Bound tea

Следующим утром проснуться было непросто не только из-за того, что Ацуши ужасно не выспался, но и из-за того, что небо было затянуто облаками, а деревья качались от сильного ветра — в такую погоду всегда хочется зарыться поглубже под одеяло и провести так целый день с книгой и кружкой горячего чая. Но с начала учёбы Ацуши ещё ни разу не пропускал занятий без уважительной причины, и прогуливать только потому, что очень хочется подольше поваляться в кровати, он не собирался. И хотя когда Ацуши только выходил из дома, дождь ещё не шёл, по погоде было ясно, что начнётся он очень скоро, и юноша не забыл зонт. Во время первой лекции, когда по окнам и вправду начали барабанить крупные капли, Ацуши невольно задумался, в какую погоду учиться сложнее. С одной стороны, от этого равномерного стука, тёмного, затянутого тучами неба и прохладного воздуха клонило в сон, и, судя по его наблюдениям, не его одного: практически все в аудитории сидели, устало уперев подбородок в руки и постоянно зевая, а преподаватель рассказывал тему неспешно, почти лениво. Но если с сонливостью ещё можно было как-то бороться, то в жару мозг совсем плавился. Думать о том, что лето совсем скоро, и, значит, снова придётся выживать в ужасной духоте, совсем не хотелось. Дазай, которого Ацуши встретил в коридоре после одной из пар, казался ещё энергичнее, чем обычно: рассказывал очередную историю (правдивую только наполовину) девушкам, окружившим его и щебечущим о том, какой он смешной и интересный, подшучивал над своими товарищами и много улыбался. Правда, завидев Ацуши, он удалился, почтенно откланявшись дамам, провожающим его влюблёнными глазами. Ацуши показалось, что говорил его семпай ещё больше и торопливее, чем обычно, перескакивал с темы на тему и поскорее начинал новый разговор, если старый сходил на нет — словно не хотел слушать тишину. Из бумажного стаканчика он постоянно что-то попивал и едва заметно морщился после каждого глотка — Ацуши предположил, что это, наверное, был кофе. Ацуши направлялся к выходу по окончании учебного дня, когда Дазай нагнал его — на этот раз без Чуи. — Работаешь сегодня, Ацуши-кун? — Ага, — Ацуши тоскливо глянул в окно, — хотя в такую погоду только спать и хочется. — Понимаю, — Дазай криво усмехнулся. — Хотя, знаешь, мне всегда только спать и хочется, — хоть улыбка пропала с лица Дазая всего на долю секунды, Ацуши заметил этот момент. — А-ага, — он попытался вглядеться в лицо старшего. У Ацуши было очень стойкое ощущение, что с Дазаем что-то не так: несмотря на улыбку, взгляд у него был каким-то… пустым, что ли. Ему хотелось узнать, в чём дело, но спрашивать напрямую юноша не решался: всё же они не были достаточно близки для того, чтобы лезть к Дазаю в душу. — А у тебя какие планы на сегодня? — Хочу повидаться со старым другом. — О, здорово, — Ацуши увидел возможность поднять Дазаю настроение хотя бы немного. — Не хочешь купить цветов? Я могу сделать скидку. — Предложение заманчивое, но я, пожалуй, откажусь, — Дазай как бы невзначай опустил глаза и поправил бинты на запястьях. — Он не любил цветы. До встречи, Ацуши-кун, — Дазай раскрыл большой чёрный зонт, выйдя на крыльцо вуза, и направился в сторону побережья, не оглянувшись. — До свидания… Ацуши постоял немного, провожая взглядом фигуру в пальто цвета кофе с молоком. В голове крутилась только предпоследняя фраза Дазая: когда Ацуши вспомнил, что у побережья находится кладбище Иокогамы, всё встало на свои места. Он вздохнул и тоже вышел на крыльцо, только немного погодя. Из-за шума проливного дождя практически ничего вокруг не было слышно, прохладный воздух замечательно пах свежестью, и время от времени вдалеке гремел гром. Ацуши постоял пару минут, сжимая в руках зонт и не желая мочить ноги в лужах: в этот момент дверь за его спиной открылась, а обернувшись, он увидел Акутагаву. Их взгляды пересеклись всего на мгновение, после чего второй юноша с видом полной решимости вышел из-под козырька прямо под ливень: зонта у него не было. — Подожди! Ты же промокнешь! — Ацуши быстро раскрыл зонт и в два шага догнал Акутагаву, укрыл его от дождя. — А тебе какое дело? — Да не упрямься ты. Заболеть охота? — Ацуши ускорил шаг, чтобы поддерживать темп Акутагавы. — Всё равно нам по пути. И ещё… я хотел поговорить. — Мне не о чем с тобой разговаривать, — Акутагава быстро шагал вперёд, совсем не беспокоясь за сухость своей обуви, из-за чего Ацуши приходилось шлёпать по лужам вместе с ним. — Ты можешь хотя бы сейчас мне не грубить, пожалуйста? — Ацуши поджал губы, Акутагава закатил глаза, но промолчал. — Просто… я, если честно, так и не понял, чем успел тебя задеть, но мне в любом случае жаль. Я не хотел. И про Дазай-сана… не стоило этого говорить. Мы не то чтобы друзья, на самом деле- — Мне всё равно на тебя и Дазай-сана, — он смотрел вперёд, открыто игнорируя вопрошающий взгляд Ацуши. — Нет ничего странного в том, чтобы магазинам из одной сферы соперничать. Мне нужны клиенты. — Да перестань, понятно же, что цветочный магазин никак с чайной лавкой не конкурирует, и клиентов я у тебя не забираю, — Ацуши хотел было сказать, что если Акутагава не дурак, то он прекрасно понимал, что подобная реклама привлечет скорее его внимание, а не посетителей, но не стал повторять ошибок прошлого и вовремя замолк. Акутагаве явно не нравилось то, что Ацуши видел больше, чем он хотел показать. — Ладно. Я убрал её и больше ставить не буду. Это всё? — Ну… я всё ещё был бы рад с тобой подружиться, — Ацуши смущённо улыбнулся. Они уже подходили к улице, где были расположены их магазины, и он постарался немного замедлить шаг. — Если конфликт исчерпан. — И что тебе это даст? — Ну, знаешь, мы учимся и работаем совсем рядом. Было бы здорово иногда поболтать, ты так не думаешь? — Не знаю. — Ладно… — хотя у Ацуши никогда не было проблем с тем, чтобы находить общий язык с окружающими, Акутагава, казалось, намеренно упрямился, не подпуская его ближе. Он быстро понял, что узнать его будет нелегко, но именно это будто бы разжигало его интерес ещё больше. — Дождь, наверное, до завтра лить будет. Я зайду за тобой после работы, хорошо? — Ладно. Но если дождь закончится, я уйду один. — Договорились, — проведя Акутагаву до дверей его лавки, Ацуши направился к себе в магазин. Посетителей, конечно же, почти не было: кроме того, что в такую погоду люди вообще стараются избегать походов по магазинам, а свидания и встречи отменяются или переносятся, всем ясно, что купить букет цветов в ливень — почти то же самое, что выбросить деньги в окно. Зато Акутагаве не приходилось бездельничать: помимо продажи чая в сухом виде, в его магазине было небольшое подобие кофейни, где можно было выпить только что купленного чаю или продегустировать новый сорт. Так что многие в этот день заходили к нему просто для того, чтобы согреться с чашечкой дымящегося ароматного чая, заваренного по всем правилам и с уважением к напитку. Ацуши без посетителей было скучновато, поэтому он наблюдал за происходящим через окно. И движения Акутагавы, когда он заваривал чай, на самом деле завораживали. Было такое чувство, будто каждое движение, каждый поворот запястья и каждый взмах руки имели своё значение, будто бы без них чай не вышел бы таким, каким должен выйти. То, с какой аккуратностью и педантичностью он отмерял нужное количество чая, как изящно придерживал крышку чайника, поднимая его выше над чашкой, и красивый, идеально ровный поток — всё это было так завораживающе, что у Ацуши дух захватывало, несмотря на то, что их разделяло два окна и несколько метров. К слову, ему повезло, что переулок, где находились их магазины, был совсем нешироким — иначе он бы вряд ли смог разглядеть всё это действо в деталях. Но разглядывал Ацуши не только чайные принадлежности. В определённый момент он поймал себя на том, что абсолютно неприкрыто пялится в лицо Акутагавы. Однако даже после этого он не смог оторвать взгляд: лицо его было сосредоточенным, спокойным и совершенно умиротворённым. Как будто в момент заваривания чая его сознание полностью освобождалось от всех беспокойств и забот, а на сердце становилось легко. Ацуши подумалось, что он, должно быть, получает от чая те же спокойствие и счастье, которые Ацуши получает от наблюдения и ухода за растениями. Ацуши не мог, конечно, проигнорировать это наблюдение. Может, хотя бы на тему, которая Акутагаве явно интересна и в которой он разбирается, он захочет поговорить? Ацуши, в принципе, давно заметил, что самый верный способ разговорить и расположить к себе человека — это найти такую тему, которая позволила бы собеседнику делиться тем, что ему интересно и дорого, а самому при этом только внимательно слушать, показывая заинтересованность. В общем-то, Акутагава не оказался исключением. К вечеру дождь действительно не закончился и, похоже, случиться это должно было не скоро. Ацуши, как и обещал, после закрытия своего магазина направился к Акутагаве — тот наводил порядок после наплыва посетителей, так что Ацуши терпеливо ждал на улице. Хотя когда он и вышел, на какое-то время между ребятами повисла неловкая тишина. Ацуши не решался начать разговор, хоть и обдумал заранее, как это сделать и о чём говорить. Первым молчание нарушил Акутагава. — Зачем ты это делаешь? — Что «это»? — Ацуши вздрогнул, когда он неожиданно подал голос, и повернулся к нему. Акутагава смотрел вперёд. — Тратишь своё время, пытаешься завести дружбу. Какая тебе от этого выгода? — Да никакой, в общем-то, — он пожал плечами. — Просто мне нравится помогать и общаться с людьми. Не круто будет, если ты промокнешь, замёрзнешь и простудишься, а мне не сложно тебя проводить. Разве ты не поступил бы так же? — Нет. Проблемы других людей меня не касаются. — Я не согласен, — Ацуши задумчиво рассматривал небо, затянутое облаками, через свой прозрачный зонт. — Мой папа работает полицейским, и он всегда учил меня не быть равнодушным. Думаю, если быть добрым к людям, то это добро тебе обязательно вернётся. Ну и вообще, это здорово, мне кажется. — Полицейские лучше других знают о равнодушии. — Что? — Ничего. — Их работа в том, чтобы помогать людям, о каком равнодушии ты говоришь? — Ацуши прекрасно понимал, конечно, что не все полицейские такие, как его отец — есть и продажные, и ленивые, которые стремятся наказать кого угодно, лишь бы поскорее закрыть дело — но всё же он гордился им. Гордился тем, что он был ответственным и всегда пытался сделать так, чтобы справедливость восторжествовала, в каждом расследовании шёл до конца. Ему стало неприятно от того, что Акутагава ровнял всех под одну гребёнку. — Неважно. Забудь, — Акутагава отвернулся. Ацуши показалось, что ему неприятно об этом разговаривать — похоже, у него был какой-то плохой опыт с полицейскими. Хотя он всё равно считал, что это не повод разочаровываться сразу во всех, но не стал продолжать этот разговор. — Ладно. Слушай, а это твоя собственная лавка? — Семейный бизнес. — Здорово. У вас все в семье любят чай? — Ацуши смотрел по сторонам, заворожённый: они шли по частному сектору, и каждый дом был уникален, соответствовал семье, живущей там. — Нет. Магазин достался в наследство, и мы работаем вдвоём с сестрой, — Акутагава начал копаться в своей сумке, когда они подошли к довольно большому двухэтажному дому в традиционном стиле. — О, у тебя есть сестра? — Да. Она тоже учится с нами, на втором курсе. — А какой факультет? — Математический. — У вас столько общего. Здорово, наверное, — Ацуши придержал зонт над Акутагавой, пока он открывал ворота на участок, рассматривая двор через невысокое каменное ограждение. — Ага, — Акутагава открыл дверь и прошёл во двор, закрыв дверь за Ацуши. Они подошли к дому, Ацуши остановился в паре метров от двери, когда Акутагава зашёл под крышу. Он открыл тяжёлую деревянную дверь и оглянулся на Ацуши, зайдя внутрь. — Приглашения ждёшь? — А, ой. Можно? — Да. Не люблю быть в долгу. — Х-хорошо, — Ацуши неловко зашёл в прихожую, снял обувь и поставил её рядом с туфлями Акутагавы. Он глянул на хозяина жилища: тот смотрел на часы, прищурив глаза в задумчивости. — У нас есть пара часов. Проходи, хоть чаю хорошего попьёшь. Они прошли вглубь дома по длинным коридорам: Ацуши смотрел по сторонам, разинув рот. Он никогда ещё не видел изнутри дом, выполненный в традиционном стиле, и его удивляла каждая мелочь: тонкие, полупрозрачные перегородки вместо стен, то, как вся мебель была светло-коричневых цветов и сочеталась между собой. На кухне, куда его провёл Акутагава, вместо привычной Ацуши европейской мебели стоял низкий столик, окруженный стульями зайсу, которые он видел только в старых ресторанах и фильмах. Акутагава кивнул Ацуши в сторону одного из них, а сам скрылся за ширмой, оставив юношу в одиночестве. Он немного неловко расположился за столом и принялся разглядывать интерьер: у него было впечатление, что он находится в музее или древнем дворце. В комнате не было ничего лишнего, мебель и все поверхности были деревянными — казалось, что он очутился на страницах учебника истории. Подумалось, что такой незатейливый, но при этом сделанный со вкусом и знанием дела интерьер очень даже подходит сдержанному, умеющему себя держать Акутагаве. Похоже, у него вся семья такая. Из комнаты, где Акутагава оставил Ацуши, открывался вид на просторный внутренний двор: со своего места Ацуши разглядел небольшой декоративный пруд, расположенный под раскидистой кроной белой сосны — настоящий бонсай. Помимо него можно было увидеть небольшой, но ухоженный и красивый сад камней. Акутагава бесшумно зашёл в комнату с подносом, на котором стоял чайник и две чашки. — У вас очень красивый сад. Сами за ним ухаживаете? — Садовник, — Акутагава занимался приготовлением чая: Ацуши заметил, что выражение лица у него быстро стало таким же спокойным, как когда он делал это в своей лавке. — Ого, у вас и садовник есть… круто… — Приходит пару раз в неделю, — он поставил одну чашку перед Ацуши. — А можно сахар? — только почувствовав аромат, Ацуши понял, что это зелёный чай — а все зелёные чаи, что он пил раньше, были слишком горькими. — Сахар? — Акутагава смерил его таким взглядом, будто Ацуши только что сознался в убийстве всей его семьи. — Зачем? — Ну… я пью чай с сахаром… — он опустил глаза, смутившись от его неожиданной реакции. — Нет. — Что? — Нельзя. — Почему? — Ацуши смотрел на него, вскинув брови. — Пить чай с сахаром — это кощунство. Попробуй для начала. — Л-ладно, — Ацуши стушевался и сделал один глоток. И хотя поначалу было действительно горько, послевкусие исправило этот момент: он сразу ощутил жасмин, чабрец и ещё множество душистых трав. — Ну что? — Да, и вправду вкусно. С чаем из пакетиков не сравнится, — Ацуши сделал ещё пару глотков. Определённо, в такую погоду чай — это то, что нужно. — Разумеется. Ты знаешь, как он производится? — Никогда не задумывался. — По пакетикам расфасовывают пыль от чайных листьев, которая остаётся в мешках при перевозке. А недостатки аромата и вкуса зачастую пытаются перекрыть искусственными ароматизаторами. — Ого… ну, зато он дешёвый. А такой, как ты продаешь, мне, наверное, не по карману. — Существует множество бюджетных вариантов, — Ацуши ещё не успел допить свой чай, но Акутагава уже заново наполнял его чашку. Он оказался куда гостеприимнее, чем он мог подумать. — К тому же, цена соответствует качеству. У нас довольно дёшево относительно сетевых магазинов. — Рекламируешь мне свою лавку? — Ацуши улыбнулся уголком губ. — Зайду как-нибудь. Это, кстати, намного эффективнее, чем про цветы писать. — Я уже понял, что тебе не понравилась та реклама, — Акутагава закатил глаза. — Кстати… — он дождался, пока Ацуши поднимет на него глаза, — почему именно цветы? — О, ну, они мне с самого детства очень нравятся. Я и на биолога учиться пошёл, чтобы изучать растения. — Но почему? Они же абсолютно бесполезны. — Я не считаю, что во всём должна быть польза, — Ацуши рассматривал сад за окном. — Они красивые, я чувствую радость, когда просто смотрю на них, разве этого не достаточно? — Ацуши перевёл взгляд на Акутагаву. Лицо его было сосредоточенным и непонимающим, как будто сказанное Ацуши радикально отличалось от его представлений о мире. В принципе, он уже понял, что подход к жизни у того более практический, чем у самого Ацуши — видно, он из тех, кто во всем ищет смысл. Ацуши же предпочитал не задумываться о подобных вещах — жизнь прекрасна такой, какая она есть, можно просто позволить вещам существовать и жить в своё удовольствие. — Как легкомысленно. — Ну, знаешь ли, — Ацуши качнул головой, — я не хочу всю жизнь искать в каждой мелочи пользу или смысл. Я люблю цветы, имею возможность связать с ними свою деятельность. Почему бы ей не воспользоваться? — Я привык думать наперёд. Работая флористом или биологом будущего не построишь. — Я лучше буду жить без излишков, занимаясь тем, что мне нравится, чем работать на нелюбимой работе, зато с миллионами на счету, — Ацуши допил, наконец, свой чай, отказавшись, когда Акутагава хотел в очередной раз добавить ему. — Но к слову о будущем… уже поздно, мне пора домой. — Ага, — Акутагава снова глянул на часы на стене: с прихода Ацуши прошло чуть больше часа. Они поднялись и вместе вышли к крыльцу: дождь уже не был таким сильным, скорее моросил, и мелкие капли было видно только под светом уличных фонарей. Ацуши раскрыл зонт и ступил на каменистую дорожку, Акутагава проводил его до ворот. — Спасибо, — он поклонился ему, уже выйдя с территории, — за приятную беседу и чай. — Пожалуйста. — А где ближайшая станция? — Ацуши огляделся и только сейчас осознал, что совсем не знает, как добраться до дома. — В той стороне, — Акутагава кивнул в ту сторону, откуда они, кажется, и пришли. — Ага. До встречи! — Акутагава только кивнул в ответ и закрыл за Ацуши дверь на участок. Ещё идя по тёмному частному сектору, Ацуши хотел посмотреть дорогу домой в телефоне, но тот предательски разрядился — и ориентироваться приходилось на указатели. После недолгих плутаний, во всяком случае, он вышел к знакомой дороге, и оттуда уже без труда добрался до дома. По пути Ацуши раздумывал о своём новом знакомстве. При личном общении Акутагава действительно оказался весьма интересной личностью. Ацуши нравилось, что даже за их недолгую беседу стало ясно, что во многих вещах их мнения не сходятся — благодаря этому всегда была тема для разговора, и диалог получался интересным и полезным для обоих его участников. Ацуши действительно было приятно провести вечер подобным образом, и он искренне надеялся, что он не будет последним. Домой юноша возвращался в хорошем, вдохновлённом настроении, несмотря на противный мелкий дождь и усталость. Однако едва он успел ступить за порог, его тут же встретил отец: он был немного бледнее, чем обычно (но достаточно для того, чтобы Ацуши это заметил), а на лице его было крайне встревоженное выражение. — Пап? Всё в поря- — Наконец-то, — увидев сына, Фукудзава с облегчением выдохнул и прикрыл глаза, устало потирая переносицу. — Где ты пропадаешь? — Да просто провёл знакомого до дома, он без зонта был. Потом как-то заговорились немного. — Где твой телефон? — Разрядился. Что-то случилось? — Ацуши стало не по себе от уймы вопросов, которыми его с порога осыпал отец. — Конечно, случилось. Ты время видел? Двенадцатый час, — мужчина скрестил руки на груди и одарил сына строгим взглядом. — Ты поступил очень безответственно, Ацуши. Нельзя так пропадать. Если задерживаешься — хотя бы предупреждай меня. — Хорошо, извини… — Ацуши опустил голову и посмотрел на отца из-под ресниц. — Этот город намного опаснее, чем ты думаешь, — он тяжело вздохнул, увидев, что Ацуши действительно почувствовал себя виноватым и, кажется, даже немного испугался. — Я волновался за тебя. — Я понял. Прости, пожалуйста, — Ацуши виновато шаркнул ногой по полу. — Я больше так не буду. — Спасибо, — Фукудзава подошёл ближе и бережно положил руку на голову Ацуши. — Не расстраивайся, но впредь будь внимательнее. Я люблю тебя. — Хорошо. Ты спать? — Фукудзава направился в свою комнату после того, как Ацуши кивнул. — Да, завтра на работу рано утром, — он тяжело вздохнул, — ты тоже долго не сиди. — Ага. Спокойной ночи. Ацуши тихо зашёл в свою комнату и с громким вздохом плюхнулся на кровать, даже не включив свет. Хотя по пути домой настроение у него было замечательным, сейчас оно быстро испортилось — даже не из-за того, что отец его отчитал, а из-за того, что он действительно заставил его беспокоиться. Ацуши больше всего на свете не любил приносить неудобства окружающим, а расстраивать людей, которые его любят, было в разы хуже. Его отец работает в полиции и каждый день встречается с преступностью лицом к лицу, видит тёмную и опасную сторону Иокогамы — хотя Ацуши он редко рассказывал о своих заданиях, чтобы не пугать лишний раз, и всё же было очевидно, что, видя все эти ужасы каждый день, он волнуется за своего сына даже сильнее, чем остальные родители. И даже зная это, Ацуши забыл предупредить его о том, что задержится. В любом случае, поделать уже ничего нельзя было — Ацуши только пообещал себе, что в следующий раз будет предусмотрительнее, и, поддавшись усталости после долгого дня, лёг спать.