Расстановка приоритетов

      Мыслями завладела тьма, окутывающая все вокруг, давно и прочно схватившая своими холодным щупальцами всех, кто смел ей перечить. Мир не вернул себе прежних красок даже с победой над Волдемортом. До этого казалось, что все позади, зла больше нет, можно спокойно спать, зная, что никто ночью не захочет пустить в тебя Аваду. Но как быть с до сих пор сжимающимся от страданий и ужасов войны сердцем? С потерями, которые зацепили каждого?..       Гермиона Грейнджер медленно вошла в Большой зал.       Когда-то это место напоминало кладбище: всех погибших и раненых в Битве за Хогвартс приносили именно сюда. Сейчас же здесь, как и раньше, стояли в ряд столы, ломившиеся от блюд, висели флаги, свисали с небесного потолка свечи. Но незримые следы, казалось, остались навсегда.       Сев за стол, Гермиона слабо улыбнулась Джинни, ее единственной подруге, которая, слава Мерлину, выжила - и вернулась в Хогвартс закончить школу. Странно, но теперь этот зал, который Гермиона любила раньше, кажется, даже больше, чем библиотеку, лишь напоминал ей о всех увиденных ею смертях.       Глаза больно защипало, и она отвернулась.       Стол слизеринцев отчетливо выделялся на фоне других. Над ними словно нависли грозные темные тучи, готовые вот-вот прорваться холодным дождем. После войны многие отвернулись от представителей змеиного факультета, бывших в большинстве своем последователями Волдеморта.       Даже с такого большого расстояния Гермиона отчетливо различала белую макушку.       Драко Малфой.       Он был слишком мрачным, для того, кто так просто избежал наказания за все свои преступления. Обычно из-за стола доносились его насмешки и презрительные комментарии о крови, одежде или, к примеру, успехов в учебе, но сейчас была абсолютная тишина. Рядом с Драко сидел Блейз, а дальше, кажется, Теодор Нотт. Гермионе были неприятны все трое. Но есть ли кому сейчас дело, кто и кому тогда не нравился? Все поменялось, даже если и не все это заметили… Как, например, Джинни.       — … и представляешь, Невилл берет и отрезает ей голову! — рядом сидящий Лонгботтом поднял голову и застенчиво улыбнулся. — Все видели, Падма, как ты, черт возьми, могла это пропустить?       Наверное, Гермиона могла оправдать такое приподнятое настроение, но не сейчас. Не сегодня… Она догадывалась, что для кого-то улыбки и смех были просто защитной реакцией, неким способом отвлечься, или же и вовсе, некоторые забыли о прошлом и жили настоящим. Но были и такие, как Гермиона, которая рыдала каждую ночь, большими дозами принимая зелья сна без сновидений, чтобы нормально поспать, без кошмаров, непрерывно терзавших ее.       — Да брось, Джинни, ты уже говоришь об этом в сотый раз, — голос Невилла словно вывел Грейнджер из транса, заставив вздрогнуть от неожиданности. — Вот если бы не каждый из нас… — он с сомнением посмотрел в сторону стола Слизерина, — мы бы тут не сидели!       Ребята радостно рассмеялись, и никто даже не заметил подтекста в словах Невилла. Приятно, что он не скрывал своего "теплого" отношения к слизеринцам, прикрываясь маской лицемерия. Хоть он и был стеснительный, но он всегда говорил правду.       Наверное, первый раз за несколько дней мягко и искренне она улыбнулась про себя. Гермиона сняла с плеча сумку и поставила ту на стол, достав оттуда внушительного размера том.       — Оу, снова учеба, да? — разочаровано протянула Джинни. — Ты же понимаешь, что тебе нужно отвлечься? — она подняла руку, слегка касаясь своей рыжей гривы.       Кивок.       Конечно, она знала, что ей нужен отдых, что никто не будет зарываться в книги, как она - и что, черт побери, она не сможет больше быть и жить, как остальные! Гарри, Рон… Они никогда не задумывались о будущем, они жили исключительно сегодняшним днем. Но Гермиона так не могла. Она строила планы, представляла себя работающей в Министерстве, защищающей права эльфов. Но Волдеморт разрушил все, и теперь Министерство пытается прийти в себя, медленно восстанавливая свои разрушенные войной стены. И Гермиона не так уверена, тому ли должна она посвятить свою жизнь.       — Я… пойду в башню, хочу написать Гарри письмо, что мы доехали хорошо, — в очередной раз солгала она, спустя некоторое время вставая с места и пряча книгу обратно в сумку.       Не дождавшись ответа подруги, Грейнджер буквально вылетела из Большого зала.       Она нервничала.       В последние месяцы ее силы были на исходе. Ни о каком адекватном психическом состоянии ни шло и речи.       Сворачивая в очередной коридор с полуразрушенными битвой стенами школы, Гермиона закрывала глаза, не в силах смотреть на этот ужас.       Вмятина в стене.       Бомбарда.       Она упала.       Гермиона прижалась к холодной стене, до боли зажмуривая глаза, не позволяя литься слезам. Руки уже автоматически тянулись к сумке. Трясущимися руками она выворачивала подряд все карманы в поисках небольшой белой баночки.       Антидепрессанты.       Таблетки посыпались в ее раскрытую и мелко дрожащую ладонь. Часть упала на пол. Гермиона употребляла их уже больше трех месяцев, пытаясь не дать волю депрессии и мрачным мыслям, не дававшим ей покоя ни на минуту. Несмотря на побочные эффекты от препаратов, Грейнджер была готова на все, лишь бы забыться, пусть даже и таким магловским способом.       Положив на язык одну таблетку, Гермиона поморщилась от неприятного привкуса. Вторая за день. Наконец, она с раздражением проглотила ее. Грейнджер ненавидела антидепрессанты всей душой, ненавидела то, что так трусливо принимает их, убивая свое здоровье.       Противно.       Скривившись и вытерев подступившие слезы, Гермиона с трудом встала. Было ли кому-то так же хреново, как и ей? Даже если и да, то это ничего не меняло.       Понять, что не одна ты страдаешь.       Последствия войны, или может быть дозы таблеток сделали ее безразличной ко многому. Но, в первую очередь, ей стало плевать на себя: на свои потребности, на свои чувства, эмоции. Еще хуже было то, что ей было приятно, когда страдали другие — лишь так можно было понять, что ты не один ощутил весь ужас и страх войны, что не только ты понес все эти потери.       Черт.       Грейнджер и не заметила, как встала с пола, как быстрым шагом добралась до гостиной Гриффиндора. Прошептав пароль, она обняла себя за плечи.       Бесстрашие в наших сердцах.       Горько усмехнувшись, Грейнджер уставилась на портрет, что не торопился пропускать ее.       — С вами все хорошо, Гермиона? — Полная Дама печально взглянула на гриффиндорку.       — Конечно, — нет.       С нерешительной улыбкой Дама сдвинулась, наконец, с места, открывая проход в гостиную. Бегло оглянувшись вокруг себя и не увидев ничего нового, девушка прошла в комнату девочек.       Скорее всего, Гермиона станет старостой, и, может, ей выделят свою комнату. Это правильно. Многие упали духом, и им необходим пример героев перед глазами. Например, пример Гарри, с его невероятной выдержкой, которой все восхищались. Да даже Рон, ведет себя так, будто три раза подряд поймал снитч. Ему нравилась слава. И люди, что было удивительно, воодушевлялись им.       Рвано вздохнув, Гермиона нахмурилась.        В сумке не было ее скетчбука, хотя она прекрасно помнила, что брала его с собой из Норы, положив в свою сумочку, увеличенную заклятием незримого расширения.       Гермиона перевернула свою школьную сумку, из которой мигом все посыпалось на кровать, застеленную белоснежным бельем. Пара книг, ручка, перо, пергамент, гигиеническая помада, шпилька, несколько бутылочек с зельями... Но ничего похожего на альбом.

***

      — Малфой! — карандаш, летающий в гостиной, тотчас упал на пол. Нехотя открыв глаза, Драко вопросительно приподнял бровь.       — Да?       — Пизда, друг мой, — с энтузиазмом произнес Теодор. — Ты и представить себе не можешь, в какой дыре мы находимся.       Брови Драко так и не опустил, всем своим видом показывая, как он относится к таким "уморительным" шуткам Нотта. Да, блять, как на такое можно реагировать после тех смертей, что он видел! И пополнять свой лексикон "изысканными" оборотами друга - это последнее, чем Драко хотел заниматься.       — С каких пор ты начал пить? Или ты не заметил, что мы вот уже два года в полной заднице? — закрыв глаза, произнес Малфой, снова подняв невербальной магией карандаш в воздух. Подумав, что неплохо было бы его швырнуть куда-нибудь, он отправил несчастную канцелярскую принадлежность прямо в стену. Усмехнувшись самому себе, Драко встал со стула и посмотрел на Нотта.       — Ты делаешь успехи, хреновые, конечно, но все же успехи, — пожав плечами, Тео элегантно сел на кожаный диван возле камина. — Насчет новостей, знаешь, кто теперь наш Забини?       Дверь в гостиную Слизерина открылась, впуская очередного гостя. И — о, невероятный подарок судьбы — вошел Блейз. Смерив всех пристальным взглядом, он нахмурился.       — Опять практиковал беспалочковую магию? — сказал Блейз, посмотрев на упавший возле стены карандаш. Забини с видимым наслаждением упал в кресло напротив Нотта.       — Что это с ним? — спросил он, заметив воодушевление однокурсника.       — Ты не знаешь Тео? — пожав плечами, будто это должно было все объяснять, Малфой наполнил стакан водой.       Практиковаться в беспалочковой магии всегда было сложно, и это не зависело от того, плохой ты был волшебник или хороший. Нужна была большая выдержка, терпение и магический потенциал. Единственное, что могло отвлечь Драко, в последние месяца — это концентрация мыслей. Сначала это была окклюменция, но затем, поняв, что он изучил все способы защиты разума, Малфой принялся, несмотря на всю сложность задачи, практиковаться в новой для себя сфере.       — Представляешь, что сделала эта старуха Макгонагалл? Она решила, что на роль старосты подойдёт Блейз! Цитирую: «Прекрасный, ответственный и рассудительный молодой человек, способный сплотить всех слизеринцев и осветить им путь в светлое будущее!» — на последних словах Нотт согнулся пополам, еле сдерживая рвотные позывы.       — Воу, поздравляю с херней которую на тебя повесили, — произнес Драко. — Как сейчас вообще выбирают высших богов нашего скромного жилища, ты заплатил ей?       — Очень смешно, Малфой, — язвительно выплюнул Блейз. — Думаешь, я был рад слушать эту высокопарную речь? Кстати, старостой школы будет Грейнджер, как неожиданно!       — О да, — протянул Нотт, вставая за бутылкой огневиски. — Кто-то ее видел вообще? Потому что я хотел бы послушать, как она поддакивала словам старухи, заглядывая ей в рот!       — Вот именно, странно, что она не пришла на встречу со своим обожаемым профессором, — создав магией стакан, Забини протянул его Нотту. — Но, кажется, я нашел вещички этой золотой девочки.       — Фу, Блейз, ты что, рылся в ее белье? — сказал Малфой, прищурив глаза. — Даже для тебя это низко - касаться вещей грязно…       Он запнулся на полуслове. Последний раз он слышал это слово из уст своей больной, не видящей никаких границ тетки, когда она вырезала на предплечье Грейнджер это поганое прозвище, хорошо им усвоенное еще в раннем детстве.       Главным всю его жизнь было — расставить приоритеты, изолироваться от маглорожденных, дабы не испортить свой высокий статус.       — Вроде того, я нашел в коридоре что-то вроде альбома и какие-то таблетки, кажется, магловская хрень, потому что я таких никогда не видел. — продолжил Забини, пропустив мимо ушей слова Малфоя. — Кстати, там рисунки такие, будто псих рисовал.       В Драко полетели две таблетки одинакового размера. Кажется, он где-то видел подобные.       Подойдя к Блейзу, Малфой наклонился посмотреть записи Грейнджер. По правде говоря, ему всегда было интересно, что там в голове у "самой умной ведьмы столетия", почти всегда обгонявшей его на всех занятиях.       Ободок черного цвета сразу же заставил его усомниться в том, что вещи принадлежали ей. У святой подруги Поттера черный ободок, серьезно? Но в нижнем правом углу были ее инициалы. Он перевернул страницу. Забини со свистом втянул воздух.       — Воу, — Нотт поднял руки, словно признавая свое поражение. — У нее в голове все в порядке?       — Боже, выкиньте эту дрянь, — чувствуя, что его выворачивает от увиденного, прошипел Драко. — Или ей верните.       Он вышел из гостиной. Ему все еще было не по себе, перед глазами стоял рисунок Грейнджер: похожее на человека существо, без волос, с огромной темной дырой вместо рта и ледяными, мертвыми глазами.       Да, у Грейнджер явно было не все в порядке с головой.