Тень сентябрьского заката

      Микаса остолбенела, уставившись на мужчину, предполагая, что его хриплый голос и черный стетсон ей весьма знакомы. Он же в свою очередь начал снимать верхнюю одежду, жирно намекая, что зашёл надолго.       — Я просто надеялся, что до твоей старческой башки дойдёт, что тебе здесь не рады, — сложив руки на груди, ответил Леви.       — Не рады? Ты не один? — сняв ботинки, гость выпрямился и застыл. — О! Красотка с чаем!       Аккерман вышла из оцепенения, немного похлопав глазами. Узнав знакомого незнакомца из магазина, она оживилась и приветливо улыбнулась.       — Здравствуйте! — воскликнула Микаса.       — Ха-ха, это что получается, мы чай одному паршивцу выбирали? — неприятно захохотав, спросил мужчина.       — Получается, да, — подхватив весёлый настрой, ответила девушка. — Как-то даже неловко.       — Ха-ха, как тесен мир!       Теперь Леви потерял дар речи. Он абсолютно не вникал в происходящее, надеясь, что ему просто чудится этот дурацкий розыгрыш.       — Вы знакомы? — поинтересовался Леви не без тени недовольства.       — Мы в магазине встретились, а так — нет, — продолжая приветливо улыбаться, объяснила Микаса.       — Познакомишь нас? — подтолкнул к действиям гость.       — Кенни, это Микаса. Микаса, это Кенни, — равнодушно произнёс Леви, переводя ладонь с одной на другого.       — Как-то ты холодно представил мне своего дядю, — нахмурив брови, произнесла девушка.       Кенни и Леви застыли, одинаково широко раскрыв глаза. Аккерман непонимающе переводила взгляд то на Леви, то на нового знакомого, не понимая, что ею было сказано не так. Отнюдь, её осенило. Леви однажды поведал ей о Кенни, но никогда не уточнял, кто он для него, так как сам не знал, как именно они связаны — родственно или по воле случая. В изумлении девушка закрыла себе рот, осознав оплошность. Такие вещи так легко не говорятся, и теперь она всех троих поставила в неловкое положение.       — Говори, зачем пришёл, и проваливай, — процедил Леви.       — Леви, — обеспокоено обратилась Микаса. Его недовольный взгляд перевёлся на неё, отчего все внутренности моментально завязались в узел. Но в его глазах промелькнула знакомая мягкость, и девушке стало чуточку легче, хоть узел продолжал больно натягиваться.       — Разговор будет долгим, — доставая из кармана кожаного пальто знакомую коробку, Кенни кинул её Микасе. Она ловко поймала в свои ладони, а Кенни прошёл вглубь квартиры, направившись в ванную комнату. Он с такой легкостью ориентировался в квартире, что теперь стало ясно, кому принадлежала вторая спальня.       — Леви, прости меня, — прошептала Микаса, подойдя к мужчине.       — За что ты извиняешься? — поправив непослушную прядь у виска Микасы, спросил Леви.       — Я не должна была… Просто… — слова непослушно вырывались из её уст. Микаса сама не понимала, что ей теперь нужно говорить, а о чем умалчивать. — Когда мы были в магазине, он назвал тебя племянником… И я подумала… Я…       — Не извиняйся за то, в чем нет твой вины, — ответил Леви с присущим равнодушием. — И наклонись немного.       Девушка послушно приспустилась и получила невесомый поцелуй в лоб. Но это прикосновение все равно не избавило Микасу от мучительных мыслей о том, что она всё испортила. Ей думалось, что теперь Леви её возненавидит, хотя трезвая сторона разума пыталась уверить её в том, что если бы так оно и было, он бы не разговаривал с ней так мягко и не целовал бы так ласково. Однако вдруг он снова её оттолкнёт? Вдруг её вновь приспичит убежать от одной только мысли, что всему пришел конец? Чего стоит одна ошибка? Поток мыслей волнами накрывал вновь и вновь её разум, не смея угасать в пик такой болезненной бури — загнанной хотелось кричать. Но надо молчать. Если бы Леви прочитал её мысли, он бы абсолютно точно назвал её глупышкой!       Микаса взяла ладонь Леви в свою руку, почувствовав, как ей не хватает спокойствия в эту самую секунду. Мужчина сжал ладонь в ответ, и по телу разлилось, уже привычное с ним, весеннее тепло. И почему с ним всегда так?..       — Молодёжь, есть чего пожрать? — покинув ванную и оборвав тихую идиллию, спросил Кенни.       — Для тебя — нет, хватит и чашки чая, — отстранившись от Микасы, ответил Леви и развернулся в сторону кухни.       Микаса виновато переглянулась с Кенни и поспешила за Леви. Аккерман старший не заставил себя долго ждать и тоже дошёл до кухни, сев за стол. Девушка сидела напротив него и тревожно сжимала пальцы, пока Леви ставил чайник. Вскоре и он сел за стол, заняв место возле соседки. На фоне шипящего чайника все трое молча переглядывались, так и не решаясь стать первооткрывателем беседы.       — Ну рассказывайте, как познакомились, — положив локти на стол, наконец поинтересовался Кенни.       — Не твоего ума дело, старик, ты не за светской беседой пришёл, — ответил Леви.       Микаса была несчастной свидетельницей того напряжения, что воцарилось между двумя мужчинами. Но после случившегося в коридоре комментировать хоть как-то было страшнее самой смерти. Вдруг она почувствовала, как ладонь Леви легла на её бедро и начала медленно поглаживать, иногда зарываясь пальцами между плотно прижатыми ногами — бесспорно, это производило успокаивающий эффект как на неё, так и него.       — Вообще я хотел пораньше приехать, но дочка Родда такое учудила, вот умора, — надменно захохотал Кенни.       Микаса напряглась, услышав в разговоре упоминание имя знакомой одноклассницы, и невольно поёжилась, когда мужская рука мягко сжала кожу.       — Не интересует, — ровно ответил Леви.       — Ты только послушай! Эта лиса имя себе поменяла и сбежала с подружкой, прикинь? Такой шум подняла, странно, что ты об этом ничего не слышал.       — Был занят другим. Ну и что?       — Это явно было запланировано, так как чертовка обвела своего старика вокруг пальца. Хистория не додумалась бы сама, ей кто-то помогает на стороне. Знаешь что-нибудь об этом? — веселое лицо мужчины сменилось на пристальный взгляд, который переходил то на Леви, то на Микасу.       — Откуда мне знать? — раздраженно спросил Леви.       — Да, и правда, — Кенни вновь улыбнулся, хотя доверия это не внушало.       Микаса продолжала молчать, стараясь вести себя как можно естественнее, но присутствие Кенни, с которым она некогда приятно провела несколько минут в магазине, не давало ровно дышать. Раздался щелчок чайника, и девушка встала из-за стола.       — Я сделаю чай, — пролепетала девушка и упорхнула.       Мужчины остались наедине, продолжая обмениваться по-разному надменными взглядами. Надменность Леви — раздражённая и осуждающая; надменность Кенни — потешная и самовлюблённая.       — «Работа не позволяет иметь одно имя», да, Кенни? Ты так тщательно скрывал свою личность от конкурентов Рейссов и от меня? — сложа руки на груди, первым заговорил Леви. Кенни продолжал молчать и ухмыляться. — Так кем ты был моей маме?       — Я был её братом, — пожав плечами, ответил Кенни. — Кстати, твоя подружка очень мне её напоминает.       Леви вздрогнул. Этого ещё не хватало.       — Она Аккерман, ты знаешь что-нибудь об этом? — равнодушно поинтересовался Леви, перебив следующий поток мыслей старика.       — Эм, нет. У деда не было братьев и сестёр, если ты об этом.       — Ясно, — резко и четко ответил брюнет, желая закончить тему.       Они снова умолкли, услышав звон чашек. Леви встал и поспешил на кухню. Заметив нервничающую Микасу, что бегала от полки к полке в поисках чего-то, мужчина схватил её за запястье. Брюнетка очнулась и обратила на него внимание.       — Что ищешь?       — Заварник.       — Вот он, — мужчина указал на кухонную тумбу за девичьей спиной. Заметив пропажу, Микаса ударила себя ладонью по лбу, от хлопка которого мужчина даже вздрогнул. — Что происходит? — обеспокоено спросил Леви, пока Микаса морщась поглаживала лоб.       — Ничего, — лишь ответила она.       А происходило, на самом деле, всё. Напряжённость не просто разрывала её изнутри, а уничтожала с корнями. Так облажаться, так подставить незнакомца и так расстроить родного человека — хотелось просто исчезнуть. Ещё эта дурацкая посудина, которая гуляла по кухне за спиной хозяев.       Леви сделал глубокий выдох, понимая, что сейчас все слова будут бесполезны.       — Я сделаю, только не уходи, — произнёс Леви и принялся за заваривание цейлона пеко. Девушка отошла к стенке, прижавшись к ней спиной и изучающе разглядывая пальцы ног, словно где-где, а вот на них будут решения всех проблем.       — Молодёжь, я заказал пиццу! — на кухню ввалился Кенни, тряся телефоном, на экране которого красовался заказ. Микаса моментально перевела на него взгляд.       — Я же не ем пиццу, — процедил Леви, стукнув чашкой по столу. Микаса обернулась к нему.       — О, Микаса, ты знаешь эту историю? — толкнув девушку локтем в плечо, весело спросил Аккерман старший.       — Нет, не знает, и не надо знать, — вместо девушки, которая продолжая переводить взгляд с одного на другого, ответил Леви.       — Ой, я её просто обожаю! В общем, когда Леви был мелким, как сейчас, но ещё меньше, он был на дне рождении одного мальчишки, где впервые попробовал пиццу. И короче, — Кенни внезапно прорвало на заразительный смех, и он прервал рассказ, — у него был такой милый белый платочек на шее. И только Леви хотел сделать кусь, как кусок пепперони упал прямо на платок! Впереди ещё весь вечер был, а он ни с кем не разговаривал, склонился над платком и смотрел обречённо на него до самого конца, вот потеха!       Соло мужского гогота раздражало слух. Терпеть такое было невмоготу, а глотать такое неуважение не хотелось. Собрав всю волю в кулак, Микаса подняла взгляд на Кенни и внезапно подала голос:       — Почему вы так издеваетесь над Леви? Если вы знаете, что ему не нравится пицца, зачем вы не прислушиваетесь к этому и делаете по-своему? Если он просил вас не рассказывать, зачем вы это сделали? Мне теперь неловко, что я знаю о том, о чем Леви бы не хотел, чтобы я знала.       Девушка уже была наготове царапать лицо старику, словно разгневанная кошка. И обретя ту смелость, позволяющую ей так нагло смотреть на Кенни, она не до конца осознавала свой гнев за пренебрежительное отношение к Леви. Она не сомневалась в способностях Леви самому за себя постоять, да и показывать свои коготочки, собственно говоря, не хотелось, однако подобное хамство старика уже не входило ни в какие рамки. Первое впечатление рушилось на глазах, а прежняя любезность затерялась в подкорке установленных правил поведения с людьми постарше.       — Ого, а у девчушки язык-то ещё не онемел, — протянул мужчина, наклонившись к ней. Микаса оставляла взгляд ледяной ярости, от чего Кенни лишь ухмыльнулся.       — Вы ведёте себя отвратительно. Я была лучшего о вас мнения, хотя Леви меня предупреждал, что вы тот ещё ублюдок, — сделав шаг к мужчине, прошипела Микаса. В глазах Кенни что-то промелькнуло, и он хмыкнул.       — Видать, я действительно перегнул, раз разочаровал такую прекрасную леди, — выпрямив спину и сложа руки на груди, произнёс Кенни. — Как мне искупить свою вину, ох, уважаемая?       Кенни был удивительным человеком, по-другому не скажешь. Грубиян посмел поменять свой образ на неуклюжего джентльмена, от чего хотелось только посмеяться ему в лицо, высказывая всё свое недоверие к переигранному актерству. Однако умерить пыл мужчине все-таки удалось, и Микаса отступила.       — Вы должны… — девушка резко поменялась в лице, устремив уверенный и одновременно воодушевлённый взгляд вперёд, — показать мне детские фотографии Леви.       — Где он с голой попкой или школьные? — серьезно спросил Кенни, будто заключался деловой договор.       — Все, — твёрдо ответила Микаса.       — Договорились, — мужчина протянул руку для рукопожатия, к которой уже было потянулась девичья.       — Мое присутствие вас, видимо, никак не смущает? — встав между деловыми партнёрами, спросил Леви. Микаса в миг оказалось у мужчины за спиной и обняла, положив голову на чёрную макушку.       — В общем, не смейте обижать моего Леви! И я жду фотографий! — серьезно произнесла девушка, нахмурив брови. Точно также нахмурив брови, Леви сделал пару кивков головой.       — Уяснил? — тот добавил.       — Да-да, молодёжь. Но заказ я отменять не буду, а то вы не кормите бедного, несчастного, голодного старика.       — Бедного, несчастного и голодного старика никто не ждал, — процедил Леви, все ещё находясь в объятиях Микасы.       — Леви, я тоже проголодалась, если проблема действительно в том, что пиццу неудобно есть, давай, я тебя накормлю, — мило улыбнувшись, предложила девушка.       — Да, хорошо, — голос Леви в секунду стал мягким и расслабленным, а радужек покинул раздражающий скрежет металла.       — Э-э, это что сейчас было? — протянул Кенни, на что девушка ответила довольным хихиканьем и невольно обняла Леви покрепче. — Ох, женщины, вечно я забываю, что вас не стоит недооценивать, ведь вы всегда производите такой эффект, что ставит мужчин на колени.       Курьер приехал с пиццей довольно быстро. Повлияло ли на скорость комментарий Кенни: «Привезёте пиццу остывшей и позже указанного времени — останетесь без работы и без ног» — известно было только вспотевшему сотруднику службы доставки. Открыв бутылочку белого вина, все трое вновь собрались на кухне, на этот раз, за полноценным ужином. Как и обещала, Микаса придерживала куски за оба края и угощала Леви с рук. Иной раз Кенни раздраженно цыкал и комментировал податливость племянника, выражая всю свою неприязнь к гетеросексуальным нежностям. В свою очередь Леви игнорировал Кенни, полностью отдаваясь девичьей аккуратной заботе.       Когда коробка опустела, только пара покусанных корочек медленно высыхали, все трое переместились в гостиную со своими бокалами. Сев под бок Леви, Микаса с полным ощущением комфорта подперла ноги на диван, пока Кенни нашел себе место на ближайшем к дивану кресле.       — Ну что? — заговорил Леви, приобняв девушку и позволив ей играть с его пальцами.       — Пора старику идти на заслуженную пенсию, — устало выдохнул Кенни и опустил спину на спинку кресла.       — Доперло, что быть шлюшкой Рейссов — весьма неблагодарное занятие? — Леви получил легкий удар по тыльной стороне ладони от Микасы.       — Хах, малец, ничего ты не понимаешь, — Кенни отпил из своего бокала.       — И куда отправишься? — также пригубив свое вино, поинтересовался Леви.       — В Швейцарию. Самое то, где можно встретить спокойную смерть. А потом и ты наследство получишь.       — Мне твоя коробка с дохлой крысой не нужна, — Кенни ответил на едкость громким хмыканьем. — Один хоть?       — С Ури.       — И Родд вас спокойно отпустил?       — А хули… Извините, милая леди, а почему нет? Дочка от него сбежала, теперь пришел черед брата. Так и сдохнет жалкий и жадный старик в одиночестве. Надеюсь, он хорошенько обдристается перед смертью, вот потеха!       — Почему вы так о нем жестоко отзываетесь? — подняв голову к Леви, поинтересовалась Микаса.       — Он обманывает людей, и добился успехов только благодаря взяткам комиссии и покровительству Закклая. И вообще просто противный тип, — пояснил Леви.       «Хистория никогда не жаловалась на него», задумалась Микаса. Однако в голове всплыл отрывок их диалога, в котором Хистория отметила, что скрывает отношения с Имир — упоминать об этом вслух не стоило.       — Странно, что ты не нашёл Хисторию. Теряешь хватку, старик, — сказал Леви, пригубив вино.       — А это. Я её нашёл спустя три дня. Отныне эта девчушка — Криста Ленц, вот потеха. Однако я решил её не сдавать.       — Кенни, неужели в тебе пробудилось милосердие? — недоверчиво приподняв бровь, спросил Леви, пока Микаса продолжала играть с его пальцами, будто неугомонный котёнок.       — Да что-то жалко стало девчонку. Любовь, все дела, понимаешь ежи?       Леви перехватил девичью ладонь и сжал в своей, переплетя пальцы, — девушка прижала замок к своей груди.       — Девчонка показала пример, и ты решил тоже поддаться чувствам и сбежать? — поинтересовался Леви.       — Ха-ха, я, конечно, не сентиментальная баба, простите, мисс, но у Аккерманов самые сильные чувства, если ты вдруг не знал! И, как оказалось, отличная память. Если вы понимаете, о чем я.       Сердце девушки бешено застучало, так сильно и громко, что Микаса сама испугалась таких ударов в груди. Она неосознанно двинулась ещё ближе к мужской груди, впечатываясь и чувствуя спиной ещё одни слабые удары. Где было её сердце, а где его — она уже не разбирала, казалось их сердца забились под один ритм. Девушка снова подняла подбородок, чтобы встретиться взглядом с Леви. Они недоумевающе переглянулись и вновь посмотрели на Кенни.       — Нет? Не понимаете? Хах, значит, ещё не доросли, молодёжь.       Микаса ещё раз переглянулась с Леви, и заметив, что тот также ничего не понял, выдохнула с облегчением.       Ещё пару часов болтовни о других предпринимателях, что были на слуху, и выпитого вина, Микаса заметила, что начала посапывать на плече Леви. Обратив внимание на то, как девушка клевала носом, Кенни хлопнул по коленям и встал с кресла.       — Что-то я задержался, поеду-ка я уже.       Микаса лениво приподнялась с плеча и тоже встала, а её примеру последовал Леви. Аккерманы прошли в коридор, где Кенни начал возвращать на себя зимнее обмундирование. Поправив шляпу, он кратко обратился к девушке:       — Береги этого мелкого, красотка.       Микаса активно закивала головой, давая негласное обещание старику.       — А вы не забудьте про фотографии, — произнесла девушка.       — Ну все-все, сговорились тут. Иди, старик, — пробурчал Леви подталкивая дядю к выходу.       Кенни напоследок заполнил коридор своим звонким смехом, а после скрылся за входной дверью. Обернувшись к Микасе, Леви протянул ей ладонь со словами:       — Спать?       Девушка лишь кивнула головой и доверила ему свою ладонь.

***

      Во рту стало нестерпимо сухо, от чего сладкий и пьяный сон прервался на самом интересном моменте, когда пара улиток с эльфийскими крыльями опустились на Луну. Микаса раскрыла глаза, поднимаясь на локте и взявшись за голову, которую все ещё слегка кружило. Обнаружив вокруг себя ночную темноту, девушка обеспокоенно обернулась на сторону Леви, не ощущая его присутствия. Его действительно не было в постели, и Микаса начала неохотно вставать. Выйдя из комнаты, направилась на кухню — там и обнаружила пропавшего.       Леви сидел за барным столом к ней спиной, разложив локти на столе и опустив голову над стаканом, чьё наличие на столе доказывала бутылка от коньяка поблизости. Девушка молча прошла мимо, видя перед собой цель в виде кувшина с водой. В два счета опустошив три стакана подряд, Микаса обеспокоено посмотрела на Леви, что за всё это время ни разу не двинулся. Она уже хотела пойти обратно в комнату, чтобы не докучать ему, как все вокруг сжалось, а ноги онемели, как только прошли мимо Леви.       Девушка не хотела оставлять Леви в таком состоянии. И не зная, куда себя деть, она просто подошла со спины и обняла мужскую шею.       Леви дёрнулся. Он мысленно благодарил Микасу за холод, с которым она пришла на кухню, и сейчас её тепло сбило его с толку. Меньше всего мужчина сейчас хотел, чтобы Микаса видела его таким — раздавленным и уставшим настолько, что нет сил встать из-за стола, и остаётся только искривиться над стаканом с ядреной жидкостью. В свою очередь этот яд не производил никакого эффекта, будто Леви пытался сам навязать хоть какое-нибудь состояние от напитка. Микаса не должна видеть его таким — отчаянным и слабым. Он силен и всемогущ, и девушка должна знать только такую истину, чтобы иметь возможность и желание положиться на него, исключительно на него. Увидев его таким, о чём она подумает? Начнет жалеть? Его за слабость? Себя за то, что связалась со слабаком?       — Оставь меня, — прошептал мужчина, почувствовав объятие. — Я хочу побыть один.       Где-то в глубине души Аккерман чувствовала, что именно так он и скажет. Представляя данный ответ, Микаса наперед додумала сценарий, в котором покинет Леви, чтобы не мешать его уединению, которое иной раз так необходимо каждому — она это прекрасно понимала. Однако даже не двинулась, продолжая прижиматься к мужской спине. Она не хотела. Не хотела оставлять его одного, хотела быть с ним. Сейчас. Всегда.       Постоянно думая в первую очередь о других, Микаса на миг решила: «Мне плевать, хочет ли он этого, но я останусь». Сейчас она хваталась за свои прихоти, будто за спасательный круг, а потакание словам мужчины выглядело, как соблазн утопиться в тучной воде, которая унесла бы их обоих.       — Не-а, — ответила Микаса, крепче прижавшись к Леви. — Я одного тебя никогда не оставлю, даже не надейся.       Мужчина хмыкнул и, убрав руку со стакана, перевёл её на девичью ладонь, которую поймал в свою и одарил чувственным поцелуем. Упрямится абсолютно не было сил, да и смысл? Раз Микаса решительна в своем выборе, то тут уже помогут только уговоры и споры, если не Высшая Сила.       Леви недоумевал, кого он продолжал обманывать, ведь сил у него было достаточно, но желания — ноль. Она так мягка, так нежна, словно тополиный пух в начале теплого июня, чьи танцы по воздуху всегда невольно завораживают и заставляют остановиться на пути. Поймать, почувствовать еле ощутимую приятную лёгкость на ладони, от чего по телу импульсом передается умиротворение.       — Хочешь поговорить? — поинтересовалась Микаса, ступив назад. Леви обернулся к ней, за руки потянув девушку к себе. Необходимость в повторном стаканчике коньяка, как рукой сняло. Сейчас его манил аромат девичьего тела, который одурманивал покруче любой русской водки.       — Не особо, — ответил Леви, обхватив талию Микасы и прижавшись к ней, уместив голову на девичью грудь. — Давай помолчим.       — Хорошо, как пожелаешь, — нежно прошептала девушка, поцеловав чёрную макушку, а после положив на неё свою щеку.       Осторожно гуляя по жестким прядям пальчиками, Микаса находилась в ожидании, когда Леви решится на разговор. В худшем случае он пожелает лишь молча уйти в спальню, прихватив её с собой. Но настаивать не хотелось, прерывать идиллию тем более, когда мужчина так мягко приложился головой к её груди, параллельно с этим крепко сжимая талию. О чём он думал — ей было неизвестно, но грудь грела мысль, что раз он обнимал её так настойчиво и, одновременно с этим, так нежно, то дело было явно не в ней. Догадки сводились к одному — к неожиданному визиту Кенни Аккермана, о родстве с которым мужчина узнал несколько часов назад. Вина всё же промелькнула, так как именно её язык взболтнул лишнего. После подобных ситуаций девушке всегда хочется навсегда лишить себя возможности говорить, лишь бы не ранить людей, в большинстве своем, случайно. Микасе вспомнился диалог, в котором Леви пообещал оторвать девушке язык, если она будет «нести хуйню». Невольно хмыкнув, всплывшему в голове воспоминанию, девушка дрогнула.       — Чего? — подал голос мужчина, зарывшись лицом в грудную ложбинку.       — Я подумала, что твое предложение с тем, чтобы оторвать мне язык, сейчас весьма актуально, — переплетя мужские пряди на пальце, сказала Микаса.       — Ты так думаешь из-за того, что раскрыла секретик моего милого дядюшки? — хмыкнув в футболку, догадался Леви.       — Ага, — протянула девушка.       — Забей. Рано или поздно я бы узнал об этом, — Аккерман поднял голову на девушку и добавил. — И уж лучше узнать от тебя в такой случайной и нелепой ситуации, чем при других обстоятельствах.       — Например?       — Ну, если бы он признался мне при смерти — это было бы действительно отстойно.       Девушка хмыкнула и ещё раз поцеловала мужчину в макушку, после чего тот снова прильнул к ней.       — Несмотря на то, что Кенни меня уже не единожды бросал на произволы судьбы и вновь возвращался, как ни в чем не бывало, наверное, я бы все равно чувствовал себя опустошённо. У меня целый багаж вопросов к нему, и я снова и снова его откладываю на потом. И вот он уезжает, однако сегодня мне не хотелось при тебе разбираться со всем этим дерьмом, поэтому мне придется вновь оставить это на потом, да и ему нужно время подумать, как покрасивее сварганить какой-нибудь очевидный пиздеж.       Леви замолчал, дав себе возможность на передышку. Микаса продолжала терпеливо молчать, иногда путаясь пальцами в волосах брюнета, прическа которого успела уже сто раз растрепаться из-за её парикмахерского мастерства. От слов Леви становилось на душе тоскливо, ведь его душу не покидала тревога за сокрытие правды.       — Почему он не помогал маме? Она была несчастна и брошена, а ещё я свалился ей на голову. Я постоянно себя спрашиваю: может, она и вовсе сожалела о моём рождении? Я…       Леви грубо перебил неожиданный и сильный удар в плечо. Он моментально поднял голову, уставившись в разъяренные серые глаза — в них пылал неугасимый огонь возмущения.       — Леви, не смей так говорить! Слышишь? Не смей! Как она могла сожалеть о рождении такого прекрасного сына? Она любила тебя, Леви. Не обесценивай её любовь к тебе, которая с тобой останется навечно, пока ты хранишь о ней память. Не забывай её! И не забывай, как сильно она тебя любила и желала тебе счастья. И Кенни тебя любит, хоть и по-своему, но я уверена в этом! И Эрвин тебя любит, ведь ты его самый близкий друг. И Ханджи, я уверена, не меньше! — девушка осеклась, чтобы перевести дыхание, чем уже хотел воспользоваться Леви, приоткрыв рот, но Микаса успела приложить к его устам указательный палец. Сделав глубокий вдох, девушка снова заговорила. — Леви, Я люблю тебя! Всем сердцем, всем телом и душой. Я люблю тебя так, будто никого и ничего больше не существует, и только мы есть в этой пустоте. Или наоборот! так, как если бы каждый человек на земле отдал бы половину своей любви. Так, словно наступила бесконечная весна. Так, словно в моем инсе- как-то там забурлила жизнь вечным двигателем. Люблю. Ты не имеешь права сомневаться в этом, дурак. И не смеешь забывать об этом. Никогда не сожалей о своём рождении. Ты не имеешь права делать мне больно!       — Микаса, — Леви тихо обратился к ней, словно хотел убедиться, что перед ним стоит именно она, а не как-то другой, кто мог бы восклицать подобные пламенные речи без стеснения. Девушка в ответ вопросительно простонала, потянувшись запястья к глазам, чтобы не дать волю подступающим слезам обиды. — Микаса, — повторил мужчина, в очередной раз наслаждаясь, как прекрасно звучит её имя из его уст.       — Да что? — возмущено шмыгнув носом, протянула девушка. Она продолжила судорожно водить запястьями по глазам, пока Леви не поймал её ладони и не опустил вниз.       — Спасибо, — сказал мужчина, чуть приподняв уголки губ.       — Да пожалуйста, — буркнула в сторону брюнетка.       В ответ Леви кратко посмеялся, потянув на себя девушку и поймав её в объятие. Микаса неожиданным порывом крепко прижалась в ответ, руками обняв шею. Медленно гуляя по девичьим формам, Леви целовал шею нежно и аккуратно, пока Микаса чуть ли не расслабленно посапывала возле его уха.       — Ты — величайшая удача и самая большая радость в моей жизни, — произнёс мужчина в покрасневшую кожу.       — Я никогда тебя не оставлю, — шепотом повторила обещание Микаса.       Отпрянув от шеи, Леви поднял на Микасу взгляд, и они встретились глазами. Рассматривая друг друга, они не спеша начали тянуться друг к другу, желая соприкоснуться губами. Оставалось буквально несколько миллиметров, но они продолжали держать некоторую дистанцию, словно магниты. Между губами свистит ветер страшного одиночества, которое им пришлось вытерпеть до встречи друг с другом. Лишь сомкнувшись, устам будет суждено растворить в памяти дни сожалений и страхов.       Стоило губам коснуться друг друга, внезапно завибрировал телефон. Пара обменялась недоверчивыми взглядами, в очередной раз за этот день раздражаясь от того, что кто-то смеет их прерывать. От любопытства, кто мог написать посреди ночи, девушка потянулась в карман.       — Кто это? — спросил Леви.       — Моблит, опять эскиз прислал, — спокойно ответила Микаса, но все же с ноткой раздражения.       — Кому-то, видать, тоже не спится, — хмыкнул Леви. — Микаса?       Спокойствие на лице Аккерман резко переменилось на удивление, скорее даже, испуг.       — Леви, это оно!