Bound

Когда Трисс Меригольд было четыре года, её отец сломал ей ногу в трёх местах. Он просто был пьян, он не хотел этого на самом деле, мать напоминала ей об этом год за годом, после того как кости неправильно срослись, и она не могла ходить без трости. Но затем осенью, во время седьмого дня рождения девочки, оспа захватила их город, забрав её отца, а ей самой оставив на память шрамы. И внезапно во всём произошедшем виноватой оказалась именно она, поскольку, если бы не её изуродованное лицо, то возможно их дела шли бы значительно лучше. Возможно, её мать смогла бы выдать Трисс замуж, и девушка смогла бы отправитьсяв богатую семью в обмен на изрядное приданое. Возможно, мог бы появиться другой приятный мужчина в жизни её матери и назвать её мать «женой», а Трисс — «дочерью», и позаботится о них обеих до конца их дней. Но ничего из этого не могло произойти, потому что Трисс была неприглядной девушкой. Никто больше не хотел на неё смотреть, даже её собственная мать, изо дня в день напоминавшая об её уродстве. Трисс всё ещё помнила тот день, когда её отправили к волшебницам в Аретузу. Она помнила свой крик, обращённый к маме: Не дай им забрать меня, мама, пожалуйста! Пожалуйста! Я исправлюсь, со мной скоро всё будет в порядке! Однако в этот момент её мать, не обращая внимания на отчаяние девочки, кричала на Тиссаю де Врие, директора Аретузы, требуя платы за то, что они забирали её дочь. Но Аретуза не платила за своих чародеек. В конце концов её мать ушла, по крайней мере, испытывая облегчение от избавления от того, что она бессердечно называла «омрачением своей жизни». После этого события Трисс проплакала много месяцев. Однако, как выяснилось, Аретуза не стала тем местом, где её жизнь должна была закончиться. Трисс верила, что она была выброшена собственной матерью, потому что она была нежелательным ребёнком, потому что этот мир и все в нём должны забыть о ней. Однако Аретуза не была тем местом, наподобие тюрьмы, где неприглядные девушки были обречены на заключение. Аретуза брала под свою опеку только тех, у кого была предрасположенность к силе, поскольку нельзя сотворить что-то из ничего. Трисс была чем-то, она была кем-то, и в конечном итоге это придало ей уверенности, которая позволила ей превратиться в прекрасного лебедя, как и каждому другому гадкому утёнку в её пруду. Потому что сейчас она возродилась и существовала по-настоящему. И она была прекрасна. Трисс часто задавалась вопросом, стала бы она такой, как бы она выглядела, если бы с ней не приключилось ни одного из этих прискорбных событий. Если бы она не была избита, поломана и измучена болезнью. Была бы она достаточно привлекательной, чтобы её заметил симпатичный путешественник? Может быть, он увёз бы её в отдалённое место, чтобы подарить жизнь в красоте и роскоши, и дал возможность быть завсегдатай на модных балах и родить много сыновей? Была бы она довольна? Счастлива? Даже сейчас Трисс замечала, что пребывает в мечтах обо всём этом, хотя знала, что они никогда не станут реальными. Независимо от её красоты, независимо от того, как её прекрасные каштановые волосы обрамляли её лицо или как её улыбка озаряла комнату, никто не имел ни малейшего желания жениться на чародейке. Они считались ненормальными и ненадёжными. Они были слишком могущественны, и их трудно было контролировать. Они жили дольше, чем многие другие, и не могли иметь детей, так какой от них толк? Какую пользу может принести она? Этот вопрос терзал душу Трисс с тех пор, как она впервые отважилась покинуть Аретузу. Студентам не разрешалось покидать остров, но Кейра Мец имела ужасное влияние и Трисс отчаянно хотела продемонстрировать миру свою новую красоту. В первую очередь мужчинам. Ужасная боль, которую она пережила, чтобы выглядеть таким образом, в конечном итоге должна была к чему-то привести, и Трисс не хотела ждать окончания учёбы, чтобы получить новый жизненный опыт. Поэтому она отправилась на постоялый двор, где пила и играла в кости с сомнительной компанией. И в конце концов оказалась в постели с молодым человеком, который разбил ей сердце. — Ты навестишь меня? — спросила его Трисс, прижимая простыни к груди, всё ещё находясь в постели. Он ей нравился. Этот молодой человек, называвший себя Петром. У него были широкие плечи, немного кривоватая улыбка, загорелые щеки и шрам под нижней губой. Его светло песочные волосы спадали на один из глаз. В тот момент, когда Петр застегнул штаны на своих бёдрах, он вдруг рассмеялся. — В Аретузе? Конечно нет! — Почему нет? Они допускают посетителей на остров. — Волшебницы — не настоящие женщины. Они стремятся к могуществу и влиянию и не могут подарить мужчине сыновей, — ответил Петр с явной недоброжелательностью в голосе, словно не подозревая, что Трисс испытывает чувства, как и любая другая женщина. Она почувствовала комок в горле, глаза пылали, и Трисс ощущала себя ужасно, ужасно глупой. — В понимании ведьм, вся суть женственности заключается лишь в том, что находится у вас между ног. И я только что попробовал это на вкус. Какая теперь мне от тебя польза? Какая теперь мне от тебя польза? После этого Трисс больше не покидала Танедд. Она с головой погрузилась в учёбу, нуждаясь в ощущении гордости и исполнения долга. Она нуждалась в том, чтобы это имело значение. Она должна быть полезной правильным людям и быть важной для тех, кто таковыми не является. Иначе какой во всем этом смысл? Трисс знала, что её возможности ограничены. Если бы она не стала полноценной волшебницей, её с таким же успехом можно было бы выгнать на пастбище, поскольку в этом мире не было места тем, кто потерпел неудачу в своём ремесле. Может быть сейчас она никому не нужна, но она также не будет никому нужна, если она всё бросит и уйдёт. Это был её единственный шанс стать кем-то, и будь она проклята, если она собирается его упустить. — Ты собираешься выпить со мной, или я буду стоять здесь всю ночь? — Я… прости, Йенна. Подожди, я просто… — Триссс с безумием нацарапала несколько рун на пергаменте, который лежал перед ней, и вздрогнула, когда линия в Триглаве вышла кривой. — Черт побери. — Трисс бросила перо, разбрызгивая чернила по столу и своей ранее выполненной работе. Это уже не имело для неё никакого значения, так как ей всё равно придется переделывать всё заново. Одна фраза должна была бы её беспокоить без конца. Трисс ударила локтями о стол, руками она стискивала в кулаках свои волосы, и Йеннифер в изумлении изогнула бровь от драматического поражения девушки. — Трисс, — решительно напомнила она девушке, — Ты уже стала лучшей в своём классе. Нет никакой необходимости в такой нервозности. Конечно, если ты продолжишь игнорировать одну из своих наставниц, когда она является к тебе с новостями, это может измениться. Возможно, я и впечатлена твоими навыками, но не испытывай моё терпение. Явное предупреждение со стороны наставницы заставило Трисс немедленно вскочить со стула. Возможно, она знала Йеннифер не очень хорошо, но она точно понимала, что не хочет упускать такую возможность. В то время, когда каждая студентка Аретузы, приближающаяся к выпускному, должна была хотя бы раз посоветоваться со своей наставницей, только самые лучшие были удостоены несколькими такими посещениями. Йеннифер проявляла к ней большой интерес, как в учёбе, так и в личном плане. Учитывая то, что она была очень уважаемой чародейкой, Трисс была бы полной дурой, если бы не угождала женщине в том, чего она от неё хотела. Однако проблема заключалась в том, что Трисс была явно не в лучшей форме в последнее время и поэтому часто забывала о манерах. Она даже не могла вспомнить, когда в последний раз спала дольше, чем несколько часов, во время бесконечных трудов над своей дипломной работой в конце года. Эта работа должна быть представлена Тиссае через два месяца, а Трисс ещё даже не приступила к её написанию. Как оказалось, попытки манипулировать рунами для помощи ведьмакам были хороши в теории, но на практике оказались весьма сложной задачей без настоящего ведьмака под рукой. Вероятно, эта затея была по своей сути абсолютно бесполезной, поскольку в наши дни ведьмаки казались вымирающей породой, но Трисс была готова бросить вызов, несмотря на все вероятные сложности. К сожалению, с одной она уже успела столкнуться. — Прости. Мне очень жаль, я не… Я не пытаюсь игнорировать тебя, честное слово, — извинилась Трисс, принимая предложенный бокал вина из протянутой руки наставницы. Она застенчиво ей улыбнулась, благодарно кивнув головой. Кроме того, были моменты, когда Йеннифер больше походила на подругу, чем на наставницу, обычно это происходило после того, как они вдвоём выпивали намного больше вина, чем было положено по правилам этикета. Однако прямо сейчас Йеннифер из Венгерберга всё ещё была чрезвычайно устрашающей, поэтому Трисс сохраняла почтительный тон, объясняя свою нынешнюю дилемму. — Я рада, что ты зашла, Йеннифер. Я просто…честно говоря, это касается моей дипломной работы. Мне нужен ведьмак! Но как я могу найти хотя бы одного, когда всё, что я слышу сводится к тому, что они практически вымирают? Боги! Может, мне стоит начать всё сначала? Выбрать что-то с более достижимой целью… — Тебе нужен ведьмак? — спросила Йеннифер заинтригованным тоном. Теперь, когда ей удалось привлечь внимание Трисс, она устроилась в выбранном кресле, и продолжила расспрашивать свою протеже с явной заинтересованностью. — О чём конкретно твоя дипломная работа? — Манипуляции рунами для усовершенствования ведьмачьих знаков, — ответила Трисс, ощущая небольшую взволнованность, расхаживая взад и вперёд по комнате. Она энергично размахивала руками во время своего объяснения, снова углубляясь в свои академические тревоги. — Я верю в то, что если я смогу превратить их в глифы, они могут сработать, но у меня нет возможности проверить свою гипотезу без ведьмака. И к сожалению, я даже не знаю, с чего начать, чтобы его найти. Йеннифер задумчиво щёлкала ногтями по зеркальцу, зажатому в её ладони. Некоторое время она молчала. — Возможно, я смогу помочь тебе, — осторожно сказала она после того, как сделала большой глоток вина. — Однако, если ты не прекратишь метаться по комнате, возможно я передумаю. Трисс немедленно остановилась, покраснев от подступающего чувства вины, и присела. Стул скрипнул под её весом, и на мгновение Трисс забеспокоилась, что Йеннифер может посчитать её чрезмерно полной из-за этого маленького происшествия. — Итак. Это более комфортная позиция, не правда ли? Не совсем. Трисс так долго была лишена сна, что теперь она была обеспокоена своей нелепой неуверенностью, которая никогда ни к чему хорошему не приводила. Юная чародейка потёрла глаза, на мгновение забыв о макияже. Он тут же размазался, оставив след на её щеке, заметив это Йеннифер еле слышно вздохнула. — Ты действительно знаешь ведьмака? — спросила Трисс, рассеяно не замечая того, что только что сделала. — Я знаю очень многих людей, — уклончиво ответила Йеннифер, прежде чем нетерпеливо вздохнуть, указывая на юную адептку. — Подойди ко мне. Ты снова испачкала себя. — Хотя Трисс не была уверена в том, что сделала на этот раз, всё же решила быстро ей подчиниться. Скорее всего ей не стоило садиться так далеко от наставницы, но она была явно взволнована, когда Йеннифер приказала ей перестать ходить по комнате. — Не знаю, почему я всё-таки ожидала, что ты сможешь привлечь внимание Филиппы, несмотря на то, ты не обращаешь абсолютно никакого внимания на окружающий тебя мир, — жёстко раскритиковала адептку Йеннифэр, когда та присела рядом с ней. Большим пальцем она попыталась стереть тёмный след на щеке Трисс, но девушка быстро отпрянула от её прикосновения, задаваясь вопросом, действительно ли ей не показалось то, что, по её мнению, она только что услышала. Она уставилась на Йеннифер. — Ожидала? Что именно? — Ага, теперь я вижу, что мне удалось заполучить твоё внимание. — неспешно проговорила Йеннифер. — Филиппа Эйльхарт? — удивленно спросила Трисс. Хотя это казалось непостижимым, но это была единственная Филиппа, о которой она знала, поэтому она должна была убедиться. — Полиморф? Член Совета Магов? Чародейка Третогора? Эта Филиппа? — Ты говоришь о ней так, будто она действительно заслуживает такого почитания, — с отвращением отметила Йеннифер, и щёки Трисс залились румянцем от смущения. — Поверь, это не так! Я буду первой, кто признает, что она одновременно невероятно талантлива и имеет прекрасные связи, но в то же время её личным свойствам требуются значительные доработки с её стороны. Однако не важно. Думаю, тебе могут помочь не её личностные свойства. Я слышала, что она ищет новую ученицу, и полагаю, что тебе будет полезно подать заявку. Трисс удивлённо моргнула, и именно это мгновенное замешательство наконец позволило Йеннифер улучить момент для того, чтобы протянуть руку и стереть размазанный макияж с веснушчатой ​​щеки молодой чародейки. — Ты должна относиться с большей внимательностью к своей внешности, если моё предложение тебя действительно заинтересовало. В этом плане Филиппа слегка поверхностна. — Ты… ты действительно думаешь, что Филиппа мной заинтересуется? — ошеломленно спросила Трисс. Она нервно провела ладонями по коленям, используя ткань платья для того, чтобы вытереть вспотевшие ладони. Она явно нервничала. — Но я никто. — тихо проговорила Трисс. — Ты определенно не никто, — отругала её Йеннифэр, сузив глаза. — И ты поступишь правильно, если больше никогда не позволишь мне услышать от тебя подобных слов в свой адрес. Это невероятно обидно, если ты думаешь, что у меня нет более важных занятий кроме как находиться тут и проводить время с какой-то посредственной ученицей. Трисс покраснела, стараясь спрятаться за своим винным бокалом. — Нет, я… я не имела этого в виду. Я благодарна, что ты так часто навещаешь меня, Йенна. И я знаю, что у тебя есть на то причина. — Она сделала небольшой глоток вина, и заметила, как взгляд Йеннифер постепенно смягчился. — Я знаю каково это, чувствовать, что ты недостаточно хороша, — сказала ей Йеннифэр, протягивая руку и нежно опуская её на колено Трисс. — Ты не единственная, кто выросла, ощущая себя уродливой, одинокой и ненужной. Но те дни остались далеко позади — помни об этом. Теперь ты должна держать голову высоко поднятой и требовать уважения, которого заслуживаешь, потому что ты обладаешь истинным могуществом, Трисс. Никогда об этом не забывай! Трисс улыбнулась в знак благодарности за слова поддержки. Йеннифер была невероятно требовательной и временами устрашающей. Однако, она также могла быть очень доброй и отзывчивой, когда Трисс в этом нуждалась. Но вдруг юная чародейка вновь нахмурилась, от чего на лбу у неё появилась небольшая морщинка. Она уставилась вниз, разглядывая свои руки, которыми вновь с волнением водила по платью. —…Могу я у тебя кое-что спросить? — Можешь. Трисс посмотрела на неё, пытаясь не выглядеть такой уязвимой, какой она себя ощущала. — У тебя действительно нет в планах взять себе ученицу или…? — Или что? Ты думаешь, что в действительности я хочу подыскать себе ученицу, однако я ввожу тебя в заблуждение, поскольку ты не являешься моим первым кандидатом на это место? Возможно ты полагаешь, что я просто пытаюсь повесить тебя на кого-то другого, и именно поэтому я предлагаю тебе это место? — подразнила Йеннифэр, забавляясь инсинуациями, поскольку очевидно, она находила их действительно забавными. — Не огорчайся. Ты прекрасно знаешь, что у меня нет времени на такое обязательство. Но я тебя уверяю, Трисс, даже если по какой-то причине я бы попыталась передать тебя на попечение кому-то другому, я бы не сделала таких высоких ставок, как на Филиппу Эйльхарт. Эта женщина невероятно избирательна. Даже с моими рекомендациями я не знаю, выберет ли она именно тебя. Возможно, тебе придётся сначала переспать с ней. Трисс задохнулась от переполняющих эмоций и удивления, а Йеннифер рассмеялась. — Это не смешно, — смущенно пробормотала Трисс. При одной только мысли она залилась багровой краской. Не то чтобы она не считала Филиппу красивой женщиной, потому что в действительности она была очень привлекательной. Трисс за годы обучения посетила немало её лекций, если не сказать, что каждую, и могла признаться, что от вида этой женщины у неё просто захватывало дух. Но именно в этом и заключалась главная проблема — она ​​была слишком привлекательной, слишком успешной, слишком пугающей… абсолютно всё в ней парализовало Трисс. И хотя мысль о том, чтобы провести ночь с другой женщиной, интриговала и увлекала Трисс, у неё никогда не было подобного опыта, и её пугал тот факт, что она окажется в невероятно глупом положении, если её принудят к этому до того, как она почувствует себя готовой. И Трисс была совершенно уверена в том, что она никогда не почувствует себя готовой переспать с кем-то вроде Филиппы. Она была из тех людей, с которыми ты оказываешься в постели уже после того, как смогла доказать, что способна удовлетворить все запросы тех, кто ниже её рангом и статусом. Она была из тех чародеек, кому вы приносите несколько блестящих рекомендательных писем в надежде на то, что она наконец-то соблаговолит позволить вам лизать её туфли, не говоря уже о чём-либо большем. Трисс нервно заёрзала на стуле. Мысль о том, чтобы сделать что-то настолько унизительное неожиданно возбудила её. О нет! Йеннифер взглянула на неё, вопросительно изогнув бровь. В тот момент Трисс больше всего на свете надеялась, что наставница не сможет прочитать её мыслей. Раньше у неё никогда в жизни не возникало даже мимолётной мысли в подобном русле, и сейчас не время осознавать, что её предпочтения могут быть намного менее традиционными, чем она изначально предполагала. Для этого ей нужна была уединённость. Ей нужно было довольно много уединённости для осознания этого. — Если подумать, меня бы не удивило, что у Филиппы действительно есть какой-то фетиш на развращение невинных особ, — небрежно отметила Йеннифэр, откинувшись на спинку стула, кидая на Трисс оценивающий взгляд. — До этого я не говорила всерьёз, но этот поступок покрасневшей школьницы, в конце концов, может сработать в твою пользу. Ты девственница? — Нет! — воскликнула Трисс с явным смущением. Почему-то Трисс обиделась на этот вопрос. Возможно, у неё и не было большого опыта, но она определённо уже не была ребёнком. Единственная причина, по которой она немного смутилась, заключалась в том, что она была напугана. Мысль о том, что её подтолкнут к близости с Филиппой, заставила её ощутить себя так, словно она тонет, и это немного напугала Трисс. В конце концов, она просто не чувствовала себя достаточно комфортно. Академически, магически или… как-то иначе. — Я не пытался обидеть тебя, Трисс. — Я просто… я не хочу становится чьей-то ученицей только потому, что моя наставница хочет развратить мою невинность — что бы это ни значило, — проговорила, заикаясь Трисс, изо всех сил стараясь быть уверенной в себе девушкой, которой она действительно хотела быть. Которой Йеннифэр хотела, чтобы она была. — Это чрезмерно дешевит, не так ли? Я достаточно талантлива. Я должна пройти обучение, потому что я этого заслуживаю, а не потому, что я просто привлекательна. Йеннифер улыбнулась. Это было искренне. Она выглядела так, будто гордилась ею, и Трисс гордо выпрямилась на стуле. Может, молодая чародейка всё-таки привыкла к этой уверенности после всего того, через что ей пришлось пройти. — И это именно та позиция, которая поможет тебе в дальнейшем. Наивность и неопытность и правда могут показаться Филиппе привлекательными, но она гораздо больше уважает силу и талант. Не забывай об этом.

****

Трисс старалась удержать себя от этого, но когда она шла на встречу, которую назначила ей Йеннифер, она стала полагаться на свою внешность больше, чем следовало. На ней была свободная туника, с вырезом, подчёркивавшим её грудь и который был немного глубже, чем полагалось. Её волнистые каштановые волосы были зачёсаны набок и спадали через плечо. Васильковые глаза молодой девушки казались ярче благодаря тёмному макияжу. Её блестящие губы были поджаты от беспокойства, когда она прижимала к груди свои академические наработки в теоретической сфере и исследовательское портфолио, пока шла по длинному коридору. Она просто хотела произвести впечатление. Учитывая тот факт, что Филиппа скорее всего имела слабость к женщинам, в конце концов Трисс решила, что не помешает приложить немного усилий для того, чтобы подчеркнуть свою внешность, чтобы выделиться и привлечь внимание чародейки. Однако она ни в коем случае не собиралась упускать свою возможность стать ученицей чародейки, вызывая у ней двоякие мысли и желания. Хотя Трисс была уверена, что возненавидит себя, если она на самом деле упустит шанс провести ночь с такой женщиной, как Филиппа Эйльхарт, она также не хотела быть той, кому необходимо спать с кем-то на пути к достижению своих целей. Она не хотела этого, потому что была талантлива. Она чувствовала в себе силу и полагала, что может стать истинным козырем для кого-то вроде Филиппы. И сегодня она собиралась доказать это. Затаив дыхание, Трисс постучала в дверь неуверенней, чем ей хотелось бы, за что она молча отругала себя и выпрямилась, надеясь, что у неё ещё появится возможность наверстать упущенное. Голос, который её позвал, звучал рассеянно, и Трисс молча толкнула дверь свободной рукой. Кабинет, в который она вошла, предназначался для приглашенных лекторов — в основном членов Совета. Йеннифер несколько раз останавливалась в этой самой комнате, так что для Трисс это место не было незнакомым. И всё же, несмотря на это, когда девушка вошла, она почувствовала, что она словно навязывается и нарушает чужое пространство. Филиппа даже не взглянула на неё. Она стояла перед камином, пристально глядя в книгу. Её тёмные волосы были заплетены в длинную косу, ярко-красный цвет платья становился более насыщенным в свете огня. Казалось, что она светится, и Трисс с трудом сглотнула, глядя на неё. Раньше она видела Филиппу только издалека, и вблизи женщина выглядела намного моложе, чем могла предположить Трисс. Вероятно, это было нелепым наблюдением, поскольку большинство волшебниц перестали стареть в возрасте двадцати с небольшим лет. Но то, как Филиппа говорила во время лекций, создавало ей образ более зрелой женщины, чем демонстрировала её внешность. Поэтому было немного тревожно смотреть на неё как на девушку, которую запросто можно было принять за ровесницу Трисс. Даже Йеннифер выглядела старше Филиппы, хотя и ненамного. — Присядь, — велела Филиппа, заставляя Трисс забыть о своих прежних размышлениях. Чародейка всё ещё не удостоила её взглядом, который Трисс находила одновременно очень пугающим и резким. Но она всё равно сделала так, как ей было сказано, и присела на кресло напротив стола, расположенного в самом центре комнаты. Тишина затянулась. Наконец Филиппа в последний раз взглянула в свою книгу. Казалось, это должен был быть лишь короткий взгляд, но он задержался на странице слишком долго, прежде чем она наконец оторвала глаза. — Меригольд, не так ли? — спросила она совершенно безучастно. Сердце в груди Трисс забилось быстрее. — Трисс, — подтвердила она. Девушка была безмерно благодарна за то, что её голос предательски не дрогнул. Филиппа ответила неопределённым звуком, прежде чем, наконец, закрыть книгу и отойти от камина. Она пристально посмотрела на свою гостью, прежде чем сократить расстояние между ними и остановиться возле своего стола. — Рекомендация Йеннифер, — заявила Филиппа, хотя то, каким тоном она говорила, создавало впечатление, будто она в чём-то её обвиняет. Внезапно она бросила книгу на портфолио Трисс, и из-за её толщины, упавшая книга произвела поразительный шум. Трисс почувствовала, что чуть не подпрыгнула на своём стуле, и её пальцы внезапно сжались в кулаки. Она пыталась её напугать? Почему? Трисс выпрямилась, решив не поддаваться на дешёвую тактику запугивания. По правде говоря, это было странно. Если бы Филиппа, напротив отнеслась к ней ласково и говорила с ней с заинтересованностью, то Трисс была бы безмерно напугана ею. Но это? Это только разозлило её, что, по крайней мере, придало Трисс уверенности, в которой она нуждалась. — Да, — решительно начала Трисс, стараясь не сводить глаз с чародейки. — Йеннифер сообщила мне, что обучение у вас будет для меня уникальной возможностью продолжить учёбу нестандартным и уникальным способом. Мне сказали, что вы часто экспериментируете с новой магией, и я хотела бы стать частью этого процесса. — Многие хотели бы, — откровенно ответила Филиппа. Наконец она села в кресло напротив Трисс, её взгляд был пронзительным, когда она оценивала девушку перед собой. — Скажи мне, почему я должна предпочесть тебя им, Трисс Меригольд? Сколько тебе? Двадцать пять? В лучшем случае, тридцать? Ты чуть старше ребёнка. В моём списке есть чародейки намного старше и опытнее тебя, готовые ублажать меня стоя на коленях за предоставленную ​​возможность. Ты готова предложить мне то же самое? Трисс непроизвольно залилась краской, но выдержала напор. Йеннифер, должно быть, предложила ей пройти обучение у Филиппы по какой-то веской причине. И хотя Трисс не слишком любила подобный процесс проверки, она должна была взять себя в руки и поверить, что оно того стоит. Возможно, Филиппа вела себя таким образом только для того, чтобы отсеять безвольных, бесхребетных, неспособных постоять за себя. Йеннифер упоминала, что Филиппа в конце концов уважает силу и талант. Трисс быстро усвоила, что такие вещи нельзя растрачивать впустую. И она не собиралась растрачивать это попусту. — Я готова предложить кое-что получше. Поскольку, при всём уважении, леди Эйльхарт, в этой школе нет никого более опытного, чем я. Я думаю, что мой талант и желание учиться перевесит любое из…других преимуществ, которые вам могли бы предложить, — ответила Трисс твёрдым и уверенным голосом. Внутри она готова была завыть от беспокойства, но её желание не упустить такую ​​редкую возможность сдерживало эти чувства, пока она стремилась превратиться в чародейку, которой ей суждено было стать. Уголок рта Филиппы дернулся в лёгкой ухмылке. Внезапно девушка почувствовала, что может расслабиться, поскольку атмосфера в комнате изменилась. Отодвинув книгу в сторону, Филиппа потянулась к портфолио Трисс, чтобы взглянуть на него. Наконец, она, вероятно, заинтересовалась ею и сказала: — Продолжай. — Я знаю, что могу казаться чересчур молодой, но я освоила психокинез до четырнадцати лет, — нетерпеливо продолжила Трисс, немного взволнованная предоставленной возможностью перечислить свои навыки и способности. — Я могу практиковать онейромантию без употребления одурманивающий веществ с успехом в семьдесят восемь процентов. Также я работаю над теорией, согласно которой практикующие псионику способны делиться эмоциями, а также мыслями. Хотя на сегодняшний день мне не на ком проверить мою гипотезу, так что на этом пока что всё. Филиппа не выглядела впечатленной, но она также не выглядела разочарованной. — А что насчет Гоэтии? — спросила она более небрежно, чем того требовал задаваемый вопрос, учитывая сферу изучения. Она продолжала листать портфолио Трисс, пробегаю взглядом страницу за страницей. — Некромантия? Трисс почувствовала, как всё сжалось у неё внутри. Это был вопрос с подвохом? — Эти области магии запрещены. Филиппа просто смотрела на неё. Время шло. — … Я довольно много читала о них, — наконец призналась Трисс с виноватым видом. Она даже не понимала до конца, почему призналась в этом. Что-то в выжидающем взгляде Филиппы создавало впечатление, будто она уже знала ответы на свои вопросы. Трисс оставалось только молиться, чтобы Филиппа не рассказала об этом Тиссае де Врие, поскольку простого слуха было достаточно, чтобы ее вышвырнули из Аретузы. — Хорошо. — медленно проговорила Филиппа. Трисс смотрела на неё с удивлением. — Если вы не узнаете об ошибках других, вы обречены их повторить. Мне не хочется окружать себя подобного рода идиотизмом. Меня в крайней степени огорчает, что я вынуждена наблюдать за этим явлением в политической плоскости, чаще, чем мне хотелось бы это признать. Ты скоро поймёшь, что люди будут постоянно просить наших советов, отказываясь слушать. До Трисс дошли слухи, что Филиппа недавно была избрана советницей короля Визимира и теперь проживает при дворе Редании. Но если это было правдой, значит ли это, что будучи избранной ученицей Филиппы, ей придется отправиться туда вместе с ней? Позволит ли Тиссая ей уехать? Позволит ли король Визимир ей остаться при дворе той страны, к которой она не имеет никакого отношения? — Даже короли? — с любопытством спросила Трисс. — Особенно короли. Трисс закусила нижнюю губу и спросила: — Тогда зачем беспокоиться? Зачем давать им советы, если они не принимают наши наставления всерьёз? — Могущество — это не то, за что можно быстро ухватиться. Это то, что ты собираешь, мало-помалу, пока не найдёшь себя переполненной этим, — объяснила Филиппа. Наконец, Трисс почувствовала, что чародейка действительно хочет поговорить с ней, и от этого ей стало намного легче. Она внимательно слушала, понимая, что может многому у неё научиться. — Но могущество — это то, что нам нужно, если мы хотим, наконец изменить то, что нужно изменить. Нашей огромной ошибкой, как женщин, было позволить мужчинам править миром. Я хочу исправить эту проблему, но подобные изменения требуют времени и ресурсов. — Так… если бы я стала вашей ученицей, я бы приняла в этом участие? — заинтригованно спросила Трисс. Это звучало… важно. И захватывающе. Хотя женщина не улыбнулась, Трисс видела в глазах Филиппы, что она одобряет её интерес. — Если хочешь. Трисс поджала губы, как будто обдумывала это, но её нетерпеливый кивок последовал слишком быстро, чтобы избежать любых внутренних споров. — Однако это не будет традиционным обучением. — заметила Филиппа. Трисс нахмурила брови. — Что вы имеете в виду? — Я хочу попробовать технику, которая называется ментальным связыванием. Это экспериментальный метод, но, учитывая, что ты с энтузиазмом уверяла меня в том, что жаждешь поучаствовать в процессе открытия любой неизвестной доселе магии, которую я хотела бы применить, это не должно стать для тебя проблемой. Это прозвучало почти как вызов и немного нервировало Трисс. Она никогда раньше не слышала об этой технике и не знала, чего ожидать. — Вы предлагаете мне стать вашей ученицей? — спросила она, желая получить ответ. — Это зависит от твоего решения. Ты согласна на то, чтобы я связала тебя с собой? Трисс прищурила глаза. Часть неё была чрезвычайно возбуждена и взволнована тем фактом, будто Филиппа действительно желала заполучить её, но другая её часть напомнила ей, что только дураки соглашаются на что-то находясь в неведении. — Объясните мне, что это такое, и возможно я соглашусь. Уголок губ Филиппы дернулся, хотя Трисс не знала точно, выглядела ли она смешной, или потому, что Филипа действительно одобряла её ход мыслей, поскольку она потребовала объяснений её экспериментальных методов. — Практика связывания подразумевает под собой, что ученик связан со своим господином телом, разумом и магией, — объяснила Филиппа, складывая руки перед собой на столе. — Это не то, на что нужно идти с легкомыслием. Но если ты на это согласишься, я смогу поделиться с тобой своей магией и обучить техникам, которые были бы просто невозможны, если бы я полагалась только на вербальную коммуникацию. Это достаточно интимный процесс, временами агрессивный, но если ты пойдёшь на это, Трисс, то станешь намного сильнее, и судя по твоему взгляду, это именно то, чего ты жаждешь. Трисс ненавидела тот факт, что её глаза выдавали её полностью, но Филиппа не ошибалась. С тех пор, как девушка смирилась со своей судьбой чародейки, она хотела стать могущественной и важной. Потому что иначе, в чём был смысл? Так что, даже если это было нелегко, даже если иногда это крайне докучало и вызывало неудобство, не должны ли преимущества перевешивать всё остальное? Она пришла к Филиппе, чтобы научиться и найти ответы. В конце концов, именно это чародейка ей предлагала. — Хорошо, — ответила Трисс после недолгих размышлений. Она надеялась, что не ошиблась, но время покажет. На данный момент, однако, она предпочла быть оптимисткой. Встретившись взглядом со своей новой наставницей, она кивнула. — Я согласна.