Bound

— Я просто не понимаю, почему она всегда предполагает наихудший ход событий! Трисс с беспокойством расхаживала взад и вперёд по комнате, всё ещё будучи ужасно расстроенной своей ссорой с Йеннифер. Что ещё хуже, она также чувствовала себя виноватой из-за занятой позиции в сложившийся ситуации, поскольку Йеннифер всегда помогала и поддерживала её во всём, особенно в аспектах её образования. Казалось, что чародейка действительно хотела, чтобы Трисс добилась успеха. Именно по этой причине она предложила девушке стать ученицей волшебницы, с которой у неё явно были напряжённые отношения, поскольку Йеннифер знала, что Филиппа в самом деле может помочь Трисс. И в конце концов, казалось, что этот факт должен преодолеть все трудности и барьеры. И, возможно, Трисс должна была отнестись с большим пониманием к проблеме во взаимоотношениях между Йеннифер и Филиппой. Что бы ни случилось между ними, очевидным был то, что у их истории был плохой финал. Йеннифер просто старалась присматривать за ней, не так ли? Она хотела убедиться, что девушка в безопасности, как физически, так и эмоционально. Разве Трисс не должна быть за это благодарна? Но её другая часть всё ещё была очень зла из-за всего произошедшего ранее. Независимо от того, присматривала ли за ней Йеннифер или нет, ей не следовало сразу делать предположение, что Трисс каким-то образом жульничала, чтобы улучшить свои результаты. Даже если она верила, что Филиппа способна использовать сомнительные методы для собственной выгоды, это не означало, что Трисс безропотно подчиниться и пойдёт на это. И как она могла допустить мысль о том, что Филиппа использовала магические вещества! Ну, по крайней мере, в таких целях. Хотя, вероятно можно было бы рассматривать процесс связывания, который они практиковали, в качестве магического ритуала, способного иметь столько же преимуществ и недостатков, как наркотик. Итак, была ли Йеннифер в таком случае права? Или же она просто использовала метод, требующий наименьших затрат времени и сил, чтобы получить то, чего она хотела? — Использование преимущества — не обман, девочка. — Я же просила вас прекратить читать мои мысли! — воскликнула Трисс в приступе гнева, прежде чем вспомнила, с кем она говорила. — Пожалуйста, госпожа. — Не начинай просьбу с пожалуйста, если ты на чём-либо настаиваешь, — ответила ей Филиппа, опираясь на край стола, и скрестив руки на груди. — Потребуй этого от меня, и, может быть, тогда я буду уважать твою просьбу. — Хорошо, тогда… тогда убирайтесь из моей головы! — заявила Трисс. Ей хотелось, чтобы её слова прозвучали более уверенно, но это было только начало. — Я так стараюсь быть тем человеком, которым вы хотите, чтобы я была… Нет, я хочу быть сильной, уверенной в себе и значимой. Я и так для вас просто ходячая катастрофа, которая создаёт лишь беспорядок вокруг, так что если бы вы узнали, о чём я на самом деле думала, тогда… поверьте мне, это было бы для меня ещё ужаснее. Вдобавок ко всему, я не могу справиться с этим прямо сейчас, так что просто… просто остановитесь. Веселье промелькнуло во взгляде Филиппы, а на её губах появилась лёгкая ухмылка: — Если бы я знала о чём? О том, что ты хочешь меня? Мне не нужно читать твои мысли, чтобы понять это. Так что на твоём месте я бы не стала беспокоиться о чём-то подобном. Трисс мысленно застонала, закрывая глаза руками. Филиппа усмехнулась. — Подойди ко мне. Ноги Трисс повиновались, не слушая команд мозга, иначе она точно не подошла бы к наставнице. От ощущения близости Филиппы, сердце забилось сильнее, а во рту пересохло. И учитывая то, как чародейка смотрела на неё… — В то время, как твоё преклонение перед кумирами кажется мне просто восхитительным и крайне соблазнительным, — начала Филиппа. После этих слов Трисс почувствовала волну желания, исходившую не от неё самой, а от волшебницы, связанной с ней. Филиппа прикоснулась к щеке ученицы, прежде чем её большой палец очертил контур нижней губы девушки. Глаза наставницы были темнее обычного, а дыхание Трисс стало прерывистым. — И как бы я ни была рада воспользоваться этим и продолжить твоё обучение совершенно иным способом, несмотря на слухи и предположения об обратном, я действительно серьёзно отношусь к отношениям категории «учитель-ученик» и не хочу испортить их. Трисс вздохнула. — Ты разочарована. Трисс чувствовала напряжение внизу живота, а охвативший её стыд вступил в схватку с разочарованием. — Я сказала хватит. — Это было предположение, основанное на твоём выражении лица. Я не читала твоих мыслей, — объяснила Филиппа, позволяя себе наконец убрать руку с лица юной ученицы. — Чего, позволь мне тебя заверить, я ни разу не делала целенаправленно. Когда ты спорила с Йеннифер, я чувствовал твоё беспокойство, но не могла понять по какому поводу был спор из-за расстояния, которое разделяло нас. Однако теперь, когда мы находимся намного ближе друг к другу, гораздо проще и скорее инстинктивно заглянуть внутрь всего, что тебя переполняет. Хотя, если бы ты сама попробовала выйти за рамки своего разума, возможно ты смогла бы отыскать ответы на интересующие тебя вопросы. Стоп… правда? По какой-то причине Трисс даже не подозревала, что у неё могут быть те же преимущества перед Филиппой, что и у наставницы перед самой Трисс. Их отношения должны были складываться не таким образом, не так ли? Трисс подчинялась властной натуре Филиппы. Но когда они совершили процесс связывания, то он происходил в обоих направлениях, так что, возможно… Потребовалось намного больше времени, но Трисс всё же гордилась собой, что в итоге ей удалось выйти за пределы её собственного разума. Но когда Трисс всё же удалось это сделать, она непроизвольно зашипела, а всё её лицо густо покраснело от увиденных изображений в сознании наставницы. Ухмылка Филиппы стала шире, очевидно, её маленький трюк безмерно забавлял её. — Вы сделали это специально! — обвинила её Трисс, совершенно неспособная выбросить из головы мысль о Филиппе ласкающей себя рукой, зажатой между её бёдер. Это чувство поглотило её, внутри всё сжалось от переполняющего желания, когда звук затруднённого дыхания Филиппы отозвался эхом в глубине её разума. Трисс сжала руку в кулак, ногти впивались в ладонь. Это было единственное, что она могла сделать, чтобы отвлечься. — Конечно, — без извинений признала Филиппа. — Я знала, что ты попытаешься это сделать, и хотя мне очень хотелось узнать, сможешь ли ты это провернуть, мне также не нужно, чтобы у тебя была власть над моим сознанием и мыслями. Я предполагала, что подобные картинки тебя настолько шокируют, что ты не станешь копать глубже, и, как продемонстрировал нам твой опыт, я была права. Но теперь, когда мы знаем, на что ты способна, я попрошу тебя о том же, что и ты у меня. Не искать ничего намеренно в моей головы, ты меня понимаешь? Трисс сглотнула, на её щеках до сих пор пылал бордовый румянец. — Да, моя госпожа. — Хорошо. Теперь сделай себе одолжение и вспомни, что я сказала и что ты увидела, поскольку твоя нелепая неуверенность в себе, особенно в том, что касается твоей привлекательности и достоинства, никоим образом не помогает в наших делах. Ты красивая девушка, Трисс Меригольд. Может быть, ты не была такой, когда начинала свой путь, но я тоже. В конце концов, неважно, кем мы были. Важно только то, кем мы являемся сейчас и кем стремимся стать. Осознай, что ты достойна быть желанной, и считай себя таковой, и, возможно, однажды я забуду, что у меня есть по крайней мере одна моральная позиция, которую я пытаюсь отстаивать. Глаза Трисс расширились от удивления, она едва ли могла поверить, что Филиппа способна хотя бы рассмотреть подобный поворот событий. Она все ещё чувствовала себя такой маленькой в присутствии Филиппы и постоянно боялась, что она может исчезнуть в её тени, или же тени Йеннифер. — …Правда? — Честно говоря, нет, — ответила Филиппа переосмыслив вопрос, заставляя Трисс немного поникнуть. — Как ты, несомненно, уже поняла, секс может разрушить отношения, а у меня всё ещё есть для тебя более важное применение. Но ты не будешь вечно моей ученицей, девочка, — напомнила она, повторяя кончиками пальцев форму челюсти молодой чародейки. Трисс неуверенно выдохнула, всё ее тело переполняло желание. После секундного молчания Филиппа продолжила: — И я бы солгала, если бы сказала, что не хочу насладиться всем, что ты мне предлагаешь, хотя бы раз. О боги. Трисс разрывалась между двумя противоположными чувствами. С одной стороны, она будто воспарила над землёй, а с другой стороны ею завладевал страх, что Филиппа просто играла с ней ради своей собственной забавы. Йеннифер из Венгерберга уже предупреждала её о том, что ей могут причинить эмоциональную боль, так что эта ситуация уже не выглядела иак, словно Трисс не была заранее подготовлена к подобной возможности развития событий. Ей становилось очевидно, что она влюблялась в эту женщину, которая должна была стать её наставницей. Как было известно, такие отношения никогда не заканчивались хорошо. Так что, если сердце Трисс всё равно должно было быть разбито, разве оно того не стоило, если учесть наличие возможности сперва переспать с ней? Боги, Йеннифер должно быть ужасно рассердиться на неё. Она уже предупреждала её о сексуальных подвигах Филиппы и эмоциональном разрушении, которое станет последствием чрезмерного увлечения чародейкой, и всё же Трисс хотела залезть прямо в пасть аллигатора. - Чёрт. Йеннифер. — Что такое? — спросила Филиппа, заметив, что выражение лица Трисс резко изменилось. Девушка отступила от неё на шаг, чтобы установить дистанцию ​​после того, как осознала, что именно она делает, чего хочет и каким человеком она становиться. — Я не… я не могу так поступить, — дрожащим голосом сказала ей Трисс. — Я имею в виду, что я не то чтобы думала, что ты действительно этого хочешь. По крайней мере, я знаю, что ты не хочешь этого сейчас, но… — Трисс покачала головой, зная, что она бессвязно болтает. — Я осознаю, что злюсь на неё, но Йеннифер… она мой друг. Это был первый раз, когда Трисс использовала это определение в отношении волшебницы, и это причиняло ей боль, потому что она не была уверена, считала ли Йеннифер её другом, когда она не прибегала ко всевозможным хитростям лишь для того, чтобы досадить бывшей любовнице. — Я не хочу попасть в самый эпицентр чего-либо. Филиппа откровенно рассмеялась над её словами, но это совсем не выглядело забавным. Это прозвучало злобно. — Попасть в эпицентр чего-либо? — недоверчиво повторила она. — Насколько я понимаю, она не рассказала тебе подробностей нашего короткого романа. Трисс поджала губы, и Филиппа усмехнулась. — Единственное, что Йеннифер хотела от меня, это то, что она, без сомнения, берёт у тебя. И поскольку что-то столь одностороннее никогда не могло вызвать никаких разногласий, я бы не стала беспокоиться об этом, будь я на твоем месте. Трисс нахмурилась, а бровь Филиппы вопросительно изогнулась, когда она увидела подлинное замешательство на лице ученицы. — Она ни разу не доставила вам удовольствия? — спросила Трисс, хотя сама мысль об этом была непостижимой. Девушка недоверчиво посмотрела на Филиппу, но та только усмехнулась и продолжила. — Какова потеря. Хотя, возможно, с моей стороны было глупо предполагать, что она даже могла намекнуть на это, учитывая, что теперь у неё есть этот ведьмак, который её ублажает. Зачем ей нужна женщина, когда у неё наконец-то есть мужчина? Может быть, это всё- таки Йеннифэр не была той, кто был по-настоящему озлоблен. — Что ж, пожалуй, это и к лучшему, девочка. Она не дала бы тебе ничего взамен, и я имею в виду абсолютно все смыслы этого слова. Трисс сжала губы и, хотя знала, что может переборщить, осторожно спросила: — Вы… испытывали к ней чувства? Учитывая количество горечи между ними, она сомневалась, что это имело лишь сексуальный контекст. Однако это не обязательно должно было быть связано с романтическими чувствами. Насколько Трисс догадывалась, они могли быть просто хорошими друзьями, а секс всё испортил, когда они обе осознали, что хотят абсолютно разных вещей. Это имело смысл, особенно с учётом более раннего комментария Филиппы о том, что секс разрушает отношения. — Конечно нет. Я просто ненавижу женщин, которые проповедуют одно, а практикуют другое. К тому же, она всё ещё злится, что я разрушила наши личные и профессиональные отношения из-за этого, — объяснила Филиппа, отмахиваясь от вопроса. — Но, честно говоря, я не знаю, почему ты беспокоишься о Йеннифер из Венгерберга. Я знаю, что она помогла тебе, пригласив сюда того ведьмака, но ты ей ничем не обязана, не говоря уже об объяснениях. Сосредоточься на завершении своей дипломной работы, и тогда мы вместе сможем поехать в Реданию. Я уже говорила с королём Визимиром, и он позволил тебе приехать со мной. К сожалению, он устраивает большой банкет в конце сезона сбора урожая, и у него будет много иностранных гостей. Он не сможет выделить тебе отдельную комнату, разве что в помещениях прислуги. — Ой. Это… — Совсем не то приключение, в которое Трисс хотела отправиться, но она не была намерена жаловаться. — Всё отлично. Филиппа бросила на Трисс недоверчивый взгляд, оценивая её реакцию и чрезмерную уступчивость. — Я, конечно, сказала ему, что это неприемлемо, и сообщила, что ты будешь жить у меня во время своего визита. Я не хочу, чтобы моя ученица спала в грязи и навозе, как какой-то паршивый пёс. Трисс сразу почувствовала себя глупой из-за того, что могла допустить мысль о том, что Филиппа допустит такое, уставившись в пол, она кротко ответила: — … Спасибо. — Не благодари меня. Ты должна была знать, что такие условия неприемлемы для твоего проживания. То, что кто-то предлагает тебе что-то, не означает, что ты должна принять это предложение. И, конечно же, не означает, что ты не достойна большего, — напомнила ей Филиппа. Трисс закусила губу и понимающе кивнула, внутренне упрекая себя за то, что снова попала в ловушку своего угнетённого мышления. Однако она не стала зацикливаться на своей ошибке. Вместо этого она вздохнула, напомнила себе, что она чего-то стоит, и оторвала глаза от пола, чтобы поймать взгляд своей Госпожи. Трисс поняла, почему Йеннифер предупреждала её. Филиппа была одновременно невероятно желанной и ужасно опасной, но Трисс она нравилась не поэтому. Её увлечённость этой женщиной заключалась в постоянных заверениях, в постоянном вселение уверенности в том, что Трисс стоит намного большего, чем она могла когда-либо осознать, и её нежелание принимать во внимание готовность согласится на что-то меньшее. Филиппа почти не знала Трисс, но всё же она взяла её под свое крыло и помогла ей встать на ноги, хотя у неё не было обязательств обучать её ничему, кроме магии. Трисс было абсолютно наплевать на себя, а постоянный уход и похвалы Филиппы заставили её наконец почувствовать себя достойной внимания, достойной заботы. В конце концов, как она могла не попасться на это?

****

— …Мне так жаль. — По поводу чего? — рассеяно спросила Йеннифер, размышляя над книгой, которую Трисс была уверена, что она перестала читать, как только она заметила девушку в поле своего зрения. Трисс сжала губы, прислонившись к дверному п оёму спальни Йеннифер. — По поводу многих вещей. Йеннифер наконец взглянула на неё. Её кожа словно сияла в мягком свете свечи, когда она сидела в углу маленькой комнаты, где находился её стол. Поскольку Филиппа заняла комнату для приглашённых лекторов, а также все остальные самые большие помещения, казалось, что у Йеннифер не осталось собственного пространства за пределами спальни, которую она в настоящее время делила с ведьмаком. К счастью, Геральта рядом не было. Трисс не хотела бы начинать этот разговор при свидетелях. Это казалось… личным. Слишком личным. Йеннифэр медленно выдохнула, не отрывая взгляда от девушки. — Мне тоже жаль. Брови Трисс нахмурились от переполняющего её чувства вины, она опёрлась бедром о край дверного проема. — Мы же друзья… не так ли, Йенна? — Её голос был мягким, неуверенным, и Йеннифер вздохнула с нежностью и с удивительно понимающим выражением лица. — Конечно, мы друзья. Что-то не так? — Нет, я… — попыталась начать Трисс, прежде чем сообразила, что, может быть, всё-таки что-то не так. Её лицо скривилось в извиняющейся гримасе, когда она поняла, что сейчас вот-вот сорвётся с шаткого края и едва сдерживаясь, она тихо призналась: — Она мне нравится, Йенна, — царапая ногтями отслаивающуюся краску на краю дверного проёма. Внезапно она почувствовала себя очень глупой. — И я знаю, что в конечном итоге мне будет больно. Она трахнет меня, она эмоционально разорвет меня на части, а затем просто отбросит в сторону, и всё же я хочу этого. Почему я так в этом нуждаюсь? — Потому что она красива, — ответила за неё Йеннифер. Она не казалась рассерженной, но выглядела разочарованной. От этого Трисс чувствовала себя крохотной. — Она сильная, и она… она знает, как заставить тебя почувствовать себя особенной. — Йеннифер на мгновение поколебалась, прежде чем окончить: — Поверь мне. Трисс обвила себя руками, все ещё немного боясь отойти от порога и нарушить чужое личное пространство. — Филиппа сказала мне, что ваши отношения были односторонними, — проговорила она, словно приглашая к продолжению разговора. Трисс было любопытно, но она также знала, что это её не касается, и что Йеннифер имела полное право на неприкосновенность личной жизни. Похоже, Йеннифер всё же решила, что, может быть, ей всё-таки следует быть более откровенной с девушкой, и кратко уточнила: — В сексуальном плане, да. Эмоционально… нет. Трисс ничего не ответила, и на лице Йеннифер отпечаталось выражение вины. — Когда-то мы были друзьями, — продолжила рассказ Йеннифер, тревожно барабаня ногтями по поверхности стола, прежде чем она поняла, что делает, остановилась и откинулась на спинку кресла, сложив руки на коленях. — Наши профессиональные отношения переросли в своего рода взаимное уважение, которое в конечном итоге привело нас в… ну, я думала, что хочу этого. Я была молода. Я никогда раньше не была с женщиной, и вместо того, чтобы экспериментировать с кем-то, кто не имел для меня никакого значения, всё свелось к тому, что я причинила боль той, которая была мне очень дорога и той, о которой я с трепетом заботилась. Это произошло тогда, когда я поняла, что она физически меня не привлекает. Неудивительно, что Филиппа была расстроена. — Она до сих пор меня не простила. Я даже не совсем уверена, что простила саму себя. Но я устала постоянно находится в черном списки почти каждой встречи магов на Континенте из — за неё. То, что я сделала, не было преднамеренным. К тому же, это произошло очень давно, — объяснила Йеннифер, в то время, как её голос становился всё громче, поскольку она в очередной раз раскапывала в себе причины гнева. — Она не была мне безразлична, и я правда очень заботилась о ней. Несмотря на все её утверждения, Филиппа была не единственной, кому это причинило боль. На самом деле Филиппа казалась довольной, делая вид, что у неё не было настоящих чувств к Йеннифёр, но Трисс держала рот на замке. Йеннифер не нужно было знать, что Филиппа расценивала их отношения как незначительные, но эта наглая ложь действительно начала вызывать у Трисс некоторые поводы для беспокойства. Что, если интерес Филиппы к ней был лишь тщательно продуманной схемой, чтобы отомстить Йеннифер? — Ты когда-нибудь была с женщиной, Трисс? — внезапно спросила Йеннифер. Трисс покачала головой, почувствовав, как у неё засосало под ложечкой. — Не начинай с неё. Если ты не прислушаешься ни к одному другому моему предостережению, пожалуйста, прислушайся к этому. Трисс кивнула, не в силах заставить себя что-либо ответить, поскольку внезапно новая волна беспокойства и сомнений захлестнула её. Она даже не могла представить себе нанесённый ущерб своей самооценке, если бы Филиппа была заинтересована в ней только потому, что она хотела заставить Йеннифер ревновать или же хотела причинить ей боль. Часть Трисс пыталась убедить себя, что у Филиппы никогда не хватит терпения на такой длительный обманный процесс, но другая часть напоминала ей о состязании силой, которое чародейки устроили на её глазах в последний раз, когда они втроём находились в комнате Йеннифер. Именно тогда Трисс заметила, как Филиппа стремилась подчинить Йеннифер своей властью. Что, если бы она была всего лишь пешкой в ​​чужой игре? — Я знаю, что просто невозможно не влюбиться в неё до беспамятства, до исступления, — с горечью проговорила Йеннифер, и Трисс ощутила ком в горле. — Она хорошо читает людей. Я предполагаю, что именно поэтому она называет тебя девочкой и ухаживает за тобой как за маленьким ребёнком в любой удобный момент. Да, я заметила, и да, я довольно хорошо понимаю, как она заставляет тебя обращаться к ней в ответ. Ты не так искусна в хитрости, как думаешь. Кончики ушей Трисс покраснели. — Она не заставляет меня так обращаться к ней, — поправила она. — Я сама этого захотела. И это не… это не имеет сексуального подтекста, это… — Я поняла, что это не имеет сексуального подтекста, — ответила Йеннифер, прерывая неубедительное объяснение молодой чародейки о динамике отношений между ней и её Госпожой. — Потому что, если бы это было иначе, ты бы уже ласкала её, опускаясь перед ней на колени, словно послушный щенок, которым ты так мечтаешь быть, и мы бы не вели этот разговор. Трисс была бы оскорблена, если бы это было не так очевидно. Вместо этого она замолчала. — Чего именно ты хочешь от неё? Ты хоть сама знаешь? Задумавшись, Трисс ответила не сразу. — Я хочу иметь значение, — наконец тихо проговорила девушка. Это был самый честный ответ, на который она была способна в тот момент, похоже, её слова разбили Йеннифер сердце. — Ты важна для меня, Трисс. — Я знаю, — мягко ответила Трисс с едва уловимой благодарной улыбкой. — Но я хочу иметь значение для себя, и Филиппа… она учит меня уважению к себе. Она напоминает мне, что я чего-то да стою, что я достойна всего, что у меня есть уже, и что я могу получить в дальнейшем будущем. Когда я с ней, я чувствую… я чувствую, что люблю себя, и не только потому, что мне кажется, что я ей нравлюсь. Йеннифер слегка нахмурилась, а между её бровями образовалась небольшая морщинка. — Тогда мне очень жаль, что я не могу помочь тебя чувствовать то же самое. Трисс удивлённо взглянула на наставницу. Она даже не думала о подобных вещах, и она определенно не имела в виду, что Филиппа оказывала больше поддержки, чем сама Йеннифер. Не взирая ни на что, Йеннифер хотела искренне извиниться за то, что не смогла внушить девушке такого же доверия. — Йенна… Йеннифэр встала из-за стола, медленно обошла его и сократила расстояние между ними. Уголки губ Трисс изогнулись, создав на лице нахмуренный вид, печаль засела глубоко в душе. — Я не… я не имела в виду именно это, — выдохнула Трисс, не желая, чтобы Йеннифер чувствовала себя плохой подругой, потому что она всегда была очень чуткой и внимательной по отношению к Трисс. — Я знаю, что ты не имела этого ввиду, — понимающе ответила Йеннифер. Она убрала прядь волос, спадающую на глаза девушки, прежде чем её тёплая ладонь коснулась щеки Трисс. — Отнесись с осторожностью к своим дальнейшим действиям, Трисс. Если ты не будешь осмотрительна, она заставит тебя влюбиться в неё, и я… не знаю, способна ли она дать нечто подобное в ответ. Трисс сжала губы, но понимающе кивнула. Йеннифер улыбнулась с нежностью и заботой. Иногда она словно становилась старшей сестрой, которой у Трисс никогда не было. — Хорошо. Уже поздно. Тебе пора идти спать, — подытожила Йеннифер. — Впереди у тебя ещё много работы над диссертацией, и я бы не хотела, чтобы твоё образование пострадало только из-за того, что ты озабочены своей маленькой влюблённостью. Трисс сморщила носик, но поняла, чем на самом деле оказалось то, что с ней сейчас происходило: влюблённостью. В конце концов, она почти не знала Филиппу. Может быть, она поторопилась и попала в вихрь событий и чувств. Филиппа проявляла к ней умеренный интерес, причём исключительно в сексуальном плане, так что, возможно, ещё не время совершать необдуманные поступки и прыгать в пропасть вниз головой. Кроме того, существовала возможность того, что Филиппа лишь использует её, чтобы отомстить Йеннифер. И пока Трисс не выяснит, правда ли это, ей, вероятно, следует попытаться сдерживать свои эмоции. Потому что, если Филиппе удалось заставить её так быстро возвыситься над самой собой, то Трисс даже не хотела вообразить тот ущерб, который она могла бы нанести, если бы внезапно заставила её столкнуться с ужасной горькой реальностью.