Что ты теперь выберешь?

      Будильник вырывает Элейна из состояния приятной полудрёмы — он не спит, но вставать всё равно лениво. Элейн вздыхает, тянет руку и отключает дребезжащий трезвон мобильника. В душе глухо плещется раздражение.       С закрытыми глазами, чуть пошатываясь, он плетётся в ванну. Тугая ледяная струя бьёт в ванну, холодит руки, холодит лицо, смывая раздражение, но не давая уснуть. На какое-то время.       Элейн разгибается, бросая взгляд в зеркало. Застывает — за зеркальной поверхностью клубится чёрный мрак, свивается дымными щупальцами, завораживая. Тянется к нему, вылезая из зеркала, обнимает — касается холодно лица, плеч, ползёт ниже...       Элейн резко щёлкает пальцем по зеркальной поверхности.       «Не шали».       Туман отступает, втягивается назад, свивается причудливой рамой, позволяя зеркалу отражать.       Элейн хмыкает. Опять у него украли лицо. Вот же привязался.       Изображение в зеркале начинает меняться. Фигура темнеет, раздаётся, исчезнувшее лицо белеет, становясь костью, вытянутой клыкастой черепушкой, белёсые глаза вновь занимают своё место, отрастают до значительной длины волосы и меняются уши... Словом, вместо человека без лица в зеркале отражается теперь он. В своём естественном виде.       Вновь накидывать маскировку ему категорически лень. Как и вообще двигаться.       Элейн неохотно идёт на кухню. Щёлкает кнопкой включения электрочайника, привычно насыпает порцию кофе во френч-пресс. Дремля стоя дожидается щелчка. Заливает кофе. Чуть приоткрывает плотную штору, запуская на кухню утренний свет. Устраивается прямо на кухонном столе, усаживается на край, держа в руках незакрытую колбу френч-пресса. Утыкается в неё носом, заворожённо вдыхая запах, чуть покачивается корпусом, лениво смотрит на свет.       Всё же задрёмывает, потому что резко клюёт мордой в широкую кружку, набирая полны ноздри заварившегося кофе и гущи, плавающей аккурат на поверхности. Возмущённо отфыркивается над раковиной. Неприятно. Элейн набирает глубокую миску холодной воды и полощет костяную морду от гущи. Зато взбодрился. Быстрый взгляд на кофе — пожалуй, сегодня он его уже не хочет.       Кроме кофе дома обиталось молоко и, кажется, где-то лежала початая пачка вафель. Еда ему была не нужна, однако молоко и кофе он любил. Особенно, если не в нос.       Элейн вздохнул, вернул себе человеческий облик — а то с такой мордой только из кастрюли и лакать — медленно выпил чашку холодного молока.       Второй будильник подсказал, что пора бы уже одеваться.       Не то, чтобы это было сложно сделать... Ноги надевающего носки Элейна коснулось щупальце. Он закатил глаза. Ну вот куда же без его питомца. Монстр подкроватный, носкожор обыкновенный, завёлся как-то из подкроватной пыли, мрака и нескольких невесть как затерявшихся там носков... Элейн взял из охранной печати ещё пару носков — нежно голубых, в жёлтых звёздочках. Распотрошил и отдал нетерпеливым щупальцам. Из-под кровати раздалось ясно различимое для его слуха довольное чавканье.       Пожалуй, надумай кто его обокрасть, воров ждало бы серьёзное потрясение. В самых защищённых местах квартиры хранились обыкновенные хлопковые носки. Увы, но в ином случае несчастный предмет гардероба пропадал в промышленных масштабах.       Третий трезвон телефона подсказал, что времени у него совсем не осталось.       Элейн быстро глянул в зеркало — человек как человек, порядок; щёлкнул ещё раз по зеркальной глади, отгоняя Похитителя Ликов — и торопливо ушёл прочь из дома.       Увы, даже потусторонняя сущность не спасала студента от первой пары.