***
В спальне душно. Зимнее утро напоминало летний вечер перед грозой. Микаса подняла веки с таким трудом, как если бы на них висела пара гирь, однако нескольких морганий хватило, чтобы проснуться окончательно. Девушка осмотрела комнату, заметив, что находилась в ней одна. Обернувшись к тумбочке возле своей стороны, Микаса заметила несколько мятных леденцов, сворованных на днях из миски с информационной стойки в больнице Ханджи. Прозрачные фантики соблазнительно заблестели, и Микаса позволила им одурачить себя; взяла одну конфетку. Закинув леденец в рот, Аккерман лениво потянулась и уже намеревалась лечь обратно, поддавшись лени. Щёлкнула дверная ручка, и в комнату вошёл Леви со стаканом воды. Заметив девушку, тот выдал подобие «О!». Прозвучало это так хрипло, что Микаса сразу поняла: Леви сам проснулся совсем недавно. — Доброе утро, — прозевала девушка. Леви кивнул и прошёл в комнату, сев на край кровати возле Микасы. Он молча предложил ей стакан воды, и та с удовольствием приняла предложение и отпила из тары, пощекотав себе горло кристалликами со вкусом мятных конфет. Оставив немного воды и для Леви, поставила стакан на прикроватную тумбочку. — Душновато, — известил мужчина. Девушка кивнула в согласии, и Леви встал с кровати, направившись к окну. Микаса следила за каждым его действием, как если бы наблюдала за абсолютно незнакомым человеком. Он открыл окно, и тёплый воздух столкнулся с морозным и еле заметно затрепетал. Оторвавшись от наблюдения, Микаса потупила взгляд на своих коленях, опустив голову. Она не заметила, как Леви вернулся и снова приземлился возле её ног. Мужчина сообщил о своём присутствии, положив холодную ладонь на голень Микасы, и она вздрогнула. — Мне снился такой реалистичный и красочный сон, вот только, — снова зевнув, произнесла она, — я уже и не помню, про что. Комната вновь погрузилась в тишину, пока Микаса пыталась вспомнить хотя бы отрывок, а Леви молча ждал возможного продолжения, сам будучи не до конца бодрым, чтобы куда-то торопить. Поднял глаза на Микасу, и звонкий свист сквозняка перестал быть единственным звуком в комнате. — Эй, что стряслось? Ты почему плачешь? — произнёс Леви. Девушка подняла на него удивлённые глаза и коснулась щеки, ощутив на ней влагу. — Не знаю, — робко ответила Микаса, запястьями пройдясь по глазам. Леви кивнул и подвинулся к девушке чуток ближе, обняв её плечи. Она на миг опешила, крепко обняла в ответ и спрятала лицо в мужском плече. Ей стало значительно спокойнее, и отпускать Леви ей совсем не хотелось, поэтому невольно прижималась к нему сильнее при любом движении мужской груди, как за спасательный круг. С Леви надежно – она давно это для себя признала, и сердце покинул неизведанный груз из тоски и сожалений; стало свободнее дышать и было просто хорошо. Аккерман, позабыв о своих планах на это утро, к которым хотел уже постепенно начинать приступать, переместился на кровать, дабы поудобнее обнять девушку. Микаса с трудом выпустила руки, и мужчине удалось плюхнуться рядом и привлечь Микасу к себе, позволив ей уместится под его рукой и положить голову на плечо. Аккерман подняла взгляд; Леви наклонился к ней, сухими губами коснулся девичьих губ и добавил: — Только десять минут. В ответ Аккерман недовольно промычала что-то на подобие «не-а», противясь условиям Леви. — С тобой я совсем обленюсь, — хмыкнул Аккерман. — Я соскучилась, — оправдалась Микаса. Леви удивился такому абсурдному ответу, поэтому выдал лишь скромный смешок. — Как Ханджи халат? — спросила Микаса, вернув голову на плечо. — Я ей ещё на карманах узоры прошила, надеюсь, не слишком броско получилось? — Она в восторге, но слишком много об этом болтает; как обычно, впрочем. Спрашивает, когда ты выпустишь собственную линию одежды. Микаса посмеялась, хлопнув Аккермана по груди, от чего тот даже вздрогнул, и ответила: — Ну Ханджи даёт! Ничего абсурднее не слышала. — Почему же? Если есть талант, нужно пользоваться этим. К тому же, Ханджи обычно словами не раскидывается, она хорошо чувствует людей. — Это я так, только для своих, — отмахнулась Микаса. — Почему? — повторил Леви. Девушка нахмурилась при мысли о том, что же могло послужить причиной её вечного бегства от любимого увлечения, которое когда-то приносили столько удовольствия, а до сей поры она даже не вспоминала о нём. — Не знаю, просто это мне напоминало о маме, — начала Микаса, — и мне становилось от этого грустно. Я бы хотела, чтобы она была поблизости, хвалила меня и помогала. А когда её не стало, мне как-то даже держать нитки в руках было неприятно, и становилось очень тоскливо. Почему-то мне казалось, что я тем самым оскорбляю её, занимаясь шитьем без неё. Замолчала, вновь задумавшись. Леви все так же терпеливо молчал, лишь поглаживал девичью талию. — Но, когда я шила и думала, что делаю это для тебя, — Микаса заглянула в серо-синие глаза, — на душе мне было спокойно и очень тепло. В них промелькнуло удивление, и неожиданно кровь подступила к ушам Леви, окрасив их в румяный цвет. В то время Микаса продолжала, приложив ладонь к своей груди: — Когда я представляла тебя, мне хотелось сделать тебе приятно, быть может, как-то приятно удивить. И в тот момент я поняла, что хочу шить для тебя. И жить, - она задумалась на мгновение и продолжила: - Не, я понимаю, что нужно жить для себя, и всякое такое. Но ты стал тем, кто придаёт мне надежду. Ты поверил в меня и подарил стимул с чего-то начать. — Понятно, — емко ответил Леви, кратко улыбнувшись. Он повернулся к Микасе и обнял её двумя руками, крепко прижимая к своей груди. Девушка прижалась, спрятав ладони и лицо у мужской груди. Микаса была благодарна Леви, что он так сухо ответил, не вынуждая краснеть ещё пуще, и просто обнял, давая возможность послушать, как бьется его живое, горячее сердце, которое за него говорило всё, о чем она нуждалась услышать. — Не хотела бы выучиться на дизайнера? — внезапно спросил Аккерман. Микаса помолчала полминутки, и отпрянула от Леви. Пора ли? Пора. Действовать, отпустить прошлое и идти вперёд. Пора перестать издеваться над собой и брать себя в руки. Пора перестать бояться и убегать. И тот незамысловатый толчок, который Микасе только что сделал Леви – тому доказательство. Но сомнения продолжали её беспокоить, как тугие ветви, обнимающие её ноги и руки. Столько возможностей: с чего начать? Тупик. И будто белка в колесе, Микаса не могла найти конца бесконечному вращению на одной точке. — Но это надо пойти учиться, а денег у меня на такое удовольствие совсем не хватит, — расстроено ответила Микаса. — Я уже пыталась совмещать работу и учёбу, но ничего путного из этого не вышло. — Я помогу, — не задумываясь, ответил мужчина. — Нет-нет, я не смогу так много у тебя взять, ты что? — залепетала девушка. — Это же твои деньги, так будет нечестно! Я… я обещаю взяться за ум и посвятить себя учебе. А потом и специально для Ханджи выпущу коллекцию костюмов, и вообще буду много-много стараться, обещаю. Сама! — Выходи за меня, — серьезно заговорил Леви. — Что? Я никогда не работала в офисе – я же не справлюсь без практики, — продолжала нервно лепетать Микаса. Они посмотрели друг на друга, похлопав глазами в попытках понять происходящее. — Замуж. Микаса, выходи за меня замуж. Облокотившись ладонью о мужскую грудь, Микаса подняла корпус и испуганно посмотрела на мужчину. Беспристрастный взгляд Леви сбивал с толку, и ей оставалось гадать, шутит ли мужчина или вполне трезв в своих задумках. У брюнета нет привычки шутить на такие темы, отнюдь неожиданное заявление вскружило ей голову. Оставаясь подле мужчины и все ещё ощущая его ладонь на своей пояснице, девушка не понимала, почему мозг не подает сигналы хоть как-нибудь действовать: внезапный побег – потрясающая идея. Но Микаса, ощущая всю свою беспомощность: или же это было нечто иное, что удерживало её рядом с Леви, выходящее за рамки влюбленности, – лишь сжала в кулаках края одеяла. Снова Леви такой простой и невозмутимый, как если бы ему вовсе нечего было терять. И это всегда поражало Микасу; нынешнее положение не было исключением. Ни кольца, ни самого романтичного свидания под Луной, ни изгиба в колене. То, как Микаса мечтательно представляла предложение – этого всего не было. А сейчас ей начало казаться, что все эти церемонности, восполняющие показушные ритуалы, ей не нужны. Да и это абсолютно не в стиле Леви, ведь ему не присуща такая смазливая романтика. Он всегда действует по-другому, но все равно ему удаётся растрогать её чувственное сердце - его она невольно и уже давно посвятила всецело ему. — Бюджет будет общим, и ты мне ничего не будешь должна. Переезжай ко мне и сдавай свою квартиру, — как ни в чем не бывало, пожав плечами, пояснил мужчина и спустя время добавил, желая разбавить атмосферу: — Но ты мне должна желание, думаю, ты поняла, что свое желание я только что озвучил. Заметив, какой озадаченной стала возлюбленная, Леви переложил ладонь с девичьей поясницы на предплечье, на неосознанном уровне страшась, что Микаса ускользнет. Его сердце билось, принося неимоверные пытки его грудной клетке. Аккерман, погрузившись в себя, небось, даже не замечала под своей мягкой ладонью, как трепетно вздымалась его грудь. — Позволь мне помочь тебе, не отстраняйся от меня и не скрывай от меня то, что тебя беспокоит. Не думай, что ты меня утруждаешь, и верь в то, что я способен сделать все возможное, чтобы тебя осчастливить. Человеку нужен человек, и я хочу стать тем, кто будет тебе нужен равносильно тому, как и ты нужна мне. Доверься мне, Микаса, и не думай лишнего. Я знаю, ты сильная, но мне хотелось бы, чтобы ты нашла в себе смелость обращаться ко мне за помощью. Когда нет личной жизни, человек вкладывает своё время в нечто другое. В случае с Леви, он вкладывался в работу на полную, заходя за пределы своих возможностей. И ему не было в тягость остаться до последней выключенной лампы в здании, потому как дома его никто не ждал. Отдых для него было скорее пыткой, напоминающей об одиночестве своего существования. Кипы бумаг помогали ему сосредотачиваться на более важном аспекте своей жизни, нежели какие-либо отношения. — Ты так много делаешь для меня, — простонав от безысходности, произнесла Микаса. Брак – это в первую очередь контракт; Леви подошел к вопросу о предложении именно с этой стороны. И размышляя уже не первый месяц о том, чтобы на безымянном пальце Микасы появилось кольцо, подаренное им, он принимал во внимание, что именно с ней ему хочется создавать семью, потому как с Микасой ему элементарно… хорошо. Он подбирал момент, искал необходимые аргументы, чтобы безнаказанно присвоить её себе, а она невольно пошла ему навстречу. — Ты даже представить себе не можешь, сколько ты делаешь для меня, — ответил Леви. Девушка не знала, куда себя деть. Она разрывалась между тем, чтобы крепко обнять Леви, и тем, чтобы вернуть его с небес на землю, напомнив о том, что брак – не шуточки, и к нему нужно подходить с должным умом. Первое дало бы явное согласие, на которое Микаса ещё не решалась; второе же было абсолютно абсурдно, так как Леви она знала и могла бы подозревать, что мужчина выпалил предложение не просто так по неизвестной импульсивной прихоти, а обдумывал его, что казалось девушке ещё безумнее. Леви думал о их женитьбе? — Неужели… откажешься? — заговорил Леви, тихонько сжав девичью руку. С приходом Микасы в его жизнь, весь мир вне работы обрёл свой смысл, и этот смысл таился в серых, столь нелюбимых обладательницей, глазах. Леви не хотел лишиться того прекрасного, что преследовало его, пока юная девушка украшала его дни. — Нет. Мне нужно ответить прямо сейчас? — неуверенно ответила Микаса, стараясь не смотреть на глаза, которые начали напоминать ей щенячьи бусинки. — Понял. Дам тебе время подумать, — вновь став серьёзным, ответил Аккерман. Они оба не сменили своего положения, вдобавок не отрывая глаз друг от друга. Леви продолжал мягко проглаживать молочную кожу, пока Микаса углублялась в мысли и лениво моргала. — До сих пор в раздумьях? — нетерпеливо спросил Аккерман. — Что ты меня так торопишь? — занервничала Микаса. — Это же не потому, что ты не хочешь выходить за меня замуж? — Да нет! — вспыхнула Микаса, вновь услышав злополучное словосочетание. — Ладно-ладно, — хмыкнул мужчина, понимая положение возлюбленной и принимая её решение обдумать предложение. Ему пришлось смириться с тем, что чудесной деве нужно время. — Иди сюда, у нас есть ещё две минутки. Хотя впереди была целая вечность. Уговаривать девушку не пришлось; она сама аккуратно опустилась к нему на грудь, и Леви встретил её поцелуем, на этот раз получив чёткий утвердительный ответ.***
Микаса ахнула, как только почувствовала спиной стену. Мужские руки бесцеремонно сжимали ягодицы, проникнув под платье, а губы нашли своё место на вытянутой лебединой шее. Аккерман не осознавала, куда они попали, потому как в небольшом помещении свет еле горел от жалких ламп, экономящих электричество. Она только помнила, как шла с Леви по коридору, покинув банкетный зал по его приглашению. После он потянул куда-то за собой, и напористо прижал к стене, моментально накрыв мокрыми поцелуями. — Леви, ты что… Ах, погоди, — заговорила Микаса, схватившись за мужские плечи. — Твоё платье слишком… Ты… слишком, — тяжело дыша, произнёс Леви и опалил чувствительную кожу горячим дыханием. Атласная чёрная ткань небрежно собралась на талии, оголив стройные ноги, щиколотки которых переплелись на пояснице Леви. Мужские руки сжимали бёдра, иногда смягчаясь и поглаживая кожу, доводя девушку до такого наслаждения, что в её голове всё успело смешаться, перемешаться и создать бардак из пустых мыслей. В это время Леви опустился к открытой ключице, желая одарить участок кожи багровыми стыдливыми ссадинами – образ правильности рассыпался на глазах. Найдя последний остаток разума, Микаса заговорила: — Ханджи. Она нас потеряет, — делая перерывы между словами, брюнетка хватала ртом воздух от нахлынувшего вожделения. — Она дальше своего счастья не видит, так что по этому поводу даже можешь не париться, — ответил Леви, вновь припав губами к девичьей шее. Корпоративный вечер праздновал сразу два события: открытие нового филиала больницы Ханджи и объявление её предстоящей свадьбы с Моблитом. Ханджи, сменяя одну компанию на другую, бегала по залу, вновь и вновь попадаясь на глаза со сверкающими пятками. Она дала Микасе обещание когда-нибудь поболтать с ней в том числе, чтобы посплетничать на актуальные темы, а после быстро умчалась к Нифе и другим своим подчинённым. Микаса взяла с неё слово, оставшись на своём месте, пока к ней не подошёл Леви и не протянул ей бокал шампанского. Освободив одну руку от тары, мужчина положил её на талию Аккерман, открыто проявляя свои повадки собственника перед собеседником, который образовался у Микасы на время его отсутствия. Данный собеседник, в лице Эрвина Смита, лишь пожал плечами с довольной ухмылкой и отошёл на время от Аккерманов, обратив внимание на гуляющего Пиксиса, чья тоска по крепкому алкоголю была налицо. Леви не отходил от Микасы, посчитав своим долгом сделать её соучастницей в беседах, в которых ему самому приходилось принимать участие. Задерживались они не подолгу, предпочитая уединенную компанию или общество Эрвина. Микаса также не имела удовольствия далеко отходить от Леви и, словно жена президента, она дурачила других своим прилежным и воспитанным нравом, в то время как пару раз проглатывала позывы отрыжки за плечом Аккермана из-за бокальчика шампанского, который она смаковала, как последний бокал в своей жизни. Посчитав, что пребывание в зале начало надоедать, Леви предложил Микасе выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, и выставил ей свой локоть. Микаса поставила опустошенный бокал на стол и надменно кивнула, положив руку на предплечье. С глухим звоном туфли Микасы упали с её стоп на кафель, и девушка съежилась. — Только не говори, что ты притащил меня в туалет для инвалидов, — выдохнула Аккерман. — Какая разница, если мы наконец-то только вдвоём? — хмыкнул Леви, продолжая прижимать податливое тело к стене. — Тем более, туалеты для инвалидов, в отличие от остальных, хорошо дезинфицируют. — Леви, блять, — посмеялась Микаса, обняв руками мужскую шею и тем самым привлекая мужчину поближе к себе. Леви прильнул к Микасе и едва коснулся пухловатых губ, но она успела захватить зубами его нижнюю губу, вызвав невнятное мычание. Отпустив кожу, Микаса ухмыльнулась, и Леви, жаждущего полного повиновения ему, не устроила такая уловка. Вплотную прижавшись пахом к Аккерман, ладонями он сильно сжал ягодицы, вызвав у Микасы взволнованный вздох и подозрения в оставленных синяках. Предугадав момент, впился в раскрытые губы. Аккерман охотно ему ответила, обняв шею ещё настойчивее и зарывшись пальцами в волосы; ладони Леви пошли вверх, задержавшись на талии. — О чем ты разговаривала с Эрвином? — внезапно прервав поцелуй, спросил он. — Мы целуемся, а ты о другом мужчине думаешь? — возмутилась Микаса. Леви закатил глаза и прохрипел: — Ты права, стоит ни о чем не думать. С последними словами Леви рывком приподнял возлюбленную над собой и вновь примкнул к девичьим устам. Ладони Микасы блуждали по плечам и шее, иногда вновь зарываясь и сжимая чёрные локоны. Их языки переплетались и касались губ друг друга столь жадно и пошло, что если бы грехи материализовались, то Аккерманы абсолютно точно взяли роли Блуда и Алчности. Она неспешно перешла от губ к впалым скулам, выстраивая дорожку к виску. Дойдя до цели, будто кошечка, Микаса облизала кожу возле уха, вызвав характерный мужской выдох. Леви поймал бретельки и медленно опустил их по рукам вниз, едва касаясь кожи. Она трепетала от соприкосновений с его пальцами. Оголив грудь, мужчина немедля накрыл её своими ладонями, зажимая между пальцами взбухшие бугорки. У Микасы гудела голова от перевозбуждения и ей вечно, вечно не хватало воздуха. Она вздыхала, словно каждое прикосновение душило её, но столь сладок был этот экстаз, что мысли очень медленно переходили в тихий шёпот: «ещё, ещё, ещё…» И пока мужчина перешёл к кусачим поцелуям на шее, пальцы Аккерман решились освободить пуговицы мужской рубашки, неспешно опускаясь вниз. Ладони гладили мужской торс, ногтями задевая и царапая характерные кубики, отнюдь и этого ей было мало. В попытках намекнуть Леви, чего ей действительно не хватает, Микаса потянула ремень его брюк к себе. Данное действие не осталось без внимания Леви, и он тоже спустил руку, кончиками пальцев нащупав девичье взмокшее кружевное белье. Мужчина отодвинул ткань в сторону и погладил промежность, кончиками пальцев ощутив горячую влагу. Он вызвал очередной девичий выдох, но Микаса продолжала сдерживать голос в себе, тревожась за появление зевак. Микаса расслышала звон пряжки и довольно улыбнулась в предвкушении. Она положила ладони на крепкие плечи, приспустив рубашку, и впилась ногтями, как только током прошлось ощущение головки у кончиков кожи. Все её тело горело от желания, и мурашки лихорадочно бегали, то возникая на животе, то на лопатках. Леви схватился за ягодицы крепкой хваткой, вновь болезненно сжав кожу между пальцев. Приподняв девушку, а затем снова опустив, мужчина плавно вошёл во влажное лоно, от чего Микаса закусила губу и прижала ноги к бёдрам, чуть ли не ломая кости. Раскрыв рот, девушка уже была готова издать первый звук наслаждения, однако мужчина поймал стон в свои губы и вошёл во всю длину. Ускоряясь, Леви то прерывал поцелуй, то вновь возобновлял, тяжело мыча. Микаса двигала тазом навстречу его резким толчкам; находясь в забвении, даже сначала не заметила, как эхом по комнате начали разносится девичьи стоны; даже не поняла, что сама была обладательницей этого голоса. Упиваясь в этой мелодии, Леви совершал толчки интенсивнее и напористее. Его губы припали к груди и одарили каждую жгучими поцелуями. Он тут же их зализывал, как бы заранее извиняясь за будущие отметины. Хватал кожу, засасывая и прикусывая, и вызывал бурю наслаждения у обладательницы столь чудных грудей. Оставив ручейки слюны, стекающих с затвердевших сосков вниз, Леви потерял интерес к груди, лишь на несколько минут, и поднял голову. Дрожь прошлась по его телу, как только ему довелось увидеть Микасу с таким выражением лица, когда человек находится в столь блаженном небытие, что становится страшно, как бы он не остался без рассудка. Леви не мог утолить своё эго, хоть оно и визжало: он, это он! – сотворяет с ней такое. Микаса с трудом переложила ладони с плечей на раскрасневшиеся щёки, и как только ей это удалось, она потянула Леви к себе, желая воссоединиться языками. Мужчина охотно принял приглашение и впился в губы с яростью, подобно изголодавшемуся хищнику. Прикусывая губы, они недовольно скалились друг на друга, а после вновь зализывали оставленные собой же ранки. Он любил то, как Микаса реагировала на его ласки. Он любил то, как её лоно принимало его, обволакивая и обжигая. Он любил то, как ласково звучал её голос. И любил он всю её внутри этой комнаты и я за её пределами. И если его спросят, чем она так привлекла его, Леви не сможет дать внятный ответ, потому как ответ «всё» не будет воспринято всерьёз. Тело и душа – Микаса вся соткана из блаженства. — Леви, — набрав полной грудью воздух, обратилась Микаса. Но более она не могла добавить, поверх языка будто положили тяжёлый груз. Снова страстный поцелуй – губы будут болеть, язык вновь ожил. Очередной глубокий толчок, и Леви почувствовал, как дело шло уже к концу. Внутренние мышцы сжались вокруг его органа, и мужчина начал двигаться властней, глубоко дыша возле девичьего уха. Не зная, куда деть свои руки, Микаса снова обвила ими крепкую шею, прижавшись одним голым туловищем к другому. Низ живота с приятной болью тянуло, и матка начала сильно сокращаться. Шлепки доводили до безумия, глубокое рычание вкупе со сладострастными стонами играли свою симфонию – и всё это, всё это сводилось к мимолётному, слишком сладкому удовольствию. Все собралось в один узел, а затем Микасу охватила судорога, и каждая её клеточка восторженно дрожала от наслаждения. Оба достигли оргазма. Излившись во внутрь, мужчина упал лбом на девичье плечо. Девушка продолжала обнимать шею, изможденно восстанавливая дыхание. — Побудь во мне ещё немного, — прошептала Микаса возле уха. Леви сглотнул и потерся лбом о вспотевшую кожу, выразив своё повиновение. Ласковыми и медленными движениями его ладони гладили девичьи руки, дойдя до бретелек, чтобы вернуть их на плечи. Девушка неохотно задвигалась, не предоставляя мужчине препятствий. Однако как только Микаса ощутила мягкую ткань, скрывающую грудь, она вновь припала к Леви, капризно желая объятий. Мужчина поцеловал девушку в щёку и вышел из лона, медленно опустив стройные ноги. Необходимо было восстанавливаться и возвращаться к банкету.Финал
Стол был накрыт праздничным ужином: нашлась белая скатерть с золотистым узором, бокалы вымыты до блеска, на широких тарелках выложены блюда, излучающие приятный аромат. Вытирая волосы махровым полотенцем, Микаса шла к окну. Остановившись напротив стекла, девушка с удивлением рассматривала яркие огоньки в окнах напротив: гирлянды мерцали, и разноцветные мотыльки прыгали в активном танце, сменяя друг друга. Снег перестал идти, однако дороги были укрыты белыми горами, – снегоуборочная машина не посчитала нужным прочистить этот район. Быть может, это даже к лучшему, так как на улицу из соседней высотки выбежали дети, спотыкаясь о снег, и начали играть в снежки, а за ними вышли родители, подозвав детей к себе. — Леви, — обратилась она. Мужчина лежал на диване, углубившись в чтение фантастического романа. Услышав обращение к своей персоне, Леви подправил очки и что-то невнятно промычал. — Давай погуляем, — предложила Микаса, все ещё с любопытством рассматривая улицы. Леви отложил книгу, оставив палец на переплете, и перевел взгляд на девушку. И спустя несколько минут размышлений без особого энтузиазма согласился. Улица встретила морозным воздухом, из-за чего Леви съежился и уткнулся носом в свой шарф. — Куда пойдем? — поинтересовался он, подняв глаза на Микаса. Она, в отличие от него, стояла рядом так непринуждённо, как если бы их не ожидала смерть от обморожения. — В парк неподалеку? — предложила Микаса, на что Аккериан лишь пожал плечами. — Тогда пошли. Леви кратко кивнул и повернул в сторону парка, а девушка последовала за ним, неуверенно зашуршав снегом рядом. Шли они молча, будто после ссоры, однако не этим было обусловлено их молчание. Погрузившись в свои мысли, они не смели тревожить друг друга и продолжали путь. Несмотря на мороз, сильного и раздражающего ветра не было, потому погода была довольно приятной и располагала к прогулке. Они зашли на территорию одинокого парка. Поздним вечером в такой холод вряд ли здравый человек захочет выбраться на улицу, отнюдь, Аккерманы считали несколько иначе, пользуясь случаем провести время на прогулке, где посторонние не будут тревожить незаметными косыми взглядами. Дорогу освещали уличные фонари, отражаясь блестками на ровных сугробах и привлекая к себе внимание своим незаурядным сиянием. Микаса неизвестным порывом опустилась к сугробу и собрала в ладошку снег. Подключив вторую ладонь, она зажала комочек снега и создала неровный шарик. Спина Леви уже удалялась, поэтому Микаса незамедлительно бросила снежок. Безжалостно комочек разбился о зимнюю куртку, оставив след на плече. Мужчина медленно развернулся к девушке, которая уже была наготове совершить повторное нападение, сжав в ладонях новое ядро. Он смотрел на неё равнодушно, будто даже не обратил внимание, что произошло, в то время как Микаса была настроена на битву, сведя брови в переносице. Аккерман не заставил себя долго ждать и, последовав её примеру, наклонился к сугробам и быстро сформировал снежок, который тут же полетел в сторону девушки. Она ловко увернулась и ответила мужчине новым броском, потерпев неудачу. Следующим снежком Леви попал Микасе в живот, и та отомстила попаданием в голову. Отпрыгивая от летающих снежных шаров, они выбежали на открытое пространство, где сначала убегали друг от друга, а после приближались, учащая попадания. Их одежда уже обрела белые тона, но они продолжали метаться снежками, иной раз недовольно кряхтя и ругаясь друг на друга краткими междометиями. Вскоре они подошли вплотную друг к другу, и Микаса зарядила новый шар в мужскую грудь. Леви схватил девушек за талию и резко потянул к себе; та невольно ойкнула. — Довольно, — выдохнул мужчина. — Девять-восемь. В мою пользу, — отдышавшись, промурлыкала Микаса. — Девять-девять, — ответил Аккерман. Микаса уже была готова возмутиться невнимательным подсчетом Леви, однако вновь ойкнула и вздрогнула, когда почувствовала, как снег нечестным образом попал на её ягодицы вместе с мужской ладонью. — Читер! — воскликнула возмущено. — На войне все средства хороши, — хмыкнул Леви. — Ах, ну раз так… Микаса обняла ладонями мужские скулы и наклонилась за поцелуем. Она незамедлительно получила ответ, вкусив сладкие мужские губы, – нет, это был клубничный вкус её гигиенической помады. Леви мог бы почувствовать подвох в неожиданных действиях Микасы, но он был моментально опьянен горячим поцелуем, и Аккерман этим воспользовалась. Она нависла на мужчину, и тот, не удержав равновесие, повалился спиной на сугроб. Успев сообразить план девушки, Леви схватился за неё, все ещё не прерывая поцелуй, и увлек за собой. Микаса, не смирившись с крахом своей задумки, как только упала на мужчину, наклонилась вбок. Леви оказался сверху, однако ненадолго, потому как хитрая лиса снова качнула в сторону, и они вдвоем покатились по склону вниз. Вновь оказавшись на ровной поверхности, Микаса отлипла от мужчины и плюхнулась на снег неподалеку от него. Они лежали на спине и смотрели на небо, переводя дыхание после недавнего приключения. Леви уже собрался в резкой форме высказать всё, что он думает по поводу произошедшего казуса. И он повернул голову к Микасе, намереваясь раскрыть рот, но в этот момент девушка тоже обернулась к нему и засмеялась в голос. Её смех эхом разлетелся по воздуху, отдавая в уши приятным звоном. Невольно Леви сам глухо посмеялся, не отрывая глаз от недавней соперницы. Когда Аккерман успокоилась, она широко раскрыла глаза от удивления и вскочила с земли. — Каток! — радостно воскликнула Микаса. Леви поднялся с земли, устремив взгляд вслед за девушкой. — Это замерший пруд, — констатировал Леви. — Ну и что? — Микаса поспешила ко льду и пнула ногой, проверив толщину замершего слоя воды. Тот не треснул, и девушка подняла блестящие глаза на мужчину. — Пойдем прокатимся, лёд выдержит. Леви хотел было уже поспорить с Микасой, но её упрямству удалось затмить всякий здравый смысл. Схватив его за руку, девушка поспешила на лёд. Она все равно аккуратно ступала по нему, ведя за собой Леви, который осторожничал с каждым новым шагом и невольно создавал расстояние между ними. Дойдя до ровного участка, неподалеку от берега, девушка потянула возлюбленного к себе, и тот проскользнул к ней, чуть ли не падая, – воздух вновь зарядился звонким девичьим смехом. — Микаса, это не безопасно, — процедил Леви, крепко схватившись за девичьи ладони. Вместо ответа девушка снова посмеялась и чуть проскользила по льду, держась за мужчину. — Давай потанцуем, — радостно предложила девушка. Леви эта идея не пришлась по нраву, но он уже был на льду, а Микаса уже была настроена – отказ будет проигнорирован. Осторожно выпрямив спину, Леви взял в одну ладонь девичью руку, а другую положил на талию. Девушка сделала, вернее сказать, соскользнула одним шагом к мужчине и прижалась к нему вплотную. Аккуратно переступая, они двигались в медленном танце. Земля под ногами скользила, и в любой момент они могли с грохотом упасть, однако они продолжали крепко держаться друг за друга в своеобразном медленном танце, который и танцем сложно было назвать, потому как Микаса и Леви лишь топтали лёд на месте. Лоб Аккермана упал на девичье плечо, и он на миг пожалел о своем росте. На время танца девушка не может приложить голову к его груди, однако что-то ему подсказывало, что её саму абсолютно не волновали такие мелочи. Когда любимый человек рядом – уже не играют роли подобные мелочи. Микаса вполне довольствовалась тем, что приложила свою щеку к копне чёрных волос. — Не хватает Элвиса Пресли, — произнесла вдруг, разбавляя тишину. — Не знал, что ты фанатка рок-н-ролла, — хмыкнул Леви. — Он пел не только в стиле рок-н-ролл, к сведению! «Can't Help Falling In Love» слышал? Wise men say only fools rush in , — понизив голос, пропела Микаса. — О нет, только не пой, происходящее и без этого слишком похоже на сцену из романтического ситкома. — Возможно, но режиссёр, кажется, поленился, не добавив салюта на фоне. Такой волшебный вечер в твой день рождения, и без салюта! — посмеялась Микаса. — На «IMDb» можем смело ставить низкую оценку, понял тебя. Брюнетка заразилась смехом, а после они умолкли. Местность вновь погрузилась в тишину, лишь шарканье о лёд напоминало о чьем-то присутствии. Уставившись в глаза друг друга, они словно высматривали там что-то, однако ничего кроме своих отражений не видели, пока мельком в зрачках проскальзывали общие воспоминания. Когда Микаса заметила пристальный мужской взгляд, она сбежала из зала. Вкус чая с чабрецом, сладкий пудинг – это считается за их первое свидание? Ян оставил свою первую царапину на мужской руке. Микаса, глотая слезы, сидела на мужских коленях. Леви открыл дверь в спальню для Микасы. Холодное рагу. Кусочки золота. Малиновые духи. Первая ссора, сладкий поцелуй, вновь ссора – нет желания вспоминать. Микаса села в воду напротив Леви, поджав ноги. Много любви. Даже больно. Леви взял Микасу на руки. Кабинет в офисе наполнился непристойными звуками. Пуговица. Признание. Любовь. Салют. Аккерманы обернулись на свист, раздавшийся неподалеку. Яркие огни по очереди взмывали вверх и в небе рассыпались на миллионы разноцветных искр, освещая темное небо. Калейдоскоп красок отражался в зрачках обоих, и первым это заметил Леви, вновь заострив взгляд на Микасе - с детским восторгом наблюдала за фейерверками. Почуяв на себе взгляд, Микаса вернула внимание к Леви и мягко улыбнулась, уже как по привычке, как только видит его. Салют вскоре прекратился, и ночная мгла вместе со слабым светом фонарей вернулась, однако пара продолжала стоять и смотреть влюбленно друг на друга, пока под ногами не послышался слабый треск. Леви взял девичью руку покрепче и поспешил на берег, ведя за собой скользящую и спотыкающуюся девушку, под чьими сапогами продолжал трескаться лёд. Трещины уже догоняли Аккермана, однако тот сделал рывок, заключив Микасу в объятия, и они вновь упали в снег. — Вот мы и подружились, — отдышавшись, произнес мужчина. Микаса не сразу поняла его слова. Вдруг вспомнила их первый диалог. Её слова: «Танцую только с друзьями». Он всё помнил… — Элвис Пресли сближает людей, — ответила Микаса, расположившись на мужской груди. — На нашу свадьбу пригласим талантливого певца, и ты узнаешь, какая у музыки Элвиса поразительная магия любви. — На нашу… что? — удивился Леви. Девушка наклонилась к нему ближе, горячим дыханием задевая его щёки. — Свадьбу, дурачок, или ты уже передумал? — обеспокоено вскинув брови, спросила Микаса. — Нет, — полушепотом ответил мужчина. — Отлично, а то я уже начала обсуждать с Энни, кого хочу пригласить. Кстати, ты же не будешь против, если… Мужчина запустил ладонь в черные локоны и потянул девушку к себе, сомкнув свои губы на девичьих. Мимолетный поцелуй, Микаса успела в нем раствориться. — Пойдем домой, иначе простудимся, — ровно произнес мужчина, оторвавшись от губ. Микаса кратко кивнула и слезла с мужчины, выпрямившись. Леви последовал её примеру, а затем начал стряхивать с себя снег, вдобавок пройдясь ладонью по спине Микасы, чьи руки также хлопали по одежде. Зарыв нос в шарф, мужчина наклонил голову вбок, приглашая Микасу пойти по тропинке к выходу из парка. Девушка одним прыжком нагнала Леви и обняла его руку, последовав за ним. — Знаешь, Эрвину бы пошел костюм Элвиса, — заговорила Микаса. — Прошу, уволь, — выдохнул мужчина. — Он хорошо поет? — Не думаю… Подходя к дому, они услышали чье-то тихое и протяжное мяуканье.