***
Дежурство начиналось хорошо. Я провёл обход по палатам лежащих на сохранении, готовящихся к родам и уже родивших мамочек. Всё было отлично: предписания медиков выполнялись безупречно, в палатах было тепло, чисто и свежо, дамы были довольны питанием и обслуживанием и находились в прекрасном настроении. Родившиеся двое-трое суток назад будущие волшебники были здоровы и готовы к встрече со своим папочками, дедушками, бабушками и прочими родичами. Я сидел в ординаторской, заполняя медицинские карты и готовя документы к выписке трёх пациенток. Все трое малышей были мальчиками, рождёнными в семьях, состоящих из волшебников первого поколения. То есть — маглорождённых волшебников. Сейчас слово «маглорождённые», как ранее — «грязнокровка», считается оскорбительным и ругательным, а за его произнесение вслух налагается штраф или общественные работы в пользу того, кого «оскорбили». Короче, я сидел и спокойно работал, когда в кабинет ворвалась обычно уравновешенная и невозмутимая старшая акушерка Стефания Симпсон, выглядевшая в тот момент как разъярённая мантикора. — Эдуард, — она старше меня в два раза, и поэтому между нами нет никакого официоза, — там поступила одна привилегированная дамочка, которая требует VIP-палату, отдельного домовика и самого лучшего целителя. Так как ты у нас самый лучший, то иди и разбирайся с ней сам. — Схватив стоявшую на столе мою чашку с сахаром, разбавленным чаем, она залпом выпила его и, поморщившись, произнесла набившую оскомину всем, в первую очередь мне, фразу: — Как ты можешь пить такой приторно-сладкий чай? У тебя нигде не слипается? Я засмеялся, налил в другую чашку чай и подал ей. — А теперь спокойно и подробно. Что могло произойти такого, что вас так взбудоражило и выбило из нормального состояния? На вас, Стефания, это совсем не похоже. — Конечно не похоже. За двадцать лет, что я работаю в этом отделении, такое явление в первый раз. И я тебе уже всё сказала. — С наслаждением прихлёбывая чай (вот не понимаю я, как можно пить чай без, как минимум, пяти ложек сахара), она повторила: — Это… нуворишка требует отдельную палату, личного домовика и лучшего целителя. — А разве у нас есть VIP-палаты? — недоумённо приподнял я брови. — Есть, — старшая кивнула так, что с её головы чуть не свалилась шапочка. — В реанимационном блоке, а ещё в подвале у патологоанатомов. — И презрительно фыркнула в чашку. — Она выбрала реанимацию. По-моему, дамочка абсолютно не знает значения этого слова. — Реанимация ведь ещё занята. — Миссис Криви уже можно перевести в общую палату. — Как она, кстати? — Всё хорошо. Она просто молодец девочка… Такая маленькая, хрупкая, как говорят — от горшка два вершка, а выносила двоих таких бутузов, — восхищённо произнесла акушерка. — Да, действительно, молодец. Без проблем и капризов пролежала на сохранении целых два месяца. Да и кесарево сечение легко перенесла. Не каждая женщина это выдержит. — Они назвали одного сына именем погибшего брата мужа — Колином. Я кивнул и, сглотнув комок в горле, перевёл взгляд в иллюзорное окно.***
Перед глазами встало видение: Оливер Вуд, не скрывая рыданий, несёт на руках маленькое тело, буквально сплющенное в лепёшку, только голова осталась целой — одной ступни великана достаточно, чтобы раздавить слона, а уж что говорить про человека… Юркий белобрысый мальчишка мышкой проникал в толпы волшебников в разгоревшейся бойне и всё снимал на свой усовершенствованный колдофотоаппарат, который сохранился просто чудом. Благодаря его колдографиям сейчас дети могут воочию увидеть подвиг своих старших товарищей, братьев и сестёр, прикоснуться к тому времени и к той эпохальной битве. Денис Криви, младший брат Колина, создал альбом с этими колдографиями. На этих снимках часто мелькал и я в образе Гарри Поттера — я анонимно стал спонсором создания этого альбома, когда о финансовых затруднениях Дениса мне рассказала Макгонагалл. Другие корреспонденты СМИ магической Британии в той битве не участвовали… Но зато сколько и с каким пафосом писали о ней!!! И пишут до сих пор. А Колина Криви — «маглорождённого» волшебника — даже посмертно не то что орденом не наградили, но и не удосужились вспоминать его имя наряду с другими погибшими студентами на торжественных мероприятиях, проводимых в министерстве и посвящённых победе над «тёмными силами». И только в Хогвартсе директор Макгонагалл повесила золотую именную табличку над кроватью в спальне, где шесть лет жил маленький и «приставучий как репей» колдофотограф с факультета Гриффиндор Колин Джорджи Криви.***
Вынырнув из тягостных воспоминаний, я вновь обратил внимание на притихшую ведьму. Видимо, она так же предалась своим воспоминаниям, потому что по её пухлым щекам катились слёзы. У неё тоже в той битве погиб сын — Стоун Симпсон. Я его не знал, он был из Рейнвейкло и только в тот год поступил на первый курс. Мальчишке было всего двенадцать лет. Он и ещё двое его друзей были задавлены упавшей стеной во время эвакуации первокурсников из замка. Кто кинул БОМБАРДУ в стену, так и не выяснили. Да и не до того тогда было. Били и свои, и чужие. А кто был «свой», кто «чужой», эти дети не знали. Никакое время не способно залечить горе матери, потерявшей своего ребёнка. — Ну так что там с новой пациенткой? — чуть хрипловатым голосом спросил я. — А что с ней? — всхлипнув и вытерев лицо носовым платком, отозвалась Стефания. — Сидит в приёмном покое, ждёт лучшего из лучших целителей. — Какой у неё срок? — Навскидку два-три месяца. — Что значит — навскидку? Вы что, не провели диагностику? — Она не позволила, — фыркнула колдоведьма. — Сказала, что доверит своё драгоценное здоровье только квалифицированному целителю. Так что иди и сам проводи ей диагностику. А у меня и без капризных выскочек дел полно. Она поднялась с кушетки и, поставив чашку на стол, направилась к выходу. — Кто хоть она такая? — кинул я ей в спину. — Вирджиния Уизли. Вечная невеста национального героя Гарри Поттера, — сказала Стефания, брезгливо поджав губы. Джинни?! Вот только этого мне не хватало для полного счастья! В нашу с ней последнюю встречу она прямо сказала, что человек без громкого имени и нескольких сейфов в банке как спутник жизни её не устраивает, и между нами не может быть никаких личных отношений. «Ты думаешь, что я не понимаю, что наша семья в фаворе среди магического сообщества лишь благодаря дружбе и связи с Гарри Поттером. Ты мне, конечно, нравишься, но ты больше не Гарри Поттер. И у нас с тобой разные дороги». А вот про долг жизни она как-то подзабыла. Но я-то помнил. Натянув шапочку до самых бровей, я надел обыкновенную магловскую маску, скрывающую половину лица, и диагностические очки с большими линзами. Пытаясь оттянуть момент встречи с прошлым, вместо того, чтобы спуститься на лифте с шестого на первый этаж, не спеша пошёл вниз по лестнице.***
То, что я носил чужое имя, а теперь и моё истинное имя, кроме трёх верных мне людей и одного гоблина, никто в мире не знает. Спасибо Макгонагалл: она не дала мне времени предаваться меланхолии и заниматься самоедством, а сразу же после недолгой беседы в тот день, когда стала известна правда о махинациях и интригах Дамблдора, отправила меня в Гринготтс. Правда, по дороге я встретил Джинни и немного задержался. Гоблинам было всё равно, как меня зовут. Они признали меня победителем Волан-де-морта, и с их помощью мне удалось забрать последние крохи из школьного сейфа, около трёх тысяч галеонов, а также оплатить из хранилища Поттеров разрушение банка и умыкание дракона — ведь в то время я носил и действовал под именем Гарри Поттера. Ни много, ни мало — около тридцати тысяч золотых галеонов, и это только за ремонт крыши. За моральный ущерб: зеленокожие очень сильно испугались, когда дракон вылетел из глубокого подземелья, и у некоторых были нарушения психики, пришлось долго их лечить — ещё двадцать тысяч. За самого дракона — пятнадцать тысяч галеонов. Гоблины пообещали, что такую же сумму предъявят Уизли и Грейнджер. Итого из хранилища Поттеров было списано и переведено на счёт банка шестьдесят пять тысяч галеонов, на остатке у них осталось около десяти тысяч, но и эти деньги гоблины без проблем перевели на вновь открытый анонимный счёт. И только после этого провели индентификацию моей настоящей личности и имени. Сказать, что и я, и гоблин были удивлены полученным результатом, значит ничего не сказать — мы были ошеломлены! То, что я являюсь потомком Игнотуса Певерелла, позволило мне с чистой совестью оставить у себя мантию-невидимку и бузинную палочку, ну эту-то я получил, выиграв дуэль с Волан-де-мортом. А вот альбом с колдографиями тех, кого я считал родителями, я оставил гоблину, чтобы он передал его Поттерам. На фиг мне такая память не нужна, хотя на них были и Римус с Сириусом. Поттеры в банке появились, когда я уже из него выходил под новой личиной, кстати, не так уж и сильно отличающейся от той, к которой я привык за шестнадцать лет.***
Как не оттягивай неизбежное, оно всё равно когда-нибудь наступит. Я вздохнул-выдохнул и зашёл в смотровой кабинет. Джинни сидела в кресле, предназначенном для целителя, и вращалась на нём, как на карусели. — Добрый день, мисс Уизли, — произнёс я и прошёл вглубь кабинета. Она резко затормозила кресло ногами, отчего стало видно её трусики, так как на ней было надето очень короткое платье. — Будьте любезны, пересядьте на кушетку, — стараясь сохранить спокойствие, вежливо попросил я. — Там жёстко, — надув ярко накрашенные губы и недовольно сморщив нос, капризным тоном протянула она. Я с удивлением рассматривал девушку, которую когда-то, как мне казалось, любил и считал если не красивой, то симпатичной, а коричневые мелкие пигментные пятна, усыпавшие её лицо, принимал за миленькие веснушки. И ещё сходил с ума от её огненно-рыжих волос. Сейчас же я терпеть не могу оранжевый цвет во всех его проявлениях. Я не мог понять, что я находил в этой девушке такого, что готов был жениться на ней, завести с ней детей и бросить к её ногам не только свою жизнь, но и целый мир впридачу. Не иначе, как всё же были приворотные зелья. — Простите, мисс, но это рабочее место целителя, — с настойчивой вежливостью попросил я, — так что будьте любезны и пересядьте на кушетку. У меня не так много времени, чтобы спорить с вами. Джинни презрительно фыркнула, но всё же переместилась на кушетку и села, заложив ноги одну на другую, оголив свои пышные ягодицы в магловских колготках. Я невербально очистил сиденье кресла и сел, положив пока ещё пустую папку на стол. Потом повернулся к ней. — Меня зовут Эдуард Мунго, я ведущий целитель отделения акушерства и родовспоможения. — Ха! Вот так прямо и Мунго? — недоверчиво фыркнула Джинни. — Мы будем обсуждать моё имя или вы расскажете о проблеме, которая привела вас сюда? Насколько я знаю, у вашего жениха есть личный целитель, который наблюдает за здоровьем всей его семьи. Или вас не устраивает его компетенция? Лицо Джинни залилось некрасивыми красными мазками. Она недовольно цыкнула и нервно сложила пальцы в замок. — Он всё докладывает Гарри, — раздражённо проворчала она. — Это естественно, мистер Поттер его работодатель и оплачивает его работу, поэтому он и обязан всё докладывать ему. — Да? — воскликнула она. — А как же профессиональная тайна? Я пожал плечами. — А это обговаривается в контракте найма на работу. Но я не могу тратить время на обсуждение с вами этого вопроса. Я просто хочу знать, что привело вас в общественную больницу. Джинни немного помялась, а потом выдала очевидное для меня: — Я беременна. — Я вижу, — кивнул я, — двенадцатая неделя. Ребёнок вполне комфортно расположен в матке. Через пару недель начнёт развиваться магическое ядро. Так в чём проблема? Вам нужен официальный документ о беременности? — Нет, — неожиданно громко вскрикнула Джинни, — мне не нужен этот ребёнок! — Что? — мои брови поползли наверх вместе с шапкой. — То, что слышали! Я хочу избавиться от этого ребёнка! — ответила Джинни и дерзко посмотрела на меня. — И вы должны мне помочь! — Мы не делаем аборты. Если мать не в состоянии выносить ребёнка, а последние пять лет это становится, к сожалению, нормой, мы пересаживаем плод суррогатной матери, но только на пятом или седьмом месяце беременности. А до этого наблюдаем и помогаем. Пока что случаев с выкидышами не было. Так что за причина, что вы хотите избавиться от малыша? Вы больны? И в курсе ли этого вашего желания отец ребёнка? — Я здорова! И нет, не в курсе. Я не собираюсь ему об этом говорить. Этот ребёнок никому не нужен. — То есть вы хотите лишить род отца ребёнка наследника? А вы знаете, что вам за это будет? — Я изо всех сил сдерживал свою магию, чтобы не припечатать эту суку каким-нибудь очень болезненным проклятием. Ребёнок никому не нужен! Догадывалась бы эта стерва, кому такое говорит. — Вы не понимаете… — ломая руки и кривя губы, сказала она. — Вы правы, я не понимаю. Объяснитесь. — откидываясь на спинку кресла, я впился взглядом в её глаза. — Мой жених Гарри Поттер, — я кивнул, что в курсе, — он уже год как находится в командировке в Швейцарии. Вернётся через две недели и должен будет возглавить Отдел международных отношений. Наша с ним свадьба назначена через два месяца. — Ну ничего страшного, через два месяца живот у вас ещё не будет сильно выделяться, да и свадебное платье можно заказать, чтобы скрыть беременность. Вот только я не понимаю — зачем её вам скрывать? Разве ваш жених не рад ребёнку? — Да не его этот ребёнок! — вскричала Джинни и, вскочив, забегала по кабинету. — Не его! Мы с Гарри не виделись уже год. Я понял, что эта шалава нагуляла дитя на стороне, а теперь пытается избавиться от малыша и стать примерной и честной женой «национальному герою». Мне было глубоко наплевать на него — олень, он и в Африке олень! Но убить ребёнка! — И тем не менее, мисс Уизли, — вложив в свой взгляд ледяное презрение, холодно произнёс я, — я, да и никто из целителей не возьмёт на себя такой грех, убив уже полноценную душу. Мы давали клятву: «Не навреди!» Так скажите, почему я или кто-то ещё должен стать клятвопреступником только потому, что у кого-то свербит во влагалище? А законы Магии для вас пустой звук? Убийство ребёнка — это самое страшное преступление перед нашей общей Матерью. — Но ведь он ещё не родился? — растирая тушь и губную помаду по лицу, неестественно всхлипнула Уизли. По имени я её даже про себя не мог уже называть. — Не родился, но он уже существует! Если вам наплевать на закон, то извините, мне не всё равно. Я Целитель! Я помогаю появиться на свет новой жизни, а не убивать её. Аборт — это убийство даже у маглов, а в нашем мире не существует страшнее преступления. Вспомните, что произошло с Волан-де-мортом, когда он попытался убить ребёнка, кстати, вашего жениха, — с ядовитым сарказмом проговорил я. — Я не собираюсь уподобляться этому ублюдку. И в Азкабан я не собираюсь, потому что кроме законов магии и божественных, есть ещё гражданский закон. Я слишком дорожу своим именем и свободой. Поверьте, они мне не легко дались, чтобы я по вашей прихоти бросал их в дерьмо. — В гневе высказав всё это, я поднялся с кресла и быстро вышел из кабинета. Потому что — НЕ НАВРЕДИ!, а мне хотелось навредить так, чтобы даже пепла от неё не осталось! Выйдя из смотровой, я подошёл к регистратуре и обратился к дежурному администратору. — Мартин, вызови, пожалуйста, кого-нибудь из Аврората. — Что случилось, целитель? — встревоженно оглядывая холл клиники, спросил дежурный. — Ничего такого, где бы понадобилась твоя помощь. Просто нужно одну похотливую… суку передать в руки закона. Чтоб неповадно было. Аборт она захотела сделать. — Хорошо, сейчас вызову. — Мартин был пожилым волшебником, его жену и маленького сына убили Пожиратели в восемьдесят первом году, когда Волан-де-морт разыскивал ребёнка из пророчества, и он с трогательной нежностью и заботой относился к женщинам, которые поступали в наше отделение. Через несколько минут из камина вышел сам Глава Аврората Джеймс Поттер, за ним следом ещё два аврора, их я не знал. — О! — удивлённо воскликнул я. — А помельче рангом никого не было? — Если вызывают из клиники, то это может быть серьёзно, — напыщенно ответил Поттер. — Что случилось? — Пройдёмте со мной, мистер Поттер, — поманил я главу Аврората в смотровую, которую предварительно запер, чтобы это дрянь не смылась, а аппарация в клинике закрыта. Пропустив вперёд себя Поттера и его подчинённых, спросил: — Вам знакома эта женщина? — указывая на Уизли, испуганно вытаращившую глаза на своего будущего свёкра. — Ну да. Это Джинни Уизли, она невеста моего сына, — удивлённо ответил Поттер. — А что происходит? — Я, Эдуард Кристофер Мунго, являясь ведущим целителем отделения акушерства и родовспоможения, клянусь своим именем, честью предков и родовой магией, что всё, что я сейчас поведаю главному Аврору Джеймсу Поттеру, истинная правда. Джеймс Поттер был в бешенстве, узнав об измене его потенциальной невестки его сыну и о том, что та собиралась обмануть его. Уизли забрали в Аврорат. Что будет дальше — не знаю. Может, замнут это, а может, и нет! Надеюсь, что Магия сама разрешит этот вопрос. Но то, что свадьбы не будет, это однозначно. Может, Поттер мне ещё спасибо скажет.