всё ещё думаешь, что я тебя не люблю?

Кирилл отказывается от поездки в больницу, с улыбкой заверяя двух обеспокоенных полицейских, что у него всё в порядке. Он уверен, что волнуются они не за него, а за собственные шкуры, поэтому просит только вызвать ему такси от участка до дома. Он мог бы позвонить отцу, и получил бы сразу личного водителя, но он не хочет, чтобы отец знал. Да и сил ждать одного из папенькиных подчинённых больше нет. Гречкин просто хочет свалить из участка, куда его притащили силой, пытаясь добиться чистосердечного признания. "Хрен им, а не признание" - думает Кирилл, пока таксист везёт его прочь от освещённого фонарями центра Питера к огромному особняку. И всё, кажется, хорошо, кроме того, что дома адреналин, приносящий с собой чувство лёгкости, уступает место пульсирующей боли по всему телу. Кирилл хлопает дверью, оповещая всех о своем возвращении, только вот всем абсолютно наплевать: отец, вероятно, ещё не приехал, а прислуга даже смотреть не хочет в сторону Гречкина-младшего. Тяжёлый вздох вдруг отдается резкой болью в груди, и Гречкин от неожиданности сползает вниз по стене. Он делает глубокий вдох, пытаясь понять, что не так, и снова чувствует боль под ребрами, но уже не такую сильную. Он хочет доползти до кровати и улечься спать, в надежде что наутро станет легче, но слышит тихий скрип колес на подъездной дорожке. Это отец. Кирилл быстро, превозмогая боль, встает, уходит на второй этаж большого дома и запирается в ванной. Он прислушивается к шагам отца и понимает, что тот поднимается по лестнице. Через пару секунд раздается стук в дверь. - Открывай немедленно! Ты, блять, знаешь, что будет, если ты не откроешь. Кирилл действительно знает. И ему приходится отпереть замок. Гречкин-старший первым делом оглядывает сына с головы до ног, а потом строгим тоном спрашивает: - Ну и что ты им там наплел, в полиции? - Пап, не надо, пожалуйста, я устал... - Конечно, устал! Весь день просидеть в полицейском участке! Я бы тоже устал! Ты мне лучше вот что скажи: какого хрена ты вообще туда поехал?! - А что мне оставалось делать? Они сюда кучу машин пригнали, людей... Тем более имеют право, я все-таки подозреваемый. И вообще, я же действительно виноват, так что... - Надеюсь ты, блять, такого в полиции не ляпнул? Виноват он! Я не для того плачу всем дохуя денег, чтоб ты был виноват, - злится отец. Кирилл никогда этого не понимал. Да, он не стеснялся того, что в семье всегда было много денег, он этими деньгами пользовался. Но не одобрял попыток отца купить всех, кто может быть полезен. Иногда ему очень хотелось быть обычным. И он хотел понести наказание, каким бы странным это не казалось. Дело бы пошло в суд, и его точно признали бы виновным. И он заплатил бы свой штраф и жил бы дальше. Может, его бы приговорили к общественным работам, но это всё. Только вот отец ему не позволит: его ребенок должен быть идеальным. И поэтому за него уже всё давно решено, всё давно куплено. - Почему у нас всегда так? Почему нельзя решить всё без денег? Поэтому мама тогда ушла, да? Не смогла больше терпеть твои дурацкие замашки, твою манеру решать всё деньгами, да? - Гречкин видит, как лицо отца багровеет, как тот замахивается, а потом даёт Кириллу пощечину и уходит, ясно давая понять, что разговор окончен. "Ожидаемо" - думает Кирилл. Эту тему они никогда не затрагивали и, видимо, никогда не будут. Мама ушла, когда Кириллу было 13, и с тех пор говорить о ней было запрещено. Отец решил вычеркнуть её из своей жизни и из жизни ребенка, обрубив все связи. На свое совершеннолетие Кирилл узнал, что мама умерла. Попала в автомобильную аварию и разбилась. Дышать снова стало больно, только вот Гречкин не может понять от чего: то ли потому, что его полтора часа избивал майор полиции, то ли потому, что он опять вспомнил о матери. Кирилл аккуратно задирает футболку и рассматривает себя в зеркале. С левой стороны, под ребрами виднеются несколько лиловых пятен. Он обводит их пальцами, выдыхая сквозь зубы. Больно. Но в груди болит не из-за них. Он хочет, чтобы всё прошло, раз и навсегда. В голове мелькает шальная мысль, и он ей поддается. Открывает шкафчик сбоку, наощупь находит маленькую оранжевую баночку американских антидепрессантов, выписанных на его имя. Кирилл точно знает, сколько нужно, чтобы стало легче. Он вертит её в руках и отставляет в сторону, доставая из кармана телефон и набирая номер. - Да, Юленька, привет, моя хорошая! Ты извини, что я поздно.... - Боже, сам Кирилл Гречкин! Я уж думала никогда не позвонишь. Тебе чего? Потусить хочешь? Или подружка нужна? - Юля в привычной манере сразу заваливает его вопросами, и Кирилл улыбается - он знает ее уже тысячу лет, а она совсем не изменилась со дня их знакомства. - Не, Юлёк, не, ты не суетись. Помнишь, ты под мента одного копала? У тебя адресок может остался? - Гречкин, под кого я только не копала! Конкретнее можно? - Ой, ну... Один из последних твоих, секси такой, ты мне показывала. Ну, который дело моё вёл, сечёшь? - А, Игорь Гром! Конечно, такого хрен забудешь! Я с ним поддерживаю контакт. Жди от меня смс-ку, дорогой! Целую. Юля не задаёт лишних вопросов, и Кирилла это радует. Она хоть и журналистка, но с Кириллом у них своя договоренность: она его снабжает нужной информацией, а он взамен обеспечивает ей доступ на мажорские тусовки, где она эту информацию собирает. На смартфон приходит оповещение с адресом, номером телефона и глупым смайликом. Гречкин отправляет в ответ сердечко, убирает телефон в задний карман и выходит из ванной. Он быстро сбегает по лестнице вниз, надеясь не наткнуться на отца, но надежды себя не оправдывают. - Блять, ты куда собрался, мразь? Из дома без моего позволения не выйдешь! - Кирилл слышит гневный голос сверху и вылетает из дома в одной футболке, схватив с полки только ключи от машины. Дорогая Феррари сразу набирает скорость, а у Гречкина трясутся руки. Телефон разрывается от звонков, и Кирилл отбрасывает его на пассажирское сидение, предварительно отключив. Он чуть не проезжает нужный дом, но успевает вовремя затормозить. Кирилл уже не считает, что это хорошая идея, но боль никуда не уходит, и он думает, что тут ему смогут помочь. Подъезд оказывается открытым, и Гречкин медленно поднимается по ступенькам, оставляя себе время на то, чтобы передумать. Но дверь нужной квартиры вдруг оказывается прямо перед носом, и отступать оказывается некуда. Кирилл стучит, но ответ получает не сразу. Сначала слышится шорох, затем грохот, нецензурная брань, и только потом внятная речь. - Бля, уходите лучше сразу, я все равно не открою! Гречкин стучит ещё раз, и чуть не получает дверью в нос. - Сказал же, уходите, я... Кирилл? - Гром выглядит удивлённым и... разбитым. Кирилл в этом не уверен, поэтому, не спрашивая разрешения, проходит вглубь старой квартиры и разворачивается к Игорю лицом. Они молча стоят в прихожей и смотрят друг на друга: чем-то расстроенный Игорь и нацепивший привычную маску самоуверенности Кирилл. Гречкин почти что физически ощущает напряжение между ними, и ему хочется, чтобы оно тоже пропало. - Я, может, зря... Но я больше не могу. Это ты, блять, виноват, Игорь! Мне плохо, и это полностью твоя вина! Я тебя ненавижу, ебаный ты придурок! - Кирилл и сам не понимает, почему вдруг срывается на Игоря, и резко замолкает. Гром подходит ближе и смотрит на Гречкина в упор. Кирилл отводит взгляд. - Я виноват, - шепчет он, - и теперь мне трудно дышать. Ты должен мне помочь, Игорь, должен. Иначе я умру, понимаешь? - Чем я могу тебе помочь, Кирилл? Я знаю, что должен, но не знаю как. Я ведь ничего не могу тебе дать... Гречкин делает шаг вперёд, максимально сокращая расстояние между ними. Теперь он чувствует тепло чужого тела, и ему на секунду становится легче. Он не может дать внятного ответа на вопрос Игоря. Но он точно знает, что не хочет возвращаться домой. - Я просто хочу, чтобы меня полюбили. Ты или кто-нибудь ещё. Хотя бы сегодня... - Кирилл уверен, что за это он второй раз за вечер получит по лицу. Игорь аккуратно касается его плеча, и Гречкин поднимает голову, пытаясь заглянуть Игорю в глаза. - Ты уверен, что тебе это нужно? Вместо ответа Кирилл резко подаётся вперёд, прижимаясь губами к губам Грома. "Похуй" - думает он. И ему действительно уже наплевать на всё. Игорь опускает руки ему на поясницу и прижимает к себе, отвечая на поцелуй. - Я чувствую себя по-идиотски. Почему так? - Потому что мы с тобой оба идиоты, Кирилл. Ты останешься? - спрашивает Игорь, выпуская Гречкина из своих объятий. Кирилл тянет вверх края своей футболки и откидывает ее в сторону. - А ты как думаешь? - с вызовом выпаливает Кирилл, замечая, как Игорь меняется в лице. - Ты чего? В порядке всё? - Это я тебя так? Очень больно? Кирилл опускает глаза. Помимо замеченных им ранее синяков на рёбрах он сразу увидел ещё несколько в области живота. - Терпимо, - отвечает Гречкин, - но очень обидно. Я же тебе ничего плохого не сделал, а ты сразу на меня с кулаками. Игорь долго молчит и только больше хмурится, сводя брови к переносице. Кирилл обвивает руками его шею и оставляет лёгкие поцелуи по линии челюсти. - Не грузись так, хорошо? Я в порядке. Ну же, не будь таким сердитым. Хочешь, я тебя развеселю, м? Сыграем в одну интересную игру, - с этими словами Кирилл ведёт ладонями по груди Игоря вниз и дёргает край его футболки. - Первым делом, снимай вот это. И не спорь, такие правила! Я вот тоже тут стою... раздетый. Ну почти. Так что давай-давай, снимай! Игорь послушно поднимает руки вверх, позволяя Кириллу снять с него футболку. И всё так же молчит, так что Гречкину приходится брать инициативу в свои руки. - Нравится? Мне вот лично очень. Ты такой красивый... Поцелуешь меня ещё раз? Нет, это даже не вопрос. Это... ещё одно правило: меня нужно очень часто целовать. Гром лёгким движением заправляет выбившуюся из идеальной укладки прядь Кириллу за ухо и наклоняется к его лицу. Они целуются до тех пор, пока Гречкину не надоедает стоять посреди прихожей. - Это всё, конечно, очень хорошо. Предлагаю теперь сменить локацию, а то мы тут вечность будем торчать. Пойдем. Он разворачивается, пытаясь пройти вглубь квартиры, но Игорь ловит его за руку и, притянув к себе, подхватывает под бедра, поднимая в воздух. Кирилл скрещивает ноги у него за поясницей, упирается ладонями в его плечи и смеётся. - Это не по правилам! И вообще, как мы перешли от невинных поцелуев к тому, что твои руки оказались на моей заднице? - То есть то, что ты своим языком вытворял у меня во рту называется "невинными поцелуями"? Хорошо, приму к сведению. А руки могу убрать, если ты против, - Игорь, кажется, принимает игру Гречкина, на что тот довольно улыбается. Теперь дышать уже не так трудно. - Я своим языком и не такое умею... Могу продемонстрировать. - Обязательно. Ты куда там идти хотел? - Хотел я в твою спальню, но идти передумал. Ты меня понесёшь. Всё, хватит болтать, пошли. Кирилл наклоняется к уху Грома и шепотом продолжает: - У меня так пиздецки стоит на тебя. Ты меня трахнешь, Игорь? Я так хочу этого. Скажи, что тебя возбуждает? Я много чего могу, много на что готов, так что рассказывай... Игорь аккуратно укладывает Гречкина на кровать и нависает сверху. Обводит языком маленькую татуировку на лице и шепчет прямо в губы: - Меня возбуждает Кирилл Гречкин и всё, что с ним связано. И у меня тоже пиздецки стоит на тебя, если ты не заметил. Кирилл от одной этой фразы задыхается. А Игорь ведёт ладонью по внутренней стороне его бедра, обтянутого черной джинсой. Гречкин шумно втягивает воздух ртом, пытаясь успокоить подскочивший в момент пульс. - Блять, сними с меня этот дизайнерский пиздец, Игорь, снимай, снимай, снимай! И сам раздевайся тоже! Я хочу тебя, прямо сейчас хочу, - Кирилл и сам не до конца понимает, что говорит. Ему просто нужно говорить хоть что-то, иначе он действительно задохнётся. Гром в ответ на просьбу чуть отстраняется и стягивает с Кирилла сначала кроссовки. Тот дрожащими руками тянется к ширинке своих джинсов, но Игорь хватает его за запястья и говорит: - Расслабься и позволь мне раздеть тебя. Не торопись, я никуда не денусь. Всё будет хорошо. Кирилл открывает рот, чтобы ответить, но слова застревают в горле. Он просто не знает, что в этом случае сказать. Его всегда трахают быстро на заднем сидении Мерседеса, в снятом на пару часов номере отеля, в туалете или подсобном помещении. А тут Игорь Гром целует ключицы, целует запястья, обводит пальцами фиолетовые синяки и медленно стягивает джинсы вместе с бельем. Гречкин сталкивается взглядом с Игорем, и тот улыбается. Кирилл приподнимается на локтях и кивает на спортивные штаны Грома. Он цепляет пальцами завязанный узел, и штаны легко падают вниз. Кирилл оглядывает Игоря и громко выдыхает. На Игоре нет нижнего белья, и у него действительно пиздецки стоит. - Блять... в меня столько не войдёт. Гром укладывает ладони на острые коленки Кирилла, ведёт вверх по худым бёдрам и разводит их в стороны. Устроившись между разведенных ног, он наклоняется за поцелуем, и тихо произносит: - Если тебе будет больно, мы сразу остановимся, договорились? Я не буду делать то, что тебе неприятно. Гречкин несколько раз кивает, и Игорь почему-то улыбается. Он прижимается губами к губам Кирилла и тянется к тумбочке, доставая из нее смазку. - Что, часто трахаешь мальчиков вроде меня, да? Поэтому всё в максимальной доступности? Игорь оставляет язвительный комментарий Гречкина без ответа, выдавливает холодную смазку на пальцы и приставляет их ко входу. Первый входит легко, на что Кирилл растягивает губы в ухмылке. - Растягивал себя утром. Давай сразу два. Гром послушно вводит второй палец и медленно разрабатывает Гречкина. Тот бездумно водит пальцами по плечам Игоря, будто не зная, куда деть руки. Он и вправду не знает. Его трахают только богатые мужики, которым нет дела до того, готов ты или нет. Некоторым нравится смотреть, как он сам себя растягивает, некоторые безмолвно указывают на ванную, некоторые получают удовольствие, причиняя ему боль. И ему это нравится. Но с Игорем по-другому, и Кирилл не хочет даже самому себе признать, что так ему нравится больше, потому что боится, что захочет ещё, а получить уже не сможет. И поэтому стискивает зубы и закусывает губу, чтобы в порыве страсти не сказать лишнего. - Можно ещё один, или пока не нужно? - вдруг спрашивает Игорь, и Кириллу в очередной раз кажется, что у него остановится сердце. Никого такие мелочи никогда не ебали. - Да, - на выдохе выдает Кирилл. Игорь разводит пальцы в нем на манер ножниц, и Гречкин подаётся бедрами вперед. - Игорь, я так хочу тебя... Ощущать тебя в себе... Сделай уже хоть что-нибудь, я тебя умоляю! Гром проталкивает пальцы глубже, на что Кирилл вдруг громко, несдержанно стонет. - Блять, ещё! Сделай так ещё раз, пожалуйста! Вместо ещё одной волны удовольствия Кирилл чувствует неожиданную пустоту, и приподнимается на локтях, наблюдая за тем, как Игорь, потянувшись к той же тумбочке, достает из нее презерватив. - Поможешь? - с этими словами Гром протягивает Кириллу серебристый квадратик. Гречкин разрывает упаковку зубами, лёгким движением растягивает презерватив по члену Игоря и откидывается обратно на подушки, прикрыв глаза и сосредоточившись на ощущениях. Игорь приставляет головку ко входу и медленно толкается внутрь. Кирилл делает глубокий вдох и шумно выдыхает, пытаясь расслабиться. Гром осыпает поцелуями его лицо, оглаживает бедра и входит до середины. Гречкин скрещивает ноги у него за поясницей и двигает бедрами навстречу. - Хочу ещё, хочу-хочу-хочу, - заполошно шепчет Кирилл. Плавный толчок, и Гречкин снова заходится стонами. - Кирилл, открой глаза. Кирилл подчиняется, и Игорь устанавливает с ним зрительный контакт. Для него такой Гречкин, задыхающийся, с расширенными зрачками и искусанными губами, лучше любого произведения искусства, красивее, чем Венера кисти Ботичелли. Несмотря на то, что Кирилл умоляет его двигаться быстрее, Игорь двигается в нем медленно, пытаясь растянуть удовольствие. Кирилла надолго не хватает: Игорь видит, как напрягаются мышцы его живота, и в ту же секунду он выгибается в оргазме, сжимаясь вокруг члена Грома. Игорь кончает следом аккуратно выходит из расслабленного Гречкина. Использованный презерватив оказывается в мусорке, почему-то стоящей у двери в спальню. Игорь тянется за своей футболкой и вытирает ей нахмуренного Кирилла. - Ты чего? Всё в порядке? - Можно я не буду уходить? Игорь в ответ улыбается. - Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь, договорились? - Ага, - Кирилл встаёт с кровати, натягивает на себя белье и оглядывает комнату, - тогда можно я возьму какую-нибудь твою футболку? - Ну, возьми. Гречкин открывает комод, достает первую попавшуюся на глаза футболку и надевает, разглядывая свое отражение в оконном стекле. - Да красивый ты, красивый, - вдруг выдает Игорь. Кирилл удивлённо поворачивается. Гром стоит посреди комнаты и с будничным видом возится с завязками спортивных штанов. - Мне такого никто не говорил... - Зря. Ты и вправду очень красивый. Гречкин подходит к Игорю, оставляет на его губах лёгкий поцелуй и тянет за руку обратно к кровати. Гром без слов ложится и ждёт, пока Кирилл устроится поудобнее. Тот укладывает голову Игорю на грудь и позволяет перебирать свои растрёпанные волосы. - В следующий раз хочу тебе отсосать. И ещё хочу попробовать в моей машине. И вообще много чего хочу, например..., - Кирилл испуганно замолкает. Он всё таки взболтнул лишнего. Никакого следующего раза не будет, и даже думать об этом уже глупо. - В твоей машине будет неудобно. Один из минусов спортивных автомобилей. Но если ты очень хочешь, то мы попробуем, - отвечает Игорь. Кирилл не видит его лица, но уверен, что он снова улыбается. Дышать становится легче.