***
— Извините. В нос ударил её аромат с нотками малины и кедра. Походу, кто-то пользуется такими же духами, что были подарены ей. Леви обернулся, но силуэт уже затерялся в толпе. — Ты чего? — к нему наклонился Смит. Леви продолжал смотреть в толпу, будто что-то могло измениться. Но люди продолжали идти по и против течения. — А? Ничего, показалось, — ответил Леви, и они направились дальше. Она действительно попросила отвезти его домой. Она действительно села в машину. Она действительно ушла к себе. Сердце будто остановилось. Там, в машине, когда Микаса хлопнула дверью, дав понять о своём решении. Леви был готов разбить все, что было в салоне. Сломать до такого состояния, что машина просто двигаться не сможет. Она теперь ему не нужна, раз он больше не сможет возить её и смотреть на её профиль, направленный к окну. Ему теперь ничего не нужно. Пропади весь этот мир пропадом. Он верит, что был прав. Сексуальное влечение не стоит совмещать со спиртным. Девушка его очень смущалась и остерегалась — он это прекрасно чувствовал. Однако под действием алкоголя она приобретала соблазнительную притягательность, которая позволяла ему заходить дальше прикосновений. Дважды. Будто это не она. Будто она действует под каким-то животным инстинктам, а не искренними чувствами к мужчине. Это больно. Но в тот вечер это оказалось еще цветочками. Её крик «Сейчас!» все ещё звенит в ушах, как колокол перед началом службы. Как легко ей удалось сделать ему такую глубокую рану. И Аккерман понимает, что он не хуже. Разозлившись на саму мысль, что он пользуется ей, он вывел этот глухой гнев на неё. Напугав и жестоко оттолкнув. Леви снова и снова заходил в их переписку, чтобы написать ей свои объяснения. Но снова и снова стирал текст, ведь пальцы хватала и крепко зажимала глупая гордость. Как тупо. Технологичный прогресс дошёл до такой стадии, что человек может написать краткое сообщение любому другому человеку, в то время как раньше писали длиннющие чувственные письма и ждали на них ответа неделями, если не месяцами. И вот современность. Леви склонился над телефоном, где отображалась их бытовая переписка из сообщений по типу: «Сегодня я приеду раньше», «Меня задерживают, приготовь что-нибудь сам», «Купи попкорн», «Приберись», «Я из-за тебя опоздал. В следующий раз, когда ты пойдешь в душ, я отключу тебе горячую воду, грязнуля», «Не бузи, держи фотографию Яна» и ещё-ещё-ещё сообщения. А новое даже теперь не написать. Аккерман шёл вдоль оживлённой улицы, гуляя со Смитом, пока с неба падали хлопья снега. Шум, который создавали люди вокруг, раздражал Леви, однако надо было дотерпеть до парковки. — Красивый снег, — произнёс Смит, подняв голову. — Обычный, — ответил Леви, вкладывая в слово все своё равнодушие ко всему. — Кенни так и не объявился? — Нет. У него нет привычки забывать о сказанных обещаниях и предупреждениях, но он же старик уже, что с него взять? — Ладно. Друзья продолжили идти вдоль улиц молча. Эрвин иной раз поднимал глаза на городские украшения, что блеском отражались в его голубых живых глазах. Леви угрюмо засматривался на людей, кого также завораживали новогодние гирлянды. Счастливцы. Сдохните. Леви не выдерживает своей сосредоточенности на окружении и обращается к Эрвину: — Насчёт логотипа не передумал? — Нет. Я отправил запрос Моблиту, чтобы он что-нибудь придумал оригинальное, но никаких подходящих эскизов он мне ещё не отправил. — А мне и нынешний по душе, — признался Аккерман. Простые, белые, кривые линии, образующие некое подобие ангельских крыльев, выглядит незамысловато и за счёт этого узнаваемо. Но Смиту всё-таки не хватало того самого «оригинального». — Всё рано или поздно придаётся изменениям. Снова молчание. Каждый погружён в свои мысли, да и все темы для диалогов уже исчерпаны. К тому же, иной раз Эрвину не хотелось отвлекать Леви от его, потупившихся на одной теме, дум, ведь тут же приходилось терпеть недовольство и издерганность друга. — Ханджи недавно спрашивала, как ты. — А ты как думаешь, как я? — Леви никогда не выражал свою ярость на Эрвина, но в последнее время всё чаще и чаще напомнила о своём состоянии в беседе с другом. — Леви, я устал видеть тебя таким. Напиши Микасе, поговори, — на усталом выдохе произнёс Эрвин. Звучит довольно просто. Да так, в принципе, оно и есть. Но не для Леви. Как заговорить? С чего начать, чтобы в очередной раз не обидеть и самому не ощутить боль? — Неужели тебе не одиноко? — Зато над ухом никто не жужжит, — ответил Аккерман, отвернувшись от Эрвина, не желая видеть выражение его лица даже краем глаза. Эрвин не ответил, не найдя слов для друга, и продолжил идти дальше. — Я помню, после вашего первого поцелуя ты сказал, что хочешь и получишь ещё. Неужели откажешься от своих слов? — Я получил, и вот, чем это обернулось. — Вы просто не поняли друг друга. Эрвин не раз повторял эту фразу, но почему-то верить в неё Аккерману не хотелось. Что он понял не так и что не так поняла она? Вновь задумавшись о девушке, у Леви в голове проявился её нежный образ из старых сновидений, которые уже давно его не посещали в силу привычного погружения в сон на два или три часа — даже снотворное, созданное в лаборатории Зоэ не помогало. Единственное снотворное, которое бы ему помогло — объятия Микасы. Однако данное лекарство получить невозможно, поэтому остается только ждать, когда чувства уйдут сами по себе — утонет в работе, найдет другую, уедет из города на неопределенный срок. Он отыщет способ забыться.***
Леви дома. Теперь его не встречал шум телевизора или топот босых ступней, после которых щелкался замок и его встречала её радостная улыбка. Только темнота одинокого коридора и аромат чистого пола. Пройдя чуть вглубь, Леви вспомнил, как они стояли перед выходом в тот злополучный вечер, и мужчина подарил ей те духи. Те же самые, что и у девушки, что случайно задела его и произнесла: «Извините» — таким же отстранённым голосом, что и Микаса когда-то сказала: «Мне некомфортно». Это же была она? Леви застыл в коридоре, не зная, куда себя деть. Проходит вглубь квартиры нет желания, а возвращаться на улицу — зачем? В голове крутились воспоминания недолгих недель. Они так впечатались, будто это был долгий и прекрасный год, который больше не вернуть. Однако. Кто сказал, что это больше не вернуть? В какой момент Леви позволил себе так легко опустить руки, хотя всегда шёл до конца, терпя сокрушительные неудачи и достигая восхитительных побед? К черту. К черту всё это. Леви разворачивается, и понимает, что ему плевать на свои необдуманные решения. Леви выходит из квартиры, и понимает, что готов это сделать, даже втоптав свою гордость. Леви выбегает обратно на заснеженную улицу, и понимает, что просто хочет увидеть её, просто проверить, как она. Леви заводит машину, и понимает, что она может оттолкнуть его, чем нанесёт ещё одну глубокую и неизлечимую рану. К черту. Он примет любой исход. К черту.***
Микаса стояла напротив знакомой двери. Сердце бешено стучало, а в голове все ещё гудел вопрос. Допускает ли она на этот раз ошибку? Возможно, но ей не привыкать. Девушке хочется поступать правильно, но каждый раз это выходит ей боком, будто Вселенная смеётся над ней и её косяками. Сейчас она наверняка сидит над ней на огромном мягком диване из звездной пыли с попкорном в руках. Девушки даже слышит, как Вселенная громко хрумкает, делая перерывы, чтобы посмеяться, словно смотрит комедию. Глупая Вселенная. Микаса выдыхает и решается. Она неуверенно нажимает на звонок, после чего с другой стороны двери раздаётся раздражающий сломанный звон. Никто не отвечает. Микаса ждёт ещё минуту и вновь звонит в дверь, после чего девушка слышит шорох. Всё, ей не сбежать, пути назад нет. Дверь со скрипом открылась, и девушка увидела перед собой Порко в домашней рваной футболке и шортах. — Микаса? Чего тебе надо? — сонно потирая затылок, спросил сосед. — Не хочешь выпить, как в старые добрые? — спросила та, выдавливая улыбку так, как только может. — Мы же в прошлый раз договорились, что это будет последний, — недоверчиво ответил Порко. — Но тебе это не помешало так выражаться, когда мы в лифте столкнулись. — Кто бы говорил, — усмехнулся юноша. Микаса одарила его злобным взглядом, из-за которого тот вспомнил попутчика девушки. — А что, с парнем своим была? — Нет, — Микаса поникла, и Порко заметил изменения в лице. Он положил ладони ей на плечи, немного встряхнув и заставив поднять на себя глаза. — Микаса, я вижу, что тебе не это нужно. И ты это знаешь. Но почему-то все равно тебя что-то заставило прийти ко мне. Ты же понимаешь, что это ошибка. И наши встречи были… ошибкой. Ошибка. Точно. Это определенно не то, что она должна делать. Микасу словно осенило. Иной раз некоторые мысли кто-то должен произнести вслух, чтобы они наконец дошли до сознания. Но ещё есть время, чтобы исправить свою ошибку. И Микаса готова взять себя в руки для того, чтобы наконец обрести силы и сделать выбор, который на данный момент кажется самым правильным. Даже если окажется, что это не так. Сейчас она полна решимости пойти на это. Она уверенно посмотрела на Порко, показав ему блеск в своих глазах. — Да! Ты прав, спасибо! — Микаса отошла от него, одарив напоследок довольной улыбкой. Девушка моментально скрылась за дверью своей квартиры, оставив Порко в недоумении. — Что это, блять, было? — закрыв свою дверь, пробубнил себе под нос Порко. Девушка пулей покинула свою квартиру, забежала в лифт и поехала на первый этаж. Хорошо, сыграем в эту игру, Аккерман. Будь, что будет. Если Леви не захочет с ней разговаривать, она просто посмотрит на него, просто убедиться, что он жив и здоров. Возможно, он даже счастлив без неё. Микаса готова принять это. Выбежав из парадной, она бежит вдоль заснеженных улиц, дыша открытым ртом и выпуская пар, который напоминает о холоде, режущим горло. Бег. Но девушке никогда не было так жарко, как сейчас. Адреналин мчался по всему телу, и скорее всего потом это все приведёт к простуде. Микасу абсолютно это не волнует. Прыжок. Её сейчас ничего не волнует, кроме того, что она хочет, как можно скорее оказаться у его двери. Что она будет делать, когда Леви откроет дверь? Может, врезать ему хорошенечко? За ту боль, которую она испытывала целый месяц. Точно. Она ему вмажет со всей своей силой. Полет. Сердце бешено стучит. Она пробегает мимо людей, что раз за разом оглядывались на бегущую по, ещё не убранному вдоль дорог, снегу, вновь и вновь застревая и не сильно спотыкаясь. Падение. Снег на ладонях обжигает, колени дрожат, а щеки так и горят от бешенства температуры. Девушка пытается встать, но тело абсолютно не слушается и игнорирует её приказы. В ушах больно шумит сумасшедшее биение сердца. В такие моменты кажется, что сделанный выбор был ни к чему, но Микаса отдернула себя от малейшей мысли о сожалении. Не сегодня, не сейчас. Еле встав и запыхаясь, брюнетка медленно приходила в себя. Ещё не поздно — автобусы до его района пока ещё должны ходить. Взяв себя в руки, Микаса побежала дальше, терпя пощечины ледяного ветра. Главное — добежать до остановки и поймать последний рейс. Не успеет — закажет такси на свои последние деньги. Или побежит дальше. И будет бежать, бежать, бежать. Ей бы сейчас очень понадобились те устройства из снов, чтобы парить в пространстве и резать воздух. И добраться до Леви. Главное — не сдаться, не передумать, не развернуться, не пожалеть. Автобус стоит на остановке, но надо перейти дорогу. Горит предательский красный свет — как же не вовремя, черт его дери. Микаса заметила у столба кнопку вызванного светофора и начала интенсивно нажимать на неё, трясясь и нервничая. Зеленый. Микаса снова пустилась в бега, однако автобус уже тронулся. Паника била по ушам. Не успеет. Нет. Должна успеть. Автобус уже отъехал от остановки, но девушка продолжила бежать, все ещё тая надежду, что водитель остановится. Глаза уже были заполнены слезами, а к горлу подступал крик. Ебанные автобусы, так трудно подождать? И всё-таки транспорт остановился и открыл последнюю дверь. Вселенная наконец помогла ей. Девушка залетела в автобус, запыхаясь и продолжая дрожать. Заплатив за проезд и плюхнувшись на свободное сиденье, Аккерман наконец выдохнула с облегчением. Ехать далеко, так что Микаса надеется, что за это время успеет отдохнуть, а отвратительная морозная краснота покинет её лицо.***
Леви приехал к знакомому унылому дому. Он поспешил в парадную, в тайне порадовавшись, что лифт был на первом этаже, и его не придётся ждать. Оказавшись на нужном этаже, Леви уверенно пошёл в сторону металлической двери от квартиры Микасы. Встав напротив, мужчина замешкался. Он совершенно не знает, как действовать, и впервые полагается на волю случая и импровизацию. Аккерман всё-таки решается и звонит в звонок. С другой стороны тишина. Это злит его, поэтому он нажимает сильнее, будто звук от этого усилится. Тишина. Вдруг неподалёку слышится, как щёлкает замок другой двери. — Она уехала, — дверь, за порог которой вышел неприятный сосед Микасы, открылась. Услышав шум в парадной, Порко решил проверить, что чудят соседи. Однако был удивлен заметить знакомую персону. — Куда? — первый вопрос Леви, который пришёл в голову. Уехала куда-то на вечер или вообще навсегда? — Хрен его знает, — пожав плечами, ответил Порко. Будь Леви более эмоциональным, его бы хватил удар. Но мужчина старался держаться равнодушно, и получалось у него крайне профессионально, пока сердце билось в конвульсиях. — Когда? — Может быть, час назад или полчаса, — спокойно ответил Порко. Уже неплохо, но куда её задница могла уехать, тем более, в такой поздний час? Как это на неё похоже. Леви понимает, что просто выжил из ума, ведь с самого начала эта идея была плохой. Так необдуманно броситься… Смех, да и только. — Понятно, — Леви опустил ручку двери, скрывая в себе поступавшую злость. Он пошёл в сторону лифта, проходя мимо Порко. Но остановился напротив него. Тот с недоумением приподнял бровь, а после неожиданно согнулся. Леви нанёс несильный удар ему в живот и, потерев запястье, добавил. — Ничего личного, я пообещал Микасе. — Да вы ебнутые, — сгибаясь, произнёс Порко. Однако в голосе не было злости, скорее ему было смешно. Невольно оказаться между поссорившимися голубками определенно не входило в его планы. Леви кивнул, соглашаясь со словами юноши, и пошёл дальше. Это точно. Ебнутые. Только их могло что-то ужалить в жопу, чтобы так сорваться куда-то в поздний вечер. Мужчина сел в машину и поехал домой, чувствуя пожирающее отчаяние. Возвращаться в «логово», как когда-то сказала Микаса, ему совсем не хочется. Леви напрягал разговор, что мог бы произойти при встрече, но теперь он понимал, что это его столько не пугало, сколько возвращение домой, потерпев поражение. Вскоре Леви доехал до дома, поймав все красные светофоры на пути. Стало легче на сердце: чем дольше он не будет наедине со своей тоской, тем лучше, а дорога хотя бы отвлекает от потока мыслей. Зря он поехал к ней. Зря понадеялся на долгожданное воссоединение. Приедет — примет горячую ванную, параллельно будет пить бутылку красного вина и читать панихиду. Лишь бы отвлечься, лишь бы забыть о гибели своего разума. Леви поднялся на свой этаж, по пути доставая ключи. Мужчина завернул за поворот, после которого шёл коридор в сторону его квартиры. Он старался выкинуть девичий образ из своей головы, но Микаса была упряма, прямо как в реальности. Её черные волосы, словно тёмное ночное небо, и кожа, сияющая, как белый снег. Её серые радужки, словно чистейший металл, и губы малинового цвета. Если бы она только покинула пределы его разума и предстала перед ним — Леви готов заплатить любую цену за такую возможность. Лишь бы увидеть, почувствовать, дотронуться.