В плену Коррусанта.

Опресс невольно замер, как и сами полицейские, один из которых и вовсе попятился, не веря в то, что сделал. — Ты что натворил?.. — глядя на бездыханное тело мальчугана, который пусть и приносил им одни только проблемы, но... не заслужил... ТАКОЙ участи, проговорил Каллус. И именно из-за этого, лишь поймав себя на этих мыслях, мужчина ринулся к Бриджеру. Он... испугался за него, ведь, как не крути, но Эзра был обычным сорванцом, воришкой, который НИКОГДА не переходил границ дозволенного. Ну, в пределах разумного. Да и к тому же, за все эти годы стал для них, для служащих Лотальского Участка кем-то в роде... пасхального кролика, которого прежде почти НИКОМУ не удавалось поймать. И, честно говоря, Каллус даже потерял счёт всем тем "догонялкам", коими его самого и его людей чуть ли не изводил этот... языкастый и изворотливый паршивец, но... умереть, да ещё и ТАК он ТОЧНО не заслужил. И понимая, что тот ещё может быть жив, полицейский было ринулся к нему. Но вставшая между ним и мальчуганом широкоплечая фигура в миг заставила остановиться, невольно схватившись за оружие на своём поясе. И видя, с какой силой здоровяк сжимает биту в своих руках, Каллус понял сразу, что тот был настроен решительно: — Послушай, у нас нет на это времени: он... — мужчина указал в сторону Бриджера. — Он ещё может быть жив. Мы МОЖЕМ его спасти, только... Только дай нам помочь ему. — Уже помогли! — вдруг зло прорычал тот, отступив, дабы если что видеть тело Эзры. Саваж и сам не знал, зачем именно выступил вперёд, глупо надеясь, что сможет защитить того, кто уже скорее всего... Нет! — вдруг невольно отдернул он себя, ощутив, как же... неприятно и даже больно лишь представить о том, что этот мальчишка... больше никогда не заговорит. Никогда не улыбнётся своей фирменной нахальной усмешкой. Никогда больше не скажет того, что, порой, заставляло Опресса вспоминать о своём нервном тике, о существовании которого ДО знакомства с Бриджером он и вовсе не догадывался, он... И вновь Опресс обернулся к пареньку, поймав себя на мысли, что... Всё не может закончиться так. Не может!.. Только не снова... Но видя, как мужчина то и дело поглядывает в сторону Эзры, видя, как тот боится отойти от него хотя бы на шаг, видя, как тот борется со ВСЕМИ своими инстинктами, что просто КРИЧАЛИ ему бежать и убираться отсюда, пока не поздно, Каллус довольно таки быстро понял, что для него, для этого... датомирца, Бриджер был кем-то... большим, нежели просто знакомым. Он был его... другом. Близким другом. Из-за чего полицейский медленно убрал руку с кабуры на своём поясе, тем самым показывая свои намерения: — Я не хочу причинить ни ему, ни тебе вреда. — мужчина примирительно поднял руки ввысь, сделав шаг вперёд, на что сам же Опресс невольно оскалился. В голове вновь всплыл тот самый день. И, казалось бы, слова этого блондинистого ублюдка звучали слово в слово как то, что ему, Саважу, говорили много лет назад. — Я всего лишь хочу удостовериться, что мальчик жив. Только позволь мне... — Назад! — Опресс с силой ударил битой по полу у своих ног, от грохота которой Каллус невольно вздрогнул, тут же остановившись. Саваж не знал, что же именно заставляет его делать всё это: не знал, почему он ещё здесь, когда мог просто взять и скрыться, как он то делал прежде. Не знал, почему не бросил этого паршивца, когда раньше, всего какой-то месяц назад, сделал бы это без каких либо колебаний. Но в особенности он не мог даже и предположить того, что же именно заставляет его сердце так больно сжиматься от одного лишь осознания, что Бриджер... Опресс отступил. И, не сводя глаз с полицейского, медленно опустился на колено перед телом юноши, проверив чужой пульс. Но так же он невольно заметил, как дрожат его собственные руки, боясь ощутить лишь холодное бездыханное тело. И вот, положив пальцы на чужое запястье, Опресс прерывисто выдохнул, стараясь ощутить стучащую в чужих жилах кровь. И смотря на это, в лицо датомирца перед собой, Каллус невольно задержал дыхание, когда... Когда здоровяк облегчённо вздохнул, что, собственно, сделал и сам мужчина, поняв, что, похоже, на тот свет Бриджер ещё ОХ как долго не собирался. Всё таки мальчишка не только настырный и наглый, — вдруг фыркнул про себя Каллус. — Но ещё и живучий. Хотя, что-то ему подсказывает, что Бриджер ещё всех их переживёт. Если, конечно, получит надлежащую медицинскую помощь. В конце концов, огнестрельное ранение не залечишь одним тоненьким пластырем: — Мы должны отвезти его в больницу. — проговорил он, вновь сделав шаг к Опрессу, из-за чего тот напрягся, осторожно приподнял тело Эзры. — Он УМРЁТ от потери крови! Неужели ты этого не понимаешь?! — А ТЫ что понимал, давая ствол в руки этого недоноска?! — не остался в долгу мужчина, с лютой яростью переводя взгляд с Каллуса на того самого юнца, что и стал эдакой "погибелью" Бриджера. И именно из-за этих самых слов полицейский в миг притих, понимая, что в чужих словах и вправду была доля истины. Но, тем не менее, он не остановился: — Я всего лишь хочу помочь. — вновь проговорил он, так же опускаясь на колено перед телом Бриджера. — Просто... дай мне помочь ему. И вновь в ушах Саважа зазвучал голос того ублюдка, что невольно сливался с голосом того, кто сейчас опустился напротив него: — Он умрёт, если мы ничего не сделаем! — говорили ему тогда. — Дай нам помочь ему — и всё будет хорошо... И, казалось бы, вместо лица Эзры Опресс увидел такие знакомые и даже родные узоры чужих татуировок, эти черты лица и... до боли пустой взгляд. Казалось, словно бы на его, Саважа, глазах вновь встала пелена слез, когда он сжимал чужое тело в своих руках, чувствуя нечто тёплое и липкое, что впитывается в его одежду и даже руки. В тот раз он поверил чужим словам и... вот где оказался. Из-за чего, недолго думая, мужчина сжал чужие плечи сильнее, взглянув на полицейского перед собой: — Даже не пытайся: я не поведусь... — после чего добавил. — Не в этот раз. После чего резко вскочил, пнув Каллуса в грудь, из-за чего дыхание мужчины перекрыло. И, обернувшись к отсутствующей стене, так и продолжая держать Бриджера на руках, Опресс скатился по черепице, прямиком на крышу своей машины. И кое как затащив в салон тело парнишки, Саваж, понимая, что времени на то, чтобы запутывать следы у него нет, помчался туда, где он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО мог помочь Бриджеру без лишних глаз и подозрений... * * * И вот, наконец, доехав до своего района и чуть было не сбив очередного зазевавшегося идиота, — который уже было собираясь высказать ему, Опрессу, ВСЁ, что о нем думает, тот тут же поутих, лишь завидев его широкоплечую фигуру, — Саваж, вытащив Эзру из машины, быстрым шагом направился наверх, к своей квартире, НИЧУТЬ не боясь того, что его кто-то увидит. Ведь, в конце концов, в этом месте творились дела и похуже, чтобы обращать внимание на такие "мелочи". И вот, положив мальчишку на диван, мужчина уже готов был искать хоть что-то, что смогло бы помочь ему вытащить пулю из чужой груди. Всё таки, будем честны, но не знай он, как провернуть нечто подобное в "домашних условиях" — он уже давным-давно был бы мёртв. И вот, найдя в хламе в своём столе давно потрепанную временем и не только леску, изогнутую в самых разнообразных местах иглу и спиртное, коим оказалась купленная и давно забытая самим же Опрессом бутылка дешёвого и отвратного виски, тот уже было собирался просто-напросто вытряхнуть ВЕСЬ ящик своего комода, дабы дело пошло быстрее, но... Лишь заслышав громкий хриплый вдох и последующий за ним кашель, который, казалось бы, мог разорвать всю глотку в клочья, Саваж в миг оказался возле тяжело дышащего Бриджера: — Эй, парень, ты... — в горле пересохло. — Ты как? Дай взглянуть. Но Эзра же, не понимая того, что вообще происходит, лишь оттолкнул от себя чужие руки, чувствуя вставший поперёк горла ком. Как и неимоверную боль в груди, словно бы... Словно бы он не только упал с лошади, но ещё эта самая лошадь со всей силы и легнула его в грудь. Лёгкие словно бы сдавило или даже стянуло, не давая сделать свободного вдоха, в горле и носу стоял отвратный металлический запах и привкус, а язык словно бы и вовсе отрафировался, не давая сказать и слова. Но, тем не менее, кое что всё же превозмогало эту самую боль, а именно — страх. Страх того, что в него сейчас выстрелят, что он сейчас умрёт, или... Или в него УЖЕ выстрелили, но... Но тогда почему он ещё... жив?.. Это... рай?.. Нет. — тут же отдернул себя парень, лишь завидев татуированное лицо. Саваж бы в рай не попал — без обид, но это факт, но... Что он говорил? — не понимал Бриджер, чувствуя, как тот требовательно пытается растегнуть пуговицы на его груди. Казалось, словно бы чужой голос доносился откуда-то из под воды, в то время как биение его же, Бриджера, собственного сердца перекрывало все остальные звуки, словно бы так и наровясь прорвать барабанные перепонки. И сейчас, оглянувшись, до Эзры, наконец, дошло, где же именно он находился. Из-за чего, лишь поняв, что они в безопасности, что Каллуса и просто полиции здесь нет и им НИЧЕГО не угрожает — парень облегчённо выдохнул, откинувшись на спинку дивана, тем самым, наконец, дав Саважу растегнуть свой плащ. Грудь в миг опалило неприятным холодом, в то время как ледяные пальцы Опресса, что прикоснулись к его груди, заставили Бриджера невольно вздрогнуть и даже... недовольно "мяукнуть" от этого самого холода, что сам же мужчина принял за боль от ранения, но... Не прошло и пары минут, как Опресс, не веря своим глазам, раз за разом осматривал чужую грудь, куда, по идее, и должна была попасть пуля, вот только... её не было. Причём не только её, но даже и какой либо раны, что ставило Саважа в тупик. Но... он ТОЧНО видел, как тот мальчишка выстрелил. Он СЛЫШАЛ этот звук, ВИДЕЛ, как Бриджера даже невольно отбросило, заставив попятиться, так... КАК такое возможно?! — не понимал он, взглядом решив всё же спуститься и к чужому животу, дабы проверить: не могла ли рана оказаться там. Но, ожидаемо, её не было и на торсе Бриджера. — Не знаю, как там у вас, в Датомире принято, — чувствуя эту самую нагнетающую обстановку, наконец, хоть и хрипло и даже тихо, изрёк Бриджер. — Но у нас на первом свидании не то что... ТАКОГО, у нас не всегда даже поцелуйчики бывают... — Заткнись. — довольно таки быстро прервал его мужчина, чувствуя, как бешено до этого бьющееся сердце начинает понемногу утихать. — Просто... молчи. И на смену этому самому страху пришёл гнев, заставивший мужчину резко вскочить на ноги, грубо отбросив чужое "одеяние" в сторону... Из-за чего из потрепанного плаща выпало нечто... маленькое и металлическое, прокатившись по холодному полу к ботинкам Опресса. И хоть это самое нечто и было просто в УЖАСНОМ состоянии, но Саваж ВСЁ РАВНО узнал ту самую вещь, что до этого готов был чуть ли не из под земли достать: — Я всё объясню... — лишь завидев чужую подвеску, что до этого ему, Эзре, так и не удалось продать, затараторил он, пытаясь отползти как можно дальше. Но, увы, диван Опресса был СЛИШКОМ мал. Да и сам парень был отнюдь не в том состоянии, чтобы бежать. Ведь, как-никак, но ему только что в грудь угодила пуля, которая хоть и была остановлена эдаким "чудом", но такой удар просто не мог остаться незамеченным. Из-за чего сейчас, так и продолжая держаться за ноющую и словно бы так и продолжавшую сдавливаться грудь, юноша уже было хотел вскочить со своего места, но чужая рука просто не дала ему этого сделать: — Ах ты мелкий вор! — пальцы Опресса в миг сжались на тоненькой шее: всё то беспокойство и даже страх, что он испытывал за чужую жизнь в миг улетучились. Эта вещь была ему дороже всех тех денег, которые за ВСЮ его, Саважа, жизнь были у него в руках. Это было ЕДИНСТВЕННОЕ, что у него осталось от... Ферала. Единственное, что... — Только не по лицу!.. — быстро вытащив из кармана своих джинс то самое фото, что до этого покоилось в его подвеске, Эзра быстро отвернулся, протянув его мужчине. И лишь завидев знакомую "карточку", пальцы Саважа медленно разжались, из-за чего сам же парень, не удержав равновесие, вновь опустился на диван. И сейчас, глядя на то, с какой... тоской и даже печалью Опресс смотрел на изображение в своих руках, на ту самую... память, что, по всей видимости, и несло это фото, Эзра вдруг впервые понял, что... Саваж, не смотря на то, каким бы кирпичом не было его лицо, каким бы злобным и в чем-то даже жестоким ублюдком тот не был, но... он всего лишь человек: ОБЫЧНЫЙ человек; со своими мыслями, своими воспоминаниями и прошлым, как и со своими... терзаниями, чувствами и... страхами, которых НИКТО не должен был видеть. Но, увы, у него, Бриджера, ВСЕГДА был СЛИШКОМ длинный нос. — невольно хохотнул про себя юноша, так и продолжая держаться за свою шею, на которой, казалось бы, он ДО СИХ ПОР ощущает чужую хватку, одного касания которых было бы вполне достаточно для того, чтобы... свернуть незадачливому вору шею, но... Подумать только: — вдруг понял Эзра. — ВПЕРВЫЕ за ВСЮ его жизнь воровство... спасло его от участи увидеть свет в конце тоннеля. Впервые он так ЯВНО ощутил эту самую близость к... Нет. — в миг тряхнул головой тот. — Даже думать об этом не хочется. Он выжил — лишь ЭТО главное. И сейчас, вновь переведя взгляд на мужчину перед собой, Бриджер, наконец, решился. — Я... понимаю, что... не должен был красть у тебя, правда, и... Я сожалею об этом. Но в тот момент мне это казалось правильным: — как же было трудно заглянуть в чужое лицо, чей взгляд, казалось бы, пригвоздил к месту. — Ведь почти ВСЮ свою сознательную жизнь я привык заботиться лишь о своей СОБСТВЕННОЙ шкуре, а ты... — и вновь перед глазами встала величественная фигура Мола. А затем его, Эзры, "дом", из-за чего на глазах невольно выступили слезы: и Бриджер не уверен, было ли то от ярости из-за того, что таким, как Мол, достаётся всё самое лучшее. Или же от того, что ему, Эзре, было... стыдно перед Саважем: стыдно за то, что он обманул и обокрал ЕДИНСТВЕННОГО человека, который пусть и обращался с ним почти как все, но, тем не менее... давал ему надежду на лучшее будущее и даже в чем-то... заботился о нем. Да даже СЕЙЧАС, если подумать, тот мог просто бросить его на "милость" Каллуса, но... не сделал этого. Он привёл его к себе в дом, не бросил где-то у обочины, как ненужного щенка, хоть и понимал, что тот может умереть. И именно из-за этого осознания парень вскочил на ноги, отвернувшись, так как чувствовал, как слезы ярости и стыда по отношению к самому себе скоро польются по его щекам. И он, как нестранно, не хотел, чтобы Опресс видел их. — Оглянись: да по сравнению со мной ты живёшь как король! У тебя есть всё, что тебе нужно, и я подумал, что... от какой-то незаурядной безделушки твоё положение не изменится... в отличие от моего. — он так и не решался обернуться к Опрессу. — Мне очень жаль, Саваж, правда. И... спасибо. — он ненадолго замолчал. — За то что... не бросил меня там. — и, дабы разрядить обстановку, хмыкнул. — Каллуса, наверно, после такого удар хватил, что думаешь? — Эзра обернулся к мужчине, улыбнувшись. — Или мне лучше переждать где нибудь пока он не?.. Но слова в миг застряли в горле, когда тот упёрся взглядом в широкую грудь оказавшегося прямо возле него Саважа. Эзра прерывисто выдохнул, ощутив тяжёлую руку, что легла на его плечо, чуть сжав его. А вот это уже было... опасно. — невольно пронеслось в голове Бриджера, ведь, будем честны, но после того, что он видел на заброшенном заводе, мысли о том, что же именно ждёт тех, кто ворует у Опрессов были ОТНЮДЬ не добрыми. И вот, ощутив за своей спиной стену, Бриджер запрокинул голову ввысь, дабы смотреть в чужое лицо — рука мужчины сжалась сильнее. Из-за чего Эзра громко сглотнул, УЖЕ обрисовав картину того, как его же собственное избитое тело будут показывать по новостям. Но что же до самого Опресса, что до этого и вправду готов был растерзать мальчишку в клочья: то вот конкретно СЕЙЧАС, выслушав чужие слова и, что самое главное, получив ЕДИНСТВЕННУЮ память о Ферале, что у него осталась, тот ощутил и нечто... иное, что так же повлияло на всё произошедшее; это спокойствие, тот самый страх, что он испытывал ранее за чужую жизнь, и нежелание оставлять мальчишку на "милость" тем двоим идиотам-полицейским. Нечто, что словно бы одновременно приятно и в то же время до тошноты отвратительно трепетало в его груди, опускаясь всё ниже. В голову словно бы что-то ударило, впервые заставив посмотреть на этого заносчивого поганца не как на какого-то мальчишку, а как на нечто... иное. И, неожиданно даже для себя, мужчина вдруг признал, что, оказывается, Бриджер даже... красив?.. Да, красив. — кивнул он своим мыслям, подмечая так же и то, что вызвано это самое влечение и было чем-то другим. Ведь если раньше к девкам, коим они, Багровые, покравительствовали, Опресс и испытывал обычную страсть и желание удовлетворить свои так называемые потребности, то вот конкретно СЕЙЧАС он хотел не только физической близости, но и просто того, чтобы Бриджер был... рядом? Да, это и вправду так. — вновь он сам же и ответил на свой вопрос. Ведь когда мальчишка был при смерти, — как он считал. — Саваж впервые за долгие годы испытал тот самый... страх, что он СНОВА может не успеть: страх того, что он СНОВА опоздает — и человек, который ему небезразличен, просто... умрёт. И он снова останется один. Этот мальчишка был нахальным языкастым оборванцем, которому в детстве не хватило кнута, но... Эзра так же был ещё и одним из тех, кто ДЕЙСТВИТЕЛЬНО... понимал его. Был тем, с кем пусть они и находили тех ещё приключений, но ВСЕГДА выбирались из них... вместе. И да, не будем скрывать, Опресс прекрасно понимал, что, глядя на Бриджера сверху вниз, хочет его... защитить, хоть и знал, что тот в этом почти не нуждается, но... Тем не менее, если мальчишка этого не хочет — настаивать он больше не будет: из-за чего сейчас, приподняв чужой подбородок, Опресс чуть наклонился, ощутив, как прерывисто тот выдохнул, боясь схватившись за его руку... Но, тем не менее, Эзра его так и не оттолкнул. Что и послужило для Саважа сигналом к действию, из-за чего тот прильнул к чужим губам, ощутив, как Бриджер вздрогнул. И снова ничего — парень лишь неуверенно положил руки на его грудь. Но вскоре же начал отвечать и сам, из-за чего Опресс, положив руку на его оголенный живот, провел ею по чужим бедрам и пояснице, кончиками пальцев очерчивая выпуклые "узоры" чужих шрамов, что, по всей видимости, остались ещё со времен того самого пожара, что и унёс нормальную жизнь Бриджера лишь в воспоминания о былом. Но как бы Саваж не старался, как бы не не хотел его вспугнуть, но какие либо нежности были не в его стиле. Из-за чего уже через мгновение Эзра издал сдавленный стон, тут же разорвав поцелуй: по губе, вниз по подбородку, прочертив алую дорожку, текла кровь. И, не успев понять как именно, но Бриджер в одно короткое мгновение ощутил диван под своей спиной, из-за чего сдавленно охнул. Как, собственно, ощутил и требовательные руки Саважа на своих бёдрах, а на шее, как нестранно, чужие губы, из-за чего невольно подставился под чужие ласки. Хоть порой те и были достаточно грубы. Но не настолько, чтобы не желать большего...