****
— Больше! — потребовала Филиппа, наматывая круги вокруг дрожащей Трисс, с которой капала пот, пока она направляла свою магическую силу в мегаскоп, сконструированный её госпожой. Филиппа даже не объяснила ей, для чего это предназначалось, уточнив лишь то, что мегаскоп должен быть непременно мощным. Очевидно, немного практичнее было пожертвовать магией Трисс, чем своей собственной. — Ты оглохла? Ты даже не используешь все свои ресурсы. Неужели я тебя ничему не научила? Когда Трисс приехала в Реданию несколько недель назад, она создала эту глупую фантазию о пребывании в этом прекрасном месте с красивой женщиной, обучении чародейству у одной из лучших, наслаждаясь свободой от ограничений своего школьного режима. По большей части это было правдой. Филиппа по-прежнему была неотразимой, хотя временами и пугающей. Когда они были в Аретузе, Трисс получала её лишь в небольших дозах, так как она была слишком занята школьными заданиями, чтобы уделять больше времени ученичеству. Однако, здесь была совсем другая история. Она находилась рядом с Филиппой почти каждое мгновение каждого дня и начинала понимать, почему люди не любят её. Она была хорошим учителем, но могла быть очень строгой. Трисс должна была серьёзно отнестись к предупреждению Филиппы о том, что она не сможет в полной мере наслаждаться временем, проведённым с ней, но она этого не сделала. Вместо этого она убедила себя, что сможет справиться со всем, что её госпожа подготовит для неё. И чудесным образом она действительно могла вынести все испытания. Это было сложно, но Трисс справлялась. Тем не менее, она не всегда могла выстоять эмоционально. Трисс начинала понимать, что уроки Филиппы всё больше затрагивали не только её способности, но и процесс превращения её в женщину, которая могла справиться с чем угодно. Однако процесс становления такой женщиной оказался не из приятных. — Это неловко и затруднительно, — сказала ей Филиппа, и Трисс почувствовала, что у неё засосало под ложечкой. Это было похоже на стыд, смешанный с негодованием. Она пыталась. — Если ты не собираешься относиться к этому серьёзно, то можешь уезжать. У меня нет времени, чтобы тратить его на тебя. Горечь заполняла сердце Трисс, и, чёрт возьми, ей нахватало той Филиппы, которую она видела сквозь розовые очки. Тогда она была намного приятнее. Если честно, в этом месте почти ничего не было приятного. Монтекальво был красив, но безлюден. Король Визимир упорствовал в том, чтобы называть её темерской волшебницей недоверчивым тоном, что само по себе автоматически исключало её из большинства дел, связанных с политикой в столице. Ещё был этот сомнительно выглядящий мужчина по имени Сигизмунд Дийкстра, который несколько раз появлялся без предупреждения с новостями отовсюду, и Трисс совсем не нравилось то, как он смотрел на Филиппу. От его взглядов у неё всё переворачивалось внутри. Короче говоря, это место было не тем отпуском, который она себе воображала. По крайней мере, Тиссая была бы рада это услышать. — Трисс! — Я пытаюсь! — крикнула Трисс, её гнев и разочарование начинали доходить до предела. Дыхание было неровным, грудь вздымалась, когда она пыталась сосредоточиться. Однако из этого больше ничего не вышло. — Не лги мне! Если ты не можешь сделать это самостоятельно, бери. Возьми её! Бери, если ты слишком слаба! Взять её? Отлично. Она, чёрт возьми, примет предложение, и она надеялась, что Филиппа пожалеет, что настояла на этом, потому что она не была слабой. Вся энергия Трисс направилась на сотворение магической силы не только внутри себя, но и внутри Филиппы. Гортанный крик гнева, разочарования и могущества сорвался с губ Трисс, когда она неожиданно быстро выставила руку по направлению к своей госпоже, вытягивая из неё всё, что могла от неё получить. Она забирала слишком много, слишком быстро. Филиппа рухнула на пол прямо перед тем, как кристалл в мегаскопе разлетелся в дребезги, не выдержав такое количество магии, направленной в него за такой короткий промежуток времени. Трисс отшатнулась, когда связь оборвалась, её глаза налились кровью и блестели, а грудь тяжело вздымалась. — Вы довольны? — выпалила Трисс, её горло сжалось от огорчения, когда её гнев начал вырываться из неё так же быстро, как накапливался, не оставляя после себя ничего, кроме печали и грусти. — Я не… я не слаба. — Нет, но ты определённо становишься более эмоционально нестабильной, — возразила Филиппа, поднимаясь с пола. Трисс безумно раздражало то, что она смогла подняться настолько элегантно, а её губы сжались в тонкую линию. — Власть — ничто, если ты не можешь её контролировать. Если ты не можешь справиться с тем, что я кричу на тебя, ты вообще ни с чем не справишься. Ты должны уметь действовать под влиянием чрезвычайного давления, а это и близко не было похоже на что-то из этой серии. Это было жалко, Трисс, и я ожидала от тебя большего. Трисс ничего не сказала, она ощутила гнетущую боль в груди. Это был тест, и она провалила его. Ужасно. Почему она не поняла? Почему она не могла просто проигнорировать её и сделать то, что ей следовало? Слеза гнева скатилась по щеке, но Трисс не обратила на неё внимания, вся её поза выдавала напряжение, а челюсти были с силой стиснуты. — … Я буду работать над этим, госпожа. — Да, будешь, — подтвердила Филиппа решительным тоном. — А теперь иди и приведи себя в порядок. Я знаю, что ты злишься на меня, девочка, но ты успокоишь эти чувства в себе и разберёшься с этим в свободное время. Я надеюсь, что через час ты поужинаешь со мной. — Затем взгляд Филиппы скользнул по форме ученицы, и оценивающий взгляд прошёлся по Трисс, когда она проговорила: — Ты же наденешь для меня что-то красивое, не так ли? Мне нравится, когда мой десерт выглядит так же аппетитно, как и моё основное блюдо. Трисс смотрела на неё с глупым видом. Это был самый большой эмоциональный удар, который она когда-либо испытывала, и она не знала, как на это реагировать. Филиппа нечасто ухаживала за ней. Первой мыслью Трисс было то, что это очередная уловка Филиппы, и, вероятно, так оно и было. Либо так, либо ещё один тест. — Хорошо? Ну же, идём. И Трисс, не зная, что сказать или что сделать именно в тот момент, сделала, как ей велели, и ушла.****
— Ты сомневаешься в моих намерениях. Трисс едва прикоснулась к своей еде. Она всё ещё была очень расстроена из-за Филиппы, но, поскольку она до сих пор не была уверена, что находится на своём месте, она решила закупорить чувство обиды глубоко внутри. Были моменты, когда отношения между ними не казались такими формальными, моменты, когда границы между учительницей и ученицей стирались, но это не было похоже на один из тех моментов. С тех пор, как они приехали в замок, Трисс поняла, что быть чьей-то девочкой означает больше, чем просто уход и утешение. Нет, это было похоже на то, что Филиппа хотела превратить её в сторожевую собаку, а процесс превращения из пушистого щенка в нечто, чего можно было бы бояться и уважать, был… временами неприятен. Трисс ничего не сказала. — Но ты всё равно нарядилась для меня. Нож девушки царапал тарелку. Она ненавидела то, каким тоном высказалась Филиппа, потому что это заставляло её вновь почувствовать себя глупо. — Перестаньте читать мои эмоции. — Филиппа не ошибалась, Трисс постаралась выглядеть как можно лучше, хотя теперь она не знала, почему. Её мягко закрученные волосы обрамляли лицо с темными глазами и блестящими губами. Платье, которое она надела, было тёмно-изумрудного цвета, с глубоким вырезом, который демонстративно подчёркивал грудь. Филиппы, однако, со всей своей критикой, также не была одета повседневно. На ней был тёмно-красный мужской дублет с серебряной вышивкой, волосы были зачесаны назад и собраны в элегантную косу, которая не отвлекала от лёгкого макияжа вокруг глаз. Её веснушки казались еще более заметными в мягком свете свечей, освещавших комнату. И Трисс ненавидела, что она все ещё выглядела чертовски элегантной и уверенной с ними, когда сама Трисс всегда приравнивала свои собственные к ребячеству и невинности. — Хватит поддаваться им. — ответила Филиппа. Трисс недоверчиво усмехнулась. Ладно, хватит эмоций, конечно… Наступила долгая тишина, единственными звуками в столовой было то, что слуга время от времени наполняет бокал вином, или же раздаётся скрежет столового серебра по керамической посуде. Наконец, Филиппа заговорила. — Тебе нужно начать пользоваться предоставленными тебе преимуществами и возможностями, девочка. Я дала тебе достаточно времени, чтобы изменить ситуацию в свою пользу, но ты продолжаешь сидеть и надуваться, как ребёнок. Скажи мне, ты находишь это привлекательным в женщине? Трисс взглянула на неё так, словно она пошутила. — Почему это должно иметь значение? — возразила она. По прошествии нескольких недель Трисс начала привыкать к прямому общению с Филиппой. Женщина умело тянула за все ниточки внутри Трисс целыми днями, и девушка не могла больше сдерживаться. — Я знаю, что это просто ещё один ваш урок. Вы уже читаете мне нотации, так что не пытайтесь притворяться. На самом деле вы не хотите уложить меня в свою постель, так почему я должна стараться быть для вас привлекательной? — Ты мне сама расскажешь, — ответила Филиппа, сохраняя раздражающее спокойствие. Трисс это ненавидела. — Это ты пришла на ужин, одетая так, словно ожидала, что это будет романтический пикник. — Я была не единственной, — отметила Трисс. Она хотела пристыдить её этим, но Филиппа никогда не стыдилась. Это было одним из качеств, которым Трисс восхищалась в ней. Она безмерно хотела быть такой. Но сейчас это её только расстраивало. — Совершенно верно, но ты не сумела использовать это в своих интересах, — откровенно ответила Филиппа. Трисс не была полностью готова к признанию Филиппы, что она наряжалась для неё, и не знала, что ей делать с этой информацией. Но, очевидно, это была точка зрения Филиппы. — Да, это был урок, — признала она, и выражение лица Трисс помрачнело. — Но это был урок, который мог бы привести к более благоприятному исходу, если бы ты только осознала, как воспользоваться им. — Сегодня ты почувствовала себя слабой, — напомнила ей Филиппа, и Трисс неловко заёрзала на стуле от этого напоминания. — Ты чувствовала себя обозлённой и беспомощной, и причиной этого была я. Но вместо того, чтобы воспользоваться возможностью проявить взамен свою власть надо мной, чтобы мы могли сравнять силы, ты сидела здесь на вторых ролях, словно на иголках и упивалась своим гневом и негодованием. — Моя власть над вами? — недоверчиво спросила Трисс. Хотя она чувствовала себя намного увереннее, чем когда они только познакомились, она всё ещё не ощущала себя достаточно компетентной, чтобы быть с ней на равных. — В чём именно заключается эта власть? Филиппа просто смотрела на неё с разочарованием в глазах. Это беспокоило Трисс, и она уставилась в свою тарелку, ощутив, как внутри всё сжалось. Она ненавидела это чувство. Почему все тесты, которые подготавливала для неё чародейка, заканчивались провалом? Почему она не понимала, чего хотела? Было так много качеств, которые она улучшила за время, проведённое здесь с Филиппой, но так много других, которых ей всё ещё не хватало. — Ты проводила со мной каждый день уже на протяжении больше двух недель, — отчитывала её Филиппа, и уши Трисс покраснели от её тона. — Ты знаешь мой распорядок дня. Ты имеешь довольно хорошее представление об обширности моей силы, но в то же время об её ограниченности. Ты знаешь мои сильные стороны. Ты знаешь мои слабости. Так скажи мне, что это за слабости? — Ваши… слабости? — неуверенно спросила Трисс. — Да. Трисс колебалась. Она не была полностью уверена, стоит ли вообще говорить это вслух, но Филиппа выжидающе смотрела на неё, поэтому Трисс сказала правду, не зная, как это будет воспринято. — Ваше высокомерие. Филиппа была талантлива, сильна и красива. Но высокомерие может быть ужасным недостатком в том случае, когда вы сильно ожидаете одного результата, но получаете совершенно иной, к которому плохо подготовлены. Это была одна из первых вещей, о которых Тиссая предупреждала молодых чародеек. За огромной властью следовал неприятный побочный эффект в виде ужасной самоуверенности. Вы думаете, что ничто не может вас зацепить, пока, в конце концов… что-то не сбивает вас с ног. И обычно это то, что оставляет неизгладимый след. Филиппа засмеялась, но не стала отрицать этого. По-видимому, это качество не слишком её интересовало и беспокоило. Это заставило Трисс задуматься, считала ли она это слабостью и что это значило, если её образование в Аретузе начало противоречить урокам, которые Филиппа планировала преподать ей. — Продолжай. — Женщины. Это было, пожалуй, худшим из всего остального. Ну, по крайней мере, для Трисс. Когда они приехали в Реданию, Филиппа сообщила ей в ту же ночь, что у неё постоянное свидание с женой политического соперника, и что если она вдруг ощутит что-то из остаточных чувств, то это будет не намеренно. Хотя предупреждение Филиппы, вероятно, было правильным, Трисс предпочла бы незнание. Было бы легче ощущать эти чувства и надеяться, что Филиппа сама доставляет себе удовольствие, чем знать наверняка, что к ней прикасается кто-то другой, даже если бы это было не по какой-либо другой причине, кроме как для сбора разведданных против её олитических соперников. Это уже случалось дважды. Каждый раз с разными женщинами. И Трисс… ненавидела это. Она знала, что у неё нет права предъявлять претензии Филиппе и нет права ревновать. Она также знала, что неразумно, в течение всего проведённого вместе времени, ожидать от женщины целомудрия, поскольку она явно была человеком, который уделял достаточно много внимания сексуальной жизни. Тем не менее, Трисс хотелось, чтобы их связь разорвалась, хотя бы на мгновение, когда Филиппа предавалась своим утехам со всеми этими женщинами. Не было ничего более унизительного, чем ощущать возбуждение из-за чувств, которые испытывала ваша пассия, пока она трахала кого-то другого. Нет, на самом деле, ещё более унизительным было пытаться удовлетворить себя, чтобы попытаться избавиться от нахлынувших чувств, для того, чтобы наконец суметь уснуть, а затем расплакаться. — Тебе нужно научиться распознавать слабости других и превращать их в свои преимущества, — сказала ей Филиппа. — Ты была права в том, что я высокомерна. Мне не раз говорили, что это непривлекательное качество, но тем не менее оно неотъемлемая часть меня. Я также наслаждаюсь приятным вечером с красивой женщиной и могу полностью отвлечься на ту, кто знает, как привлечь моё внимание. Ты могла легко использовать обе мои слабости против меня, но ты этого не сделала. Почему? Вероятно, потому что Трисс понятия не имела, как привлечь её внимание. Она только начинает чувствовать себя комфортно в своей собственной коже. Всё происходящее до сих пор оставалось для неё странным и непривычным. Должна ли она манипулировать Филиппой в своих собственных интересах? Было ли это тем, чего она хотела? Возможно, это было хорошим уроком для того времени, когда ей нужно было бы сделать это с другими людьми для личной или политической выгоды, но Филиппа должна была быть её учителем. Как она должна одержать верх, когда едва знала, как играть в эту игру? — Потому что я не… Я не пытаюсь предпринимать ничего против вас, — ответила Трисс, в её тоне явно прозвучало замешательство. — Должна ли я так потупить в самом деле? — Конечно, ты должна была так поступить. Ты всегда должны стремиться поставить себя выше других, кем бы они ни были, — отчитывала её Филиппа, и Трисс молча смотрела на неё. Если это был эндшпиль Филиппы, Трисс сомневалась, что она когда-либо сможет с ним справиться. В лучшем случае она могла стать с Филиппой на равных, но возвысится над ней? Этого… этого никогда не случится. Этого просто не могло быть. — Ты недооцениваешь свою силу, Трисс Меригольд, и я имею в виду не только твою магию. Если бы ты только попыталась, я бы переспала с тобой сегодня вечером, и хотя я бы сделала это только для доказательства своей правоты, это не значит, что это не принесло бы тебе существенной пользы. Тебе нужно было просто понять, как использовать данную тебе силу. — Я не хочу, чтобы вы спали со мной только ради доказательства свей точки зрения, — решительно ответила Трисс, немного обиженная тем, что Филиппа могла допустить мысль, что это было именно тем, чего она хотела. Это заставляло её чувствовать себя дешёвкой, словно она была не более чем шлюхой Филиппы. — Я не собираюсь заниматься с вами сексом только потому, что вы хотите преподать мне урок. — Нет? — спросила Филиппа, заинтересованная уверенностью её ответа. — Потому что ещё несколько недель назад, если бы я попросила тебя встать на колени и обслужить меня прямо здесь, ты бы даже не колебалась. Трисс ничего не сказала, но кончики её ушей покраснели. Филиппа была права, и они обе это знали. — Честно говоря, я рада, что ты больше не поступишь так. Знай, чего хочешь. Знай себе цену, Трисс, и требуй уважения от тех, кто хочет её принизить. О, так теперь она гордилась ею? За ходом её мыслей было… трудно угнаться. Сначала она сделала что-то не так, потом она сделала что-то правильно. Был ли на это правильный ответ, или Филиппа просто придумывала это по ходу дела? Филиппа встала из-за стола, аккуратно положив салфетку, лежавшую у неё на коленях, на тарелку. Похоже, этот урок завершился, но у Трисс осталось больше вопросов, чем ответов. — Мне казалось, вы сказали, что не будете спать со мной, пока я являюсь вашей ученицей, — выпалила Трисс, пытаясь понять, что изменилось. Потому что, по словам Филиппы, это было очень грязно и могло легко разрушить их отношения и навредить её ученичеству. Учитывая то, что произошло между Филиппой и Йеннифер, Трисс могла это понять, хотя ей это не нравилось. Но теперь, когда она наконец смирилась с тем, что у неё нет ни малейшего шанса на близость с Филиппой, зачем чародейка снова вернулась к этому вопросу? Это было просто ещё одно испытание? Неужели Филиппа просто завела этот разговор, чтобы посмотреть, согласится ли она на всё, что может заполучить? Она всегда поощряла её к соблюдению стандартов и уважению самой себя, так что возможно Филиппа просто хотела убедиться в том, что ученица движется в правильном направлении? Трисс чувствовала себя так, словно она больше не знала какой путь ведёт наверх, и попытка держаться на два шага впереди Филиппы начинала вызывать у неё головную боль. — Как всегда, твоё образование — мой главный приоритет, — ответила Филиппа, отодвигая свой стул. Она выглядела такой собранной и величественной, возвышаясь над ней, и Трисс смотрела на неё, желая производить такое же впечатление на окружающих, какое производила её наставница. — Однако переспать с тобой сегодня вечером было бы поучительно, и поэтому я считаю, что все риски, связанные с этим, стоят того. Трисс усмехнулась: — Стоит любых рисков, сопровождающих это? Это даже не прозвучало убедительно. — Трисс прижала вилкой овощ к тарелке и добавила: — Честно говоря, это звучит так, будто вы просто хотите меня трахнуть. — Неужели? — невинно спросила Филиппа, на краю её губ играла лёгкая ухмылка. Трисс замерла. Это была… это была не та реакция, которую она ожидала. И теперь, когда она это осознала, она не была полностью уверена в том, что ей нужно делать. Это был трюк, правда? Это должен был быть очередной трюк, или испытание, или… Филиппа наклонилась, нежно прикоснувшись губами к тёплой щеке Трисс: — Спокойной ночи, девочка. Трисс была уверена, что перестала дышать, внутренне сокрушаясь, потому что понятия не имела, чему следовало доверять и что это значило, если это вообще что-то значило. Тем не менее, другая часть Трисс чувствовала, что она про расплывается от этого мимолётного поцелуя. Её ответ был мягким, практически воздушным, когда она смотрела, как чародейка уходит, желая поверить, что, возможно, это не просто ещё одна часть её образовательной программы: — … Спокойной ночи, Филиппа.