***
Некоторое время Гром и вправду верил Птице, когда тот утверждал, что самый настоящий ворон. Но в последнее время его всё чаще посещают мысли, будто его бездушно наебали. Подозрения начали появляться ещё в начале отношений и общения со второй личностью Разума, когда Птица только иногда появлялся, напоминая, что вот он, тоже живой. Сначала он проявлял нездоровый интерес к различным безделушкам, которые лежали в шкафу Грома. Ничего необычного, лишь старые фотокарточки времён СССР, да украшения умершей матери. Игорь против не был, так как отношения с Птицей надо было налаживать. Получалось это лучше всего благодаря шаверме и этим самым безделушкам. Потом обстановка начала накаляться. В офисе Разума Гром начал замечать различные ювелирные украшения — не всегда с камнями, но всегда блестящие. Игорь и тогда не придал этому особого внимания. Но когда Разумовский появился в квартире с проколотыми ушами, Гром начал бить тревогу. Серёжа всем своим видом показывал, что он не причастен к этому чуду. Все подозрения и факты указывали на Птицу, что притаилась в чертогах разума Серого. — Птица, выходи! Поговорить надо, — Гром серьёзно смотрел на Серёжу. Тот смотрел в ответ. Неловкая пауза. — Боюсь, это не так работает, — Разумовский пожал плечами, а после решил рассмотреть поближе чудо, что ему сделал Птица. Мобильная камера была идеальным способом, — а неплохо смотрится. — Плохо, неплохо. Неважно! — Гром был и зол, и удивлён, и возмущён, — сейчас он себе, точнее тебе, уши проколол, завтра бровь, послезавтра губа! Он же не остановится. Всего тебя исколет! — Ты против серёжек? — Разумовский удивлённо похлопал глазами, вертя в руках круглую серьгу, что была больше уха её обладателя. — Да нет же! Я против того, что он это делает не посоветовавшись со мной или, тем более, с тобой. Это твоё тело в первую очередь! — Игорю показалось, что в этой ситуации один он волнуется. Серёжа слишком легко принял факт, что Птице нравится всё, что блестит, — эта сорока тебя всего исколет, а ты так и будешь его защищать? — Эй, а вот про сороку обидно было, — взгляд Разума переменился. Грому сразу стало ясно, что «демон» наконец проснулся. — А что, я неправду говорю? — Игорь не стал здороваться, а сразу перешёл к делу, — сначала мой шкаф с безделушками, потом скупки всех ювелирок, теперь наколки! Что дальше? Дворец купишь? Поведение, честно сказать, не очень воронье. — Во-первых, я ворон лишь внешне... — кажется, Птица собирался начать целую тираду, но Гром не дал ему продолжить. — В душе ты сорока, да? — собеседник возмущённо вскочил. — У меня нет души! — По тебе видно. Бездушный. Хоть разреши Серому снимать свои творения на встречах, а то ты, я думаю, сам знаешь, что польётся. Мы же в России, — можно сказать, Грома только это и волновало. Так то он за любые изменения Серого, пусть хоть пол меняет, он его любить не перестанет, но это не отменяет, что они в не самой толерантной стране. — Да пусть он делает что угодно, но когда всем заправлять буду я, на мне должны быть сережки! — Птица посмотрел на себя прекрасного в камеру телефона, — Ну нам же идёт! Да, Игорь? — Да, да, — Игорь давно понял, что с ним лучше соглашаться. А то устроит ещё забастовку, уедет в какую-нибудь гостиную, заблокирует телефон, а Серому управление не даст. — Ну вот и я о том же. А вообще, возьмём мы тебя и увезём куда-нибудь в Венецию или Мексику! Там все добрые! — Птица мечтательно откинулся на спинку дивана. Игорь понял, что надо останавливать его поток мыслей, — заключим нашу любовь узами брак... — Стоп, стоп! Не надо меня никуда увозить, этого только не хватало, — Гром помахал руками, мол, пора останавливать мыслительный процесс. Птица обиженно фыркнул.***
Игорь мысленно пообещал не верить Птице после того, как увидел Разумовского с длиннющими серьгами на фотографии обложки одного журнала. Гром тихо кашлянул, привлекая внимание Разума к себе. — Мне надо поговорить с Птицей. — Ну тогда ты по адресу, — рыжий мило улыбнулся, а Игорь ещё раз осознал, что начал их путать, — ты что-то хотел, Игорюшь? — Во-первых, не коверкай моё имя, звучит странно, во-вторых, какого хрена? Ты обещал на важных встречах не надевать серёжки, — Птица похлопал глазами, будто он не при чём. Грому даже показалось, что он упустил что-то важное, поэтому сейчас его выставят дураком. — Глупенький. — Птица хитро прищурилась. Нет, Грому не показалось. — Во-первых... — у Игоря появилось ощущение, что его передразнивают. — Мы договорились, что украшения мы будем снимать на встречах. Фото — не встреча. Во-вторых, в тот момент всем заправлял я. Фото тоже было моей идеей. В-третьих, Серёжа был не против. — В смысле не против? — Гром застыл. — Он же не любит, когда его обсуждают. Тем более в плохом ключе. Сейчас эту фотографию увидят и... — А кто эту фотографию в первую очередь увидит? — Птица будто намекал на что-то очевидное. — Ты правда думаешь, что будь я менее убедителен, Серёжа согласился бы на это? Посмотри на журнал ещё раз. Ничего не находишь? Гром быстро пробежался глазами по обложке, выискивая что-то, на что так яро намекал Птица. Глаза резко остановились на названии журнала: «Молодёжный». — Серый разрешил тебе надеть на фотосессию серёжки, только потому что журнал молодёжный? Как это вообще связано? — Ну я даже не знаю, радоваться мне за тебя или поминать твой русский язык. — Птица, кажется, выглядел немного поражённым, — прочитай это слово ещё раз, а потом вспомни, где мы живём. Гром немного не понял, но ещё раз прочитал название. До него дошло. Теперь он тоже не знал, считать себя умным или тупым. — Неплохо тебя, конечно, Разумовский по английскому понатаскал. Уже слова путаешь. — Игорь стукнул себя по лбу. Прочитать слово «молодёжный» на английском и интерпретировать его как русское, это надо быть гением, — надеюсь, ты понял, что журнал американский и миллиардер с серьгами на обложке их не смутит. Об этом журнале в России даже не узнают, возможно. Волноваться не о чем. Птица насмешливо оглядел Грома. — Надо будет Серёже передать, что тебе пора отдохнуть от английского, а то скоро русский забудешь. — Я бы мог передать через Серёжу, но не буду. Передаю прямо тебе — шаверму больше не получишь, — улыбка слетела с лица Птицы. Рыжий сделал вид оскорблённого человека, а после отвернулся от Грома на стуле. Теперь была очередь Игоря ухмыляться.