***
— Вот! — поиски оказываются недолгими и, увы, безуспешными: возвращается Олег в библиотеку хоть и с добычей, но… Он протягивает Сереже конфету: карамель, на палочке, только вот не апельсиновую, а… — Арбузная. И вот... — из другого кармана пиджака он вынимает апельсин. Небольшой, кривоватый, суховатый, но… какой уж нашелся в магазине неподалеку от детдома, куда можно было успеть незаметно сгонять, и на какой хватило денег. Олег кладет дары перед Сережей, плюхается обратно на стул, сдирая пиджак. Жарко. Как же жарко! В библиотеке? Или ему?.. Сережа смотрит на сладости с каким-то неверием, потом поднимает глаза на Олега: — Это мне?.. Глупый вопрос: кому же еще, если не. Олег кивает, чувствует, как еще сильнее начинают гореть щеки, торопливо подтягивает к себе учебник, открывает его, утыкается туда, делает вид, что читает, хотя не видит сейчас ни строчки: они плывут, прыгают перед глазами. Глупо! Глупо поступил! Или… нет? — Спасибо, — мягкая рука касается его кисти, Олег переводит взгляд: Сережа гладит кончиками пальцев разбитые — тренировки — костяшки. Нежно, бережно. Потом рука отдаляется, и тут же захлопывается книга. Звук как выстрел в пустом читальном зале, Олег вздрагивает. — Жарко тут все же, — говорит Сережа. У него самого щеки алые, только вот из-за солнца ли?.. — Идем в комнату? Олег кивает на драгоценный альбом, который от Сережи можно оторвать разве что вместе с руками: — А книга? Не дадут же в спальню. Сережа косится на библиотекаршу, что дремлет в кресле за своим столом, кутаясь в шаль — вот нипочем ей ни солнце, ни жара! — поводит плечом: — Завтра приду почитаю, не сбежит же. И вряд ли кому еще будет интересна, кроме меня. Я сейчас… — он быстрым шагом пересекает зал, будит служительницу, отдает ей книгу. Что-то говорит, улыбаясь, и она кивает ему. Сережа возвращается к Олегу, берет со стола угощения: — Идем…***
В спальне окна открыты, и солнце не так палит. Сережа устраивается на подоконнике, спиной к провалу, заставляя желудок Олега нехорошо сжиматься, распечатывает сначала конфету, сует в рот. «Арбузная — тоже хорошо. А апельсин после ужина поделим, да?» Олег кивает, он сидит на краешке постели, готовый в любую секунду... Солнце подсвечивает Сережу со спины, золотистое свечение теперь исходит от его волос, кожи, словно он ангел. Ветерок треплет его футболку, надувает ее парусом. Олег хочет сказать, чтобы Сережа набросил пиджак, продует ведь, мокрая же спина, но не говорит. Смотрит, как Сережа лижет карамель кончиком языка, зажимает ее губами, крутит за палочку по часовой стрелке, против. Потом с чпоком вынимает и сует тут же за щеку. Олег старается не материться, даже мысленно, но… Блядство! — А ты знаешь, кстати, что Леонардо да Винчи изобрел сфумато, по слухам, когда увидел фигуру человека в тумане?.. — Сережа многозначительно поднимает брови. Олег отрицательно качает головой: он не в курсе ни этого факта, ни что такое сфумато. Хотя стараниями — доставаниями! — Сережи он знает очень хорошо, кто такой да Винчи… Уже немало. — Вот теперь знаешь… — Сережа облизывает губы, прищуривается, отклоняется назад. Олег подрывается с кровати, шаг — ловит Сережу за полу футболки, хотя друг даже не собирается падать, он крепко держится за подоконник и опирается спиной на проем, но… — Осторожнее… — голос у Олега срывается. Он медленно выпускает ткань. Потом оборачивается, видит свой пиджак, валяющийся на кровати, тянется к нему. Встряхивает его, накидывает Сереже на плечи, притягивая его тем самым к себе. Замирает, не убирая рук, что лежат у друга на плечах. От Сережи пахнет солнцем, арбузом и книгами, Олег жадно вдыхает этот запах. Сережа чуть склоняет голову, трется о руку Олега виском, щурится, словно кот: — Я осторожен… — протягивает Олегу карамель. — Будешь?.. Олег делает вдох, потом медленно выдыхает. Им по шестнадцать. За окном весна. А от Сережи пахнет арбузом и солнцем, и он смотрит на Олега так тепло и так лукаво. Когда, если не сейчас? Олег набирается смелости и… — Буду, — шепчет глухо, подаваясь к Сереже, но не к руке его, а к губам, лижет их торопливо. Отстраняется. Стон подавить не удается, сердце, кажется, сейчас выскочит из груди, голова кружится, руки ватные, но Олег крепко держит Сережу за плечи. У Сережи сладкие губы. Мягкие. Горячие. От Сережи пахнет арбузом и солнцем. Сережа сам тянет Олега к себе одной рукой — в другой все еще карамель — и возвращает ему поцелуй. Но уже более глубокий, горячий и откровенный. Олег срывает Сережу с подоконника, тянет на постель, зарывается пальцами в его волосы, подмяв под себя. И целует, целует, целует жадно, торопливо, пока кто-нибудь не явился в комнату и не разрушил все…