Vesta: Long Way Home

      Борус Сэмвэй вырос в семье фермера Вильфора. Папа и отец, сколько он их помнил гнули спины на полях, выращивая овощи на экспорт в другие галактики ЕКВ. У их семьи было пять полей и десятка два рабочих. Их можно было даже назвать зажиточными, по сравнению с другими работягами Вильфора.       Мальчиком Борус никогда ни в чём не нуждался, разве что во внимании, которого вечно занятые на полях родители уделяли ему катастрофически мало.       Борус, можно сказать, был сам по себе, если не считать управляющего домом, что был поваром, уборщиком, сторожем и няней в одном лице. Тоже прямо скажем не лучшая компания.       Ещё лет в десять Борус решил, что ни за что на свете не выйдет в поле. Что ковыряться в земле — это удел слабых, а он… Он сильный и ещё сыграет значимую роль в становлении Вселенной.       Где-то в четырнадцать Борус начал проводить свои первые эксперименты. Над людьми. Ему было интересно, сколько может выдержать человеческий организм. Мальчишки с фермы подошли для этого, как никто другой. Борус общался с ними так, что те в рот ему заглядывали, не понимая к чему это может привести. Тут, к слову, пригодилось и красноречие, которым он овладел, чтобы водить вокруг пальца своего воспитателя. Вот только тайное однажды всё равно становится явным. Об экспериментах Боруса стало известно отцу. Получил тогда Сэмвэй знатно, ведь его подопытные едва не погибли.       Тогда-то, чтобы направить неуправляемую энергию сына в нужное русло, Сэмвэй-старший и отправил мальчика учиться. Выбор был небольшой, а Академия Vesta считалась престижным заведением.       Первые два года были лёгкими. Общие науки не вызывали у мальчика проблем, а потом пришлось выбирать специальность. Борус понял, что его глаза разбегаются от полученных перспектив, но мечта детства победила. Ему, действительно, хотелось узнать как устроен человек и можно ли развить его способности, получив сверхлюдей, описанных в древних книгах. Генетика стала его основной специальностью. Профессора хвалили его, и он верил в свои силы, зачитываясь трудами великих учёных прошлого и не менее перспективных современников.       Однажды в руки Боруса попал лабораторный отчёт профессора Сэймура Леви о перспективах искусственного оплодотворения и создания среды для развития зародыша вне организма родителя. Борус зачитывался теориями Леви, но было и то, с чем юный ученый был не согласен. Сэмвэй нашёл ошибку в расчётах своего кумира и очень сокрушался, что того уже нет в живых. Но был его сын — перспективный учёный, сумевший создать независимый от Vesta научный институт. Признаться честно, Боруса бесил этот пристальный контроль.       И вот, преисполненный гордостью, Борус ступил на порог ИКГ и попросил о встрече с директором.       Гельмут Леви произвёл на юного альфу неизгладимое впечатление. Он был горд, статен, вежлив, умён и необычайно красив. Гельмут внимательно выслушал парня, в его взгляде промелькнуло удивление и удовлетворение. Он был лет на десять старше, и Борус рядом с ним чувствовал себя наивным глупцом.       — Похвально, — сказал Леви, когда Сэмвэй закончил рассказ. — Я рад, что у моего отца такие верные, а главное проницательные последователи. Не хотите ли провести исследование и завершить успехом его теорию?       — Я… — опешил Сэмвэй. — Сэр, это большая честь для меня. Я с радостью, но…       Плечи Боруса опустились.       — Я не уверен, отпустят ли меня в Vesta.       — О, если вопрос только в этом, то я готов взять это на себя. Что скажете, Борус? Хотите стать частью дружной команды ИКГ?       Сэмвэй закивал, понимая, что с этого момента его жизнь изменится. Он решил, что должен непременно стать лучшим в глазах Леви, но случился О Сехун.       Боруса до жути бесило то, с каким восхищением Гельмут говорил об О, как блестели в этот момент его глаза. Вильфорец готов был грызть ногти от зависти, ведь сам удостаивался от своего босса лишь снисходительной улыбки. Сэмвэй мечтал извести О, унизить, растоптать, заняв его место, и поэтому сделал всё для того, чтобы быть рядом с Леви в тот момент, когда между ним и О пробежала чёрная кошка.       — Он ещё пожалеет, что не встал на мою сторону, — зло бросил Леви, а потом посмотрел на Сэмвэя. — Борус, не хотите поучаствовать в эксперименте?       Сэмвэй отчаянно закивал. Так началась ещё одна страница его жизни. Идеи Леви с каждым днём становились всё безумнее. Он снова и снова отчитывал Боруса за то, что что-то идёт не так. Сэмвэй снова слышал имя О, и злость обуревала. Эксперименты становились всё более жестокими. Казалось, Борус выплескивал на своих подопытных всю ту ярость, что кипела в нём.       Тот день, когда они сдвинулись с мёртвой точки, он не забудет никогда. В тот момент в лаборатории находились три эльфа и две феи, кажется. Жизненная сила из них утекала.       — Когда сосуд заполнится, вставь в агрегат и введи координаты, — сказал Леви, занимая одноместный звездолёт, к которому была закреплена особая бомба.       — Сэр, может всё-таки проведём сперва эксперимент на ком-то из подопытных? У нас ещё есть люди…       — Их жизненная сила будет нужна мне для возвращения. Не трусь, Борус, я всё просчитал.       — Вот именно, сэр. Это ваш эксперимент, и если с вами что-то случится…       — Ты ведь завершишь его за меня, как сделал это с экспериментом отца? Давай сделаем это. Утрём нос Сехуну, — сказал Леви, обхватив шею младшего рукой и притягивая его к себе, чтобы уткнуться лбом в его лоб и ехидно взглянуть в глаза помощнику. Он ведь прекрасно знал на что давить.       Упоминание О стало решающим. Сэмвэй решительно вставил сферу в агрегат. Звездолет был выведен на орбиту Вирта и направлен к расположенной неподалеку чёрной дыре, которой было уже несколько сотен лет. Леви должен был лишь нажать кнопку, сбросить бомбу в центр бесконечности и открыть карман. Но взрыв случился раньше. Да таких масштабов, что его засекли в Vesta. Когда патруль прибыл на место, то кроме беспокойного свечения в центре дыры не увидел ничего. Ни корабля, ни обломков, ни Леви. Сэмвэй в шоке смотрел на мониторы, с которых исчезли все показатели, а потом, как и было велено подал в Vesta рапорт об исчезновении директора во время эксперимента. В тот день, наверное, впервые он промолчал на упрёки, брошенные в его сторону взбешенным О.       Несколько дней Сэмвэй не выходил из лаборатории, пытаясь понять, что они сделали не так. И каково же было его удивление, когда поздней ночью, где-то на седьмые сутки на экране мониторов он вновь увидел сигнал пропавшего корабля. Побоявшись, что это какой-то сбой, он не стал никому об этом сообщать и сам поспешил на место. Еще издалека он заметил маленький покореженный корабль. Пристыковать его получилось с большим трудом. Открыв люк, Сэмвэй увидел настоящий хаос. Вся аппаратура была разбита и разбросана, а посреди всего этого, в вырванном из пола кресле лежал окровавленный Леви и тяжело дышал, крепко сжимая небольшой пульт с красной кнопкой.       — Гельмут! — поспешил к старшему Сэмвэй.       Тот с трудом открыл глаза и посмотрел на собеседника.       — Борус, — прохрипел Леви, дико улыбнувшись. — Я вернулся! У меня получилось!       — Вас не было неделю! Я… Мы решили, что вы погибли.       — Неделю? — хмыкнул Гельмут. — А для меня прошла лишь пара мгновений. Что ж, это уже плюс, только… Я совсем не чувствую ног…       Сэмвэй вернулся на базу. С помощью роботов осторожно перенёс Леви в одну из закрытых лабораторий. Приставил к нему похищенного из медицинского центра виртца, что после обследования сообщил о повреждении позвоночника.       Леви приходил в себя, а Сэмвэй не торопился ставить общественность в известность о чудесном возвращении босса. Да тот и не хотел возвращаться, продолжая свои расчёты и пытаясь уменьшить процент наносимого перемещением ущерба.       — Нам нельзя отдавать ИКГ в руки Сехуна, — сказал однажды Гельмут. — Мы должны продолжать эксперименты, а О может нам помешать. Ты должен возглавить ИКГ.       — Но как? Вы сами всегда ставили Сехуна выше меня. Люди не будут за меня голосовать!       — А что нам люди? — хмыкнул Леви. — Голосование же тайное, а у меня есть доступ ко всем базам. Я как-никак сам их создавал. Только не привлекай к этому уж слишком много внимания.       Таким образом Сэмвэй стал директором с перевесом в пару голосов.       — Вы уверены, что не хотите вернуться? — спрашивал Борус, помогая Леви с водными процедурами. Повреждения позвоночника оказались серьезными. Трудно было предположить сколько времени уйдёт на то, чтобы Леви снова встал на ноги.       — Я вернусь. Скоро, — повторял Гельмут, позволяя младшему касаться своего тела. — И тогда они все пожалеют, что когда-то посмеялись надо мной.       Спустя полгода Леви попросил Сэмвэя организовать ему одну встречу. Попасть в апартаменты Дорвана оказалось слишком просто. Вот только пришлось подождать, наблюдая за тем, как в порыве страсти крокусец кровожадно свернул шею своему любовнику.       Встретившись с безумным взглядом, Сэмвэй лишь усмехнулся. Ему не было страшно. К его груди была приколота сверкающая брошка в виде скорпиона, увидев которую, Дорван побледнел.       — Откуда у тебя это?! — спросил он, подскочив к Борусу и не заботясь об одежде, схватил его за грудки.       — Тише, ваше величество, не гоже вам так реагировать на простого посланника. Я пришёл просить вас о встрече.       — С кем? — всё ещё удерживая Сэмвэя, спросил крокусец.       — Судя по вашей реакции, вы и сами знаете, кому понадобились. Когда-то он выручил вас, а сейчас сам нуждается в помощи. Он передал вам подарок.       Сэмвэй потянулся к брошке.       — Нет! — отскочил от него Дорван. — Не надо! Я встречусь с ним. Где и когда?       — Здесь и сейчас, — послышался голос Гельмута, что въехал в комнату на инвалидном кресле со стороны веранды.       — Леви! — прошипел Дорван. — Так и знал, что ты не сдох, тварь!       — И я рад тебя видеть, друг мой, — усмехнулся Гельмут, а потом посмотрел на Сэмвэя. — Борус, дорогой, приведи-ка к нам малыша Корвина. Без него беседа будет очень скучной.       Омега при появлении вильфорца отреагировал не менее странно. Вот только глаза его жадно заблестели, что ну очень не понравилось Сэмвэю.       — Гельмут, дорогой, я так рад, что ты жив, — натянул улыбку Корвин, когда они вошли в комнату правителя. — Я всю ночь провёл в слезах после новости о твоей смерти.       — Мне-то можешь не врать, — засмеялся Леви. — Я уверен, что вы оба облегчённо вздохнули, закатив пирушку, обмывая весть о моей безвременной кончине.       — Думаю, что не стоит ворошить прошлое, — сказал Дорван, что, к слову, натянул на себя штаны и подошёл к брату. О трупе на своей кровати он предпочел забыть.       — А я как раз хотел поговорить именно о прошлом, — хмыкнул Леви.       — Ты всё ещё носишься со своей безумной идеей? — закатил глаза Дорван. — Прошло больше двадцати лет!       — Vesta ответит за всё! За смерть моего отца и за то, что выставили меня на посмешище!       — Прости, но Vesta не имеют отношения к смерти твоего отца, Гел, — осторожно начал Корвин.       — Но они ничего не сделали, чтобы это предотвратить! — прорычал Леви. — Это произошло на их территории. Они не задержали убийцу!       Братья переглянулись, но промолчали.       — Вот и славно. Вернёмся к делу. Я, помнится, оказал вам услугу, а вы обещали, что станете моими вечными должниками. Что ж, как говорится: «Слово не воробей…»       — Чего ты хочешь? — спросил Дорван, скрипя зубами.       — На днях в Туманной галактике откроется новое частное предприятие — «Мист Индастрис»…       — Как символично, — хмыкнул Корвин, перебив старшего.       — Помолчи! — прошипел Сэмвэй. — Тебе никто не давал слова!       — Спасибо, Борус, — улыбнулся Леви. — Корвин, кажется, в этом своём вертепе забыл правила приличия. Перебивать нехорошо, малыш. Итак, я продолжу. «Мист индастрис» займётся разработкой и производством новых источников энергии. Мне нужно, чтобы вы предоставили охрану предприятию. Ваши головорезы неплохо себя зарекомендовали.       — И всё? — усмехнулся омега, но прикусил губу, заметив злобный взгляд Сэмвэя. — Гельмут, скажи, ты вот с ним спишь что ли? Чего он смотрит на меня, как ревнивая омежка?       Сэмвэй зарычал и готов был наброситься на говорившего, но голос Леви его остановил.       — Борус! Сколько раз я тебе говорил, что не стоит обращать внимания на идиотов? — сказал Гельмут, а потом посмотрел на Корвина. — А тебе завидно, детка? Что? Неужели тебя никто не балует? А как же ваш общий друг Надинвали? Наскучила зверушка?       Лицо Корвина покрылось красными пятнами. Он то открывал, то закрывал рот, то и дело косясь на брата, что с презрением смотрел на гостей.       — Я пришёл сюда говорить не обо мне, — строго сказал Леви. — Завтра же вы пришлёте людей по адресу, указанному в этом конверте.       Гельмут бросил на стол незапечатанный конверт без опознавательных знаков.       — А если мы не станем тебе помогать? — спросил Дорван.       Леви засмеялся, а потом подъехал к Сэмвэю, дотянувшись до прикреплённого у него на груди скорпиона.       — Чудесная работа, не правда ли? — сказал Леви, а Корвин трусливо спрятался за Дорвана. — Ваш отец любил такие вещички. Кажется, и погиб он от одной из них, пропитанной моментальным ядом, что проникает в организм через кожу при непосредственном касании. Кажется, он получил подарок от своих дражайших сыновей. Кстати, вы заказали два экземпляра, вот только второй на радостях так и не забрали. Так я могу прислать. Без предупреждения.       — Вот так ты с друзьями, да? — хмыкнул Дорван.       — Ничего личного, — пожал плечами Леви. — Только бизнес. Кстати, ты так и не нашёл ту вейлу?..       Дорван зарычал, но не сдвинулся с места.       — Ясно. Ещё один пункт в мою копилочку. Я пришлю тебе письмо, если что-то узнаю.       Возвращался на базу Леви в приподнятом настроении, поэтому охотно отвечал на вопросы Сэмвэя.       — Значит, вы помогли избавиться им от отца? Я правильно понял?       — Есть такое. Берфорт был очень подозрительным. Он сам себе готовил, не пил из чужой посуды. В бою был практически непобедим. Он знал, что у многих стоит поперёк горла. Многие до сих пор верят, что, отравляя себя малыми дозами, получают иммунитет, но существуют яды, что мгновенно попадают в организм и останавливают работу сердца и мозга. Они способны отравить любую поверхность. Именно такой яд я и изобрел, работая однажды в лаборатории отца после его смерти. Мне было восемнадцать, и я решил по глупости, а может и нет поделиться этим с друзьями.       — Значит, Дорван не соврал про вашу дружбу.       — И да, и нет, — хмыкнул Леви. — Мой отец был известной персоной, да ты и так это знаешь, и так уж вышло, что Берфорт принимал его в своём доме. Ну как принимал, угрожал, как и многим. Меня представили Дорвану и Корвину во время одного из профилактических визитов. Потом, когда отца убили, как бы удивительно это ни звучало, Берфорт был единственным, кто выразил искренние соболезнования и предложил мне пережить свою утрату на Лотосе. Так мы с Дорваном и Корвином стали ещё ближе. Именно омега торжественно втянул меня в море плотских утех. Ну а потом, они решили, что отец засиделся на троне и пришли ко мне. Я многое о них знаю. Да, их трудно напугать Vesta и ЕКВ, но они боятся друг за друга и на этом можно играть сколько угодно.       И они играли, а потом… Потом появилась галактика Хамелеона. Гельмут как в омут нырнул в эти исследования. Снова и снова заставляя Сэмвэя разбираться с представителями Vesta и местными. Со вторыми, к слову, договориться оказалось проще.       В тот день, когда галактика Хамелеона снова исчезла со всех радаров, Борус испытал чувство дежавю. Vesta объявили о смерти своих людей, а Сэмвэй ждал. Ровно через неделю он облегченно вздохнул, уловив сигнал с передатчика, расположенного в комнате Леви. Борус нёсся туда сломя голову и влетел в комнату, когда Гельмут перебирался из своего кресла в кровать. Часть стены отсутствовала, а на её месте был проход в лабораторию Леви на Ите.       — Неделя? — спросил старший, когда Сэмвэй помог ему устроиться в кровати.       — Да, — ответил Борус, внимательно разглядывая старшего в поисках новых повреждений. — Vesta объявила всех, кто в тот момент находился на Ите, пропавшими без вести.       — Ну естественно, это проще, чем выяснять причину случившегося. И что? Даже никто не вспомнил обо мне?       Сэмвэй отвел взгляд.       — Что ж, они ещё раз подтвердили свою глупость и некомпетентность. Неужели даже Сехун ничего не понял?       Борус проглотил обиду. Даже спустя столько лет Гельмут вспоминал О, и это бесило.       — Профессор О сейчас где-то на Чунгудо. Изучает активность местных вулканов, — ответил Сэмвэй, не глядя на старшего. — Он вряд ли сейчас успевает следить за происходящим. У него очень строгий распорядок.       Леви засмеялся. Сэмвэй посмотрел-таки на него, удивлённо вскинув бровь.       — Я прямо почувствовал, как ты его не любишь. Почему, Борус? Сехун же не плохой учёный и человек…       — Он вам нравится?..       — Он профессионал…       — Я не об этом, — ответил Борус. — Вот уже несколько лет я день за днем слышу: Сехун то, Сехун сё. Вы сами не замечаете с каким восторгом порой произносите его имя, а он… Он предал вас! Он отвернулся от вас! Это я был с вами, когда вы практически не могли шевелиться после взрыва. Это я заботился о вас, когда вы, простите за откровенность, под себя ходили. И что я слышу? О Сехун! Снова и снова.       Сэмвэй поднялся, пытаясь совладать со своими эмоциями. Он был в ярости, но ведь это было верхом глупости ждать от столь высокомерного и самовлюбленного человека как Леви хоть каплю благодарности.       — Простите, — взял себя в руки Борус. — Думаю, вам стоит отдохнуть после перемещения. Обсудим дальнейшую работу завтра.       Вильфорец направился к выходу, но замер у двери.       — Знаешь, Борус, — задумчиво сказал Леви. — Готовишь ты определённо лучше О. И знаешь, я был бы не прочь поужинать, если ты составишь мне компанию.       Сэмвэй хмыкнул, а потом всё-таки вышел из комнаты и отправился на кухню готовить ужин.       Они много разговаривали, обсуждали эксперименты. Возможно, в глазах других они были жестокими, но ведь всё, что они делали, они делали ради науки и разрушения гегемонии и диктатуры Vesta на просторах ЕКВ.       Всё было бы замечательно, если бы не вмешивающийся в их работу на Ите Ли Джено. Этот альфа не хотел мириться со своим положением. Устраивал провокации, призывал саботировать работу лабораторий.       — Может ему заплатить? — спросил однажды Леви.       Гельмут лежал на кровати, а Борус массировал его ступни, к которым начала возвращаться чувствительность.       — Не получится, — покачал головой вильфорец. — Он слишком принципиальный. К тому же, что он будет делать с этими деньгами на Ите? Вся его семья осталась на Истинной Земле. У нас есть два варианта: либо мы его отпускаем на «большую землю», либо убиваем.       — Сомнительные перспективы, — хмыкнул Леви, втянув носом воздух. Нехитрая процедура будоражила, вызывая почти забытые ощущения. — Отпустить мы его не можем. Он уже, видимо, многое понял из происходящего здесь. Нам не нужна шумиха, значит…       — Как скажете, — ответил равнодушно Сэмвэй. — Меня он тоже порядком бесит.       Вильфорец отложил в сторону баночку с массажным маслом и прикрыл ступни старшего одеялом.       — Отдыхайте, — сказал Сэмвэй. — Я зайду утром.       Леви хитро улыбнулся.       — Ты куда-то торопишься, Борус? Неужели нашёл того, кто согласился утешить тебя в постели? Этот кто-то должен быть очень горячим, учитывая то, что ты всё время мёрзнешь.       Сэмвэй посмотрел на старшего через плечо.       — Вы же знаете, что мне это не интересно.       — Знаю, но мне всегда было любопытно узнать первопричину всего этого. Погоди, или Корвин был прав?       Что-то сверкнуло в глазах Сэмвэя, но он сдержал свой порыв. Он собрался было уйти, но следующая фраза пригвоздила его к полу.       — Хочешь меня? — спросил Леви. — Прямо здесь и сейчас?       — Я… — сглотнул Борус. — Не понимаю о чём вы.       — Да ладно, — хмыкнул Леви. — Только не прикидывайся дурачком. Ты думаешь, я слепой? Или не понимаю почему тебя так бесят упоминания о Сехуне? Зависть — это такое чувство, которое трудно скрывать. Но знаешь, у тебя есть шанс хоть в чём-то опередить Сехуна. Он в моей постели не был, хотя признаюсь, хотелось.       — И вас не смущает то, что мы с вами одного пола? — предпринял попытку заглушить свои желания Сэмвэй.       — Это вообще не принципиально, если честно, — отмахнулся Леви. — По мне, так все мы одинаковые, а это деление просто нелепость.       — Альфы не могут рожать детей, — сказал зачем-то Сэмвэй, разворачиваясь и делая шаг к постели Леви.       — Скажи это моему отцу, — засмеялся Гельмут, видя, как в удивлении расширились глаза вильфорца. — Что? Генетика, мой друг, и немного магии.       Леви поймал Сэмвэя за руку и притянул к себе. Борус больше не видел причин, чтобы сопротивляться.       Он чувствовал сильное тело под собой. В виду своего положения Леви позволял ему доминировать. Борус чувствовал вкус чужой крови на языке, когда слегка прикусил плечо старшего в порыве страсти. Теснота сводила с ума.       Они лежали на боку. Сэмвэй ритмично погружался в податливое тело, поглаживая плоский живот партнера и надрачивая ему в такт своих движений.       — Ты же понимаешь, что это ничего не меняет, — спросил Леви после бурного оргазма. — Я босс, а ты мой подчиненный.       — Как скажете, сэр, — ответил Сэмвэй, целуя старшего в покрасневший след от укуса и наблюдая, как мурашки бегут по телу Леви.       — Вот черт! — прошипел Гельмут, бросив взгляд на свой вновь восставший орган. — Это всё последствия возвращения чувствительности. Я…       Старший сглотнул, ведь Сэмвэй уже перевернул его на спину и коснулся губами темной головки.       План по устранению Джено строили вместе. В постели. Но тот их опередил и попал в их руки сам. Сэмвэй предлагал завершить задуманное, но Леви зацепился за какие-то координаты и как безумный повторял о том, что этот парень знает, как уничтожить Vesta. Сэмвэй не спорил, портить устоявшиеся отношения не хотелось.       Однажды он всё-таки поинтересовался у Леви почему он так ненавидит Волшебную Землю и их обитателей, ведь их подопытные практически все были именно оттуда. На что тот, затянувшись сигаретой, ответил:       — Они меня не приняли. Посмеялись, когда я сказал им, что я один из них. Я… Отец не скрывал, что для моего зачатия ему пригодились исследования одного учёного, что писал о силе, которая способна сотворить жизнь из капли крови. Отец тайком летал на Волшебную Землю и пообщался там с одним драконом, что рассказал ему о зачатии на священном алтаре. Отец выполнил всё, что ему сказали, но он всё же не был драконом и Магия, почуяв обман, попыталась избавиться от зародыша. Вот только отец был лучшим в области репродукции. Он выкрал биологический материал и внедрил плод в тело одного из своих пациентов. Альфы. Носитель умер при родах, а я… Я был вполне полноценным ребёнком, вот только во мне не было ни грамма магии.       Когда я узнал, что Vesta признали Волшебную Землю условно частью ЕКВ, я решил, что должен восстановить справедливость. Я хотел быть частью того мира, но драконы посмеялись надо мной, а Магия, как бы я не просил, не явилась на мой зов. Тогда я и решил, что раз Магии нет во мне, её не должно быть нигде. К тому же, как ты успел заметить, потенциал волшебных наций очень пригодился нам в нашем деле. Об одном я только жалею, что не подумал о потенциале жизненных сил для своих исследований, когда тела драконов и вейл гнили на Волшебной земле под завывание ветра.       Сэмвэй поежился. Леви засмеялся.       — Да, мой друг, вот так бывает с теми, кто не воспринимает меня всерьёз.       Время шло. Джено упорно молчал. Была надежда на его брата, но тот оказался бесполезен. Подкупить омегу, за которым волочился Ли, не составило особого труда, но тому не удалось вытянуть из альфы ни слова о внутреннем порядке Vesta. Было принято решение избавиться от Ли. Гельмут взломал личного помощника Капура, но тот прослужил им недолго. В тот день, когда Картик отключил Нерона от сети, Гельмут был в бешенстве. К тому времени он уже неплохо стоял на ногах и метался по комнате.       — Ах ты тварь оцифрованная! — шипел Леви. — Я найду тебя, как бы они тебя не прятали. Ты будешь служить мне и убивать тех, кого сегодня так яростно защищаешь.       Заметив Сэмвэя, Леви хищно оскалился.       — Приведи ко мне Мидора.       Борус терпеть не мог этого омегу, но приходилось как-то уживаться не только в кабинете, но и в постели Гельмута.       Дела на Ите шли всё хуже. Газ заканчивался. Нужно было искать альтернативы, но столь сильных наций насчитывались единицы. Леви ставил на мутантов, а Сэмвэй лишь скептически вскидывал бровь, но не спорил, пожить ещё хотелось, а старший впадал в безумие, если что-то шло не по его плану.       Всё больше Леви походил на сумасшедшего, поглощая в карманы людей и небольшие территории. Люди Дорвана привозили в лабораторию всё новые и новые ящики с неизвестными Борусу механизмами. На вопрос: «Что это?», Леви с безумным блеском в глазах говорил: «Наша будущая армия».       Старший всё чаще закрывался в лаборатории и никого туда не пускал. Сэмвэй сам не понял, как в один из вечеров, охватившая его тоска, привела его прямо в постель Корвина. Тот, казалось, понимал его, но Сэмвэй был слишком проницательным, чтобы не понять, что от него что-то потребуют взамен. Он не стал тянуть и после очередной совместной ночи просто спросил:       — Чего ты хочешь? Я ведь понимаю, что ты не из тех, кто обменяет свою праздную жизнь на такого как я.       — Мне нужен Леви, — ответил тогда омега. — Желательно мёртвый.       Сэмвэй почувствовал холодок, пробежавший по спине. Почему-то вспомнились наполненные яростью и презрением глаза старшего.       — Не боишься, что я расскажу ему о твоих желаниях? — нервно усмехнулся Борус.       — Не боюсь, — ответил Корвин, скользя губами по плечам альфы. — Я ведь знаю, что твой бесценный босс потерял к тебе весь интерес. Что, больше он не делится с тобой своими планами? Ты стал лишним, как и мы когда-то. Бизнес и ничего личного, кажется, он так сказал тогда.       Сэмвэй понимал, что слова омеги задевают за живое. Гельмут, действительно, стал скрытным. В его глазах время от времени появляется безумие, которое пугает. Из его кабинета часто доносится какое-то истеричное бормотание и смех. В личном же плане, полностью восстановившись, Гельмут больше не нуждался в нём, предпочитая омег легкого поведения. Он брал их жестко, а потом выгонял, чтобы те не смогли запомнить что-то особенное о нём. Лишь Мидор задерживался дольше всех, но тут всё снова упиралось в бизнес и ничего личного.       — Разве тебе не обидно, что ты сильный, смелый, не побоюсь этого слова гениальный ученый носишься на побегушках у неуравновешенного ублюдка, готового уничтожить Вселенную? Ладно Vesta — эта шарашка порой, действительно, бесит, но в чём перед ним провинилась остальная Вселенная? Для чего он рвёт материю на части? А эти его ящики? Наши люди переправили уже сотню. Ты знаешь что это?       — Армия, — ответил Сэмвэй. — Он сказал, что она поможет ему победить.       — Каким образом?       — Я генетик, Корвин, не технарь. Эти штуки определенно представляют опасность, но он упорно молчит о принципе их действия.       — Вот видишь, — положил голову на плечо альфы омега. — Он не доверяет тебе даже это, а ты… Не ты ли вытащил его с того света? Он неблагодарное отродье, а от таких принято избавляться.       — Если он узнает…       Палец лег на губы вильфорца.       — Он ещё не научился читать мысли, — хмыкнул Корвин. — А в остальном он слеп. Мы не можем допустить исчезновения Вселенной. Мы остановим его. Мы — не Vesta. ИКГ станет лидером. Ты станешь великим.       — А вы? — посмотрел в глаза омеги Сэмвэй. — Что от этого получите вы?       — От нас отстанут, — пожал плечами Корвин.       Звучало очень подозрительно, но альфа не успел додумать эту мысль, потому что омега вернулся к активным ласкам, что отвлекали и погружали в мир наслаждений.       Когда Сэмвэй вернулся на базу, он застал Леви в довольно взвинченном состоянии. Увидев его, Гельмут недовольно свел брови.       — Где ты шляешься? Ты мне нужен!       — А я думал, что ты уже научился сам справляться со своими потребностями, — ответил Борус, снимая пальто и бросив его на спинку стула. Он устал. Сейчас ему хотелось принять ванную и забыться сном.       — Идиот, — почти прорычал Леви. — Осмелел, да? Напомнить благодаря кому ты добился всего, что у тебя есть сейчас? Я сделал тебя!       Сэмвэй прикусил губу, проглотив очередную обиду.       — Собирайся. Мы летим на Вильфор! — тоном, не терпящим возражений, сказал Леви. — И захвати побольше газа.       — Зачем? — опешил Сэмвэй.       — Есть там одна деревушка, что поперек горла стоит у ЕКВ. С неё и начнём наши очистительные мероприятия.       Мужчина засмеялся, а Борус почувствовал пробежавшую по спине толпу мурашек. А что если ему завтра вся планета не угодит? Слова Корвина звучали в сознании всё громче. Именно поэтому на следующий день, когда ЕКВ была переполошена загадочным исчезновением, а Леви снова заперся в своих лабораториях, Сэмвэй полетел на Лотос. Встретили его мрачные Корвин и Дорван.       — Каяться пришел? — спросил Дорван.       — Я не…       — Вы лишили нас бизнеса! — прорычал омега. — Это был наш завод!       — Он посчитал это место лучшим началом, — пожал плечами Сэмвэй. — Корвин в прошлый раз распинался о том, что мы должны спасти Вселенную. У вас есть план?       Братья заговорчески переглянулись. С того дня они начали вести свою игру. Мидор за определённую сумму согласился поведать Марку о том, где находится его брат. Потом Сэмвэй с легкостью, на этот раз специально, запугал заведующего лабораторией рептилий — Патрика Джонсона, что собрав манатки укатил в неизвестном направлении, оставив вместо себя так вовремя пристроенного племянника О. Борус ждал, что информация, полученная Чэнлэ, скоро дойдёт до Сехуна. Как бы Сэмвэй не ненавидел О, тот мог здорово потрепать нервы Леви. Тот всё ещё интересовался О, но это уже не задевало.       Чем дольше Сэмвэй наблюдал за копошением Vesta, тем сильнее становилось его уважение к Капуру. Вот только желание стать первым во всём, что день ото дня подпитывали в нём братья-крокусцы, никуда не делось. Vesta всегда принижала заслуги ИКГ, и Сэмвэй был готов если не уничтожить их, так заставить подчиняться.       После того, как появилась "банда пятнистых", Борус понял, что посыл дошёл куда надо.       — Я кое-что получил от наших братьев с Туманной галактики, — сказал Леви, кивнув в сторону небольшого пакета. — Отправь Мидора к Полпаску. Эта штука должна разговорить нашего друга генерала.       — Почему Мидора? Я мог бы сам…       — Ты мне нужен в другом месте.       Когда на следующий день Полпаску сообщил, что прибор Леви не работает, а объект ведёт себя странно, Сэмвэй долго смеялся. Кажется, кто-то его опередил. Он и сам думал о том, чтобы избавиться от Джено и лишить Леви так необходимой ему информации. Отпустил бы он его вряд ли, но избавил бы от мучений однозначно.       Гельмут был в ярости. Сообщать ему о том, что пленник сбежал, Борус не стал, а вот о том, что прибор присланный его «братьями», был размагничен, поведал.       Когда "банда пятнистых" устроила кровавую бойню на Лотосе, Леви был хмур.       — Что-нибудь известно об этих головорезах? — спросил он.       — Говорят всякое, — пожал плечами Сэмвэй.       — Лотос в последнее время, как проходной двор. Дорван и Корвин — это худшее, что случилось с планетой. Думаю, что никто не расстроится, если однажды она просто исчезнет.       — Планета? — опешил Сэмвэй.       — И что? — пожал плечами Леви. — Ты не забыл, что в одном из наших карманов спокойно существует целая галактика.       — Но тогда взрыв спровоцировал природный источник силы, но сейчас у нас нет столько материала. Мы потратили значительный запас на захват части Вильфора.       Леви задумчиво прошёлся по комнате.       — Нет запасов, говоришь, — наконец, сказал он. — Ну значит, надо их создать. Что там у тебя с драконами Эйта? Помниться, я не раз предлагал тебе убить их сразу, но ты повторял, что из них может получиться неплохая армия. И что? Ты заставил их на себя работать? Ты бездарь, Борус! Слабое, бесполезное ничтожество!       — Я не…       — Помолчи! Мне не нужны твои оправдания. Я устал слышать твоё нытье. Мне нужна сила. Избавься от них! И чем скорее, тем лучше.       Ушел Сэмвэй в растерянных чувствах. С одной стороны он понимал, что и сам та ещё тварь, но то, что предлагал Леви было настоящим безумием.       — А я говорил… Говорил, что он псих, — метался по комнате Корвин. — Делай что хочешь, но он не должен получить эту силу. Лотос не должен быть изолирован. Мы — центр торговли…       — Запрещёнными веществами, — хмыкнул Борус. — Да Vesta даже обрадуются, если вас не станет.       — Это не совсем так, — ответил ему хмурый Дорван. — Милла спит и видит, как приберёт Лотос к рукам. Он снова грозит нам истинным наследником, и знаешь, я видел этого мальчишку, в его жилах, действительно, кипит огонь. Я думаю, что Капур поддержит его стремления. Исчезновение Лотоса не выгодно никому. Ты должен выпустить драконов, Борус.       — Они разлетятся по всей ЕКВ…       — От них вреда будет меньше, чем от обезумевшего психа.       — Если я сделаю это — мне не жить. Гельмут не простит мне предательства. Я не хочу умирать!       — Тогда подстрой всё так, чтобы выглядело, что драконы сами сбежали. Нельзя и дальше держать их в одном месте.       И вот миссия была завершена почти удачно, если не считать царапин и ссадин. Драконы были освобождены.       Сэмвэй вспомнил, как преобразился перед ним Донхёк. Видимо, он очень сильно недооценил мальчишку. Но сейчас это было неважно. Половина лабораторий была разрушена. В коридорах сновали проверяющие из Vesta, а его самого ждала взбучка от Леви. Тот определённо не спустит ему этот промах. Вот только на Ит вильфорец не торопился, закрывшись в своём кабинете и откупоривая бутылку виски. Когда бутылка опустела, альфа решительно поднялся и отправился в сторону секретной лаборатории Леви.       Удар в челюсть был ожидаемым, но слишком резким. Вильфорец не сопротивлялся, понимая, что заслужил. Сегодня он окончательно предал того, кого когда-то любил. Вот только Леви, стоящий напротив и пышущий гневом больше не вызывал трепета. Сэмвэй перегорел окончательно.       — Как ты мог допустить такое! Они сговорились заранее? Я знал, что ты идиот, Борус, но чтобы настолько. Угробить десятки лет плодотворной работы. Ты снова показал свою бесполезность.       — Меня едва не убили!       — И я был бы счастлив! Из-за тебя мы снова оказались на старте, хотя почти достигли финишной черты!       — Я не хочу больше участвовать в этом, — ответил Борус. — ИКГ потеряло своё лицо. На меня завели дело, и я уверен вот-вот приговорят и отправят на Морт.       — Пусть сначала докажут!       — Гельмут, открой глаза! Vesta оказались сильнее. Они взяли под контроль наши лаборатории. Вскоре им станет известно обо всём, в том числе и о тебе. Пока не поздно нам лучше спрятаться и отсидеться до лучших времён.       — Я не привык отступать, Борус! Я уничтожу всех, кто встанет у меня на пути. Вселенная подчиниться мне, а Vesta будет уничтожена!       — Гельмут, ты сошел с ума! Давай остановимся. Восстановим репутацию ИКГ…       Вот только старший его уже не слушал, что-то решая про себя.       — Мне нужен Ли Джено. Приведи его сюда.       — От мёртв! — соврал Борус.       Лицо Гельмута исказила гримаса ярости.       — Что?! Его камера была в корпусе, разрушенном драконами. Его придавило бетонной плитой, — врал Сэмвэй, думая про себя, что Ли ноги ему должен целовать за это. Он понимал, что в порыве гнева Гельмут может серьёзно навредить ему, но он всё ещё надеялся, что тот откажется от плана, где Вселенная превратиться в ничто, поглощенная тысячами неуправляемых чёрных дыр.       — Жаль, — процедил сквозь зубы Леви. — Значит, будем давить на Марка. Где Мидор?       — В тюрьме Vesta, — не стал скрывать Сэмвэй. Он сам узнал об этом случайно от одного из своих шпионов.       Леви сверкнул глазами, сжав челюсти.       — Что ж ты не доглядел-то?       — Эта шлюха не моя проблема. Весь спрос с Дорвана.       — Что ж, раз у тебя не осталось помощников, пойдешь к Ли сам. Делай всё, что посчитаешь нужным, но он должен добыть для нас координаты расположения центра управления Vesta. Мне нужен доступ к сети.       — Опять? С Нероном мы уже прокололись однажды. Я не хочу в этом участвовать. Я ухожу.       Борус направился было к выходу, но чужая рука схватила его за волосы, сжимая и заставляя опуститься на колени.       — Я, кажется, не разрешал тебе уходить, — прошипел Гельмут. — А уж высказывать свое мнение и подавно. Я босс, ты мой подчиненный, помнишь? Хочешь сдохнуть? Я могу это устроить.       Сэмвэй почувствовал холод металла у своего горла.       — Гельмут, — тихо сказал Сэмвэй. — Успокойся и давай поговорим. Эта Вселенная не так уж плоха…       — О, узнаю знакомые интонации, — хмыкнул Леви. — Неужели это Корвин с Дорваном промыли тебе мозги? Жалкие предатели. Трусы. Ну ничего, они первые почувствуют на себе мой гнев. Итак, вернёмся к тому, с чего начали. Ты приведешь мне Марка Ли?       — Он лишь пешка, как ты не понимаешь…       Хватка на затылке стала сильнее. Борус зашипел.       — Хорошо. Только…       Нож скользнул по горлу.       — Да! Да, чёрт возьми! — закричал Сэмвэй. — Я приведу его.       — Замечательно, — оскалился Леви. — Ещё минута, и я бы разочаровался в тебе, Борус.       Сэмвэй поспешил скинуть с себя руку старшего.       — Ты мой верный соратник. И я хочу верить тебе, — не спеша подошёл к младшему Гельмут, смахивая с его плеча несуществующие пылинки.       — Тогда почему ты так и не рассказал мне о том, что ты ищешь в Vesta и что присылают тебе с Туманной галактики? Я… Я тоже хочу верить тебе, Гельмут, но ты закрываешься от меня. Почти тридцать тысяч светящихся сфер. Это…       — Роботы, — ответил Леви, подходя ещё ближе и касаясь губами пульсирующей вены на шее Сэмвэя.       — А в Vesta?..       — Дремлет их предводитель. Согласись, поглотить Вселенную во тьму — забавно, но подчинить её с помощью того, кто сотни лет отвечал за её безопасность ещё веселее.       — Ты… — сглотнул Борус.       — Перепрограммирую систему Квон на подчинение, заставлю её ненавидеть Vesta, уничтожить их, а с помощью моих маленьких друзей захвачу ЕКВ. Неплохо, правда?       Сэмвэй чувствовал, как сердце колотится в груди. Он когда-то читал о первой войне с роботами, что мечтали подчинить себе человечество. Неужели Леви не понимал во что это может вылиться? Система Квон была практически самостоятельной единицей, а если это будет её злобная версия? Человечеству не выжить!       Между тем Леви уже стягивал с младшего пальто, рубашку.       — Расслабься. Скоро мы с тобой будем править ЕКВ.       — Гельмут…       — Тщ. Давно мы с тобой не были так близко. Я и забыл, как вкусно ты можешь пахнуть. Сегодня есть только ты и я. Об остальном подумаем завтра.       И Борусу бы сбежать, а ещё лучше провалиться сквозь землю, чтобы его сознание прекратило кричать об опасности, но он решает, что ещё хоть немного хочет побыть счастливым и… любимым? Даже если уже через несколько суток он подпишет смертный приговор и себе и тому, кто столько лет был центром его мира.       Он встретится с Марком Ли, но не для того, чтобы привести его к Леви, а для того, чтобы потребовать у того встречи с Капуром. Да, он хотел быть первым во всем, но какой в этом толк, если человечества не будет вовсе?