиметров десять ниже Димы, улыбнулась и поправила очки на носу. Светлые волосы были забраны в некое подобие шишки, а зелёные глаза прыгали с сына на незнакомого ей человека. — Вы мама Димы? Очень приятно, Игорь Гром, друг его, — майор решил взять дело в свои руки и осторожно втолкнул в квартиру Дубина и следом зашёл сам, прикрыв дверь. Он разулся, подошёл к женщине и поцеловал тыльную сторону её ладони. Зеленые глаза уставились на парня, застывшего в прихожей. — Он угощал меня вашими именитыми пирожками, просто какое-то восьмое чудо света, правда! Я в жизни таких вкусных не пробовал нигде! — Ой, да ладно вам, что вы! — мама Дубина засмущалась. — Игорь, это моя мама — Елена Сергеевна. Мама — Игорь. — Дима подошёл к матери. Теперь было понятно в кого он пошёл. Сержант оказался полной копией своей мамы. — Игорь, вы проходите, садитесь с нами чай пить! — женщина заулыбалась. — О, да я бы с радостью, но время уже позднее. Я вот Дмитрия до дома довел и сам сейчас пойду. Вы уж извините, что так заявился к вам. Поздно как никак! — Ничего не поздно, я сама вот недавно зашла! Ой, дайте вам хоть пирожки с собой положу! Елена Сергеевна скрылась в кухне. Гром прошёл к двери и принялся обуваться. — Прости, что она так. Я и сам не знал, что она дома будет. — Дима повернул голову в сторону кухни. — У тебя замечательная мама, которая печет замечательные пирожки. — Игорь надел ботинки, на мгновенье задумался и поцеловал Диму в щеку. — И сын у неё тоже замечательный. Всё, извинись за меня перед ней, я завтра к вам ещё приду! Гром вышел из квартиры, хлопнув дверью. Дубин смотрел на место, где секунду назад стоял майор, затем аккуратно коснулся щеки. Кончики его ушей покраснели, а затем красным стало и все лицо. — Ой, Димка, а где же друг-то твой? Уже убежал что ли? И пирожки не взял. Да ещё и куртку свою оставил на тебе. Дубин оглянулся. Его мама стояла в коридоре со свертком в руках. Сержант осмотрел себя и понял, что все ещё стоит в куртке майора. — Я завтра ему отдам, на работе.