Размыкая счастливые руки

За окном бушевала стихия. Сильный западный ветер загонял воды Невы обратно в устье, отчего та вздулась и растеклась по улицам, снося хибары и круша деревья. Сколько за свою жизнь Анастасия повидала разных наводнений, сильных и мелких, было сложно сказать, но всякий раз они наводили ужас, к этому буйству было невозможно привыкнуть. Ветер завывал в дымоходах, выбивал стекла в окнах, не зря эти места народ упорно называет проклятыми, к такому привыкнуть невозможно. Ягужинская поплотней закуталась в шаль и поудобнее уселась в глубокое кресло возле хорошо протопленной изразцовой печки, тепло успокаивало, отгораживая стеной от ненастья. В соседней комнате послышался звон разбитого окна, через несколько минут в комнату вошла камеристка. - Вода затапливает первый этаж. – дрожащим голосом произнесла Лиза. - В этот раз наводнение сильнее обычного. – спокойно произнесла графиня. Мешки с песком, которыми укрепили двери и окна на первом этаже не помогли, что ж не страшно, все, что смогли, по заведенной традиции, давно подняли на второй этаж и на чердак, карета только немного снова пострадает и лошадям сейчас не сладко. Но не хозяйственные мысли сейчас занимали голову девушки. Войска во время наводнений всегда мобилизуют, а следовательно, Саша сейчас бог весть где и подвергается опасности, борясь со стихией. Она устало потерла виски, быстрей бы все закончилось, нет сил сидеть в этих стенах и замирать от ужаса. - Лиза, завари кофе. – с грустной улыбкой попросила Анастасия. Камеристка покосилась на пустой кофейник. За этот вечер барышня пила кофе практически не переставая. - Ваше сиятельство, Вы бы лучше прилегли, вздремнули немного. Глядишь, и стихия к утру успокоится. - Завари-завари. - о каком сне может идти речь, когда в голову приходят дурные мысли, а воображение рисует кошмары? Еще в детстве ей казалось, что во время такого наводнения ее дом непременно унесет в море. Наивный детский страх. Нет, лучше думать о приятном. А что самое приятное для влюбленной девушки? Думать о любимом и о предстоящем венчании. Боже, сколько всего было прожито за минувший год, сколько выплакано, наградой же послужила любовь человека, ставшим ее вселенной, ее судьбой, ее воздухом. О таких сильных чувствах она только в романах читала, и считала это надуманным, слащавым чувством, а сейчас она всецело растворялась в глазах любимого, одевалась в его нежность, жила его заботой. Только обретя эту любовь и осознав ответные чувства, она почувствовала себя сильной. Это пьянило и давало ясность ума одновременно, сводило с ума и наделяло мудростью. Это сделало ее счастливой. Да, она была безгранично счастлива, только разлуки с любимым огорчали. Но что поделать, коль связала свою судьбу с военным, и не просто с военным, а с лейб-гвардейцем. Спасибо вице-канцлеру, отблагодарил за верную службу зачислением в привилегированный полк, а после удачной поездки в Пруссию и в звании повысил. Но как же это было тяжело, сидеть в одиночестве и ждать, прислушиваясь к шагам, ловя родной голос. Ох, тяжела ты доля солдатской невесты… Тем временем, не смотря на свои страхи и волнения, сон, все же, сморил графиню среди ночи. Он был столь крепким, что проснулась девушка уже далеко за полдень. Первым, что отметила Анастасия, была тишина вокруг, ветер стих. Подбежав к окну, она увидела ослепительное солнце. Вода огромными озерами плескалась среди проступающей суши. Река медленно возвращалась в свои берега, оставляя позади себя руины и грязь. - Лиза! – позвала он камеристку. – От Саши вестей не было? – с тревогой спросила она вбежавшую служанку, та отрицательно покачала головой. – О чем это я? Он наверняка занят устранением последствий наводнения. До меня ли ему сейчас. – размышляя вслух, нашла оправдание графиня, но внутренний голос противно пискнул : «Мог и записочку черкнуть. Мол, жив-здоров, за меня не переживай». Она тотчас прогнала эту мысль. Чтобы впредь никакие глупости не приходили в голову, графиня решила заняться делом. Обошла весь дом, заглянула на конюшню и в каретный сарай. Дом после наводнения требовалось немного подкрасить снаружи и вставить несколько стекол в окна, не самая большая трата, крышу потрепало значительно сильнее. Подвал, конечно, сушить придется долго, предварительно откачав всю воду. Лошади в конюшне пережили стихию не плохо, только сено придется закупить новое, а сейчас оно поднимется в цене… Анастасия вернулась к себе в покои только, когда на улице стемнело. Усталая, она осведомилась о вестях от Белова, но их до сих пор не было. Списав это на занятость, Анастасия умылась и легла спать, уверенная, что утром ее возлюбленный, наконец, возымеет совесть и, как минимум, даст о себе знать. Но, ни утром, ни после полудня, вестей так и не было. К вечеру ее волнение усилилось. Рано утром в казармы был послан слуга, но он вернулся ни с чем, Александра Белова найти не удалось. Только ближе к полудню в гости пожаловали Корсак с Оленевым. С каким-то растерянным видом они разместились в кабинете, отказавшись от предложенного угощения. Анастасия напряженно ждала от них объяснений, но никто из молодых людей не решался проронить первое слово. По тягостному молчанию друзей, девушка поняла, что пришли они не с добром. Переводя взгляд с одного молодого человека на другого, она пристально всматривалась в глаза друзей. - Саша? – наконец произнесла она, прерывая затянувшееся молчание, - Что с ним? – голос ее был сух и резок, от неожиданности Корсак даже вздрогнул, начал было что-то лепетать, но осекся, окончательно смутился, не вынеся тяжелого взгляда, и, опустив, голову умолк. - Понимаешь, в жизни всякое случается. – Никита в панике искал нужные слова, чтобы объясниться. Никогда не знавший проблем с риторикой, свободно изъяснявшийся на любую тему, молодой человек не мог связать двух слов, язык отказывался слушать, от волнения князь весь взмок. – Мы обошли все госпиталя и богодельни, честно, мы все предприняли… и все предпринимаем. Мы бы не стали просто так пугать тебя… - Что с Сашей? – Анастасия вскинула голову, пристально глядя на Никиту, у которого от этого ледяного взгляда перехватило дыханье. - Я был в лодке неподалеку. – перехватил эстафету Алексей, - Сашка… В доме были люди, он хотел помочь им и бросился вплавь, так как подплыть на лодке ближе было невозможно. Там было совсем рядом, но упавшее дерево мешало. – Корсак в порыве поднял глаза на девушку, но выдержать ее взгляд не смог и тот час опустил глаза. - Обрушилась стена дома и разбила лодку. – быстро заговорил он, торопясь поскорее закончить с неприятными известиями, - Мы пытались его спасти, честно. - Тело пока не нашли, следовательно, есть надежда… - Никита попытался смягчить речь друга. - Как вы можете? Вы же друзья! – все тот же сухой, резкий голос. – Вы сами говорите, что его не нашли. – друзья попытались вставить слово, но Анастасия возвысила голос. – Как можно так быстро успокоиться? Слышать не желаю, о его гибели! – голос ее звенел от решимости. – Если вы сдались, то я не собираюсь этого делать. Я сама его найду. - Но, Анастасия… - Корсак хотел было оправдаться, но девушка окинула его таким надменным взглядом, что он осекся на полуслове. - Мы пойдем с тобой. – уже в дверях догнал ее князь, помог одеть плащ. *** Прошло несколько дней бесплодных поисков. Среди грязи и зловония они обошли все госпиталя, приюты, богодельни, все, где могли быть раненые и умершие. Результатов не было. Надежды ни у кого не осталось, все окружающие понимали бессмысленность поисков. Все, кроме девушки. Анастасия не знала устали и брезгливости, она тратила на сон не более 2 часов. Корсак с Оленевым, сменяя друг друга, всюду следовали с ней, пока Корсака не отправили в Кронштадт, тогда Оленев стал ее тенью. Чем меньше оставалось надежды у окружающих, там настойчивее становилась Анастасия. Эта одержимость Ягужинской пугала окружающих, но она ни слова не хотела слышать об отдыхе, ей все время казалось, что вот сейчас точно они достигнут цели и найдут Белова, в его гибель она упорно не верила, запрещая даже намекать на такой исход. Слухи, расползающиеся по городу, заставили обеспокоиться состоянием здоровья родственницы всесильного вице-канцлера, не склонного к сентиментальности и жалости, но времени для визита катастрофически не хватало. Тут бы не упустить из вида шустрых посланников прусского и французского монархов, да за непоседливой государыней успеть, какие могут быть хлопоты частного типа? Но как-то, возвращаясь из Петергофа, Алексей Петрович увидел свою родственницу. Приказал остановиться и вышел из кареты. Собеседники девушки, завидя сановного вельможу, почтительно замолчали и расступились. Родственники сухо поздоровались, и Анастасия резко отказалась от предложения проследовать в карету. Бестужев, как всегда, был краток и убедителен в своих аргументах. Усадив строптивицу в карету, граф приказал ехать на Малую Морскую, прикидывая, что из намеченных дел можно отменить. Расположились в кабинете, но разговор не клеился, Анастасия явно нервничала и торопилась, эта встреча откровенно ей не нравилась, чего она и не скрывала. Бестужев разглядывал свою племянницу, некогда ухоженную, блистательную красавицу, сейчас же в этой нервной девице со впалыми щеками и горящими глазами ничто не напоминало о былой холености, платье помято и запачкано, из небрежной прически выбились локоны, черные круги под глазами, бледные, с синевой, губы. - Может на самом деле безумна? – пришел к выводу в своих размышлениях граф, - В деревню бы ее, подлечиться. А может в монастырь на время, там и приглядят за ней, и подлечат? Кажется, тетка у нее где-то в монастыре живет… - Настасья, ты бы о себе вспомнила. Заморишь же себя. - Алексей Петрович, не стоит тратить свое время на пустые разговоры. Я буду его искать, пока не найду. – с нажимом в голосе произнесла девушка, она попыталась в самом начале прекратить неприятный разговор. Бестужев глубоко вздохнул, чужд он был жалости, не умел прожженный политик быть чутким и внимательным. - Может, в имение съездишь? Посмотри, в кого превратилась. – видя как вспыхнула девушка он быстро заверил, - Поиски никто прекращать не собирается. Но сама посуди, столько времени прошло… - Алексей Петрович, я не собираюсь это обсуждать. И никуда уезжать не стану. Извините, я тороплюсь. – все время, пока Анастасия говорила ей остро не хватало воздуха, она нервно теребила косынку на груди, с последними словами девушка решительно направилась к двери, тем самым закончив разговор. Если Бестужеву так хотелось поговорить, пусть говорит сам с собой наедине, а у нее слишком много дел. - Анастасия, стой! Разговор еще не окончен. - вице-канцлер попытался остановить родственницу, но не бежать же вдогонку за этой девчонкой? Впрочем, делать это не потребовалось. Рывком открыв дверь, Ягужинская как-то очень плавно осела на пол. Тотчас появилась камеристка, кликнула слуг, которые перенесли графиню на кровать. Послали за лекарем. *** Бестужев сидел на краю кровати и держал ледяную руку девушки. Тягостное молчание затянулось, никто не собирался его прерывать, каждый погружен был в свои мысли. - Ваша правда, Алексей Петрович, мне теперь действительно надо отправиться в деревню. – Анастасия говорила тихим, слабым голосом. – Вам, наверно, пора идти. Спасибо за участие. – она слабо пожала жилистую руку вице-канцлера. Бестужев глубоко вздохнул и повел головой. Все планы на сегодняшний день были безнадежно нарушены, важные дела отодвинуты на более поздние сроки. Множество комбинаций крутилось в его голове в данный момент, но все эти мысли не касались государственных дел. Не до государственных дел сейчас было. - Пора… - протянул он в задумчивости. – И что ты собираешься делать? Анастасия молчала, что тут можно было ответить? Вывод лекаря оглушил. В другой ситуации, несколько недель назад, до рокового наводнения, это бы ее порадовало. А сейчас… - Уеду в имение, а там видно будет. – рассеяно произнесла она, понимая, что молчание затянулось. - Родишь байстрюка? Понимаешь, что ждет такого ребенка? – в ответ девушка только жестом указала, что выхода иного нет, - Неужели Белов заслужил того, чтобы его ребенок страдал всю жизнь? - Он не будет страдать! – Анастасия при этих словах так взглянула на графа, что у опытного политика невольно ёкнуло внутри. – Я дам ему прекрасное воспитание и свою заботу. В средствах мы не будем стеснены. - Любовь и образование дашь, но положение в обществе? Ты сможешь дать ему успешную карьеру? Даже если он пробьется, в спину всегда будет слышать упреки в своем происхождении. – вице-канцлер говорил размеренно, как бы размышляя вслух, но цель была выбрана и он твердо вел к ней. - Что Вы предлагаете, Алексей Петрович? – Анастасия чуть сузила глаза, пристально глядя на родственника. Бестужев, вздохнув, развел руками: - Замужество с человеком, который даст свое имя твоему ребенку. - Это предательство. – медленно произнесла девушка, брезгливо поморщившись, - Я дождусь Сашу и буду только его женой. Вице-канцлер промолчал, в голове перебирая возможные варианты и доводы. Предательство ли хранить верность покойнику? Как человек рассудительный, он не признавал главенства чувств, придерживаясь принципа действия основанного выгодой, рациональностью. Тем более он не одобрял фанатизм родственницы в сложившейся ситуации. Но с другой стороны, он допускал вероятность того, что Белов окажется жив. Жизнь не раз преподносила ему доказательства того, что случится в этом мире может даже самое неожиданное и противоречащее логике. И как поступить сейчас? Как не ошибиться? Он устало посмотрел на родственницу, к которой, впервые за все время, что он знал ее, испытал жалость, и тяжко вздохнул, готовясь к длительной и тяжелой беседе… *** Белов брел по улице знакомой дорогой, мимоходом отмечая изменения, где дерева нет, где забор заменен, а где дом никак не отремонтируют. Похоже, прошедшее наводнение сильно потрепало столицу. Сколько же он проболел, неделю, две? В окне он увидел свое отражение и невольно провел рукой по исхудалой щеке, вид у него был весьма потрепанный, неудивительно, что прохожие обращали на него внимание. Срочно надо было побриться и переодеться. Идти в казармы? Подождут. На Малую Морскую? Непременно, вот только пугать любимую таким видом совсем не хотелось. Белов резко развернулся. Они схожи с Оленевым телосложением, и друг никогда не откажет в помощи, по крайней мере, раньше он всегда выручал друзей. Побриться, приодеться и бегом к любимой, наверняка она себе места не находит. Дом Оленевых был достаточно далеко, поэтому ослабленный болезнью Белов пришел туда изрядно уставшим. Войдя во двор, окликнул служанку, дома ли хозяин, и сильно удивился, узнав, что он с самого утра направился в церковь. Нельзя назвать Никиту неверующим, но вера его была умозрительная. Под каждую притчу, каждое библейское высказывание были подведены свои обоснования и имелись свои философские объяснения. Исходя из такого взгляда на религию, он крайне редко посещал церковь, что неизменно ставилось ему в вину в навигацкой школе, но княжеского сына было не принято наказывать, поэтому директор смотрел на такую провинность сквозь пальцы, неизменно отмахиваясь от слезных жалоб отца Пахомия. По этой причине новость о том, что князь направился в церковь, показалась такой неуместной и странной, что Белов захотел удостовериться в этом, тем более, что сидеть на месте и ждать неизвестно сколько времени совсем не хотелось. У Троицкой церкви стояло много карет, окинув площадь и не заметя знакомого герба, он, в поисках друга, направился в саму церковь, двери которой были распахнуты. Шел обряд венчания. Прихожан было не много, для такого помещения, но священнослужители так сильно накурили ладаном, что все люди казались бесплотными призраками, окутанными благовонными клубами дыма. Наверняка, именно по этой причине, в обход традиции, во время службы двери были раскрыты. - Никита присутствует на венчании. Интересно с чьей стороны? А может, сам надумал жениться. – мысленно хохотнул Белов от такого предположения. Но не мог же он ошибиться с церковью, другой Троицы в городе нет. Сколько он не искал, высокой, статной фигуры друга нигде не было видно. Неужели разминулись? - Молодой человек, Вам лучше бы отсюда уйти поскорее. – кто-то цепко ухватил Сашу за локоть. Он вздрогнул и обернулся. – Пойдемте. – его собеседником оказался секретарь вице-канцлера. Белов удивленно поздоровался с Яковлевым и начал оправдываться, что пришел сюда в поисках друга, но сильный кашель, вызванный остатками простуды и сильной задымленностью священным фимиамом, прервал его сбивчивую речь. Кашель был настолько сильным, что юноша облокотился о колонну. Прихожане стали оглядываться на невольного нарушителя тишины. Яковлев заметно занервничал, настойчивее потянул к выходу, но, видя бледность Белова и пот на его лбу, умерил настойчивость. Не хватало только, чтобы гвардеец грохнулся в обморок посреди храма. Сашка виновато стал оглядываться по сторонам и пробираться к выходу, свежий воздух должен был положить конец приступу кашля. Возле крайней к выходу колонны он обернулся в очередной раз и в небольшом просвете прихожан случайно увидел венчающихся. Расстояние было приличным, да и видение было мимолетным, поэтому увиденное он принял за обман зрения, но потрясение было достаточно сильным, поэтому молодой человек невольно сделал несколько шагов в сторону алтаря, пока его не остановил Яковлев. Белов растеряно обернулся на секретаря и наткнулся на его ледяной взгляд. Забыв про мучивший кашель, даже забыв дышать, Сашка, похолодев от жуткой догадки, снова обернулся и стал с жадность вглядываться в толпу у алтаря. - Как?! Не может быть… - прохрипел он в недоумении. - Молодой человек, надеюсь, Вы не собираетесь устраивать скандал в святом месте? – жестко произнес Яковлев, все с той же настойчивостью удерживая собеседника за локоть. – Пойдемте. Тело Белова обмякло и почти перестало слушаться хозяина, такое бывает в кошмарных снах, когда разум и плоть начинают жить разными жизнями. Не дойдя до дверей, юноша тяжело опустился на скамью возле стены, его била мелкая дрожь. Яковлев в молчании опустился рядом. Мысли путались, сознание отказывалось верить в происходящее, батистовый шарф сдавил горло лишая воздуха, Белов опустил лицо на ладони, в попытке отгородиться от происходящего, запустил дрожащие пальцы в свои кучерявые волосы. Это был сон, дурной, кошмарный, сон о том, чего он больше всего боялся. - Что же это я сижу?! Надо остановить! Надо положить конец всему этому! – вдруг встрепенулся Сашка, вскинул решительно голову, но наткнулся на взгляд Яковлева и замер в нерешительности. Секретарь отвел взгляд и развел руками: - А что Вы можете, юноша? Устроить скандал? Потребовать объяснения? Кому это сейчас нужно? - спокойно рассуждал он, - Как же Вас сюда занесло-то?.. – сочувственно вздохнул, - И такое случается, не всегда чувства бывают вечными. А у женщин они сравни весеннему ветерку, сегодня в одну сторону дуют, завтра - в другую. Сегодня одного любят, завра другого, познатнее и побогаче. - Познатнее… - эхом повторил Белов, прервав свое молчание. - Нууу, как бы князь – достаточно высокий титул. – протянул Яковлев, - Да, вот так иногда жизнь опускает нас на грешную землю в одночасье. Высоко летать, да больно падать. – с этими словами он хлопнул ободряюще молодого человека по плечу, - Пойдемте, молодой человек, я провожу Вас. Белов с тоской посмотрел на венчающихся, и обреченно помотал головой. Словно струна внутри оборвалась, и все нужное и ценное, что заставляло жить и стремиться, в одночасье сорвалось в пропасть, смешалось с грязью, разбилось о реальность. - Скандала не будет. – успокоил он секретаря. Белов, опустив голову, слушал службу, почти не различая слов, только отмечая про себя, что вот молодые дали клятвы, вот их повели вокруг аналоя… Сколько времени продлилась служба, сколько он просидел понурив голову? Время для него перестало существовать, только, когда молодожены в сопровождении гостей покинули храм, Белов поднял голову, оглядел храм, словно впервые его увидел. Рядом с выходом лежал помятый мелкий нераспустившийся бутон, гвардеец, как в полусне, зачем-то поднял его и бессмысленно стал его разглядывать. Из задумчивости его вывел хлопок по спине. Сашка обернулся и увидел Бестужева, сюрпризы продолжали случаться. Вице-канцлер покровительственно положил руку на плечо. - Пошли. Поговорить надо. – сухо и отрывисто, как всегда, произнес он и не дожидаясь ответа повел Белова к стоявшей у входа карете. Саша с удивлением заметил, что у крыльца уже никого не было. Впрочем, какое ему теперь до всех дело? Молодой человек безучастно сел в карету графа, который, вместо шумного застолья, направился к себе домой для важного разговора со своим несостоявшимся родственником. *** В рассветных сумерках дом терял очертания, становясь похожим на видение, мираж. Впрочем, теперь и недавнее прошлое казалось несуществующим миражом. Помедлив немного, Саша вышел из кареты, подошел к витиеватой ограде. Оглядел знакомый двор, скользнул взглядом по фасаду и привычно заглянул в родное окно. Мысли роились в голове. Сколько надежд, сколько планов помнит этот дом, это окно. Звук шагов, тепло рук, легкое дыхание на груди – все эти воспоминания обжигали. Отчетливо вспомнилась спальня за этим окном и в ней померещились двое. Но только в той спальне был не он, а другой счастливчик. Саша зажмурился, настолько явственно представилась картинка. Сердце полоснула ревность. Он резко отвернулся, чтобы избавиться от видения. Зачем он приехал, чего хотел от этой поездки? Встречи, разговора? Какое это теперь имеет значение. Дело сделано, обратной дороги нет, судьба все расставила по своим местам. Повторял он себе снова слова канцлера. - Цезарю цезарево. Судьба действительно все расставила по местам. - с горечью размышлял он, - Кто ты – нищий шляхтич, без рода и племени, а она… она с царями в родстве. Высоко ты взлетел Белов вот и свалился… Глупец. Наивный мечтатель. От таких мыслей холодела кровь. Забытое чувство одиночества, ненужности, как когда-то, совсем давно, в детстве, когда умерла матушка, и в своем горе батюшка перестал общаться с окружающими, закрывшись на своей половине, и дети, которые и так были не слишком дружны, предоставленные сами себе, занялись своими делами, никому не было дела до сопливого мелкого мальчугана, от которого не было никакого толка. Саша тоскливо оглядел пустую улицу. Сумрак постепенно начинал рассеиваться. Начали просыпаться собаки, заводя свою обычную утреннюю перекличку. Белов снова взглянул на окно. Ни единого движения, дом надежно охранял покой домочадцев. - Я забуду тебя. – мысленно поклялся себе молодой человек, - Я вырву из сердца любовь. Клянусь… Будьте счастливы, Анастасия Павловна… Нет, даже имени ее произносить больше не хочу... Идите вы к черту, сударыня! Самая Вам компания, с чертями в аду! Злость, обида, ненависть ядовитым клубком подкатили к горлу, в висках застучало. Поморщившись, как от боли, Саша посильнее сжал кулаки. - Терять самообладание из-за какой-то… - он презрительно поморщился, - Что ж все что ни делается к лучшему. Меня ждет заманчивая перспектива на дипломатическом поприще, и никто не будет мне мешать,.. никто более не посмеет мне помешать. Прощайте,.. княгиня! Сердце леденело, ненависть черной змеей свилась на душе. Земля, казалось, стала сплошной грязью, воздух словно пропитался ядовитыми газами. Не быть под одним небом, не дышать одним воздухом, не ходить по одной земле. Им нет места в одном городе, в одной стране. Дверь черного хода скрипнула, и слуга в полумраке прошмыгнул за угол. Белов поплотнее закутался в плащ, надвинул поглубже на глаза шляпу и поспешно удалился к ждавшей неподалеку карете. Точка была поставлена.