Хроника Темного Зодиака. Последняя звезда

Тысяча девятьсот девяносто девятый год, весна (девять лет назад). В компании гоблинов Поттер чувствовала себя неуверенно. Если исходить из предположения, что все они имели примерно такой же отвратный характер, что и приснопамятный Грипхук, пришибить волшебницу должны были уже на входе. Однако из контекста беседы с поверенным и его ассистентом, имени которого посетительница не запомнила, стало ясно, что свободу от тоталитарного режима Пожирателей Смерти и грядущие перспективы сотрудничества с Народной Героиней банкиры ценят выше, чем собственную уязвленную гордость. Как она поняла, обвинить в проникновении мелкие гавнюки предпочли своего погибшего родича, восстановив пошатнувшийся авторитет публичным заявлением о том, что без помощи предателя ограбить Хранилище было бы нереально. И, втоптав в грязь репутацию мертвеца, спасли свою. Это было не честно. Но их можно было понять. Перстень она приняла без колебаний. На самом деле, золотое украшение, отозвавшееся сдержанным теплом, удивительно гармонично смотрелось на тонких пальцах вместе с кольцом выпускника. И, когда гоблин, питая совершенно неприкрытые надежды сблатовать ее на подпись трех миллионов бумажек и передать лично ему все свои дела, предложил оплатить оформление родословия, Мирам согласилась безо всяких колебаний. Во-первых, ей порядком надоело быть Девочкой-Родства-Не-Ведающей. Во-вторых, родство – это наследство. Наследство – это деньги. Деньги – это рычаг влияния. Лишний рычаг влияния – это полезно. И, наконец, в-третьих. Обозревая свои руки, она твердо решила к концу жизни иметь минимум по одной такой же массивной штуке на каждом пальце каждой руки, коими были украшены сейчас уже два. И пойти к цели прямо сейчас. А точнее, в большой зал с массивным каменным постаментом, на котором расстелили не менее огромное полотно. Ей подробно рассказали, как именно все работает. А она соотносила это со скудными данными, что были у ее Мастера по артефактам гоблинской работы. Известно было печально мало, и именно поэтому стоили подобные штуки баснословных денег. Непогрешимые, безошибочные, стойкие, неуничтожаемые и еще очень много «не». А потому за тем, что творит их местный заклинатель (ну, она понятия не имела, как они между собой называют специалистов) она наблюдала с живейшим интересом, выглядывая логику процесса и делая мысленную зарубку о том, что надо будет стрясти с Билла хоть какие-то подробности специфики работы гоблинов с артефактами. Ну, когда он снова начнет с ней разговаривать, конечно… Она специально выбрала светлый гобелен. Не хотела, чтобы ее родословная имела сходство с темным и мрачным полотном Блэков. Память прошлого должна быть светлой. Или хотя бы прикидываться таковой… А в целом – функции были теми же. Самообновляющийся, подробный, износостойкий, вполне себе надежный зачарованный артефакт. Разве что – без портретов. Мира оценивала себя адекватно, а потому подозревала, что, имея в наличии изображения ближайшей родни, залипнет перед этой штукой надолго. Как в свое время перед Зеркалом Еиналеж. И попросила оформлять без этой функции. Чернильные нити были красивыми, завораживающими и навевали грусть. Все имена, что окажутся сейчас над ее строчкой, будут принадлежать уже погибшим людям. Но теперь она будто заново с ними познакомится… Мир замер. Чтобы не упасть, пришлось опереться на холодный камень столешницы. Затаив дыхание, она ожидала пояснений своего провожатого, находясь в некоем отупении, плавно перетекающим в шок. Это не могло, не имело права быть правдой. И сейчас она больше всего хотела, чтобы впервые за всю свою практику работы с подобными вещами гоблин сообщил о неведомо как свершившейся во время ритуала ошибке. - Так, что у нас… У Поттеров – уже были… Значит, осталось еще три прямых ветки. Чудесно! Бургок! Свяжись с поверенными Блэк и Принц! И найди того, кто отвечал за сейфы Снейпа. Инициалы – С.Т. Сбор в пятом секторе, кабинет для посетителей №3. Живее! У гоблинов не бывает ошибок. Воздух исчез, внезапно превратившись в патоку. Перед глазами потемнело. Изо всех цепляясь за рассудок и отполированный мрамор занемевшими пальцами, она отстраненно пыталась рассуждать о том, почему маггла, Тобиаса Снейпа, гобелен не указал. А вот родителей его жены Эйлин – проявил. И почему указан только Крестный, а его родственники – нет. Но надолго этих мыслей не хватило. А гоблин даже не пытался общаться с клиенткой, что-то записывая и ожидая, пока ткань окончательно проявит все те поколения до десятого, за которые было оплачено. Это было неправильно. Это было… не честно. И это ничего не меняло. Потому что, что бы там не рисовали зачарованные чернила, упрямо заявлявшие, что ее мама была не то, чтоб прям верна мужу… Это не могло отменить того, что Северус Снейп был мертв. Что-то внутри болезненно щелкнуло, и, сжавшись, рассыпалось по нервам и конечностям жуткой болью. Крепко зажмурившись, не в силах осознать и принять происходящее, Мирам тихонько заскулила и, судорожно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, осела на пол. А затем потеряла сознание. Сказать, что банковские служащие были удивлены – не сказать ничего. Уже очень давно на их памяти люди так не реагировали. Как правило, приходили за подобной услугой волшебники, уже знавшие доподлинно свою родню. А потому, торопливо сворачивая тяжелую ткань и перетаскивая ее вместе с владелицей в то самое помещение, куда скоро соберутся остальные, чтобы засвидетельствовать друг перед другом правомочность притязаний зеленоглазой ведьмы, что поверенный Поттеров, что его ассистент Бугрок, что специалист по чарам не могли придумать ничего, кроме как предложить клиентке Успокоительного зелья. Очнулась она в кресле. Суетливый, смутно знакомый, гоблин сунул ей в руки какой-то флакончик, по запаху напоминавший зелье Покоя. Она судорожно вхлипнула, предчувствуя тяжелую, удушающую волну истерики, что быстро текла откуда-то от груди к горлу. И поспешно опустошила склянку, чьего содержимого, судя по всему, на ее организм, уже имеющий определенное привыкание к различным составам, было мало. Равнодушно созерцая рулон ткани, она где-то на краю сознания понимала, что маленьких человечков в комнате становится больше, и они оживленно обсуждают именно ее, разворачивая проклятый сверток. Она не собиралась ни вставать, ни отвечать, боясь, что, ежели утратит этот момент прострации, в руки он больше не дастся. А тем временем каждый из присутствующих быстро пролистывал свои документы и они наперебой, но невероятно пафосно зачитывали Мирам не имеющую сейчас никакого значения информацию. Например, поверенный Принц заявлял, высокомерно поглядывая на товарища, что сейфы данной семьи наконец открыты и он к услугам леди, поскольку теперь, с ее появлением, правила, указанные в завещании последнего Лорда, соблюдены. И, ежели поверенный Поттер хочет как-либо оспорить ее притязания относительно наследия своих почивших подопечных, он с радостью поможет его окоротить. А тот, в свою очередь, протестовал, что для пустых беспокойств нет причин, ибо в семью Мирам посредством брака ее матери с Наследником принята была безоговорочно, оспаривать сей факт никто из Поттеров не стал, а потому ныне именно она – носитель титула Главы. До замужества. Единственный находившийся в легком недоумении гоблин после непродолжительного молчания постановил, что Северус Снейп завещания не оставил, так что причин отказывать в наследовании нет. И в любое удобное время предложил Мирам Лилиан встретиться и ознакомиться с содержимым обоих сейфов. Остальные же, бросив на товарища недовольные взоры, продолжили полемику, и, видимо, самый упрямый и старый из них, отвечавший за хранилище семейства Блэк, выдвинул требование. Он желал получить бумаги от остальных возможных наследников с отказом на притязания. В противном случае, сообщил он, ему тут делать нечего. И, шаркая тяжелыми ботинками, скрылся за дверью. Присутствующие сотрудники Гринготтса были полны энтузиазма. Всем им был выгоден наследник, коих за последние десятилетия с их геноцидом поубавилось. Действительно, есть огромная разница между дивидендами от успешных финансовых операций, которые оформить можно лишь за подписью владельца, или банальным вычетом суммы годовой аренды сейфа. А потому гоблины, хоть и достаточно корректно, но настойчиво убеждали Миру выбрать одного из них для передачи дел и возобновления оборотной активности. О, всем этим жадным душонкам было искренне плевать, что она чувствует. А чувствовала она неприятную пустоту где-то в районе живота и все нарастающее безысходное отчаяние. Ее жизнь рухнула и прежней уже совершенно не станет. Она не знала, отчего ей так плохо. И пока не хотела об этом думать, подозревая, что ни до чего хорошего не додумается. Из этого ада на земле ее выручила привычная, такая родная, злость. Рывком вытащив себя из кресла и ни слова не говоря на прощание недовольно загомонившим полуросликам, она почти выбежала из комнаты, тяжело дыша. И помчалась к выходу. Больше всего сейчас она желала оказаться там, где нет людей. Где нет никого. Дома. И запереть двери. И заблокировать камин. И больше никогда не выходить. Бежать. Бежать, и как можно дальше. Пока ярость на меркантильных маленьких чудовищ не исчерпала себя. О, злиться действительно было проще. Всегда. А вот от грусти или душевных переживаний она зачастую просто бегала. Иногда, как вот сейчас, в прямом смысле слова. Толкая тяжелые створки дверей и ощущая, что это жгучее пламя безликого гнева не угасает, она решила перенаправить его на первоисточник. Снейп. Северус, мать его, Снейп. Чтоб его… Внезапно остановившись прямо посреди лестницы, Девочка-Которая-Совсем-Не-Поттер-А-Блин-Кто-Теперь-Неизвестно, склонила голову и, тяжело вздохнув, горько скривилась. Невероятно просто было ненавидеть этого вечно шипящего на всех и вся гада. Невероятно просто было принять за аксиому, что эта мышь недобитая была в курсе сего любопытнейшего родства, и это для него вообще ни черта не меняло. Невероятно просто было предположить, что маму в свое время вообще приворожили с совсем недобрыми намерениями. И на этом и успокоиться. Только вот она совершенно точно знала, что, решив все так, она ошибется. Лучше всех прочих знала. Ошибется, как ошибалась все эти гребаные семь лет. Решение ненавидеть жутковатого мужчину, читавшего им лекции по Зельеварению, было одной из самых крупных ошибок в ее жизни. И повторять ее разбитая, но покуда еще способная рассуждать ведьма не собиралась. В зеленых глазах зажегся лихорадочный огонек, а хрупкие ладони сжались в кулаки. Резко развернувшись на каблуках, девушка быстро устремилась обратно, не давая себе времени на размышления. Она очень не хотела возвращаться. И очень боялась струсить. А потому чуть не снесла многострадальные двери, отыскивая взглядом знакомую рожу. Она должна была знать. И стоило делать все быстро. Если остановиться хоть на секунду – вся решимость испарится. Мира себя знала. Должна. Зачем ей это – она подумает позже. Сейчас просто надо делать. Единственным гоблином, который устремился за вздорной человеческой девкой, был поверенный Поттеров. У него было предчувствие, что человечка вернется. Также быстро, как и сбежала. Просто переменит свое решение. И шанс заполучить свою долю с прибыли, соединив в своих руках управление минимум тремя немаленькими активами, уже несколько лет считавшихся тупиковыми, упускать не собирался. Если он был прав хоть в чем-то, что касалось людей – эта мелкая особь вполне перспективная. Если учитывать, КОГО именно ей хватило сил упокоить. И Грикхарт не ошибся. Донельзя на что-то злая, девчонка вернулась. И уж он-то попытался сразу же попасться ей на глаза. Завидев мелкое существо с глазами-бусинами, чей лик уже успел набить оскомину поболее прочих, с неумолимостью Немезиды Золотая Девочка устремилась к нему, ловко огибая препятствия в виде магов, что удивленно наблюдали за маневрами куда-то спешащей знаменитости. - Так! – тяжело дыша, сверху вниз Мирам созерцала чем-то до неприличия довольного гоблина – Мне нужен мой гобелен. И сделать запрос. - И какой же леди желает сделать запрос? Внезапно растерявшись, Мирам нахмурилась. - Я… я же могу как-нибудь выяснить, делал ли кто-либо из моих… кхм… родственников родословие? Как я сегодня? Маленький собеседник довольно ощерился. - Разумеется, можете. За отдельную плату, конечно. И чей именно… интерес к семейным корням необходимо прояснить именно вам? Внезапно вспомнив, что, на минуточку, они тут ни разу не одни, волшебница нерешительно огляделась. Мелкий проныра понял ее правильно и жестом пригласил следовать за ним. - Итак? Немного прикинув и поразмыслив, жутко нервничая и стараясь концентрироваться на поверхностных задачах, а не на рассуждениях о том, какого лешего ей это так важно, она ответила: - Всех. Со всех сторон. Вообще. Понимающе кивнув, будто уже зная все на свете, Грикхарт оставил Золотую Девочку, что была не в состоянии усидеть на месте и металась из угла в угол, хаотично прикидывая, что будет делать дальше. Через несколько минут Мира обнаружила, что у нее трясутся руки. И немного сводит челюсть. А сердце, видимо, выясняло, не завалялось ли поблизости, в районе грудной клетки, ножовки, дабы вскрыть костяной каркас и свалить от переполненной адреналином хозяйки. Отсутствовало мелкое недоразумение, по мнению Поттер-Или-Кто-Она-Там, дольше положенного. Но вернулся гоблин, нагруженный стопкой разномастных предметов, что была чуть ли ни выше него. С трудом балансируя и громко пыхтя, он водрузил все это на стол и, деловито потерев ладошки, сообщил: - А теперь, леди Поттер, по порядку. - Я тороплюсь. Мирам, предчувствуя недоброе, поспешила возразить. Однако на клятого карлика это впечатления не произвело. Отвечал он невозмутимо и непререкаемо. - Значит, сократим. Ваш гобелен. Счет за его создание. Распишитесь. – подождав, пока она поставит росчерк, продолжил – Счет за запросы. Распишитесь. Копия завещания Лорда Принц. Если кратко – вам одобрено наследование по причине соответствия условиям чистокровного происхождения. Ваши родители – оба волшебники. Спас ситуацию факт, что ваша маглорожденная мать на момент зачатия уже была Леди Поттер, а посему завещание сочтено условно активным. Забирайте. Наследование мистеру Снейпу тоже сочтено активным. Ваши ключи. Принц, Снейп, второй ключ Поттеров. По поводу Блэков рекомендую пообщаться с Леди Нарциссой и Леди Андромедой, а также – Наследником Малфой. Вам необходимо получить… - Отказные. Вот. Три штуки. Она чертовски хотела уйти. Очень. Она просто не готова сейчас заползать в эти дебри. - Чудно! В таком случае, уладить дела с поверенным Блэков – вопрос времени! Если желаете, чтобы я этим занялся, можете подписать продление договора поверенного и назначить меня на ведение всех ваших дел, как текущих, так и последующих. И я улажу все процессуальные детали. Хитромудрый жопошник все предусмотрел. Даже основную, так необходимую ей информацию приберег напоследок. Чтоб не сбежала. С другой стороны… Девушка оценивающе прищурилась. Он определенно ожидал, пока она вернется. И подсуетился по всем остальным, не менее важным, пунктам. Противный жук. Но старательный. Сквозь волны вновь подступавшего к затылку невроза, усиленно смаргивая слезящиеся от напряжения глаза, Мирам старательно накладывала Проявляющие и вычитывала тяжелую словесность. Еще год назад она бы ни зги не поняла, но практика в Аврорате делала свое дело, и зубодробительные речевые обороты давались уже легче. Не найдя ничего предосудительного в тексте, она подписала. И тяжелым взглядом окинула донельзя счастливого Грикхарта. А чего ему не радоваться? Он только что отжал дела минимум у двоих коллег! - А теперь к вашему вопросу. Кхм-кхм… Последние запросы на родословие были от вашего дедушки по ветви Поттер еще до рождения сына в связи с пожаром в мэноре и от вашего пра-пра-дедушки по линии Принц. Заказы семьи Блэк мне недоступны. Мистер Снейп подобных не делал. Будучи полукровкой, доступа к мэнору Принц, ныне заброшенному, не имел, как и его мать после отсечения. Слишком понимающий взгляд черных глазок бесил. А потому, гневно сощурившись, ведьма в алом прошипела: - Непреложный. *** Как когда-то, в самом начале ее обучения, говорил Наставник, аврор – солдат. И должен не думать, а выполнять приказы. А потому, самоназначившись командиром солдата Миры Поттер, которой противопоказано думать, и выдав пошаговую инструкцию, девушка изо всех сил старалась концентрироваться на ярких и пестрых витринах Косого Переулка, размышляя максимально плоскими категориями. Зайти в лавку. Заказать зелье. Аппарировать. Искать. На этапе «искать» произошла заминка. Она банально не могла заставить себя войти в дом, расположенный в Тупике Прядильщиков. Она достаточно часто бывала тут ранее. И чары защиты и консервации были завязаны на ней. В самые сложные моменты своей жизни девушка приходила сюда. Осторожно, дабы не потревожить даже пыль, садилась перед потухшим камином и, будто наяву, слышала насмешливый голос, идентифицировавший ее, как слабую, ни на что ни годную, посредственность. И откуда-то волшебным образом появлялись скрытые силы. Возможно, дело было в рефлексах. Она слишком хорошо знала, что про нее думал этот человек и слишком привыкла делать наоборот исключительно из чувства противоречия. А теперь она не могла. Не могла толкнуть темную дверь и зайти в старый скрипучий дом. Это было сильнее ее. Как будто именно теперь она совершала преступление, нарушая целостность того, что осталось от мертвеца. Ворошила то, что ее ворошить совершенно не просили. Как, впрочем, обычно. И не имело значения, что это ее касалось напрямую. Заходить внутрь было почему-то больно. И старое ветхое зданьице больше не приносило фантомного успокоения, а наоборот, ранило, оживая и щетинясь иглами. Ну, фигурально выражаясь. А потому около получаса, стоя на пустой улице, самая решительная и непробиваемая из всего Золотого Трио с мучительным выражением лица переминалась с ноги на ногу. А после, будто в ледяной омут, быстро нырнула в дверной проем. Она искала долго. И, как и учили в Аврорате, совершенно не церемонясь. Искомое нашлось на спинке неудобного даже с виду кресла. Черный, мягкий и блестящий волос. Выудив из кармана Зелье Родства, (оно называлось иначе, разумеется, но она не запомнила), кем только не Избранная девочка бросила находку в прозрачную жидкость. И выдернула из головы свой «материал», непослушный и жесткий. Реакция должна проявиться через три-пять минут. Нужный ей цвет – оттенки синего и голубого, как пояснил продавец. Чем ярче – тем ближе родственная связь. Отрицательный результат – красный. Она все еще малодушно рассчитывала на красный. Были ли хоть какие-то сомнения, что надежды не оправдаются? Ненадолго замерев, Мирам бездумно изучала спинку кресла. А затем, выпив флакончик Умиротворяющего Бальзама, с новыми силами принялась за поиски. Она должна была. Просто должна была найти хоть что-то, доказывающее, что не она узнала обо всем первой. Что имела право его ненавидеть. Хоть за что-нибудь. Ну, пожалуйста... Проведя в доме три часа, она признала поражение. Ни среди вещей, что уже были здесь, ни среди того, что находилось некоторое время назад в Хогвартсе. Ни в его пересмотренных на триста раз воспоминаниях. Ни единой подозрительной детали. Ни единого клочка бумаги. Стоило вернуться в Гринготтс и осмотреть сейфы. Но она устала. Невероятно устала. И сдалась, аппарируя на Гриммо. Очень тщательно и бережно Девочка-Которая-Всех-Пережила накладывала на фиал с жидкостью цвета индиго Стазис. Спокойно снимала мантию, доставая из чар Расширения Пространства, что прятались в карманах, документы и ненавистный рулон, в котором таилась такая невероятная правда. Медленно и планомерно раскладывала документы на столе в кабинете, а более неоднозначные предметы – прятала. А после – наконец выдохнула, падая на диван и наливая в стакан остатки сладкого, как жопа пчелы, ликера. И только через некоторое время, свернувшись в компактный, несчастный и очень одинокий кулек, всхлипывая и захлебываясь рыданиями, поняла, что выпивать было ошибочным решением. В тот самый момент, когда воля и решительность сдали бразды правления усталости, накатило осознание. Она, черт подери, старалась. Очень старалась быть нормальной. Соответствовать всему, чему только можно и чему должна была изначально. Все наладить и не допустить повторения истории. Даже исправно существовать дальше, игнорируя прошлое и двигаясь в какое-то там будущее. И вот теперь все рухнуло. Потому что тот самый сволочной профессор, что не давал ей жизни в школе и постоянно сравнивал с самовлюбленным и вообще по всем фронтам отвратительным отцом – какая ирония! – им и был. Потому что тот самый, вредный и противный, зельевар был единственным человеком, кто считал, что война и всякие Лорды – не ее детского мелкого ума дело. Неплохая логика, кстати. Молли, к примеру, именно так говорила своим детям. Потому что он был единственным, кого в той свистопляске они реально могли бы вытянуть с того света. Ну, правда. Адекватно. Ради всего святого, у них был Бадьян и Безоар! А он сам? Вот ни за что стажер Аврората не могла поверить в то, что Мастер, на секундочку, Зельеварения не носил с собой на постоянной основе, находясь в зоне доступности для огромной ядовитой змеюки, нечто, что пригодилось бы при попадании на ее зубки! И вот теперь это не просто такой весь из себя самоотверженный учитель с мерзким характером, что чертовски старался вытаскивать ее тощую задницу из проблем, даже несмотря на яростное сопротивление со стороны владелицы той самой задницы. Он. Ее. Отец. Нет, она давно не маленькая девочка Мира, что в свои четыре-пять лет тихонько мечтала, что вот сейчас дверь откроется, случится чудо, и ее заберут. Нет. Её уже где-то в девять такие мысли отпустили. Настолько, что, когда появился Сириус, она долго не могла понять, что происходит. Но в свои девятнадцать она точно знала одно: у нее были вопросы. Знал ли сам зельевар, что вот то самое раздражающее лохматое недоразумение – его рук… ну, пусть рук, ладно… его рук дело? Почти точно – нет. Но хотелось бы уточнить сей момент до конца. Если не знал, то… могло ли все быть иначе? Хотя бы в теории? Да, общие данные все равно неизменны, в лице всяких там Темных Властелинов, Крестражей и Василисков. Но… в деталях? Могло ли? О, она точно знала, что, имей она эту сакральную информацию о здравствующем родственнике на несколько годиков раньше, то точно бы спросила. И даже приложила бы определенные усилия, чтоб все было… По другому? Как? Как именно? Она не знала. И сейчас рассуждать на эту тему уже было бессмысленно. А по какой такой занятной причине она такая карикатурно-точная копия Джеймса Поттера? Да еще так стабильно, целых все девятнадцать лет, что ей от роду! Мама постаралась?.. Мирам всхлипнула, заматываясь поплотнее в плед, и икнула. Она очень хотела знать. Просто – потому что. Потому что раньше – не знала. Ей точно не станет лучше от новой информации. Но она ей была нужна даже больше, чем воздух. И молодая волшебница даже не представляла, что делать дальше. Тревожить портрет, выкрикивая в пустующий холст свое удивительное открытие, пока не явится? Ну, не могла леди Поттер так подставить МакГонагалл. Зельевар и при жизни не отличался покладистым нравом, а тут… Оставить Минерве изображение выведенного из душевного равновесия Ужаса Хогвартса? Нет, она любила своего декана. И полагала, что той и Дамблдора хватает за глаза. И… и даже пусть это и портрет. Пусть даже фантом. Но даже его тревожить она не хотела. Это было бы плохо. Неправильно. И грустно. А потому, сидя в одиночестве на пыльном диване, у погасшего камина, она до самого утра претворяла в жизнь выражение «выплакать глаза». А утром написала прошение о двухнедельном отпуске, отправив с совой в Министерство. И перекрыла камин.