***
Сугуру никогда не любил клубы. Отвратительные места с грохочущей музыкой и толпами людей. А вот Сатору их очень даже любил, используя в качестве возможности покрасоваться. Ему нравилось быть в центре внимания и танцевать под эти адские звуки, пряча глаза за стёклами солнцезащитных очков, чтобы неоновая светомузыка не мешала. Сугуру молча наблюдал за ним, сидя у стойки с хайболом, в котором плескался отвратительно сладкий Карибу Лу, заказанный Сатору, чтобы «развеселить» его. Развеселить не вышло. Он бы предпочёл что-нибудь куда более крепкое и менее сладкое, но, вот незадача, ему вообще нельзя было пить. Сёко настрого запретила любой алкоголь во время приёма снотворного. О чём он готов был забыть, глядя на то, как Сатору без стеснения прижимается в танце к другим людям. Годжо прекрасно выглядел и очень выгодно смотрелся в такой обстановке со своей необыкновенной внешностью. Он наверняка специально натянул белые джинсы поуже, закрепив их на бёдрах с помощью шёлкового шарфа ровно так, чтобы они только-только прикрывали лобок. Широченная пёстрая футболка с огромным вырезом только подливала масла в огонь, сползая то с одного плеча, то с другого. Гето положил на стойку несколько крупных купюр. — Дружище, будь добр, дай ключ от любой свободной приватки. Бармен внимательно осмотрел деньги, затем клиента, а потом вытащил из-под стойки ключ с номерком. — Комната слева, в самом конце коридора. Не забудь вернуть до закрытия. — Не забуду, — Сугуру вежливо улыбнулся в ответ, забирая ключ и соскакивая с барного стула. Он засунул ключ с брелоком в задний карман джинсов и подошёл поближе к толпе, за руку вытаскивая Сатору с танцпола. Тот непонимающе уставился на него, хлопая белоснежными ресницами. — Сугу, что-то случилось? — Случилось. Когда ты вышел из дома в этих брюках на голую задницу, — он улыбнулся ему в ответ и за руку повёл наверх. — Ты мог бы и подождать меня. Я ещё не закончил танцевать, — Сатору обиженно поджал губы. — Ты закончил, — Сугуру ласково потрепал его по волосам и открыл перед ним дверь в приватную комнату. — Какой ты грубый сегодня, — тот недовольно фыркнул, пошатываясь и заходя в комнату. Годжо уже успел выпить. Пусть всего пару глотков, но его уже достаточно вело, чтобы потерять координацию. Гето зашёл следом, закрывая дверь на ключ, и толкнул его в спину. Тот с жалобным стоном упал на кровать. Дурацкая пёстрая футболка задирается наверх, почти полностью оголяя спину. Сатору страдальчески стонет и с трудом поднимается на четвереньки, продолжая шататься. Алкоголь был явно лишним, но он зачем-то решил испытать судьбу, зная, насколько быстро ему станет плохо после этого. Сугуру подходит ближе и садится на кровать, поглаживая его по растрёпанным белым волосам. Это недоразумение вообще ничему не научилось после перебоев с энергией из-за неизвестного вещества. Он всё так же искал приключений на свою задницу в свободное от работы время. Даже сейчас покачивался из стороны в сторону, странно мурлыкая. — Сатору, прекращай. Ложись, пока совсем плохо не стало, — он придержал его за плечи, чтобы зафиксировать в одном положении. Сугуру прекрасно помнил, как его тошнило после каждого перебора с алкоголем, и совершенно не хотел повторения подобной ситуации, но Сатору его совершенно не слушал. Сатору просто опустился ниже и расстегнул его брюки, грубо пытаясь их снять. — Прекрати, — Сугуру шлёпнул его по рукам. — Если ты привёл меня сюда не для того, чтобы трахаться, то я возвращаюсь в зал, — тот обиженно надул губы, продолжая дёргать чужие брюки. — Я привёл тебя сюда, чтобы ты проспался и не заблевал весь танцпол. Сатору, прекращай. О том, что просто приревновал его, Сугуру решил умолчать. Он действительно беспокоился, потому что под влиянием алкоголя Бесконечность работала с перебоями, если её вообще удавалось активировать. В таком состоянии Сатору — лёгкая добыча. — Я хочу трахаться, — наглое белобрысое существо совершенно бесцеремонно засунуло ладонь под его бельё, обхватывая пальцами член. — И если ты ничего с этим не сделаешь, то сделаю я. — Тебя развезло от половины стакана. Ты вообще уверен, что сможешь кончить? — Сугуру устало вздохнул, наблюдая за ним, но сопротивляться не стал. — Вот мы и проверим! — Сатору радостно улыбнулся и снова дёрнул его джинсы вниз. Пришлось подниматься и снимать их, пока в пылу страсти не порвали. Бельё он снять не успел: его разорвали по боковым швам и швырнули куда-то на пол. Годжо прижался ближе, потираясь щекой о его бедро. Гето аккуратно стянул с него очки, пока те не сломались. В ответ на него уставились совершенно бесстыжие небесно-голубые глазищи в обрамлении пушистых белых ресниц. Сатору медленно провёл языком от основания до головки члена, смазывая слюной, чтобы легче было двигать ладонью, но в таком состоянии до него не доходило, что делать это стоило как минимум с разных сторон. Он очень старательно водил рукой по всей длине, добиваясь того, чтобы к органу прилила кровь. Сугуру только прикусил нижнюю губу, но останавливать не стал. Это было грубо и не особо приятно, но с естественными механизмами не поспоришь. Член отреагировал на стимуляцию, становясь твёрже и увеличиваясь в размере. Сатору только этого и добивался, в нетерпении облизываясь. Он обхватил головку губами, усиленно посасывая, словно пытаясь высосать жидкую карамель из леденца. Пальцами тем временем оттянул вниз тонкую кожицу, обнажая головку целиком. Сатору резко опустился ниже, горлом насаживаясь на всю длину разом. Он явно подавился, но не отступил, с прежним рвением насаживаясь снова и снова. Он даже не обращал внимания на то, как по щекам текут слёзы из-за такой грубости. Он игнорировал собственные возможности, стараясь трахнуть своё горло чужим членом, только на это не хватало кислорода. Сугуру осторожно заставил его остановиться и приподняться, поглаживая по щеке. Он бережно вытер его слёзы, заглядывая в кристально чистые голубые глаза. — Сатору, ты таким образом делаешь больно нам обоим. Расслабься и попробуй медленнее. — Но я хочу именно так! — капризно заявил тот срывающимся на хрип голосом. — Ты порвёшь себе горло, сломаешь мне член, и мы вдвоём утонем здесь в крови. Оно тебе надо? — Сугуру ласково погладил его по голове, почёсывая за ухом. Сатору отрицательно покачал головой, приластившись к чужой ладони. — Молодец. Теперь давай медленнее, — Сугуру мягко приблизил его к себе, позволяя вновь обхватить член губами. — Не пытайся делать это как я: у меня совсем нет рвотного рефлекса и горло полностью расслаблено. Ты просто сделаешь себе плохо. Сатору послушно опустился ниже, снова заглатывая до конца, но в этот раз намного медленнее. Он явно старался насладиться и распробовать солоноватый вкус, пока член был во рту. Неторопливо, втягивая щёки и до безобразного пошло причмокивая, словно всю жизнь этот член хотел. Сугуру закусил запястье, чтоб не застонать. Это было гораздо приятнее, чем предыдущая грубость, но Сатору явно издевался, одновременно с ласками оттягивая ему яйца и не давая кончить. То ли мстил, то ли просто не понимал, что делает. Он заглатывал настолько жадно и грязно, что Сугуру сильно засомневался в том, что на ночь в клубе были запланированы только танцы. Сатору смотрел на него снизу вверх, всё так же без зазрения совести оттягивая яйца и похлопывая себя по губам его членом. По блестящим и покрасневшим губам, которым куда больше подходило такое занятие, чем бесконечные идиотские разговоры. Сугуру не выдержал, ненадолго отстранив Сатору, и развязал шарфик, исполнявший роль пояса. После чего завёл его руки за спину и связал их. Белобрысая сволочь ни капельки не обиделась, вновь принимая в рот член, как только ему позволили. Он явно хотел этого, но блядский характер не позволил попросить, поэтому нужно было нарваться. Сатору нравилось, когда его свободу ограничивают и заставляют делать что-то, что ему не нравится, но он позволял такое только одному человеку в своей жизни. Самому близкому. Только перед ним он не боялся продемонстрировать всю свою развращённость и ненасытность. Сугуру никогда такого поведения не одобрял, но и не хотел отдавать это голубоглазое сокровище кому-то другому. Поэтому старался помочь до того, как тот во что-нибудь вляпается. Сатору отстранился с жалобным стоном. От губ до головки члена тянулись нити густой слюны. Он тяжело дышал, затуманенным взглядом пытаясь смотреть партнёру в лицо. — Не могу больше. Потрогай меня, пожалуйста, — он облизнул губы, обрывая тонкие нити. Сугуру помог ему сменить положение, усаживая на кровать, и стянул с него белые джинсы. Как и было ожидаемо, белья под ними не оказалось. Сатору сам перекатился на живот, повыше поднимая задницу и расставляя ноги. Меж ягодиц засверкал яркий голубой кристалл, явно подобранный под цвет глаз. Гадёныш хорошо подготовился и вставил пробку. Сугуру с силой шлёпнул его по одной половинке, вынуждая сжаться вокруг пробки. Тот снова жалобно застонал и активнее заёрзал на месте. Если б не связанные руки, Сатору давно бы приласкал себя сам, но ему нарочно не давали этого сделать. Сугуру обхватил его член пальцами, ласково поглаживая по всей длине. — У тебя есть с собой смазка? — В кармане была, поищи, — жалобно проскулил Сатору, самостоятельно толкаясь ему в ладонь. Ему всё ещё было мало. Слишком мало, чтобы кончить. Поэтому он хорошо подготовился. В кармане оказались и пакетики смазки, и запечатанное эрекционное кольцо, и упаковка презервативов. Сугуру особенно обратил внимание на последнюю. — Ты внезапно решил заняться своим здоровьем и трахаться с резинками или собирался уединиться с кем-то другим? — Вообще-то я их для тебя купил, — обиженно пропыхтел Сатору, пытаясь уже устроиться поудобнее и получить тот необходимый телесный контакт. — Они более плотные и ребристые. Ради разнообразия! — Какая забота, — съязвил Сугуру, взявшись за основание пробки с кристалликом. — Задницу тоже для меня подготовил или для первого, кто предложит? — Для тебя, — тот жалобно проскулил. — Но я совсем не откажусь, если ты меня разделишь с кем-нибудь. Два члена лучше, чем один. — Так ты не шутил про лошадиный хер? — Сугуру усмехнулся, медленно вытаскивая пробку до самого широкого места и загоняя её обратно. — Я ещё не пробовал! — Сатору сразу же заёрзал на месте, стараясь получить больше. Пробка была внушительного диаметра, будто он действительно рассчитывал минимум на двоих этой ночью. Чувствительное тело мгновенно отреагировало на такую стимуляцию. Под влиянием алкоголя техники были неактивны, а потому от ощущений ничего не отвлекало. Он в полной мере мог прочувствовать, как издевательски медленно растягиваются мышечные кольца, пропуская пробку туда-обратно. Этого было слишком мало. — Специально такую большую купил? — пробка с хлюпающим звуком полностью вышла наружу, оставляя растянутое отверстие приоткрытым. — У меня есть и больше, — тихо ответил Сатору, ёрзая на кровати. — Вставь мне, не мучай. — Обязательно вставлю, но не мучить не обещаю, — Сугуру доверительно улыбнулся ему и распаковал гибкое резиновое кольцо. Ему захотелось отыграться на этой наглой заднице, ни во что не ставящей кого-то, кроме себя. Сугуру вновь приласкал рукой его член и одним движением надел на него кольцо, опуская до основания. Сатору тихо взвыл, поняв, что с ним только что сделали. Он явно не для этого брал кольцо и совсем не на такое его применение рассчитывал, но попался в свою же глупую ловушку. — Сними, — он снова заныл, виляя задницей в воздухе. — Иначе я выберусь и сам тебя выебу. Без резинок и смазки, пока ты не начнёшь умолять и просить прощения. — Не выберешься, Сатору. Ты пил, а потому не сможешь ничего мне сделать, — Сугуру звонко шлёпнул его по заднице и вскрыл один пакетик со смазкой, выдавливая её на пальцы. Он приставил два пальца к уже растянутому отверстию и скользнул ими внутрь, отправляя туда же густой прохладный гель. Такая штука пригодилась бы им и без пробника, но тогда Сатору вообще откажется выходить из спальни и его не выпустит. Сугуру не собирался его растягивать. Он мягко надавил на переднюю стенку, массируя горячую и влажную слизистую подушечками пальцев. Сатору жалобно взвыл, шире раздвигая ноги. Такого лёгкого массажа ему бы целиком хватило, чтобы кончить, но теперь не позволяло чёртово кольцо. Сугуру без особого труда вставил и третий палец, продолжая массировать простату. Он ещё в годы их совместного обучения в техникуме понял, что у Годжо это самое слабое место. Тот кончал минуты за две, даже не касаясь себя, стоило его правильно приласкать. И сейчас бы тоже кончил, если бы не ограничитель, позволяющий только жалобно хныкать, скулить и вертеть задницей. — Сними! — Сатору снова заныл, когда не вышло уйти от настойчивого, но очень нежного массажа. — Сугуру, пожалуйста. Я что угодно для тебя сделаю, только сними. Я хочу кончить. — Скажи мне честно, ради чего ты меня сюда притащил? — Гето с преступным спокойствием продолжил делать то же самое, и не думая снимать кольцо. — Чтобы ты приревновал меня. Я ужасно хотел трахаться, Сугуру. Пожалуйста! — это белобрысое недоразумение только громче захныкало. — Я не могу больше терпеть. — Ты рассчитывал на секс с несколькими партнерами одновременно? — Сугуру, пожалуйста!.. — Отвечай мне. Для чего растянул себя так и подготовил? — Да! — Сатору жалобно заскулил, судорожно сжимая его пальцы сокращающимися из-за чрезмерной стимуляции мышцами. — Я хотел, чтобы ты поделил меня с кем-то. С кем угодно, кто бы тебе понравился. Я хотел, чтобы меня трахнули в два члена. Два члена в мою задницу одновременно. — Почему ты не попросил меня об этом без спектакля? — Сугуру опустил свободную руку на его член и начал надрачивать в унисон движениям сзади, но кольцо снимать не спешил. — Ты бы не согласился, — Сатору почти плакал, обессиленно стоя на коленях. — Умоляю тебя, дай мне кончить. На твоих пальцах, на члене… Я хочу всё. Сугуру, прошу тебя. — Ты таким послушным становишься, стоит совсем немного надавить на нужные точки, — тот мягко улыбнулся, превратив нежный и мучительный массаж в быстрое трение нужной области. Сатору заёрзал, пытаясь хотя бы соскочить с пальцев, но добился этим только того, чтобы вторая рука переместилась с члена на бедро, удерживая на месте. Он жалобно поскуливал и хныкал, чувствуя, что уже на грани. Ещё немного, и просто вырубится прямо на этой кровати с высоко поднятой задницей. Сугуру всё же сжалился, снимая кольцо с его члена. Хватило всего пары быстрых движений внутри, чтобы Годжо с криком кончил. По его щекам потекли слёзы от перенапряжения. Бессовестные голубые глаза были беспросветно затуманены, не выражая вообще ничего. Из приоткрытого рта на покрывало стекала слюна. Сугуру аккуратно вытащил пальцы, наблюдая за тем, как влажная дырочка пытается вытолкнуть наружу излишки смазки, которой они оба явно не пожалели, но в итоге просто распахивается снова, позволяя рассмотреть красноватое нутро. Сатору точно бы хватило на двоих сейчас, но Сугуру совершенно точно не будет дарить ему такую возможность. Гадёныш не заслужил. — Ещё… — Годжо тихо стонет, совсем не стесняясь своего положения и состояния. Гето ласково гладит его по пояснице, не сводя взгляда с этого восхитительного зрелища. Тот прогибается ниже и шире разводит ноги. Влажная дырка снова приоткрывается. Сугуру опять скользит в неё тремя пальцами, практически не встречая сопротивления. Сатору совершенно нельзя было оставлять одного. Как только они переставали видеться чаще нескольких раз в неделю, белобрысый сучонок пускал в ход свои многочисленные игрушки. Он даже в командировки их с собой брать умудрялся. Сугуру как-то посчастливилось наблюдать этого гадёныша верхом на резиновом члене. Ещё в техникуме тот славился своей развратной натурой, совершенно не стесняясь заигрывать со всеми, кто нравился. Сатору всегда был очень хорош собой, а потому нравился многим, несмотря на свой откровенно злоебучий характер. Но он предпочитал лишь дразнить других, развлекаясь только наедине с собой. «Клеить» крупный фаллоимитатор на низкий журнальный столик и, забравшись туда на коленках, насаживаться на всю длину. Сугуру видел, с каким наслаждением тот двигал бёдрами, быстро подпрыгивая и снова опускаясь. Как прогибался в пояснице, получше выставляя свой ненасытный зад. Он ни на секунду не остановился, даже заметив зрителя. Наоборот, облизнул губы и пригласил посмотреть. А наутро без зазрения совести елозил по стулу в классной комнате, делая вид, что всё так и должно было быть. Сатору безумно любил себя и любил, чтобы его любили. Чем угодно, лишь бы ему было после этого хорошо. А сейчас ему было непередаваемо хорошо от прохладных пальцев внутри, настойчиво массирующих простату. Так быстро и точно, что он задыхался от собственных стонов. Сугуру знал все его слабые места, чем беззастенчиво пользовался. Превращал его в невнятно лепечущую массу, готовую абсолютно на всё, только бы это не прекращалось. Сугуру нарочно издевался над ним, в самый последний момент пережимая другой рукой его член у основания и не позволяя кончить. Собственный же по-прежнему стоял от одного этого зрелища. Белобрысый сучонок был прекрасен в любом виде и положении. Сатору хватило всего двух минут, чтобы снова кончить на покрывало, но в этот раз пальцы никуда не делись. Его всё так же массировали изнутри до звёзд перед глазами. Он только шире раздвигал ноги и скулил от чересчур ярких ощущений. Без техник это всё чувствовалось гораздо насыщеннее. Его мелко потряхивало, не позволяя стоять ровно. В конце концов, он упал на бок, зажимая бёдрами свой член. Интенсивная стимуляция на пару минут даже отключила его сознание. Сугуру за это время даже развязать его успел, но трогать не стал, позволяя полежать в луже собственного семени. Сатору обиженно посмотрел на него, с трудом приподнимаясь на локтях. — Наигрался и бросил? — он нахмурил тонкие белые брови. — Ты сам отключился, Сатору, — Сугуру развёл руками, сидя чуть поодаль. — Раньше тебя хватало на дольше. Сатору показал ему язык и полез повыше, чтобы утянуть в поцелуй. Целоваться ему нравилось ничуть не меньше, чем просто трахаться. К тому же, с Сугуру это делать было ещё и вкусно. Тот постоянно жевал разные освежающие конфетки. Приучился, когда начал глотать проклятия. Сатору частенько воровал у него эти драже из карманов, а порой и изо рта, как сейчас, например. Сугуру даже возмутиться не успел и хотел было укусить наглый язык, но решил поддаться, позволяя целовать себя. Конфетку у него давно отобрали, вместо этого прижавшись всем телом и обняв за шею. Он отстранился, ласково поглаживая Сатору по пояснице. Тот устремил на него умоляющий взгляд голубых глаз, ладонью бессовестно накрывая стояк. Сугуру даже приласкать себя за это время, чтобы сбросить напряжение, не посчитал нужным. — Что, мало? — он улыбнулся, не став убирать от себя чужую ладонь. — Вставь мне, пожалуйста. Я хочу не только твои пальцы сегодня. Сатору отстранился от него и лёг на живот, призывно приподнимая задницу. Если бы хоть кто-то увидел его в таком виде, к воспитанию в клане возникло бы много вопросов. Сугуру приблизился к нему, забираясь сверху. Оставшейся после прошлых манипуляций смазки хватило, чтоб войти без проблем. Влажная дырка сразу же сжалась вокруг члена. Сатору жалобно застонал, стараясь получить ещё больше. Ему не хватало близости с любимым человеком. Он даже завёл руку назад, чтобы за неё взялись. И Сугуру послушно переплёл их пальцы, прижавшись к нему со спины. Толчки медленные и глубокие, на всю длину. Сатору тихо скулит, но больше никакой инициативы не проявляет, кое-как сжимаясь вокруг члена. Ему просто нужно было почувствовать родное тепло рядом, почувствовать себя нужным. Сугуру прижимается к нему ближе, понимая, что надолго его уже не хватит. Оба достаточно устали, и чрезмерная стимуляция сделала тело ещё более чувствительным. Сугуру мягко целует его шею сзади и подрагивающие от напряжения плечи. Сатору тоже много не надо, чтобы кончить под ним. Он дрожит всем телом, сжимаясь сильнее. Ещё несколько глубоких толчков, и он ощущает, как льётся внутрь тёплое семя. То, чего он добивался всё это время. — Ты ещё не отключился? — Сугуру насмешливо улыбается и выходит из него, усаживаясь рядом. Сатору что-то невнятно ноет и пытается прижаться ближе. — Куда ты так резво собрался? — Сугуру взял пробку, оставленную на тумбочке, и полил смазкой из пакетика. — Раздвинь ноги. Тот послушно раздвигает и жалобно хныкает, когда объёмная пробка возвращается в задницу, не позволяя сперме и смазке вытечь наружу. — Чш-ш, тише, — Сугуру ласково гладит его по волосам и успокаивает. Сатору и так молчит, но его по-прежнему трясёт. Он практически не реагирует, когда его вытирают влажными салфетками и заново одевают. Сугуру приводит их обоих в порядок, сворачивает грязное покрывало и оставляет у двери. Наверное, и застирал бы, если бы нашёл ванную комнату. Просто по привычке. Он так же спокойно помогает Сатору выйти из комнаты, не врезавшись в дверной косяк, и возвращается с ним в зал. Бармен окидывает их непонимающим взглядом, получив обратно ключи. Явно не ожидал, что в комнату уйдут два парня, ещё и таких. Сугуру вежливо поблагодарил его и увёл свою белобрысую проблему прочь из клуба. Сатору, получив желаемое, утихомирился, а под прохладным ветром и вовсе прижался вплотную сбоку. Он сразу становился на редкость податливым и послушным, когда получал достаточно удовольствия. Сугуру не был против его объятий и ласково приобнимал его за плечи в ответ, помогая идти более-менее ровно. Но совсем недалеко от клуба они услышали странное хныканье. Словно детский плач, чем-то сильно приглушённый. Он остановился, осматриваясь. Звуки доносились из глубины задворков, не прекращаясь ни на секунду. — Сатору, можешь стоять самостоятельно? Мне нужно отойти на пару минут. Кажется, что-то случилось, — Гето обеспокоенно посмотрел в сторону входа в систему узких переулков. Дождавшись утвердительного кивка, он пошёл в темноту, готовясь призвать одного из своих духов, но это не понадобилось. Плач издавало то самое проклятие, что пару дней назад встретилось им на складах. Сугуру подошёл поближе, аккуратно протягивая к нему руку. Как только ладонь коснулась лба, плач прекратился. Юное проклятие потянуло к нему руки, но никакой агрессии не проявляло. Сугуру, приняв на себя его боль, с трудом дышал. Но он всё равно взял мелочь на руки. — Снова ты, мерзость? — откуда-то со стороны раздалось злостное шипение, но голос принадлежал явно не Сатору. — Он плакал, — спокойно ответил Сугуру. — Я не мог оставить его одного. Мелкий дух прижался ещё ближе и потёрся щекой о куртку. — Вот же гадство… Похоже, ты ему понравился, — ближе подошло то самое одноглазое проклятие, поглядывая на мелочь. — Чего тебе надо, человечишка? — Мне ничего от вас не нужно, — Сугуру покачал головой. — Но я был бы рад, если бы вы пошли со мной. Этот малыш обещает вырасти очень талантливым. — И это говорит шлюха Шестиглазого? Все знают о твоей Манипуляции. Ты съедаешь проклятия поменьше, а потом используешь. С ним так же поступишь? — Моя Манипуляция состоит не только из поглощения. В это сложно поверить, но я хорошо ощущаю вас и ваши чувства. Ненависть, боль, страх, отчаяние, одиночество… Они мне знакомы. Когда я был помладше, скитался точно так же по этим подворотням в поисках еды и пристанища. Ко мне приходили слабые проклятия за успокоением, и я забирал их боль. Я могу помочь и этому малышу. Как видишь, он больше не плачет. — Не рисуйся, за благородного не сойдёшь. И ты явно не дурак, чтобы просто так это сделать. Чего ты хочешь в обмен на такую помощь? — Шанс. Я хочу наблюдать за развитием новорождённого. Со мной уже живут двое моих приближённых — божества, которые согласились на связь. А новорождённый необходим мне для того, чтобы доказать возможное взаимодействие с проклятиями мирным путем. — И зачем тебе это? Хочешь поставить над ним эксперимент? — Я не собираюсь с ним экспериментировать. Всего лишь хочу вырастить его как обычное человеческое дитя. У меня уже есть две приёмные дочери, и ради их блага я хочу доказать, что жить в мире с проклятиями возможно. Без людей вы бы не смогли существовать. А люди нуждаются в ваших способностях. Но вместо этого Министерство хочет ужесточить контроль над проклятиями и проклятыми. Если это не остановить, начнутся рейды, а потом и казни. Я числился в списках проклятых несколько лет назад из-за моей Манипуляции. Если мне вернут этот статус, моих дочерей ждёт та же судьба. Пострадают и связанные со мной проклятия. Этот новорождённый — чуть ли не единственная возможность повлиять на решение. — Его зовут Махито, — недовольно фыркнул одноглазый дух. — Если он захочет, мы пойдём с тобой. Маленькое проклятие только прижалось ближе, пачкая кровью тёмную одежду. — Не похоже, что он против, — Гето ласково потрепал мелочь по светлым волосам. — Я не причиню вам вреда, обещаю. Меня зовут Сугуру. Гето Сугуру. — Дзёго. Но я всё равно не запомню твоё имя, — раздражённо ответило проклятье побольше.***
Махито оказался весьма любопытным и наглым. Мелкое проклятие выглядело как пятилетний мальчишка с растрёпанными волосами пепельного оттенка, которые почему-то ещё и отливали голубым. Ужасающие порезы от проклятого орудия уже затянулись, но кривые швы теперь украшали всё тело. Мелочь бессовестно забралась на колени Гето, заглядывая в бумаги, которые тот заполнял. Он засмотрелся на идеально ровные завитки иероглифов и ткнул пальцем прямо перед ручкой. — Что такое? — Сугуру пришлось остановиться, чтобы не испортить бланк, и закрыть ручку на всякий случай. — Снова болит? Мальчишка покачал головой и прижался к нему, обнимая руками за талию. — Значки красивые, — маленькое проклятие улыбнулось, глядя на него сквозь растрёпанную чёлку. — А что ты рисуешь, Гето? Почему узор такой странный? — Я не рисую, а пишу. Заполняю отчёт для работы, — Сугуру слабо улыбнулся ему в ответ и прижал к себе одной рукой. — Пожалуйста, не ставь больше руки на бумагу, когда я пишу. Если я из-за этого ошибусь, мне придётся начинать всё сначала. — Разве нельзя убрать с бумаги лишнее? — любопытный ребёнок посмотрел на исписанный листок. — Нельзя, Махито. Чернила с листа не стереть, а отчёт должен быть написан в лучшем виде. Поэтому мне нельзя ошибаться, чтобы не переделывать с самого начала. Гето усадил его поудобнее, прижимая к себе одной рукой, а второй продолжил заполнять бланк. Ещё каких-то пару лет назад к нему на колени так забирались двойняшки, с любопытством заглядывая в записи, а сейчас на их месте было совсем юное проклятие. — Те, для кого ты пишешь, совсем тебя не любят? Почему тебя заставляют всё переделывать? — Потому что существуют правила, которым необходимо подчиняться, если не хочешь потерять работу. Они мне не нравятся, как и многим другим, но мы не можем отказаться, пока работаем в этом месте. — Но почему? Вам же всем это не нравится, — Махито недоумённо посмотрел на него, приложив палец к губам. — Всем, кроме высшего руководства, — тихо вздохнул Сугуру и улыбнулся ему. — Не беспокойся об этом, я скоро закончу. Если, конечно, ты не будешь меня отвлекать. Тот понятливо замолк, устремляя свой взгляд на непонятную бумажку отчёта. Юный разум не мог постичь сокровенного смысла совершенно бесполезной, на его взгляд, работы. Махито тихонько наблюдал за странным процессом письма, а затем, дождавшись, когда Сугуру вновь закроет ручку, легонько подёргал его за прядь волос, обращая на себя внимание. — Ге-ето… — протянуло маленькое проклятие. — А научи меня писать. — До письма тебе ещё предстоит научиться читать, — Гето тихо вздохнул и улыбнулся ему, убирая заполненные документы подальше. — Но я тебя научу, обещаю. В памяти всё ещё были свежи воспоминания о том, как он учил читать и писать приёмных дочерей. Пока опека ещё не была оформлена, он приходил к ним в интернат и учил читать. Сначала слоговой азбуке, а затем и кандзи. Малышки боялись посторонних, поэтому учились только с ним. Сугуру не видел в этом процессе никакой проблемы. Ему нравилось учить детей. И даже не детей. Махито оказался весьма способным учеником, с точностью воспроизводящим всё, что ему показывают. Он был абсолютно несамостоятельным, но прекрасно повторял самые сложные и подробные детали, увидев способ. Сугуру учил его каллиграфии, медленно выводя нужные иероглифы. Проклятие быстро всё схватывало. И быстро росло. Всего за пару месяцев оно достигло размеров пятнадцатилетнего юноши. Довольно симпатичного и по-прежнему неуёмно любопытного. Сугуру порой не знал, куда от него деваться, чтобы хоть немного побыть одному. Махито умудрялся достать его везде, хоть и был на самом-то деле не страшнее домашней кошки. Примерно с тем же поведением и уровнем интеллекта. Двойняшки быстро сдружились с ним, ведь его было весело наряжать как большую ростовую куклу. Они первое время даже считали его говорящей тряпичной игрушкой. Недовольным оставался только Дзёго, которому совершенно не нравились такие мирные взаимоотношения новорождённого с Манипулятором. Он всячески старался убедить Махито уйти, но тот не соглашался. Ему нравилось находиться рядом с Сугуру. — Когда же ты наконец-то наиграешься? — проклятие недовольно шипело, выпуская облачка пара из ушей странной формы. — Я в самом начале сказал вам, что готов предоставить убежище на безвозмездной основе, — Сугуру спокойно помешивал наваристый бульон в большой кастрюле. — Ты всё ещё ждёшь от меня подвоха? — Вы, людишки, на большее не способны, — Дзёго оскалился. — А ты и вовсе подстилка Шестиглазого. — Как грубо… Но этого всё равно слишком мало, чтобы вывести меня из себя, — он добавил в бульон щепотку специй. — Сатору не будет вмешиваться, если вы будете вести себя хорошо. — Многообещающе… Может, ещё и контракт предложишь? — Могу и предложить, я не гордый. Ты ведь знаешь, как заключается Связывание? — Я ни за что не заключу его с Манипулятором. — Зря, Дзёго. Такие, как я, долго не живут, а регистрация даст вам возможность больше не скрываться. Махито рано или поздно захочется познавать мир дальше. — Так ты у нас скоро сдохнешь? — Кто знает, — Сугуру наконец-то отвлёкся от готовки и посмотрел на собеседника, безразлично пожимая плечами. — Думаешь, если бы я точно знал свою судьбу, стал бы тебя уговаривать? — И какие же обязательства ты хочешь на меня повесить Связыванием? — Дзёго сощурил единственный глаз. — Никаких, — он отложил половник и полностью повернулся к нему. — Ты не будешь мне ничем обязан. Живи в своё удовольствие, но будет всего пара ограничений: не наносить вред окружающим без разрешения и не нападать на меня и мою семью. — Только если первыми нападать не будут, — проклятие фыркнуло. — А ты-то что? На что готов пойти? — Смотря чего ты хочешь, — уклонился от ответа Сугуру всё с тем же ледяным спокойствием. — Чтоб присмотрел за малым и давал по субботам, — Дзёго едко ухмыльнулся, явно проверяя терпение. — О Махито я позабочусь, но никаких дополнений интимного характера. Полезешь — руки оторву. — Ты не настолько привлекателен, чтобы это стоило руки. Да и ебать тебя мне особо нечем. А если без шуток, я хочу взять с тебя клятву, что ты не поглотишь нас. — Если бы я хотел вас поглотить, я бы сделал это сразу. Позволишь прикоснуться к тебе один раз? Хочу показать кое-что. — Ты… — проклятие недоверчиво зыркнуло единственным глазом. — Просто доверься мне, — Сугуру протянул руку раскрытой ладонью вверх. — Один раз. Он приблизился к замершему Дзёго, медленно коснувшись ладонью горячего лба. Гето мягко улыбнулся, наблюдая за реакцией проклятия. — Как ты… Это не боль, не ненависть, не страх, — тот поражённо уставился в ответ. — Такое тёплое, лёгкое… — Люди называют это радостью. Нравится? — Сугуру погладил его по лбу, касаясь пальцами горячей жёсткой кожи. — Это странное… — Дзёго помотал головой, сбрасывая его ладонь. — Как ты это делаешь? — Моя Манипуляция не ограничивается только поглощением, — он улыбнулся, больше не настаивая и убирая руку. — Я могу передавать ощущения или забирать их. Какое-то время я забирал так боль у Махито, пока его раны не затянулись. — Сделай ещё раз так, как ты делал! — настойчиво потребовало проклятие, подходя поближе. Сугуру послушно опустил ладонь на его голову, вновь транслируя желаемую эмоцию. Чтобы вызвать её, он всегда вспоминал своих дочерей. Те редкие, но прекрасные моменты, когда он чувствовал себя нужным и любимым. Безусловно любимым. — Я могу дать вам дом, Дзёго. Место, где вас всегда примут и будут ждать. Куда вы сможете вернуться, если понадобится помощь. Подумай об этом. — Дом? Нам не нужна особая конура, чтобы влачить своё существование. Но я хочу, чтобы ты делал так ещё! Я хочу ощущать это чувство снова и снова. Тогда заключим сделку. — Это непростой процесс, но я готов принять на себя такое обязательство, если ты взамен примешь обязательство защищать меня и мою семью. — По рукам, — оскалилось проклятие, демонстрируя чёрные зубы и хватая человека за свободную руку. — Я принимаю обязательства защиты и ненападения до конца моей или твоей жизни. Признаю тебя хозяином, Гето Сугуру. — Я принимаю обязательство не вредить тебе или Махито, и обещаю подпитывать вас до конца моей жизни или ваших, — эхом отозвался Сугуру. — Иначе лишусь всей своей энергии, — повторили уже в один голос. По скреплённым рукам пробежала тонкая нить красноватой энергии и исчезла. Дзёго отпустил его запястье и криво усмехнулся. — Что же сделает с тобой Шестиглазый за дружбу с проклятием? — Что бы ни сделал, я с этим справлюсь. Тебя не должно это волновать. На него все эти правила по защите тоже распространяются, и нападать на него запрещено. Он тоже является частью моей семьи. — Я бы на твоём месте так ему не доверял. Дзёго едко ухмыльнулся и покинул кухню, оставляя Сугуру наедине со своими мыслями. Ему теперь предстояло зарегистрировать ещё двоих проклятий. Да, с Шестиглазым разговор и вправду предстоит не из приятных.